Самая длинная ночь

— ты мне не нужен. И снова, деревянная массивная дверь, с ужасным треском захлопывается прямо у него перед носом. Он не может стоять. Его ноги уже просто напросто не слушаются. Хотя, после всего того, что произошло сегодня, это была вполне ожидаемая реакция. Всё тело болело просто нещадно, каждая косточка будто бы была готова прямо сейчас пронзить нежную плоть, кожу и органы. Только бы наконец, поскорее, вылезти наружу в поисках мнимой и такой желанной свободы. Тогда, может быть, хотя бы станет легче, но легче не становится Легче не становилось никогда. Физическая боль всегда, рано или поздно, но проходит, время и правильное лечение со временем сделают своё дело. Но самым ужасным было другое.... То, что зарождалось где то глубоко глубоко внутри. А теперь ютиться где то там, под сердцем и не спешит покидать тело своего хозяина. Из небольшого плотного комочка разрастается по всему организму и стремиться ещё дальше, наружу... И это было очень и очень больно. Дилюк снова выкинул его за дверь, как паршивую собачонку или грязную шлюху которую больше нельзя использовать по своему прямому назначению. И так было каждый грёбаный раз. Рагнвиндр, после каждой их встречи, хотя, хах, встреча это слишком громко сказано, стремился как можно быстрее выкинуть его прочь из своей спальни, а ещё лучше вообще из поместья и своей жизни, что пока получалось с трудом. Следом он старался избавиться от всего чего вообще только смогла коснуться рука Альбериха, специально он это делал или нет. Когда то, такой родной с детства особняк, где его приютили и он впервые почувствовал себя по настоящему дома. Где бедный и одинокий ребенок впервые почувствовал любовь, поддержку и заботу близких. Теперь, из раза в раз, становился для него самым ужасным местом на земле. Но несмотря на все, он возвращался сюда снова и снова. Это всё так ужасно противоречиво. Ноги уже просто сами несли его сюда, была на это воля капитана кавалерии или же нет. Его разум, тело и сердце существовали раздельно друг от друга и каждая половинка жила, казалось бы, своей жизнью и каждая жаждала своего, только вот страдал от этого только, пожалуй, сам Кейа. А Дилюк всегда был эгоистом. Дилюк все ещё ненавидел его. До вспыхиваюших в руках пламенных алых искр всей душой не переносил капитана кавалерии. Кто говорил что время лечит? Всё это полнейший бред, потому что всё это время, все эти четыре с лишним года, не помогли ему принять все то, что случилось тогда, но он нашел свой, другой "способ" справится с болью. Ведь ему, хах, конечно же было больнее всех. Потерять отца в день своего восемнадцатилетия, а потом узнать что второй по значимости в твоей жизни человек, предатель и шпион из другой, давно погибшей и никому не нужной страны. Врагу не пожелаешь такой жестокой судьбы..... Рагнвиндр никогда не жалел его, что тогда, в детстве и юношестве на тренировках, что сейчас, в немного ином случае. А Кейа никогда и не сопротивлялся всерьёз. Он знал, что просто заслуживает всё это. Заслуживает всю эту боль, заслуживает всё это плохое отношение к себе, к предателю и лишь грязному и никому не нужному мальчишке... Дилюк явно не скупился оставлять ужасные синяки от рук и зубов. И по этому, теперь, тело уважаемого и всеми любимого капитана кавалерии, практически всегда украшали своеобразные следы, метки названного брата, которые порой, сходили неделями, если не больше. Порой, когда Альберих смотрит на свое отражение в зеркале, смотрит на все эти ужасные синяки и ссадины, напоминающие ему о той или иной ночи проведенной вместе, он, по правде сказать, не хочет что бы они сходили. Это напоминает ему о нем и о том, что в ту злополучную ночь, именно он сломал всё что было у них. Рагнвиндр брал его как ему только заблагорассудится. Зачастую, без какой либо подготовки, просто потому что не хотелось тратить время ещё и на это, не хотелось тратить время на то, что бы Альбериху вообще могло быть приятно или хотя бы хорошо. А после всего, он просто выкидывал капитана за дверь. Вот так, без каких либо чувств, обязательств и тем более любви. Да и о какой любви тут вообще могла идти речь... Порой, когда в голову приходили мысли, воспоминания и кадры из прошлого, аловолосому было противно даже просто смотреть на него.... И после каждой такой встречи с Кеей его обязательно ждал горячий душ в котором на протяжении часа, а иногда даже больше, он буквально чуть ли не соскребал с себя раскрасневшуюся до невозможности кожу. Оставляя на себе жуткие кровавых борозд от ногтей, из раза в раз повторяя себе только лишь одно — он мне не нужен. Это уже стало своеобразным ритуалом. Даже если Кейа не касался, даже если уже просто не пытался коснуться его. Даже если не смотрел, аловолосому до глубины души было противно все это. Был противен Кейа Альберих и его существование. Ужасное клеймо шлюхи для него теперь носил когда то самый родной и по детски невинно любимый человек. Тот, кого он поклялся защищать всю жизнь и быть опорой что бы не случилось. Но это все осталось в прошлом. Это всё были всего лишь глупые детские воспоминания, надежды и мечты. *** Пламя свечей из многочисленных серебряных и золотых подсвечников с вензелями мягко освещало темноту поместья, создавая какой то тот самый неповторимый домашний уют. На стенах все так же тоскливо висели фотографии природы и картины местных мало известных художников, которые просто, скорее всего, были приобретены за небольшую сумму на городском рынке. Но не смотря на всё, это не мешает им дополнять местную обстановку. А обстановка тут всегда была такая завораживающая...... Каждый предмет так и манил к себе, так и притягивал взгляд. Поистине неописуемые ощущения и эмоции. И вот сейчас, в очередной раз, Кейа лениво плетется по коридору на втором этаже все той же винокурни "Рассвет". Сейчас, он едва ли мог передвигать ноги, но других вариантов у него не было. После оглушительного хлопка дверью, здесь он больше никому не нужен, так было и теперь уже будет всегда. Это всё уже превратилось в обыденность, ни больше ни меньше. Дилюк пользуется им как ему только заблагорассудится, берет тщедушное тело грубо, долго и безжалостно, не задумываясь о чувствах и состоянии того самого тела под ним. А после, за ненадобностью, просто выкидывает за дверь, оставляя Альбериха в гордом одиночестве, наедине со своими мыслями и чем бы там ни было. Но несмотря на всё, они оба понимали что старший уже так просто не отпустит. На сегодня да, им пора закончить. Но завтра ты обязан быть тут, стоять на пороге "Рассвета" и ждать пока будет велено войти. Спускаться по деревянной массивной лестнице приходилось медленно. Не оставалось ничего другого кроме как лениво и неспеша передвигать ногами со ступеньки на ступеньку, и честно, он чувствовал себя ужасно. Каждая мышца в теле отдавала болью, особенно нижняя часть... И как бы всё это каждый раз не было не приятно и мерзко, Кейа, шипя от неприятных ощущений, пробовал по вечерам растягивать себя сам.... Использовать масло, но только какой от этого всего вообще был толк. Легче не становилось даже так. Им снова просто воспользовались и так же просто выкинули обратно на улицу, как беспомощного и ненужного щенка. А он ведь каждый день надеялся что возможно, именно в этот раз, всё изменится и может быть даже наладиться. Он просто хотел быть рядом... Но снова, не успев сказать и пары слов, оказывался беспомощно вжат в постель и не нужно говорить что было дальше. Ничего нового. Его рука, с тонкими, аристократичными пальцами, без привычных вычурных черных перчаток плавно ведёт по гладким перилам лестницы. Без этого, казалось бы, совсем незамысловатого действия Кейа просто не удержался бы на этой дурацкой лестнице. Почему вообще нельзя было сделать её попроще! Всю жизнь, что здесь провел Кейа, все детство и юность, явно давали о себе знать. Еловый аромат, от древесины и древней мебели, постоянно стоявший в поместье, сколько себя помнил уже повзрослевший капитан кавалерии, никуда не делся. И о чудо, если вздохнуть по глубже, то ещё можно было ощутить тот самый, слабый слабый аромат детства. Он все так же приятно оседал на языке, как тогда. Самое приятное было то, что и сам Дилюк, незаметно для самого себя, уже полностью был пропитан этим запахом. Если удавалось приблизиться к нему чуть ближе дозволенного, его можно было почувствовать от него даже вне поместья. И Кейе всегда нравился этот запах. Но было ли сейчас время придаваться воспоминаниям о прошлом? Точно нет и точно не сегодня. После всего это порой чувствовалось слишком хорошо что бы быть правдой. *** Сейчас, на дворе стояла самая что ни на есть глубокая ночь. Красивый голубоватый месяц, то и дело, выглядывал из за облаков на ночном небе и норовил заглянуть в окна, которые, непутёвый хозяин или горничная видимо совершенно забыли зашторить. Тогда, коридоры и комнаты поместья, заливал слегка белый и мутный свет луны, еле еле различимый, но такой, по своему красивый и завораживающий. В нем было видно всё. Даже мельчайшие частички пыли, казалось бы, блестели и кружились в нем, как в совершенно искусном танце, от которого невозможно было оторвать взгляд. Зрелище это было совершено неповторимое и такое по своему волшебное. Слуги и подчинённые винокурни "Рассвет" уже давным давно были распущены по домам. У каждого из них ещё была своя жизнь, свои заботы и хлопоты. А у некоторых из них ведь уже даже были и свои семьи. Только по этому Кейа все ещё неторопливо прогуливался по поместью и не спешил уходить, цепляясь взглядом за все что только мог. Кажется, будто он и в правду мог задержаться "дома" хотя бы ещё на пару минут. Да и тем более, сейчас просто напросто выгонять его было некому. С все той же лестницы, он видит камин. Деревянные поленья в котором все ещё приятно потрескивали, а теплый и яркий огонёк ловко перебегал с деревяшки на деревяшку, оставляя после себя лишь черные обуглившиеся следы. Ещё раз оглянувшись на предмет какого нибудь обладателя пиро или посторонних, хотя откуда им сейчас было здесь взяться, Кейа спокойно выдохнул и не обнаружив никого, неспеша поковылял к камину который, именно сегодня, будто бы так и манил его к себе. Начиная с самого детства он ведь видел его уже так много раз... но именно сегодня камин необъяснимо тянул обладателя крио к себе. Тихая, совсем по кошачьи грациозная, не смотря на боль, череда шагов. И вот, Альберих уже стоит перед тем, что так и манило его к себе... Внезапно, взгляд синего глаза со зрачком звёздочкой, поднялся чуть выше и перешёл на фотографию в совершенно непременной темной деревянной рамке, которая стояла над камином. Хотя в последнее время память иногда и подводила его, но Альберих был готов поклясться, что раньше он никогда не видел это здесь. Рамка с фотографией стояла за цветочным горшком и видимо, тот, кто поставил ее сюда именно таким образом, не хотел что бы ее могли увидеть посторонние. За слегка мутным стеклом виднелась старая, уже потрёпанная временем фотография, на которой, к огромному удивлению Альбериха, были изображены они.... И о архонты... Кейа все ещё помнил тот день с фотографии, как будто бы это было вчера.... Воспоминания из далёкого детства снова вспыхнули яркой искрой перед глазами и теперь Кейа точно вспомнил всё. Крепус, живой, здоровый и невредимый, заботливо держал на руках маленького Дилюка и они оба так мило и искренне улыбались и даже Кейа был на этой фотографии! Он немного неуверенно стоял слева от Крепуса, но за то крепко крепко держал старшего за руку с совершенно по детски невинным выражением лица и так искренне и широко улыбался... Позади них, на снимке, виднелись бесконечные виноградные лозы с сочными алыми и фиолетовыми гроздями винограда, которые так привлекательно блестели на солнце. Самое время было собирать уже поспевший урожай для новых партий вина или того же, обожаемого Дилюком, виноградного сока. Который тот, уже будучи не тем самым маленьким мальчиком, все ещё норовил подлить и Кейе, когда тот захаживал в таверну. Даже если ему и было все равно на то что он пьет, сколько пьёт и с кем он делает это. Это же просто виноградный сок В верхнем углу фотографии так же виднелось еле заметное сияние и кусочек крыла голубой кристальной бабочки, которая совершенно случайно попала в кадр, такое одновременно простое и волшебное зрелище. *** За все время своего существования кристальные бабочки уже стали неотъемлемой частью виноградников и пожалуй, самой винокурни "Рассвет" Ещё с самого детства Кейа помнил как они с Дилюком зачастую лазали на чердак по ночам, да бы разглядеть поближе этих удивительных и по настоящему магических созданий. Тогда, с замиранием сердца, маленький Кейа крепко крепко держал за руку такого же маленького Дилюка и всё никак не мог налюбоваться на них. Но те же бабочки ещё были не только на чердаке. Днём они свободно и лениво порхали над виноградниками около особняка и наблюдать за ними днём на улице, было интересно не меньше чем по вечерам на чердаке. А ещё, если хорошенько прислушаться, от бабочек можно было услышать совсем тихий звон, который чем то напоминал звон маленьких маленьких колокольчиков. Об этой особенности знал далеко не каждый, а Кейе об этом один раз и вовсе "рассказал" Дилюк. Помнится, это было в один из тех самых вечеров, когда они без спросу снова забрались на чердак поместья. Кейа, как в прочем и всегда, после того как они разместились на соломенных настилах, которые втихаря сами же когда то и притащили туда, стал что то без умолку и так подробно рассказывать про сегодняшний день. Рагнвиндр младший, сначала внимательно слушал брата, в то же время наблюдая за бабочками, а потом, забавно, по детски насупился и вовсе закрыл Кейе рот своей ладошкой. Синеволосый замолчал и стоило ему только озадаченно и удивленно взглянуть на Дилюка, как тут он услышал тихий тихий звон и как оказалось потом, исходил он именно от кристальный бабочек которые всегда кружились под крышей винокурни. В тот вечер мальчишки просидели на чердаке до вечера не проронив ни слова, вслушиваясь в звон которые издавали эти чудесные и завораживающие создания. *** Под ребрами что то предательски закололо и Кейа грустно провел пальцем по рамке. Хуже становилось только от осознания того, что он сам, своими руками, испортил всё это. Если бы в ту ночь он только успел.... И если бы потом, он не решился рассказать Дилюку всю правду о своем прошлом, сейчас, все было бы абсолютно по другому. Они оба в принципе могли бы быть другими... Но делать уже было нечего. Прошлое нельзя вернуть, а мертвых нельзя воскресить из могилы. Вдруг, Кейа вздрогнул от неожиданно обуявшего всё его тело холода и эмоций которые решили показаться только сейчас, а в миг ослабшие руки и того хуже, чуть не выронили рамку с итак уже потрёпанной временем фотографией... Дилюк бы не простил. Как до сих пор не прощал Альбериху ничего, из того, что тот уже успел натворить в его жизни Было понятно только одно, ему пора было уже возвращаться в орден. Стрелка настенных массивных часов давно перевалила за час ночи, но Кейа почему то обратил на это внимание только сейчас. То ли винокурня влияет на него так, то ли что то, а может и кто то другой. Прошло так много и одновременно так мало времени с того, как сегодня, в очередной раз, он перешагнул порог винокурни и опять остался здесь один, по настоящему как никогда одинокий, никому не нужный и брошенный, как тогда, в детстве. Пора возвращаться в орден сэр Кейа. Пора возвращаться в твой новый, до невозможности шумный, вечно грустный и ужасный, новый дом..... *** Все это время цепкие, до невозможности алые и такие блять красивые красивые глаза, в которых вечно как будто бы плясали огненные всполохи и искры, из тени, на втором этаже винокурни, по хозяйски наблюдали за всем происходящим. За каждым шагом синеволосого, его каждым вздохом, действием и движением — он мне не нужен... Дилюк, несмотря ни на что, только лишь продолжал твердить себе одно и то же, даже сейчас. Но в то же время, он, иногда ловил себя на мысли что.... В прочем совершенно и не важно! Не нужен. Не нужен. Не нужен...... Только это, как казалось Дилюку, было важно. И совершенно не важно что он мог чувствовал на самом деле, что мог чувствовать тот маленький ребенок внутри него и что хотел он, Рагнвиндр решил всё за них обоих. Но что бы на это сказало его сердце? вечно израненное, но всё такое же чувственное и горячее юношеское сердце которое, увы, ещё не успело заледенеть до конца, как бы его хозяин не старался..... "Но Дилюк.... Подумай обо всём хорошенько, ты точно хочешь именно этого?" Тут же промелькнуло в мыслях, но ответ был очевиден — Я думал уже слишком долго *** Альберих быстро ставит рамку на место. Только лишь, напоследок, с сожалением он проходиться по фотографии кончиками пальцев и задвигает ее обратно, на свое законное место. И как только синеволосый, полный решимости уже наконец покинуть это место, развернулся и уверенно пошел ко входной двери. Но как только до той самой спасительной двери оставалась пара каких то жалких сантиметров, Альберих резко остановился и встал как вкопанный. И именно в этом момент до него донёсся еле различимый скрип деревянных половиц... Да да, прямо сейчас, темной темной ночью, в полном одиночестве он слышал звук шагов? Ещё и у себя за спиной.... Но этого не может быть... "И куда же подевалась вся твоя былая решимость и уверенность сэр Кейа Альберих?" Сердце замирает от страха, дыхание перехватывает и тело покрывает холодный и липкий пот. Кто бы это не был, чьи бы это ни были шаги, больше всего, его пугали мысли о том, что он уже не должен был находиться здесь сейчас, это всё могло привести к очень плохим последствиям... "Неужели тебя способна настолько напугать такая мелочь?" Внезапно звук шагов прекратился и оборачиваясь, Альберих на секунду успокаивается, не замечая рядом совершенно никого. Только после этого получается спокойно выдохнуть и наконец, хотя бы немного, придти в себя. Ему всё вполне могло показаться.... Он нормально не спал в последнее время и было ожидаемо, что из за переутомления, усталости и постоянной нервотрёпки могло показаться что нибудь не то. Но всё же хорошо, это главное, никого тут нет. Дилюк уже наверное принял ванную и спит. По этому Кейа окончательно отворачивается, успокаиваясь. Стоило ему уже положить руку на дверную ручку и вот, осталось только повернуть её и ты окажешься на свободе, как в голове что то щёлкнуло и он на последок ещё раз окидывает взглядом все помещение винокурни и тут же его будто бы прошибает током. Весь пазл происходящего тут же, наконец, складывается у него в голове И он видит его..... Со второго этажа поместья на него смотрит сам Дилюк Рагнвиндр И Кейа тут же бледнеет, ноги подкашиваются от ужаса и тревоги, вмиг охватившей всё его тело. Архонты, ему просто нельзя было оставаться здесь так надолго, он потерялся во времени и дал волю чувствам, эмоциям и воспоминаниям, он не мог так облажаться..... В голове ютилось столько мыслей, что же Дилюк сделает с ним, какая теперь учесть будет ждать его и ещё много много других ужасных мыслей. А он ведь все ещё, как дурак, на ватных ногах и дрожащей рукой сжимал дверную ручку не смея даже прервать их установившийся зрительный контакт. Они были так далеко друг от друга, но в то же время они ещё никогда не были так близко, и теперь, Кейа возможно поверил, что сегодня именно тот самый день... Он, наконец, отпустил дверную ручку и сделал пару не решительных шагов в глубь комнаты, к тому. Эта пара шагов далась ему очень тяжело.... После всего что произошло между ними в последнее время, он не должен был так спокойно идти в ловушку, идти в лапы своего мучителя. Что ж, сердцу не прикажешь. "Будь что будет" Дилюк смотрел на него все так же сверху. Прочитать по его глазам что он сейчас думает было просто не возможно, и чем дольше Альберих вглядывался в них, пусть даже и с такого большого расстояния что разделяло их, но он всё больше и больше тонул в огне этих таких родных родных и горячо любимых глаз. Взгляд Дилюка обжигал не хуже того же пиро, но на тот случай у Кейи ведь всегда был свой крио, свой лёд и вечных холод, который ему когда то даровала царица. Альберих решил что хуже уже точно быть не может. Что то хуже того, что в последнее время творилось между ними, вообще сложно было представить. Дилюк выглядел напряжённо – останься сегодня на ночь Лишь прошептал Дилюк и Альберих прекрасно услышал его, непроизвольно приоткрывая рот от удивления. И через мгновение Рагнвиндр еле заметно кивает ему, делает уверенный бесшумный шаг назад, и будто бы вовсе растворяется во тьме на втором этаже поместья... Кейа знал, что он уже ждёт его там, ждёт у себя в покоях. А ещё он, конечно же, знал, что заставлять Дилюка ждать, было себе дороже. Но ведь чем дольше ожидание, тем желаннее потом награда.