Обречённый.

ещё с малых лет у томми были невыносимые проблемы со сном. едва малышу успело стукнуть четыре, как его пребывания в царстве морфея, такие приторно-сладкие и протяжные словно сахарный сироп, превратились в самый невыносимый кошмар, вешая клеймо страданий на несколько следующих считанных лет. казалось, что где-то в самой глубине его неокрепшего сознания в один момент порвались железные и холодно-жгучие цепи, а за грань дозволенного вырвались его самые затаённые страхи. но его детская, через чур хрупкая психика под грузом страшных видений практически всегда не выдерживала, от чего за считанные секунды после неприятного пробуждения его глаза становились мокрыми, похожими на самый хрупкий хрусталь. осевшая в воздухе тишина вмиг развеивалась, а стены дома наполнялись невыносимой детской истерикой. на такие душераздирающие вопли ровно через три секунды сбегались все жильцы дома, а именно, его семья. они с тревогой и топотом врывались в комнату, взъерошенные и растерянные, сонливость как рукой снимало. маленькое и хрупкое тело встречало чужие руки, которые с нежностью и трепетом прижимали к себе. другие аккуратно касались золотистых волос, бережно поглаживая и пытаясь успокоить. а третьи, боясь, обнимали младшего брата с полным ощущением того, что произошло что-то ужасное. обсидиановые крылья укрывали всех четверых: самого малыша томми, двух его старших братьев - техноблейда и уилбура, а под конец, непосредственно их отца и владельца этих громоздких крыльев - филзу. мать, к сожалению, умерла ещё при родах последнего сына. они хотели уберечь, защитить. они все хотели. и к всеобщему счастью, в таком теплом окружении родни истерики обычно не продлевались слишком долго, прекращаясь может на пятой, или десятой минуте. они молча принимали проблему томми, стараясь всеми силами избавиться от неё. различные походы к неврологам, психологам, психотерапевтам. нечего не помогает. ночные концерты действующие на нервы продолжались, становясь, как казалось, всё пуще и пуще. приходилось поочерёдно спать рядом с малышом, держа его под боком и успокаивать в нужные и трудные моменты. каждый это делал по своему. филза пел колыбельную, которую когда-то пел техно и уилбуру, будучи плачущими младенцами. техноблейд рассказывал захватывающе истории и сказки с счастливым концом, к которому, что стало обыденно, томми засыпал прямо на коленках воина. а уилбур играл на гитаре, что младший любил больше всего. любил и с удовольствием слушал, как от нескольких прикосновений к струнам появлялась тихая, убаюкивающая мелодия. он засыпал с самой спокойной улыбкой на этом свете, обнимая чью-то ногу, руку, или кусочек одеяла. будто кошмаров и не было. эти моменты являлись одними из немногих выражений близости, доверия и любви. ——— мимолётным видением утекла вода двух с чуть больше чем половиной лет и сейчас томми почти семь, а кошмары все не отпускали измученное сознание мальчишки. где он так провинился? на каком моменте жизненного пути смог оступиться? что стало причиной столь жестокого гнева богов, что с треском обрушился на ни в чем неповинного томми? оставалось только молиться о божественной милости, не обращая внимания на уходящие в прошлое минуты, недели, года, века, а может даже и эоны. ведь настроение божественных существ так не предсказуемы, его невозможно просчитать и найти среди миллионов вариантов один подходящий. а человеческая жизнь не вечна, она не может ждать бесконечность потерянных секунд в пустые молитвы, выпрашивая одно лишь прощение. это всё сильно противоречит друг другу, заставляя задуматься, а стоит ли продолжать? а может все эти всемогущие существа, которых мы называем богами и слепо верим в то, что они есть где-то в небесном благоухающем месте с безграничной силой изменить саму структуру мира и обратить время в спять - на самом деле выдумка какого-то трусливого человека, который искал защиту от мира, что столь жестоко обошелся с ним, оставляя отравленные шрамы. возможно он создал веру в которой смог найти спасение, укромное местечко от всех тех людей что причинили ему невыносимую боль и те самые шрамы, что продолжают отравлять сердце. но жаль, что эта история совсем не про одного трусливого человека, застрявший в тюрьме вечной душевной пустоты и терзающего сердце одиночества. она совсем не про него. ночь. уилбур мирно покоил своё тело и разум в царстве морфея, находясь в распростёртых объятиях пуховых подушек и воздушного одеяла. ему редко удавалось уединиться в чертогах своей спальни, занятая только заслуженным отдыхом от дневной рутины. такой отдых обычно должен длится почти что десяток часов, имея определенный срок, определенный таймер с уже уходящими минутами. он ещё бы пролежал так до утра, ему было так спокойно, так уютно. но кто бы мог знать, что отведенное на сон время имеет промежуток намного короче, чем хотелось. межпространственная ткань, что разделяла сновидения и реальность, оказалась настолько тонкой и хрупкой, что через другую реальность старший смог почувствовать чужие, мутные прикосновения. полотно голубого небосвода и благоухающей поляны, наполненного солнечным светом, вмиг растаяло перед карими глазами наполненного недоумения и грусти. тихими отголосками в своей голове он начал слышать чей-то сомнительно смутный и до боли знакомый голос, с каждым пролетающим мгновением обретая своё четкое очертание. прикосновения стали ощутимыми на все сто, когда в ушах так же отчетливо слышался голос своего младшего брата. -уилби.. уилби.. проснись.. мне страшно.. - повторял слово за словом маленький мальчик, стоявший у койки старшего, что была ему по живот. ему уже давно шесть, но он никак расти не хочет. морщась, уилбур открыл глаза, что с каждой секундой так и норовились обратно захлопнуть свои черные ресницы, возвратившись обратно в недосмотренный сон. он пощурился, прежде чем разглядеть в смутно-блеклом пятне своего младшего брата. а после и осознать смысл сказанных слов. -томми, что случилось? неужели опять кошмары? - он наклонился на спинку кровати сразу после того как привстал. его рука слабо похлопала по своим ногам, безмолвно приглашая брата в местечко по уютнее и теплее, чем холодный пол. томми был мальчиком сообразительным и быстро схватывал все на лету, а страх с которым он пришел в спальню только подгонял короткие ножки поскорее забраться в укромное местечко. оказавшись через считанные минуты лежащим на уилбуре и укрытый мягким одеялком, он чувствовал себя более чем в безопасности. он крепко сжимал худое тело брата, пока тот приобнял в ответ его одной своей рукой, в то же время другой гладя его волосы с отливом золота, так бережно и так нежно, словно убаюкивая младенца. -а теперь, сокровище, расскажи, что случилось? - его слова прозвучали в ночной тишине нежнее самых сладких десертов, что казалось и от них исходит невидимое тепло. но оно не могло согреть тело, оно согревало душу и сердце словно небольшой парафиновый фонарик, отпугивая весь оставшийся страх далеко-далеко прочь. волшебный фонарик, но такой родной и теплый. -я проснулся от того, что кто-то позвал меня. «наверное это был я во сне» сонно моргая, пронеслось в голове у уилбура. -вокруг не было никого. я сначала успел подумать что мне показалось, - он затормозил, прежде чем продолжить. голова усыпанная золотыми завитушками замоталась по сторонам, словно боясь и опасаясь чего-то прежде чем признаться в своей проблеме. признаться в своём страхе. - но когда я снова собирался закрыть глаза, я опять услышал чей-то голос.. нет, чьи-то голоса. он был не один.. - его голос начал колебаться словно осиновый лист на ветру, минуя считанные секунды до первой потекшей слезы. его миниатюрные ладошки крепко сжимали тряпочную ткань однотонной пижамы брата, словно боясь отпустить. хватка объятий коротких ручек стала крепче, а тело задрожало. бледная кожа на торсе уилбура почувствовала, как пижамная футболка становится мокрой. -тшш, томми, малыш. всё хорошо, я рядом с тобой и тебе ничего не грозит. никаких голосов сейчас с тобой нет, только мой, - он аккуратно прижал хрупкое тело к себе, обдумывая всё вышесказанное младшим братом. он хотел надеяться, что это всего лишь шутка или его детская, через чур развитая не совсем в то русло, фантазия. страх что всё только усугубиться сжирал его изнутри, оставляя после себя только пустоту, тревожащую сердце с каждой минующей минутой. - скажи, томми, что они говорили тебе? - все же осмелился спросить уилбур, не желая слышать ответ. он не был психологом, что бы знать что происходит с томми. он был только старшим братом, готовый пойти по головам и свернуть горы ради своей семьи. -они звали меня по имени.. - он продолжал дрожать. - потом, пугающе смеяться.. - он поднимает свои небесно-голубые глаза полные отчаяния и горя, надеясь найти в чужих своё утешенье. в них, казалось, отражается целый океан из заблудших звёзд в ночном небе. обворожительно. - а потом они говорили что я ничтожен, что я ошибка в нашей семье..! - уже не выдерживая того огромного веса из переживаний, что тянуло его сердце многие годы ещё с раннего детства, он заревел. уилбуру больше нечего не оставалось, кроме как подставить своё крепкое, хоть и костлявое плечо. он был рядом, даря томми чувство того, что сейчас он не один в море полное горечи и страданий. он всё ещё тот парафиновый фонарик, согревающий в самые холодные зимы, в самые одинокие ночи. в тот миг старший был полностью опустошен, будто новость о голосах в голове младшего без сожалений потушил последний огонёк надежды в его и без того израненной душе, оставляя за собой только пустыню горького пепла. -они хотят напугать тебя, вот и несут всякую чушь. ты никогда не был ошибкой в нашей семье, никогда не был ничтожен. ты всё ещё мой младший братец, который разгоняет своей улыбкой тысячи грозных туч, - то самое утешение, которое в последней капле надежды искали два сапфировых глаза. в ответ послышался негромкий шмыг носом, а на лице заиграла гримаса наполняющаяся надеждой. большие глаза с отчаянием заглянули в чужие, кофейные. -правда..? - спрашивает заплаканным и чуть хрипящим голосом томми, вытирая с покрасневших щек последние остатки солёной воды. -правда. - костлявая рука подростка аккуратно убирает с чужого лба мешающие и растрёпанные золотые кудри назад, а искусанные губы с запёкшейся на них кровью, точно куски наждачной бумаги, бегло оставляет невидимый, но ощутимый след его любви на нежной коже. -а теперь, давай так. кто первый заснет, завтра может съесть порцию мороженого проигравшего? - превращает в заманчивую игру то, что нужно им сейчас обоим, чтобы поскорее погрузить младшего в заветный сон и избавить от проблем хотя бы на несколько часов. томми ведётся, довольно улыбнувшись и коротко кивнув, уже предвкушая победу и ощущая на своём языке вкус чужого мороженого. не говоря абсолютно нечего, его голова падает на чужое тело и медленно проваливается в заветный сон. но, знал бы кто, как на стеклянном сердце уилбура, навеки погребённого в зыбучие пески из отчаянья, всё ещё так твёрдо и точно отбивала чечетку скопившиеся тревога. страх за такое хрупкое спокойствие одного из своих младших братьев, точно неподъёмным камнем тянуло подростка на дно. ему всего 14, а он уже несет в душе такой тяжкий груз ответственности. ему было страшно, он боялся что в один момент потеряет рассудок, а голоса достигнут и его. ему пришлось повзрослеть слишком рано. в доме вновь повисла первобытная тишина, а каждая его секунда, точно на вес золота. их разумы - в другой вселенной, невообразимо далеко от друг друга, а их тела точно наоборот - неимоверно близко. ——— из дорогих колонок по большому помещению разливается громкая музыка, дополняя веселую атмосферу, что плясала вместе с сердцами людей. их тут не мало, каждый пришел на пиршество по пластиковому приглашению. воодушевлённые голоса знакомых парировали по воздуху, смешиваясь между собой в бессмысленные разговоры. на столе одетый в яркую, немного потрёпанную с годами скатерть, располагались разного вида угощения. в некоторых высоких и величественных бокалах разливалось шелковое шампанское, пока в остальных пузырилась сладкая и газированная вода. содержимое каждого бокала зависело от возраста его хозяина, ведь никто не желал споить кого-то младше двадцати одного года. вдруг, в одно мгновение яркий свет по всей комнате пропал с характерным щелчком, а все звонкие голоса в секунду стали таинственным шёпотом, продолжая активно разговаривать и с затаённым ожиданием смотреть на одну из дверей ведущих в коридор. из-за таинственной мглы показалось по началу яркое свечение от танцующих языков пламени, после чужие громоздкие руки, и наконец того, кто нес сладкое и контрольное угощение на сегодняшний день - филза. он аккуратно направлялся сквозь темень к одному из своих сыновьей - томми. сегодня его день, его шестнадцатый день рождения. сегодня собрались все близкие друзья и знакомые младшего, сидя за большим столом и с интересом наблюдая за именинником. каждая минующая секунда растягивалась в вечность, всё дальше оттягивая и оттягивая знаменательный момент. отец всё ближе и ближе приближался к сыну, пока последний в предвкушении чуть ли локти не кусал. -с днем рождения, маленькое отродье.- точеным лезвием прошлись по сердцу совершенно неожиданные слова от собственного отца. -что..? - глаза округлились до размера венеры, а приятное напряжение колкого ожидания унес за собой северный ветер разочарований и перемен. тело будто парализовалось, сердце опешило, душа была в смятении, а мозг отключился. в один миг поменялось абсолютно всё и в то же время нечего. глотка предательски щипала и горела словно от желчи, не давая даже и возможности что-то сказать без ярко ощутимой боли. «отродье, ничтожество, мусор.» насмешливо повторяли и напоминали неизвестные голоса в голове. -нет, нет, нет, нет..! мне показалось, он не мог так меня назвать, - тревога и отчаяние в один момент настигла хрупкое сознания подростка, поглощая с головой в своих колющих объятиях. в ответ томми услышал лишь громкий издевательский смех, что казалось, хором появился из не откуда. хотя нет, было откуда. все гости синхронно поднялись из-за своих мест и начали смеяться, заглушая своим ансамблем музыку и показывая пальцем в сбитого столку и загноенного в угол томми. именинник в попытке укрыться и не слышать этих противных голосов и насмешек, в мгновение поднял руки и закрыл ими уши, меж тонких и длинных пальцев сжимая свои золотистые локоны. в процессе он случайно задевает поднос с тортом и зажженными свечами, от чего маленькие огоньки падают на пушистый ковер. не прошло и пяти секунд, как стена пламени вспыхнула вокруг стола и подожгла «друзей». алые и обжигающе языки пламени хаотично двигались в разные стороны, не завися от друг друга. в помещении заметно поднялась температура. -отстаньте, отстаньте, отстаньте! - присутствуя в агонии с собственными мыслями, продолжал бороться за свой рассудок томми. его ноги сами вскочили с места, оказавшись в плене пылающего огня. он оглянулся, никого нет. пламя поглотила тела гостей, оставив за собой лишь их голоса. они продолжали смеяться, они продолжали издеваться, они продолжали заставлять томми ненавидеть весь чёртов мир. «отродье, ничтожество, мусор.» в голубых, схожих с ясным небом глазах сейчас отражался целый океан соли. они маленькими каплями поочерёдно скатывались по фарфоровым щекам, размывая общую картину перед собой в нечеткие и мокрые пятна. «голоса, снова эти чертовы голоса..» как и десяток лет назад. казалось, эта бесконечная, палящая рассудок симфония могла длится вечно, выкачивая из томми остаток жизненных сил. казалось, что ещё минута этой изнемогающей пытки и худощавое тело упадет в тёмную бездонную яму, наполненная до краёв осуждений себя и разочарований. он был потерян в собственных мыслях, без возможности взять над ними контроль. но как вдруг, словно по зову, среди грозовых облаков гнета, бесконечного ливня и творящегося вокруг хаоса, раздался маленький звоночек перемен, отделившись от всей серой массы. это был раздавшийся за спиной голос, до приятных мурашек родной и тёплый. -томми? в душе младшего на мгновение вспыхнул последний огонёк надежды, от чего он в тот же момент повернулся на звук. стена пламени податливо расступилась перед именинником, выстроившись небольшим коридором, что вёл до распахнутого настежь окна. чья-то фигура умиротворенно сидела на оконной раме, спокойно свесив ноги с подоконника и беззаботно болтая ими. он будто не видел ни потерянного в собственных мыслях томми, ни пожара, что непроходимыми стенами окружил прошлого именинника. в знакомых чертах младший смог разглядеть своего брата, уилбура, что безмолвно приглашал его в свои объятия, приветливо раскинув руки по обе стороны. на лице играла сахарная улыбка, а в глазах, схожих с самой сладкой карамелью, через хрупкое и тонкое стекло очков можно было разглядеть нежнейшую ласку. не задумываясь ни на секунду, словно под пушечным выстрелом сломленное в порыве тревоги тело ринулось вперёд, прямо навстречу родным рукам. с каждым минующим мгновением расстояние между ними уменьшалось, а нагоняющее пламя горячо обжило пятки. ещё рывок, ещё, и последний, - томми отчаянно прыгает к старшему брату в тёплые объятия, наплевав на всё и надеясь наконец отыскать укрытие, в котором его точно никто не найдет. время вокруг замедлилось будто в слоумо, а уилбур от одного прикосновения растворился в воздухе, словно кристаллики сахара в горячем чае, бесследно и не о чем не сожалея исчезая прямо перед глазами томми, что наконец надеялись всем своим неимоверно хрупким сердцем обрести душевный покой. он пролетел прямо сквозь призрак брата, вылетая с окна и со скоростью под двести километров в час падая свободным падением вниз. вены наполнились новой дозой адреналина в перемешку со страхом, а сердцебиение предательски громко отдавало в уши, пока виски противно пульсировали. вокруг внезапно потемнело, а глаза внезапно открылись. томми проснулся в холодном поту. тело резко вскочило с кровати, мёртвой хваткой одной руки крепко сжимая кусочек одеяла, а второй - тонкую ткань пижамы в районе сердца. грудная клетка в бешеном ритме опускалась и поднималась, пока тело всё ещё прибывало в атакующей панике. томми встретили поблекшие в лунном свете стены, с осевшей атмосферы тишины и спокойствия на заставленных полках. расширенные зрачки за счет повисшего в воздухе мрака забегали по знакомым вещам, пока в голову постепенно приходило осознание того, что всё, что только что произошло, было лишь очередным, через чур реалистичным кошмаром. опять чертоги морфея так жестоко и безжалостно обходится с бедным подростком, что по горло замучен и измотан своими кошмарами, будоражащие кровь. томми целенаправленно закрыл глаза, после чего через рот глубоко вдохнул и так же глубоко выдохнул. эти действия являлись некими попытками обрести ночное умиротворение, отогнав от себя остатки тревоги и погрузится в теплый океан спокойствия. спать совсем не хотелось. -умыться пойти что ли.. - сам себе, разрывая тишину, полушепотом сказал томми. потерев свои покрасневшие от недосыпаний глаза, его безразличный ко всему миру взгляд остановился на закрытой двери выхода из комнаты. ноги сами вынырнули из под одеяла и встретили под собой на холодном полу пушистые тапочки. с той же усталостью в конечностью, он еле поплёлся из помещения, привыкая с лёгкому холодку за пределами тёплого одеяла. через минут пять томми уже стоял перед собственным отражением в ванной, упираясь руками о раковину. он с презрением смотрел в свои потускневшие с годами глаза через кристально чистое зеркало, а в них, будто в книге читалась усталость и изнурённость. он истощен и разбит на миллиарды маленьких частиц, что обречены быть разбросаны по всему свету по одиночке. -отвратительно.. просто отвратительно. ответьте, что мне сделать, чтобы этот кошмар наяву поскорее закончился? я скоро не выдержу. - со злом задаёт вопрос будто самому себе, не надеясь услышать ответ. он кусает губы до крови, а отросшей ногтевой пластиной безжалостно впивается в нежную кожу своих же рук. «убей себя. убей себя. и тогда всё закончится.» тихим, но четким шепотом разносятся знакомые голоса нежданных гостей. они повторяются раз за разом, становясь всё громче и громче, всё навязчивее и навязчивее. заглушив абсолютно каждый шорох своим противным шипением, они создали вокруг тома шумоизолирующий вакуум, погружая измотанное сознание в ещё один кошмар. испуг сузил зрачки до размера хлебной крошки, пока голубые глаза в приступе тревоги забегали по помещению с глянцевыми стенами покрытыми кафелем. паника в перемешку со страхом не спеша комом подкатилась к горлу, терзая её мягкие стенки и оставляя на них жгучие трещины. ладони без сожаления вцепились в свои же ярко-пшеничные волосы, сжимая в кулаках и чуть ли не выдёргивая их, предплечьями со всей силы зажимая уши. «убей. убей себя. так будет лучше всем. и твоим братьям, и друзьям, даже отцу. никто не будет жалеть о твоей смерти, всем будет плевать. смирись и умри, жалкое подобие на человека.» они - десятки, а может даже и сотни садистов, которым было только в неизмеримую радость и чрезмерное удовольствие терзать молодое сердце и душу томми, утоляя свой вечный голод и постепенно приближаясь до образования руин из песка и пыли внутри мальчика, не оставляя даже намека на когда-то существовавшую жизнь. -заткнитесь..! - охрипшим голосом желает прокричать из-за всех своих сил подросток, но наружу вырываются только тихие обрывки слогов и букв. он не слышит даже собственных слов, от чего попадает в эпицентр бури из отчаяния. будучи в смятении, хрупкое тело падает на пол, ударяясь копчиком и позвоночником о железную, немного заржавевшую трубу. но даже эта боль не была так ощутима, как та, что приносили голоса. голова прижалась к согнувшимся и прижатым к груди ногам, пока из глаз ручьями неконтролируемо текли обжигающие слезы. учащенное дыхание сбивало с правильных мыслей, пока мрак поглощал томми. он снова загнан в угол, он навеки обречён, навеки проклят погрязнуть в собственном болоте разочарований. но тут, словно по божьему благословению, дверь ванны тихо распахнулась, а в её проёме показалось знакомое всем лицо. томми просто повезло, что именно сейчас, посреди глубокой ночи уилбуру приспичило выпить воды из-за внезапно появившиеся жажды. его глазам предстала ужасная картина: на холодном полу сидит один из своих младших братьев, весь потерянный и потрёпанный. в одной из рук под мерцающим светом мигающей лампочки, приглушенно отражает его в себе острое лезвие бритвы, частично запачканные в чьей-то крови. а томми - не слыша никого кроме навязчивых голосов, тихо хнычет под давлением огромного камня чистого страха. уилбур был ошеломлён. сонливость прошла быстрее чем можно было предположить, а тело взрослого в спешке ринулось к брату и упало прямо перед ним на колени. -томми? томми, томми! прийди в себя. ты меня слышишь? - в отчаянии тормошит худощавое тело уилбур, пока паника постепенно поглощала и его. он и понятия не имеет что произошло, поэтому ему оставалось только лишь предполагать самые безобидные причины. ну или он надеялся только их предполагать. голова брата резко и неожиданно поднялась, непоколебимо уставясь на уилбура своим замученным взглядом, словно прожигая насквозь и сотворяя дыру в последнем. а томми лишь пытался понять, настоящий ли на этот раз сут. не сон ли это как в прошлый раз, не растворится ли родной брат подобно призраку только от одного отчаянного прикосновения? «фальшивый. ненастоящий. иллюзия. очередной обман.» не надеясь уже ни на что, наступая на те же грабли, руки тома, что была покрыта свежими и ещё кровоточащими шрамами, тянутся к чужому телу, желая найти в них укрытие. «беги. беги. беги.» наперекор всем голосам, он жмурится и отчаянно бросается в чужие объятия, будучи уже готовым вновь оказаться обманутым собственным разумом. он повис на брате словно маленький и капризный ребёнок на своей матери. он не исчез, не растворился средь лучей яркого света светодиодных лампочкек. он настоящий: из крови, костей и плоти. из суставов, сосудов и хрящей. из чувств, души и эмоций. это был настоящий уилбур, что не растает перед глазами как ледяная, хрупкая снежинка и исчезнет навсегда. голоса стали постепенно утихать. -уи..уи..уилб- -тшш. томми, для начала успокойся и прийди в себя, а потом уже расскажи что произошло. хорошо? - перебивает своего брата уилбур, после чего аккуратно обнимает первого и обеспокоено начинает гладить по его золотистым кудряшкам. прямо как в детстве. -п-пожалуйста.. у-у-уи..уил.. тол-лько не-не уходи.. - на грани, будто бы отчаянно шагая по лезвию над бездонной пропастью, он из последних сил просит уилбура остаться. он боится, боится что всё будет как и в прошлый раз. он боится вновь остаться наедине со своими голосами. -я никуда не уйду и останусь с тобой до самого конца, можешь не беспокоиться. обещаю. - успокаивает старший, хотя сам находится в шаге от панической атаки и приступа тревоги. они ещё долго будут сидеть, словно лего разбирая по кусочкам проблемы и переживания тома. они построят из них новый дом, надежнее и крепче чем прошлый. но, строительство начнётся только после нескольких сеансов у психотерапевта. томми пройдет все испытания вместе с братом, что будет под руку вести его по жизненному пути словно ангел - хранитель. «а какой будет конец у этой истории?»