желание.

Хенджину пятнадцать. Очередная ссора родителей, очередной раз он прямо между ними, предпринимая бесполезные попытки остановить бессмысленные крики и ругань. Ему снова достается от отца, и он впервые так громко слышит в свою сторону слова о том, что он лишь мешает, как всегда. Это звучит так искренне в той ярости, с которой были произнесены слова. — Разве я виноват в том, что вы развелись? — ещё громче кричит Хенджин, смотрит на отца, чувствуя, как глаза против его воли наполняются слезами и оставляют на щеках обжигающие дорожки. — Да, ты! — резко выкрикнул отец, сразу отвернувшись. В этот момент мир остановился. Окрасился в чёрно-белый. Сжался до атома и превратился в черную дыру, которая поместилась где-то в его груди. Крики матери и поспешные извинения отца он уже не слышал. Фактически, он не слышал ничего кроме своего громко бьющегося сердца. Казалось, будто еще немного и оно взорвется, кровавыми ошметками покрывая весь его внутренний мир. Не замечая никого и ничего вокруг, Хенджин выбежал из машины, чувствуя накрывающую его истерику. Отталкивая сестру, забежал в свою комнату, и только захлопнув дверь смог себя отпустить. Слезы неконтролируемым потоком текли по его лицу, а он рыдал. Рыдал, как будто это последний раз в его жизни, когда он сможет это сделать. Рыдал, жалея себя и в то же время ненавидя. Рыдал задыхаясь, ловил воздух судорожными вздохами и снова заходился в бесконечном плаче. Плаче по его беззаботному детству, счастливым дням и разбитым надеждам о восстановлении семьи. Как раньше уже не будет. Спустя три часа он, кажется, сорвал голос, потому что сил хватало только на судорожные вздохи и беззвучные всхлипы. Удивительно, как ему вообще хватало слёз на такое продолжительное время. В дверь стучали уже трижды, но стук успешно оставался игнорируемым. Мама говорила что-то об ошибках и жалости, но Хенджин мог слышать лишь как черная дыра внутри него растет, поглощая все воспоминания о таких ожидаемых семейных поездках на море, киндерах от отца под подушкой и коллекции мягких игрушек из хэппи мила. Обо всем хорошем, что было в его жизни до этого момента. А под радостными воспоминаниями обнаруживается то, что было заботливо прикрыто его сознанием. То, что он никогда не хотел бы вспоминать. Первая на его памяти ссора родителей. Первый раз, когда отец его ударил. А затем множество последующих. Синяки, которые приходилось скрывать под слоями одежды. Все события, как будто на пленке мелькали перед его глазами, разрушая счастливую иллюзию. В тот самый день все остатки коллекций отправились в ящике на чердак. В той же коробке остались жалкие осколки оставшихся хороших воспоминаний. А ещё вечером того же дня он познакомился с Сынмином. Этот мальчик с таким серьезным, как для своего возраста, взглядом, несколько минут наблюдал как Хенджин в магазине пытается выбрать рамен и не выдержав, подошел и объяснил особенности каждого вида. Они обменялись номерами и договорились прогуляться на выходных. Казалось бы, обычная дружба, которая закончится вместе с летом, но кто знал, как обернётся жизнь.   Хенджину шестнадцать. И сегодня оборвались во тьму остатки света в его жизни. Оборвались вместе с жизнью любимой бабушки. В одночасье он потерял близкого друга, свою опору и причину двигаться вперёд. От нее останется лишь любовь к рисованию и маленькая надежда на то, что он когда-нибудь станет счастливым. Под конец дня они с Сынмином сидят на крыше многоэтажки. Это место ещё прошлым летом стало их местом. Сюда почти никто не ходил, но вид открывался завораживающий. Его молчаливая поддержка дала Хенджину намного больше, чем все те фальшивые слова сочувствия, которых он успел наслушаться за этот день вдоволь. Смотря на падающую звезду, он загадывает единственное желание — умереть счастливым. Но уже через несколько часов Хенджин впервые нарушает данное однажды себе самому обещание, пустыми глазами смотря на красные ленты обвивающие запястья. Он не чувствует ничего, поднимая уставший взгляд к зеркалу. Лишь черная дыра вместо сердца разрастается всё больше, уже не сдерживаемая ничьей заботой и любовью. Сынмин, обнаруживший царапины на следующий день долго смотрел ему в лицо, а затем лишь сказал, что он рядом. Рядом несмотря ни на что. Проблемы с матерью начались вместе с началом учебы. Её истерики по любому поводу преследовали его даже во снах. Если он вообще спал. Бессонница изводила парня, не давая отдыхать, и превращая в подобие зомби в дневное время. Сынмин лишь молча поддерживает и прикрывает, когда-нужно. Тогда же у него появилась привычка приносить измотанному другу кофе по утрам.   Хенджину семнадцать. И он справляется. А как иначе? Он не может не справляться. Учеба на отлично, подработка и танцы. Он находит время на всё. Перфекционизм, присущий его расписанию, пугает даже Сынмина, который, вообще-то, любит порядок во всем. Хенджин же ненавидит ошибки. Во всем что он делает. Он перестал рисовать, потому что получалось не идеально. Он довел все танцы до автоматизма и такой техничности, что иногда казалось, что танцует не человек, а робот. Диалоги с матерью ограничиваются фразами «Старайся лучше, чтобы не стать ничтожеством, как твой отец» и «Когда ты уже займешься чем-нибудь полезным?». Он научился пропускать их мимо ушей, столько лет слушая одно и то же. Научился ведь? Сынмин давно стал его самым близким другом. Единственным, кто знал о нем абсолютно всё. Кому он доверяет больше чем себе. Единственный человек, которого он боится потерять. И он сделает всё, чтобы этого не произошло. В очередной раз терзаясь по причине «я настолько неинтересный, что со стеной наверняка общаться интереснее чем со мной» он даже не заметил долгий задумчивый взгляд Сынмина. Этот парень всегда выглядит так, будто познал тайны человечества и секреты вечного спокойствия, но только для Хенджина открывались его другие стороны. Ранимая. Дурашливая. Даже безрассудная. Вынырнув из каких-то своих размышлений, он тихо задал вопрос: — Опять загоняешься, Джинни? Прозвучавший ответ выбил из колеи. — Сынмини.. тебе вообще интересно со мной общаться? — в глазах Хенджина можно было увидеть все сомнения во вселенной. В голосе же Сынмина, наоборот, казалось была собрана вся существующая уверенность. — Ты же знаешь, что я бы не променял тебя ни на что на свете. Наши вечера на этой крыше для меня ценнее любых сокровищ, а ты для меня самый важный человек на планете. С чего такие вопросы? — Пообещай, что никогда меня не оставишь. — Хенджин давно не плакал. Да и вообще не плакал ни при ком. Кроме его Минни. Только рядом с ним он мог себе позволить свободно пустить слезу и шмыгнуть носом, прямо как в этот момент. — Обещаю. Я всегда буду рядом.   Хенджину восемнадцать. И их дружба, кажется разрушена. Потому что в друзей не влюбляются. Хенджин не заметил, когда стал задерживать взгляд на лучшем друге дольше чем нужно. Как настроение поднималось до небес от привычных утренних сообщений и обыкновенных проявлений заботы. Он отрицал это, запрещал себе даже думать об этом. Менял девушек каждую неделю, со временем замечая, как с каждой новой счастье, всегда светившееся в глазах Сынмина, когда он смотрел на него, всё сильнее гаснет. Затем он начал себя ненавидеть. Он боялся даже говорить с лучшим другом, лишь закрылся у себя в комнате и игнорировал внешний мир на протяжении двух недель. В конце концов, это надоело самому Сынмину. Приехав к другу, застал его полностью разбитым, напившимся до чертиков и тихо плачущим. — Хенджинни, что происходит? — спокойно подошел, отобрал бутылку и присел рядом. — Минни, я.. я просто ужасен, прости меня. — речь прерывалась всхлипами. — я отвратителен. Я просто отвратителен. Ты возненавидишь меня. — слезы продолжали течь по лицу. А он, протянув руку, спокойно убрал прилипшие волосы. — Милый, я не стану тебя ненавидеть даже если ты кого-то убил. — голос звучал настолько убедительно, что Хенджин почти перестал давиться снова подступающими слезами. — Сынмини, я.. — пауза продлилась немного дольше чем требовалось, пока Хенджин собирался с мыслями. — я люблю тебя. — опущенная голова выглядит прямо-таки обреченно в этот момент. — Я тебя тоже люблю, так в чем же всё-таки проблема? — Сынмин уже привык к пьяным выходкам Хенджина и его признаниям в любви, обычно забываемым на утро как сон. — Нет, ты не понял. — грустно покачал головой. — ты мне нравишься.. как парень. Я хочу тебя обнимать по утрам, целовать при любой возможности и встречаться с тобой. Я хочу покупать тебе кофе, я хочу быть с тобой счастливым до конца жизни. Я не хочу просто дружить. Хенджин никогда не видел лицо лучшего друга таким. Непередаваемая смесь эмоций, но красной нитью всё связывала лишь одна. И он не мог поверить, он не знал, как объяснить то, что это... счастье? Он мог поклясться, что никогда не слышал смеха искреннее и что никогда не видел взгляда нежнее в свою сторону. — Ложись спать, Джинни. Обсудим это утром. — глаза искрились теплом, когда он укладывал его в кровать. — Поспишь со мной? Пожалуйста? — Хван смотрел своим самым жалостливым взглядом. — Опять кошмары? Что в этот раз? — подоткнув одеяло, прилег рядом и обнял со спины, зная, что это то что ему сейчас нужно. — Да, опять. — голос погрустнел. — Как обычно, крики.   Хенджину девятнадцать и он ощущает себя самым счастливым на планете. Кажется, у него есть всё, о чем он когда-либо мечтал. Они съехались спустя три месяца после начала отношений. Даже не верится, что прошло уже больше года. На годовщину Сынмин подарил ему щеночка. Кками оказался милейшим, и воспринимается в их доме как ребенок, получая всю доступную любовь и ласку. А сегодня они собираются в долгожданную поездку. Они собираются исполнить ещё одну мечту и увидеть Париж. Кками у друзей. Чемоданы собраны. Билеты вместе с документами у Сынмина. Он же проверяет ничего ли они не забыли. В суматохе пролетают такси, аэропорт, взлет. Все трясется. Кто-то говорит, что это просто турбулентность. Крики, паника. Хенджин тонет в любимых глазах, крепко сжимая руку и бессознательно повторяя что-то о том, что всё будет хорошо. Вспышка. И… пустота. Желание исполнено.