Лилит была грубой и не любила людей. Она слишком много думала и о многом переживала, но никогда об этом не говорила. Иногда сомнения съедали ее изнутри.
Селена была яркой и понимающей, доброй и прямолинейной. Она помогала всем вокруг, но, к сожалению, не могла помочь себе. Иногда она не говорила того, чего сильно хотела, и это разрывало ее сердце.
Она изменила Лилит, а Лилит ― ее. Это неоспоримый факт, которые обе не могли принять долгое время. Не то что не могли, скорее не хотели.
Лучшие друзья, самые близкие люди. Они почему-то решили, что им нельзя быть вместе. Селена стала инициатором, Лилит не ожидала, но приняла. А что еще ей оставалось? Глубоко в душе, такой черной и пустой, как она считала, тосковала по Селене так, что чувства ломали ей ребра, вырывали глаза. И топтали, безжалостно топтали сердце.
Лучшие друзья, самые близкие люди. Кажется, ничего не изменилось. Виделись чаще, чем в отношениях. Они ходили в парки, на выставки, в музеи и кино. Они посещали читательские вечера, концерты, обсуждали фильмы и сериалы, вместе смотрели теле-шоу, планировали поездки. Но чего-то не хватало. Долгих объятий, тайных преступных поцелуев под мостом или в опустевшем автобусе, вагоне метро, частых мягких касаний украдкой, что были так невероятно важны Селене.
В какой-то момент Селена пропала. Она будто просто испарилась. Перестала отвечать и даже заходить в сеть. Подобное уже бывало, поэтому первые несколько дней Лилит не переживала, но, когда время растянулось и, согласно календарю, прошло чуть больше месяца, она начала паниковать.
▪︎
Девушка с прямыми черными волосами, подстриженными под каре, сидела на кровати в своей комнате и перебирала струны гитары в попытке выучить новую песню. Не сказать, что у нее хорошо получалось, но она старалась, несмотря на раздражение. Она не получала какого-то особого удовольствия от игры на гитаре. Честно говоря, она вообще ни от чего не получала удовольствия. В ее жизни было множество факторов, поднимающих настроение, но в целом она не была счастлива.
У нее был любящий отец, который старался дать ей максимум своего внимания. Была мать, которая часто уезжала по работе, но так же сильно любила ее. Были семейные ужины каждую пятницу, разные поездки загород, небольшие путешествия и, кажется, полная свобода действий. Родители старались сделать так, чтобы она ни в чем не нуждалась и во всем поддерживали ее, но тем не менее ей чего-то не хватало. Не от родителей, не от жизни, а от себя. У нее в груди была огромная пустующая дыра, черная, холодная и разрастающаяся с каждым годом.
Вернемся же к тому дню. Пока она безмятежно занималась своими делами, за дверью ее квартиры топтался высокий, неуверенный парень, хотя, если учесть тот факт, что он пришел туда, его уже нельзя называть таковым. Он постоянно нервно поправлял свою осветленную челку, делал несколько шагов по лестнице вниз, а после возвращался обратно. Черт знает, сколько времени он стоял там и пытался собрать волю в кулак, но, в конце концов, ему пришлось нажать на звонок. Кажется, прошла вечность, и, когда дверь открылась, перед парнишей предстала Лилит в растянутых клечатых штанах и огромной футболке, съехавшей на плече. Передние пряди волос были забраны назад и завязаны в своеобразную петельку. Взгляд как всегда печальный с отблеском раздражения. Но, несмотря на это, она была для него самой идеальной, прекрасной, просто великолепной.
― Чего? ― спросила она, опираясь на косяк.
― Привет, Ли… ― парень переступил с ноги на ногу и протянул руку с букетом из розовых и желтых роз. ― Я долго думал и теперь кое-что хочу тебе сказать. Можно войти?
― Говори тут, ― девушка проигнорировала протянутые цветы.
― Хорошо, ― он вздохнул, выпрямил спину и быстро заговорил. ― Я влюбился в тебя, Лилит! Ты снишься мне каждый день, я думаю о тебе постоянно, мечтаю, как мы… Провели бы медовый месяц и… ― он на секунду остановился, дабы перевести дыхание, но увидел перед собой лицо, полное ужаса. ― Прошу, будь моей девушкой!
Он не понял, что произошло. В какой-то момент дверь захлопнулась прямо перед носом, и его одул ветерок от такого резкого движения, вгоняя его в некий транс, из которого его выбил возглас из-за двери: «Уходи!». Ему показалось, что он услышал в этом слове безмерное количество отчаянья. Только показалось.
На самом деле парень был к этому готов. Он просто положил цветы под дверь, развернулся и спустился вниз. Выйдя на улицу, он взглянул в кухонное окно квартиры, в которую так упорно заставлял себя позвонить долгое время, в надежде увидеть там Лилит. Но ее там не было.
Он заставил себя принять тот факт, что больше никогда ее не увидит. Так и произошло.
Наступил вечер. Девушка все еще думала о случившемся. Она не любила цветы, не любила того парня, не хотела выходить замуж и уж тем более не хотела раскрывать кому-либо свои чувства. Хотя, как мы уже знаем, раскрывать было нечего. Но это все не мешало ей испытывать нечто странное. «Этот глупый мальчишка, ― думала она. ― На что он надеялся? Мы даже не общались».
Лилит лежала на ковре, постеленном возле кровати, разглядывала потолок да и вообще всю комнату. На стенах висели плакаты и небольшие картины, на широком подоконнике лежал сложенный плед, на книжном шкафу стояли гипсовые головы Давида и Венеры Милосской (девушка купила их в художественном магазине), полки же были заполнены книгами полностью. На столе, расположенном у изножья кровати, лежали какие-то бумажки и, возможно, документы. Напротив него стояла напольная вешалка для одежды, а в углу ― зеркало.
Все было таким красивым, Лилит любила свою комнату, но в тот момент она казалась ей настолько типичной и совершенно неудивительной, что желание что-нибудь изменить вмиг захватило ее разум, но она быстро остановила себя. Ничего бы она не тронула.
Такое часто бывает в жизни: людям что-то не нравится, но они не придают этому значения, и постое «не нравится» перерастает в ненависть, но тогда, когда уже ничего нельзя исправить. Иногда просто не хочется что-то делать. Многим свойственно бояться перемен.
Возможно, именно поэтому Лилит ничего не ответила тому парню. Она много думала о том, что могла бы просто согласиться на какое-нибудь из подобных предложений, а чувства бы пришли со временем, но от таких мыслей ей становилось чрезвычайно противно.
▪︎
Воспоминания заставили ее сердце сжаться. Она снова поступила так. Снова ей не понравилось то, что происходило в жизни, и снова она ничего не сделала. Просто приняла. Стерпела.
▪︎
В раздумьях время шло слишком быстро, и девушка не заметила как наступил вечер. Она вздрогнула, услышав стук в дверь.
― Да, ― сказала она чуть громче обычного.
В комнату заглянул отец. Он тепло ей улыбался, держа в руках тот самый букет из роз.
― Привет! Что, поклонники не дают покоя? ― усмехнулся он по-доброму.
― Фу, Боже, выкинь их…― простонала Лилит, закрыв глаза рукой, а ее отец засмеялся.
― Да ладно тебе, ― сказал он. ― Поставлю их в вазу на кухню, ― а уходя, весело добавил: ― Приходи пить чай с закрытыми глазами.
Она так и не вышла до самой ночи. Слышала, как хлопнула входная дверь ― мама вернулась. Когда было уже совсем поздно, а мысли не давали заснуть, девушка решила выйти на аллею, что простилалась через дорогу от дома. Она на носочках прошла в коридор, бросила взгляд на кухонный стол ― розы действительно стояли там и выглядели достаточно красиво, но не вызывали абсолютно никаких эмоций. После Лилит развернулась в сторону гостиной. На диване в обнимку сидели ее родители и тихо обсуждали фильм, который смотрели. Отец с безграничной нежностью смотрел на мать, а она в свою очередь бережно поглаживала его большие руки.
Лилит грустно улыбнулась. Они так любили друг друга и были вместе уже много лет, и девушка ни разу не видела, чтобы ее родители серьезно ругались, а уж тем более как-то оскорбляли друг друга. «Только если так. Только как они.» ― Подумала она, обулась и бесшумно вышла из квартиры.
▪︎
Так у них с Селеной и было. Так, как она хотела, как мечтала. Как у родителей. Что пошло не так?
«Общение с людьми всегда утомляет, но я никогда не чувствовала такого по отношению к тебе», ― пронеслось у Лилит в голове, когда она смотрела в чат не менее чем с сотней отправленных, но так и не прочитанных сообщений.
«Мне так хочется касаться тебя… Иногда даже укусить», ― думала Селена в то же время, сжимая в руках толстовку, черную, явно принадлежащую не ей.
«Я веду себя чересчур навязчиво и приставуче, но ты бы знала, как сильно я пытаюсь сдержаться», ― вслух говорила Лилит, утирая слезы.
«Я соскучилась», ― тихо произносила Селена, глядя на совместную фотографию в рамке, стоящей на тумбочке возле кровати.
«Иногда мне кажется, что время идет настолько быстро, что я не успеваю сделать ничего в своей жизни», ― думала Лилит, когда прошел второй месяц неизбежной неизвестности, лежа в холодной постели.
•
Лилит шла по темной улице, вдыхала ночной воздух, но будто бы не могла выдохнуть. Голова кружилась. Будто бы этот свежий запах свободы заседал у нее в груди нарочно, желая оставит ее себе навсегда. Навсегда. Бывает ли такое с чувствами? Лилит подумала о том, что единственное, что с ней навечно ― это гребаные Чапман в кармане. Она достала сигарету из пачки, замедлив шаг, и закурила. В наушниках играла Земфира.
Если ты будешь со мною жить
Я попробую бросить пить
Я однозначно брошу курить
Потому что тебя бесит дым
Бесит кашель мой как у больных
Лилит смеется в голос, громко, не обращая внимания на прохожих. Еще неделю назад она искала в каждом из них знакомое лицо. Сейчас уже нет.
Текст песни доводит до слез. Да, вместе со смехом. Он, конечно, истерический. Она вырвала провод наушников из телефона, рывковыми движениями скрутила их и сунула в карман. Села на корточки посреди дороги, закурила вторую. Слезы стремительно стекали по щекам. Колени ударились об асфальт.
«Что я сделала не так? Почему твои чувства остыли?» ― кричало ее сознание.
Возможно, они не остыли, Лилит.
•
«Я ужасно себя чувствую. Я будто бы не могу дышать», ― руки Селены дрожали.
Ей было больно, чертовски больно и стыдно, что она причиняет такую боль родному человеку. К сожалению, она не могла справиться с этим.
Иногда так случается, что-то внутри ломается. Ты веселый, счастливый и несешь в мир позитив каждый день, и вдруг в какой-то момент ты просто не можешь. Не можешь улыбаться, не можешь отвечать любовью на любовь, заботой на заботу, не можешь заставить себя здороваться с людьми и даже больше не можешь выйти из дома. Плохие мысли сжирают тебя, засасывают в круговорот неприятных моментов, и тебе кажется, что спасти от этого монстра, захватившего твое сознание, может только смерть.
▪︎
Разгар концерта. Музыка играла так громко, что тело дрожало, а сердце трепетало. Вместо внутренних органов будто бы были мощнейшие колонки, так они себя чувствовали.
Девушка на сцене, вокалистка, пела невероятно чувственно и активно взаимодействовала с залом, что приводило людей в неимоверный восторг. Помимо музыки и пения помещение было заполнено радостными возгласами, криком и свистом.
Мгновение, и быстрая разгорячающая песня сменилась медленной и нежной.
― Приглашайте своих любимых на танец! ― крикнула полюбившаяся народу певица.
Лилит широко улыбнулась и с нежностью протянула руку Селене.
― Потанцуешь со мной?
― Нас же все видят! ― радостно воскликнула девушка в ответ, когда ее талия уже оказалась в руках Лилит.
― Плевать, ― прошептали ей в ответ прямо на ухо. Мурашки пробежались по всему телу Селены.
Их тела прижались друг к другу максимально близко, руки то и дело пробегали от талии к спине и плечам. Когда губы Лилит приближались к уху Селены снова, ее одолевала толпа мурашек по коже. Вокалистка запела. Все вокруг были погружены в свои романтические мирки и не обращали внимание на окружающих.
Лилит коснулась носом шеи девушки, и ее грячее сбившееся дыхание обожгло нежную кожу, Селена вздрогнула, а после неожиданно нежно взяла подбородок Лилит, приподняла, пару секунд уделила светлым глазам и наконец вовлекла возлюбленную в поцелуй.
▪︎
«Я так хочу, чтобы ты взяла меня за талию, прижала к стене, грубо перехватила мои запястья и стиснула их до боли. Хочу, чтобы ты целовала меня яростно, кусала. Хочу, чтобы ты схватила за шею и сжимала, сжимала все сильней, пока мне не станет плохо, пока ноги не начнут подкашиваться. Хочу, чтобы ты оставила на мне следы, любые. Укусы, засосы, царапины, синяки… Я хочу, чтобы ты сделала мне больно физически, мысль об этом зажигает внутри неистовое желание», ― шептала Лилит, стоя в ванной у зеркала и рассматривая свое обнаженное тело.
Когда прошел третий месяц, Селена не выдержала. Она ответила.
Ей хотелось порезать себя. Хотелось почувствовать ту слабую боль с приятным «послевкусием». Ей хотелось, чтобы
она грубо поцеловала ее. Чтобы хватала за руки, кусала и сжимала все возможные части тела. Главное, чтобы трогала. Так долго, чтобы мягкие пальцы на коже ощущались выводящей из себя наждачкой. Чтобы после при движении ныли ноги и запястья, чтобы на теле остались любые напоминания о том моменте. Чтобы…
Она была рядом.
Пусть плохо, пусть тяжело, Лилит будет рядом. Она точно будет рядом еще и еще. До самого конца, каким бы он ни был.
Они встретились в холодной квартире Лилит. Селена смогла выйти, да. Она не отпустила все с собой происходящее, но ей было просто жизненно необходимо увидеть эту девушку.
Она обняла ее, и они обе заплакали. Абсолютно бесшумно.
Они выпили две бутылки красного вина и открыли третью. Они выкурили около половины пачки и продолжали торчать на кухне у открытого окна, дрожа от ледяного ветра, задувающего из него.
Лилит сидела на столешнице, а Селена на табурете рядом. Последняя дрожащей рукой держала сигарету и рассматривала лицо другой девушки.
― Ты изменилась, ― тихо сказала она. ― Покрасила волосы. Тебе идет.
Недавно черные и отросшие до груди волосы Лилит теперь были подстрижены короче, а концы горели красным.
― И ты изменилась, ― хрипло ответила она, затягиваясь сигаретой из руки Селены. ― Ты ненавидела дым.
Селена встала и устроилась между ног Лилит. Холодные пальцы теребили край широких шорт последней.
― Тебе идет…― добавила девушка, забирая почти докуренную прямо изо рта.
Установился зрительный контакт, впервые за очень долгое время. Темная Лилит глядела светлыми зелеными глазами в глубокие глаза Селены, напоминавшие пропасть. Она заправила прядку блондинистых волнистых волос за ее ухо. Говорить не хотелось.
Они подарили друг другу касания, такие желанные и обжигающие. Селена вновь не выдержала и, сжав девушку с двух сторон по бедрам, поцеловала.
На губах остался сладкий привкус от вишневых сигарет.
Лилит дернулась. Она вцепилась в тело человека напротив и ответила на поцелуй так напористо, но они столкнулись зубами, но никого это не волновало.
― Я люблю ромашки, ― оторвавшись, прошептала Лилит.
▪︎
― Я люблю поезда. Это атмосферно, знаешь…
― Я никогда не ездила на поездах, ― грустно отозвалась Селена.
― Не может быть! ― Лилит схватила ее за плечи. ― Мы с тобой обязательно съездим куда-нибудь на поезде, обещаю!
Селена засмеялась и потрепала девушку по волосам. Ей было шестнадцать. Она любила кошек, собак и цветы. Она гуляла в поле и фотографировала все вокруг. В ее профиле часто проскакивали ромашки.
Лилит было восемнадцать. Она улыбалась только ей, ненавидела людей, цветы а, в особенности, ромашки. Она постоянно пила кофе и курила дурацкие сигареты, которые Селена на дух не переносила.
― Я курю, потому что у меня сердца нет, ― смеясь, говорила она.
― Нужно просто влюбиться! ― так же хихикая отвечала младшая.
― Влюблюсь в человека, который заставит меня полюбить ромашки. Вот тогда и брошу.
― Обещаешь?
― Обещаю.
▪︎
— Я люблю
тебя, Лилит, — тихо протянула Селена и вновь поцеловала давно желанные губы, нежно поглаживая забитые татуировками плечи.
Ей девятнадцать. Она ещё не до конца поняла, как бороться с внутренними монстрами, но она поймёт, и Лилит ей в этом поможет.
Лилит двадцать один. Она улыбается чаще, до безумия любит ромашки и больше не курит.
