Be the light, oh, Halazia

Первая записка Прежде чем случится нечто непоправимое. Прежде чем я попытаюсь сделать очередной шаг за черту, из-за которой не будет возврата, я пишу эти письма в надежде на то, что ты, мой единственный друг, их когда-нибудь найдешь. Дорогой Сан, ты всегда был одинок в переживаниях за мою душу и мою жизнь. Во всем этом чертовом мире ты единственный, кому есть до меня дело. И хоть я не могу отправить эти письма сейчас заранее, ты имеешь право когда-нибудь узнать, что же происходило между ним и мной на самом деле. Я пишу тебе, а перед моими глазами стоят его белые, будто лишенные пигмента волосы. И бездонные темные серые глаза. Его отстраненное выражение лица и длинные переплетенные пальцы. Его вера не похожа ни на одну из существующих. Я никогда на самом деле не говорил тебе о том, во что именно ввязался. Но теперь скажу. Сонхва верит и убеждает меня в скорости темного пришествия. Верит беззаветно и ни на мгновение не допускает и тени сомнений в верности своего выбора. А когда молится, то становится будто одержимым и бьётся в экстазе, отдаваясь этому процессу полностью. Его трясет, его глаза закатываются. Он произносит непонятные мне слова на неизвестном языке все быстрее, пока не опадает в изнеможении на мои руки. Его темные силы не являются годами. Но он продолжает пытаться. И использует меня каждый раз. Я нужен ему. А он мне. Все эти годы мне казалось, что его попытки не имеют никакого смысла. Но недавно я почувствовал нечто. Нечто необъяснимое и абсолютно темное. И именно поэтому я решился тебе написать. Иначе может быть поздно. *** Вторая записка Ты знаешь многие подробности наших странных отношений. Включая самые темные и пошлые. Я лишь добавлю недостающие штрихи, чтобы картина наконец стала полной. Его вера не становится смыслом моей жизни. Но им становится он. Раз в год на рассвете я следую за ним в горы. Все начинается с горячего источника среди невысоких скал. Он раздевается и раздевает меня. Мы вместе погружаемся в воду, где Сонхва омывает и подготавливает меня. Без смазки. Но из-за нашего регулярного секса она не нужна. Готовит долго и заставляет сгорать от горячей воды и своих рук. Я пишу это, и мои пальцы дрожат. Я чувствую себя жертвой. Я и есть жертва. Но я хочу ей быть. Ради него я пойду на все. Ни один живой человек никогда не заставлял меня чувствовать ничего подобного. Ты знаешь, что мы с ним проводим много времени вместе. И в обычной жизни он заботится обо мне. Ты всегда почему-то называешь его бесчувственным. Но разве это так? Да, он серьезен. А еще уверен в себе. Возможно излишне. Если бы не его вера, мы были бы самой обычной странной парочкой, каких миллионы. Каждый год ритуал повторяется в точности. Сонхва выводит меня из воды и набрасывает темные одеяния на мои плечи. И покрывает мою голову капюшоном. Бережно берет меня за руку и ведет ко входу в пещеру. Внутри в скальных породах прячется храм с высокими сводами. Он тускло освещен. По черным камням стен стекают капли воды. А в центре располагается нечто напоминающее стол, грубо вырубленный из темного гладкого камня. Сонхва спускает капюшон с моей головы. Опаляет кожу своим дыханием. Покрывает мое лицо поцелуями, спускаясь ими к шее. Когда он целует мои руки и приковывает их к алтарю, то вместе с тяжёлым желанием я ощущаю лишь холодный камень, о который трутся лопатки. Сонхва остается стоять на полу и подтягивает меня к себе. Резко входит и двигается быстро. Его слова и мысли путаются. Он умоляет быть его светом. Спасти его. Вернуть ему способность любить. Я никогда не понимаю до конца, где заканчиваются молитвы и начинаются слова, обращенные ко мне. И в возбуждении с него спадает его маска отстраненности и безразличия. В его холодных обычно глазах загорается адский огонь. А я чувствую себя нужным. Самым нужным. Он никогда не делает так в обычные дни. Но в день ритуала он выходит из меня и заставляет кончить вместе с ним, сжимая крепко нас обоих одной рукой. Он в упоении возводит глаза к черному своду. Белые густые капли брызгами оседают на моем теле и темном камне алтаря. И его это лицо, его транс и дрожь – ради них я сделаю все. А потому, когда в темной пещере начинает двигаться огромная тень, очертаниями напоминающая пугало, – я к ней готов. *** Третья записка Темная сущность во мне изголодалась. И мне пришлось прервать свое письмо. Но теперь я могу продолжить. В тот день, когда пугающая тень подползла по полу и после вверх по алтарю ко мне, я потерял сознание. А когда очнулся, то увидел, что Сонхва стоит у алтаря на коленях. Я совершенно потерялся во времени, но он говорит, что я пролежал так весь день вплоть до самой ночи. Его глаза непривычно огромные. Он смотрит на меня так, будто не совсем узнает. Я поднимаю свои уже свободные от оков руки к лицу и вижу темные вены в собственных запястьях. По телу пробегает пульсирующая боль. И очертания вен становятся обычными. Я все еще ощущаю себя как себя. Но теперь во мне есть еще и оно. Сонхва замирает и кажется не дышит, наблюдая за моими движениями. Я встаю и подхожу к нему. Но я ли руковожу собой при этом? Моя рука поднимается и ложится на его лоб, надавливая и заставляя запрокинуть голову назад. И здесь, в это самое мгновение, Сан, я все понимаю. Теперь я знаю все. Я вижу все. Вижу насквозь. Он был лишен способности чувствовать. Боль и счастье. Радость и горе. Любовь и ненависть. Он даже не чувствовал себя живым. И теперь новый я могу ему помочь. Он лишь читал о чувствах. И нельзя сказать, что он изнывал от их отсутствия. Но на ровном фоне общей безысходности наших темных времен невозможность чувствовать приводила его на самое дно. А я был так слеп. Я думал, что это лишь слухи про людей, лишенных эмоций. Про таких, как он. Но теперь я могу все. Сила пульсирует во мне. И она же заставляет меня сначала удовлетворить свое темное начало. Я не мог этого даже представить. Но Сонхва не сопротивляется, когда я раскладываю его на том же алтаре. Он знал? Я беру его жестко и долго, а затуманенный темными силами разум даже не думает о его боли или удобстве. Удовлетворив себя там в темном храме. А потом еще несколько раз уже в его спальне, я наконец-то частично прихожу в себя. Моя рука тянется к его лицу неосознанно. Ладонь накрывает глаза, и я чувствую течение собственных сил к самым кончикам пальцев. Сонхва шумно выдыхает, будто только что вынырнул из воды, и откидывает мою руку. А после набрасывается на меня с объятьями, поцелуями и самым влюбленно-удивленным в мире взглядом. Сан, я это смог. Я смог подарить ему способность чувствовать. Я знал! Знал, что нужен для чего-то необычайно важного. И теперь он счастлив по-настоящему. А значит и я тоже. *** Четвертая записка Дорогой друг, мне так больно избегать тебя. Я опасаюсь того, что живет внутри меня. И теперь мой черед бояться за твое тело и душу. А потому нам пока лучше не видеться. Сонхва обещает помочь мне разобраться во всем. Он знает каких-то людей. Мы уедем из города на какое-то время. Я видел, что ты приходил. И ждал меня под окнами. И прошу у тебя прощения, хоть и знаю, что не заслуживаю и его капли. Как только окажусь на безопасном расстоянии, сообщу тебе о местонахождении запасных ключей. И ты наконец сможешь прочесть эти записи. Когда увидишь эти строки, прошу лишь об одном – не возненавидь меня окончательно и бесповоротно за все это. Я выбрал этот путь сам и не жалею ни о чем кроме нашей с тобой вынужденной разлуки. Но она обязательно закончится. Я исправлю все. Обещаю.

Твой Друг навсегда, но временно на расстоянии, Уен