***
Он прислоняет свою руку к щеке соулмейта, проводит слегка шершавой подушечкой большого пальца по нежной коже, которая наверняка уже успела покраснеть от смущения. Вторую ладонь устраивает на шее, поглаживая контур челюсти. Он видит перед собой только глаза — восхитительные, нежные и любящие. И, смутно зная их цвет, не может их узнать, потому что память будто отшибло, а зрачки у парня настолько большие, что глаза кажутся черными. Америка не отводит взгляд. Слишком красиво. Слишком маняще. Они долго играют в гляделки. И Штаты срывается первым: приближается, соприкасаясь с ним лбами, сильнее погружаясь в загадочный омут. Выдыхает сам, чувствуя такое же рваное и горячее, полное желания, дыхание на своих губах. Губы оказываются сухими и тёплыми. Штаты не знает, такие ли они на самом деле, — или это всего лишь сон, но он хочет, чтобы они были такими. Язык скользит по губам, и соулмейт наконец втягивается, хватается за него, приближаясь ещё больше. Чужой язык обводит десны, гладит нёбо, прикусывает его нижнюю губу, а потом соулмейт стонет, тихо и коротко, но так чувственно, что внизу живота начинает приятно тянуть. Америка подскакивает на кровати, открывает глаза, боясь, что мираж вновь пройдёт. И действительно, дымка перед глазами пропадает, он останется один. Снова. — Сколько можно... — блондин обессиленно падает обратно, поворачивается на бок, зарываясь носом в подушку, и закрывает глаза. — Уже третий сон за неделю. Засыпает американец почти сразу. И вновь оказывается перед взглядом серо-голубых томных глаз. И он тонет. Тонет вполне добровольно и очень охотно. Незнакомец не тянется за новым поцелуем, но хватается за плечи Штатов и смотрит. Смотрит с такой любовью, что блондин, даже не видя четкого образа, отчетливо ощущает эти эмоции. — Пытается понять, кто перед ним, — отчетливо мелькает мысль в голове. Чужая ладонь поднимается к затылку, зарываясь в густые пшеничного цвета волосы, и оттягивает назад, заставляя парня откинуть голову. Взгляд меняется, становясь более хитрым, требующим. И всё вместе настолько, кружит голову, что просыпаться и вовсе не хочется. Соулмейт будто бы слышит его мысли, потому что призывно прикусывает губу, обвивая ногами его бедра. — Долго будешь любоваться мной? — требовательно звучит голос беловолосого. И этот тон — хриплый и глубокий — успешно подталкивает старшего к действиям. По спинам обоих бегут приятные мурашки, а в животах разливается тепло. — Ты очень красивый, я ничего не могу с этим поделать, — признается американец, не спеша набрасываться на него, словно животное. Хотелось растягивать столь ценное мгновение, как можно дольше, поглаживая чужие ребра, оставляя нежные поцелуй за ушком. — Просто делай уже, что хочешь, — шепчет незнакомец, поддавшись столь искренним словам и ласкам, выгибаясь, открывая больше пространства. Штаты проходится губами вдоль шеи, изредка слабо покусывая, чтобы вызвать приятные мурашки. Затем снова целует, но уже грубее и быстрее, словно боясь, что все вот-вот закончится. Снимает с соулмейта верхнюю одежду, начиная цеплять пальцами резинку нижнего белья. Беловолосый разрывает поцелуй, гладит щеки американца, заставляя вновь смотреть на себя, позволяя стянуть с себя остальную одежду. Штаты времени не теряет, притягивает парня ближе к себе, разводя ноги в стороны, нависая. Поцелуи-укусы спускаются к груди, язык скользит по затвердевшим соскам, постепенно опускаясь к тазовым косточкам. США смотрит нахально и проводит влажную дорожку снизу вверх, до пупка, прикусывает кожу, оставляет еле видный след, заставляя парня вздрогнуть и удивленно вскрикнуть. Руки американца крепко обхватывают соулмейта за бедра, не позволяя резких движений. И не сказать, что парень под ним против. — Хэй, не отвлекайся, — шепчет Штаты, замечая, как парень отстраненно смотрит куда-то в потолок, поджимая губы, а потому кусает того за бедро — бархатная, теплая и особенно тонкая кожа в том месте так и манила оставить на себе след. Незнакомец дергается, шипит, недовольный. Америка в извиняющимся жесте зализывает покраснения, вновь припадая к груди. Федерация, непривыкший к таким ласкам, краснеет, смущенно прикрывая нижнюю часть лица рукой. Чужой язык скользит по ореоле, прикусывая сосок, а затем слегка всасывая его. Ему не особо нравится, но Штаты урчит подобно счастливому коту, поэтому беловолосый только зарывается ладонями в его волосы, притягивая как можно ближе, поглаживая, будто бы поощряя. Последний не останавливается и смотрит вверх. Чудесный вид заставляет его улыбнуться и облизнуться, он не отказывает себе в удовольствии подразнить парня подольше. Беловолосый почти хнычет и трется бедрами о пах американца. — Помоги с одеждой, — тихо проговаривает Штаты, не отрываясь от груди парня, указывая рукой на штаны. — Вот ещё, у тебя руки есть, — доносится ворчание сверху. — Я немного занят, — вновь следует хищная ухмылка, и соулмейт оказывается перевернут, — мне нравятся твои бедра. Россия хмурится, прикусывает губу, но тянет руки к чужому ремню. Звон стоит в ушах точно так же, как и звук расстегивающейся молнии — слишком громко. И смущает. Америка выдыхает и толкается навстречу рукам русского. Ладони соприкасаются с членом через ткань белья. Федерация тихо смеется, чувствуя ещё несколько толчков. Настолько сильно желает его? — Я хочу тебя видеть, — беловолосый сменяет позу, поворачиваясь лицом к Штатам, впиваясь страстным поцелуем в губы, прижимается своим членом к чужому. Россия не медлит: стягивает одежду с соулмейта и раз за разом водит ладонями по его телу. Бельё, и своё, и чужое, летит следом. Теперь парень опирается на руки, нависая над американцем, елозит бедрами и дрожит от удовольствия. Он затуманенными глазами смотрит в глаза напротив. Америка не даёт ему перетащить на себя инициативу и вновь валит на кровать, продолжая ласки, но уже куда более напористые и открытые. Стоны русского звучат несдержанно, настолько развязно, что оба краснеют, стоит им услышать их. — Ты сказал, я могу делать, что захочу, так что... — четко произносит Штаты, но беловолосый слышит его словно через вату. — Только не грубо, пожалуйста, — просит незнакомец, обвивая руками чужую шею. Штаты кивает, входя медленно и мягко, чувствуя, как зажимают жаркие стенки, как расслабляются и снова, через несколько мгновений, сокращаются. Кажется, они оба что-то шепчут, цепляются друг за друга. Затем американец начинает ускоряться, выбивая весь воздух, который только и успевает набрать в лёгкие Федерация. Руки американца хватаются за чужие чуть кудрявые волосы, оттягивая их вниз, заставляя соулмейта выгнуться, и целует в чувствительное место на стыке шеи и подбородка, спускаясь к кадыку, а затем и к плечам. — Дорогой, — хнычет на выдохе образ соулмейта, последний раз вскидывая бедра навстречу. США второй раз за ночь просыпается, на этот раз окончательно вскакивая с кровати и спешит в душ, громко ругаясь. Ему терпеть такие сны на постоянной основе в ближайшие десятки лет? Нет уж, Америка найдёт своего соулмейта.***
Его зажимают в чьём-то кабинете. Самым наглым и бесячим способом — прикрываясь срочным вызовом по работе. Россия с раздражением смотрит на потолок, позволяя неизвестному уложить его прямо на офисном столе в довольно компрометирующем положении. К щекам невольно приливает жар. Серьёзно? Именно сейчас? А вдруг кто-то зайдет к... А собственно, к кому? У кого он в кабинете? Почему некто кажется таким знакомым? Осознанные мысли быстро теряются под чужим напором. Мужчина к этому моменту полностью расстегивает его рубашку и спускает её с плеч, начиная водить ладонями по его торсу, заодно устраивая голову на изгибе его шеи, целуя. Россия теперь тоже возбуждён. И крайне возмущен. Но желание пересиливает. Отпихнув американца, он с вызовом смотрит ему прямо в глаза. Присаживается на деревянную поверхность, раздвинув ноги пошире, хватает его за галстук и рывком — почти агрессивно — притягивает к себе, целуя жарко и влажно. Их языки переплетаются, они исследуют рты друг друга, будто за долгое время изголодались друг по другу. Галстук Штатов, ловко развязанный русским, приземляется на пол, а длинные гибкие пальцы путаются в блондинистых волосах, сжимая в порыве страсти и оттягивая, открывая вид на шею. Федерация хмыкает, отцепляя от себя мужчину, примыкая губами к его шее, а затем и зажимает ему рот ладонью прежде, чем тот успевает что-либо сказать. Сбитый с толку и разозлённый тем, что им так нахально управляют, США, глядя на русского, приглушённо мычит тому в ладонь: — Какого чёрта? — Россия в ответ, рассмеявшись, опускает руки на его плечи, слегка разминая напряжённые мышцы в качестве извинений. — Без засосов, дорогой, — предупреждает младший, приподнимая уголки губ в нежной улыбке. — Хорошо? Штаты лишь недовольно бурчит себе что-то под нос, а потом шаловливо подмигивает ему, напоследок чмокая в щеку, и быстро опускается на колени, чтобы подобрать с пола упавшую вещицу, а затем с силой прижимает Федерацию к столу. Тот судорожно ахает — из лёгких словно вышибает воздух, — пока Америка устраивается между его бёдер и, приподнимает руки беловолосого над собой, умело связывая запястья собственным галстуком. США фыркает, не встречая сопротивления, однако, заметив разъярённый взгляд россиянина, понимает, что после его ожидает серьезный разговор. — Мы что, серьёзно занимаемся этим здесь?! Вот так?! — яростным шепотом быстро проговаривает парень, пытаясь стянуть дурацкую ткань. — Ну, я же должен воплотить в жизнь кое-какие фантазии. — Твоя фантазия — бандаж? — Нет, скорее твоя, — американец довольно усмехается, — думаешь, я не выведал об этом у твоей сестры? — Лжешь, — не веря сказанному, слегка нервно твердит Россия. — Может, да, — Америка склоняется к нему, обдавая горячим дыханием чувствительное местечко на шее. Федерация хнычет от неожиданности, его тело дрожит, когда чужой язык скользит ниже — по груди и твёрдым мышцам живота к верхней части тазовых косточек, частично скрытых брюками, — а, может, и нет. Чего скрывать — ситуация действительно возбуждающая. США напористо всасывает чувствительную кожу низа живота, прикусывая, вызывая тихие несдержанные смешки беловолосого. Звучик щелчок пряжки ремня и через мгновения штаны оказываются на спинке кресла неподалеку, на пару с нижним бельем. Укусы достаточно сильные, чтобы оставить след, но не настолько, чтобы партнер испытывал болевые ощущения. Россия прерывисто стонет, ощущая жаркое дыхание блондина в непосредственной близости от паха и последующее прикосновение губ ко внутренней стороне бедер. Федерация тут же заставляет себя притихнуть. Чёрт, он на самом деле нервничает при мысли о том, что кто-то может войти в кабинет — однако не может не признать, что вероятность быть пойманными с поличным делает ситуацию пикантнее вкупе с инициативным, немного наплевательским отношением к нормам приличия поведением американца. Он ненавидел такое поведение в жизни: на работе американец неимоверно раздражал, но когда дело касалось постели, появлялось желание просто уступить, довериться и наслаждаться. Когда Штаты спускается ниже, чтобы окончательно стянуть белье, русский обхватывает его ногами за шею, и лицо блондина снова оказывается перед пахом любовника. На губах блондина появляется усмешка — в такой позе ему открывается великолепный вид на очевидное возбуждение. — Времени...мало, пожалуйста, — борясь с собственными прерывистыми вздохами, требует Федерация и снова бросает взгляд на часы. Он знает, что встреча, проходящая в конференц-зале неподалёку, закончится через сорок минут, — и он готов поклясться, что если кто-то войдёт в комнату, рассчитывая найти США за документами, и застанет их в компрометирующим положении — россиянина со связанными руками и Америку с членом во рту, то он лично кастрирует последнего. — Нам хватит, — уверенно парирует блондин, устраивая ноги на плечах поудобнее, проводя пальцами вверх-вниз по его члену. Он медленно обхватывает его рукой и так же медленно поглаживает, тщательно ощупывая от основания до розовой головки, — и судорожно вздыхает, видя, как Россия с трудом подавляет стон — его гладят медленнее, надавливают сильнее, особенно возбуждает, когда руки касаются головки. Русский стонет, выгибается в спине, приподнимаясь на локтях, чувствуя, как тёплый язык пробегает по нижней части его члена, обводит головку, слизывая смазку. РФ начинает терять терпение: ему хочется, если уж не почувствовать американца в себе, то хотя бы кончить, однако чужие руки лишь крепко удерживают бёдра, сминая, а язык и губы мучают, откровенно дразняще лаская. Он хнычет, подмахивая низом навстречу, ощущая, как язык скользит по коже над его входом и дразнит, входя кончиком во внутрь. Теперь тот оказывается в непосредственной близости от чувствительного колечка мышц, но на место языка приходит уже смоченный тюбиком смазки, который магическим образом очень вовремя оказался в одном из ящиков стола, но об этом русский расспросит позже, палец, принимающийся играть с чувствительной кожей промежности, в то время как чужой рот обхватывает его истекающий член. Беловолосый бессильно запрокидывает голову. С распахнутых губ рвутся сдавленные стоны, США погружает член настолько глубоко, насколько возможно, чувствует, как член России подёргивается у него во рту, как головка упирается в заднюю стенку горла, и стонет, чтобы доставить ему удовольствие вибрациями. Он всасывает его, втягивая щёки, медленно покачивая головой вверх-вниз, не забывая проталкивать вовнутрь уже несколько пальцев, массируя колечко мышц. Проходит ещё несколько минут и русский крепко зажмуривает глаза, ощущая приближение оргазма. Бёдра начинают дрожать — очень хорошо знакомый американцу признак. Штаты добавляет третий палец, заставляя Федерацию ощутить, как его тщательно растягивают. Россия не выдерживает первым, безвольной куклой обмякая в руках американца. США отстраняется, вынимая пальцы, и прежде чем беловолосый успевает возмутиться из-за внезапного изменения положения, Америка забрасывает его ногу себе на плечо, и тут же толкается в него, не давая возможности опомниться. Время поджимало, а разрядка нужна была обоим, так что блондин не останавливается и набирает темп, входит в горячую, мокрую промежность младшего, стимулируя нервные окончания и заставляя того выгибать спину и запрокидывать голову в абсолютном блаженстве. Комната наполняется звуком шлепков кожи о кожу, неконтролируемыми вздохами и стонами — но Штатам наплевать на то, что другие могут всё это услышать. Хотя кто-то из подчиненных, вероятно, успел это сделать. Он понимает, что Федерация, как и он, на грани: бёдра вновь неконтролируемо подрагивают, глаза зажмурены, пальцы беспомощно хватаются за его плечи, а стоны хоть и становятся тише, но звучат чаще и совсем уж отчаянно. Ещё несколько толчков, — и с губ русского рвётся последний прерывистый стон. Впрочем, американцу также не требуется слишком много времени, чтобы достичь предела, потому что вид растрёпанного, влажного от пота, вымотанного его ласками России слишком искушает и льстит. РФ наблюдает за ним затуманенными чувствами, уставшими серо-голубыми глазами сквозь полуприкрытые веки, и Штаты понимает, что больше не в силах сдерживаться. В голове переплелись вожделение, любовь и всё, связанного с младшим. США, прижавшись как можно ближе, кончает. Россия в диком смущении просыпается, посреди своего кабинета в Кремле, чуть ли не падая с кресла. Похоже, опять уснул за документами. Но мысли вновь возвращаются к столь странным снам. — Да когда же это закончится... — он несильно стукается лбом о поверхность стола, издавая обречённый стон. Это рано или поздно точно сведёт его с ума.***
— Как это ты передумал? — с непониманием и возмущением спрашивает Россия, ворвавшись в кабинет американца. — Мы созвали конференцию уже на завтра. В документах не хватает только твоей подписи! Тот деловито сидит за столом, просматривая какие-то файлы на ноутбуке и даже не поднимает на нежданного гостя взгляд. У Федерации нервно дергается глаз. Штаты, мало того, откровенно игнорирует его, показательно надевая фирменные солнечные очки, так ещё забивает на договоренности, обсуждаемые ими на протяжении нескольких месяцев. — Моё чутье говорит мне, что сделка плоха, — совершенно спокойно отвечает Америка, — а я привык прислушиваться к нему. — Идиотская отговорка, — Федерация с явной злостью и хлопком кладет документы на деревянную поверхность. Америка с раздражением, ощутимым даже сквозь темные стекла, поднимает на него взгляд. — Сделка выгодная. — Для тебя, — вкрадчиво подмечает блондин, скрещивая руки на столе. — Она тебе никак не вредит, — парирует русский, смотря с уверенностью на США. Для большей убедительности удерживает руки на поясе. — Не вредит, — соглашается Штаты, оглядывая его странным взглядом, — но и пользы никакой от неё нет. А если нет выгоды — сделка бессмысленна. Россия от такого заявления, откровенно говоря, офигевает. Хотя логика в утверждении определенно была. Не заниматься же такому, как Америка, благотворительностью. Но что же он тогда хочет взамен? — Под стол, — звучит резко и довольно несдержанно. — Что? — переспрашивает Федерация в надежде, что ослышался. — Говорю, лезь под стол, — Америка отталкивается руками, отъезжая на кресле чуть подальше, дабы освободить пространство. — Не делай такой непонимающий и невинный вид. Если хочешь, чтобы я подписал тебе документы, тогда ты знаешь, что надо делать. Россия замирает, понимая, что взгляд был полон желания. Пиздец. — У нас мало времени, я считаю до трёх, — он поднимает руку, показывая пальцы по очереди, — Один. Беловолосый хмурится. Смотрит на США. — Два. Переводит взгляд на папку. Черт, такая сделка рискует пропасть. — Три, — Америка пожимает плечами и собирается отдать файлы, однако Россия молча обходит стол стороной и устраивается на коленях возле ног соулмейта. — Вот это уже другой разговор. Начинай. Россия коротко кивает, но ещё несколько секунд мнется, не решаясь приблизиться. Обдумывает, как бы это лучше сделать, затем, вдохнув, подползает ближе, чтобы на случай чьего-то незапланированного появления, его не было видно. Ладони ложатся на чужие колени, американец нетерпеливо хмыкает, когда беловолосый также усмехается, томно смотря на него в ответ из-под лобья. Блондин не торопит, внимательно наблюдая за действиями русского. Федерация, видимо, перенявший правила чужой игры, накрывает пах ладонью, смущенно посмеиваясь, когда чувствует уже полувставший член. Долго терпел или так быстро возбудился? Россия не хочет смотреть на США, зная, что поплывёт. Сделка, сделка, всё для сделки. Убеждая себя в этом, Федерация забывает упомянуть, что воплощения обычно не отсасывают своим коллегам ради договоренностей. Он сглатывает слюну, ведя рукой от основания к головке и возвращаясь назад, подключая ногти. Через ткань такие ощущения сводят с ума — и беловолосый это прекрасно знает. Приспускает бельё и сжимает орган, оттягивая кожицу. Америка от таких действий стонет невозможного низким голосом, подмахивает бёдрами, толкаясь в чужой кулак, заставляя его пройтись от головки к основанию. Беловолосый отстраняется, не ожидая такой инициативности и нетерпения. В этот момент в кабинете слышится стук в дверь, и через несколько мгновений в комнату входит воплощение. Русский узнает по голосу Германию. — США, ты не видел Японию? Нигде не могу её найти, — немец стоит в проходе, мельком оглядывая помещение. Россия поражен умением американца адаптироваться, потому что видел, как тот всего минуту назад стонал, а сейчас сидит как ни в чем не бывало, придвинувшись креслом максимально близко, окончательно загоняя его под стол. С нижнего ракурса было не видно, но парень был готов поспорить — Штаты вновь сделал вид занятости в ноутбуке. Русскому в голову приходит очень мстительная и опасная мысль. — Нет, с чего бы мне знать о её передвижениях? — Она обычно ошивается рядом с тобой, — Германия пожимает плечами, — вот я и подумал... Россия зажимает ладонями основание, а затем, сглотнув накопившуюся во рту слюну, обхватывает ртом головку, чувствуя, как Америка напрягается. — Её здесь нет, поищи в столовой, — США вздрагивает, нервно сжимая ладонь в кулак. Россия прикрывается глаза, сдерживая довольный стон. Такой жест не проходит мимо немца и он немного настороженно спрашивает: — Всё хорошо? — Я немного зол на неё, — говорит американец первое, что пришло в голову. — В целом, на всех. Не самая лучшая неделька... — следует пауза, а затем медленный выдох, — ...выдалась. Федерация опускается чуть ниже, втягивая щёки, подавляя приступ тошноты от ощущения чужой головки, проезжающейся по нёбу. — Ох, понимаю, у меня недавно... — Германия, — вкрадчиво перебивает его Штаты, — тебе следует уйти. Сейчас же. Что-то в тоне и в поведении явно пугает немца, потому что не проходит и десяти секунд, как тот прощается и быстро захлопывает за собой дверь. Русский выпускает член с хлюпом, появившимся из-за слюны, и вновь обхватывает губами ствол, заглатывая орган, опуская голову ниже, чтобы скрыть собственное смущение. Продвигает постепенно член глубже, помогая себе руками, водит языком по венам. Сам же выгибается в спине, слегка выпячивая поясницу. Пугаясь собственной реакции, он акцентирует всё своё внимание на американце. Когда Федерация касается кончиком носа лобка, Америка шепчет какую-то похвалу на английском, но русский не вслушивается: ему немного не до переводов. Штаты подмахивает бёдрами, рукой зарываясь в белоснежные волосы, крепко сжимая их в кулак. Россия от таких грубых действий давится, спеша отстраниться, но США не отпускает, продолжая придерживать его; когда Федерация в очередной раз мычит, но на этот раз протестующе, пуская по члену вибрации, блондин не выдерживает и кончает, заставляя проглотить всё до единой капли, и только затем отпускает, давая России отдышаться. Беловолосый осуждающе смотрит на него, а у самого голова кружится от недостатка воздуха, избыток слюны во рту и на подбородке вперемешку с чужой смазкой и полные лёгкие одеколона, которым неизменно пользуется Америка, не дают толком прийти в себя. Это было недопустимо, немного грязно и одновременно с этим хорошо. Хотелось ещё. Россия в ужасе приподнимается с коленей Беларуси, понимая, что уснул во время Генеральной Ассамблеи на трибунах. Да ещё и непонятный сон, где на этот раз...о, боже. А вдруг русский разговаривает о происходящем во сне вслух? На другом конце зала протяжно зевает Штаты, отстраняясь от стены, на которую опирался, пока спал. Да, а сон был куда приятнее подобного окружения.***
— Это же надо было так лохануться, — с иронией тянет Россия, сидя у стеллажа. — Это ты виноват, — подчеркивает американец совсем рядом. — Если бы ты предупредил о времени блокировки архива раньше, то нас бы тут не заперли. — Ну конечно, — Федерация закатывает глаза, — русские виноваты, даже если не виноваты — золотое правило. Надо было слушать меня, а не перебивать. Америка с раздражением фыркает. Да, из головы совершенно вылетел факт того, что ровно в девять вечера часть архива блокируется. Связи под землей не было, а камеры не ставили, чтобы исключить риски замыканий. Пожар в месте, наполненном особо важными документами, никому нужен не был. Технически, первым ссору всё-таки начал он, по привычке провоцируя младшего. А когда Федерация попытался предупредить о нехватки времени, Америка благополучно его прослушал. — А ты даже не догадался взять телефон с собой. — И зачем он мне? — Не знаю, — Штаты машет телефоном из стороны в сторону, – ради фонарика? — Не думал, что застряну тут, — беловолосый пожимает плечами. — Уж извиняй. И выключи его пока что. Экономь заряд. Сидят в тишине они довольно долго, и Россия не замечает, как глаза закрываются сами по себе. США вздрагивает от неожиданности, когда на плечо ложится чужая голова и, судя по тихому сопению, Федерация уснул, совсем не осознавая, кого решил использовать в качестве подушки. Америка протяжно зевает. Ради приличия он пробует разбудить русского, но тот только больше прижимается. Поразительно, что беловолосый может так крепко спать рядом с ним. Ему тоже хотелось отдохнуть, а мягкие шелковистые волосы, то и дело задевающие щеку, только способствовали тяге ко сну. В конце концов Штаты сдается и, утыкаясь в светлую макушку засыпает.***
— Ты доверяешь мне? — спрашивает американец, толкнувшись бедрами до упора. Ответом ему служит протяжный мелодичный стон. Россия упирается обеими руками в обивку сидения, запрокидывая голову назад. Прелесть полета на частном самолёте — их никто не потревожит, а личный персонал никогда и никому не расскажет о произошедшем. Рот беловолосого приоткрылся, и губы совсем пересохли от частого дыхания. Выйдя из него на несколько секунд, США чуть откинул спинку, и поняв прямой намек, Федерация перевернулся, лег на спину и раздвинул ноги. Наконец они смотрели прямо в глаза друг друга и ловили каждую эмоцию. Америка закинул прямые, длинные ноги себе на плечи, приобнял их, сжал бедра ладонями до покраснений, отчего Россия вздрогнул и закусил губу; его спина выгнулась, а член дернулся. Вновь толкнувшись в приятную горячую тесноту, Штаты ускорил движения. Он потерялся, утонул в глубине красивых, помутневших от возбуждения глазах, тихих вздохах, требовательных поцелуях, что не сдержался. Тихо застонав и прикусив чужую кожу, излился внутрь. Америка растерянно моргает, чувствует, что после такого сна его дыхание слишком учащенное, а пальцы подрагивают. Парень пытается затаить дыхание, чтобы успокоить свое сердцебиение и разбушевавшиеся гормоны, но сердце, кажется, только ускоряет свой ход. Штаты с подозрением косится на русского. Это всё его вина. Слишком успокаивающее воздействие. Не уснул бы — в очередной раз не увидел образ соулмейта. Почему он вообще позволяет младшему спать на себе? Что тут плохого: проблема исчезнет, как только он спихнет русского с себя, но ведь тогда тихое милое сопение и теплое дыхание парня прекратятся, чего совсем не хотелось. Сердце заходится в груди и просит реальной близости. Хочется податься вперед, еле-еле прикоснуться к губам, прикусить и оттянуть, проникнуть языком в горячий рот, запустить руки под одежду, шепча разные нежности и всякие пошлости. Когда США не выдерживает и всё же целует Федерацию, тот издает сонное мычание, а затем и стон, наполненный непониманием, облизывая губы так, что американец тяжело сглатывает и углубляет поцелуй. Россия чувствует как наклоняется к нему США, прижимается губами к губам в мягком поцелуе. Это было так нехарактерно для Америки, что даже не верилось. Может, это очередной сон? Беловолосый выдохнул в поцелуй, и протянул руку, запустив пальцы в светлые пряди Америки, позволяя тому запустить руки под одежду. От таких ответных действий Штаты словно трезвеет. Нет, нет, нет. Что на него вообще нашло? Им нельзя. Одна ночь удовольствия явно не стоила всех изменений в планах американца на будущее. А вдруг привяжется? США отстраняется и коротко бросает: — Забудем всё, что произошло за последние минуты. — Какого чёрта, хэй? — с возмущением спрашивает Россия, не дожидаясь ответа со стороны. Америка ничего не говорит, молча под пристальным взглядом серо-голубых глаз, который чувствовался даже при полной темноте, включает фонарик на своём телефоне и отворачивается, пытаясь не смотреть на смущенного и недовольного русского. Когда беловолосый действительно начинает раздражаться от внезапного просветления Штатов, который отчего-то решил прервать их на удивление нежные и будоражащие ласки, то не раздумывая толкает американца спиной к архивному стеллажу, а затем садится на его колени так, что его бедра теперь располагались по обе стороны от старшего. То есть Америка первым же полез к нему с поцелуями, а теперь отступает? Нет уж. Русский возбуждён и страдал от постоянных эротических снов ничуть не меньше соулмейта, и ничего плохого в том, чтобы воспользоваться моментом и удовлетворить свои потребности, пусть даже и с недружественной страной, он не видел. И чувствовал себя, надо сказать, весьма комфортно: США инстинктивно придерживал его на месте, пока руки русского легли на его плечи. — Ты в своём уме, Россия? Прекращай, — Штаты предупреждает его, сжимая челюсть от сдерживаемых эмоций. Он догадывается, что Федерация будет дразнить его, пока он не сдастся, — вся ситуация — ошибка. — Почему? Я же вижу, тебе нравится, когда я так близко, — шепчет Россия на ухо, прежде чем нежно поцеловать его в щеку, переходя ниже к чужой шее. США резко вздыхает, сумев сдержать руки при себе. — Давай, хотя бы на день забудем о том, кто мы. — Нам не стоит переходить черту, — отвечает Америка, мешая младшему расстегивать его рубашку. Россия отодвигается, оставляя на последок мягкий заигрывающий поцелуй на губах. И улыбается. Улыбается так, что сердце американца будто бы замирает, а внизу живота что-то сладко тягуче сжимается. Серо-голубые глаза сверкают озорством, а их хозяин с вызовом произносит: — Разве для кого-то вроде тебя есть какие-то границы? Я ни за что не поверю, что не привлекаю тебя, — спрашивает парень, кладя ладони на его щеки. Сейчас Федерация отчетливо понимает — ему доставляет удовольствие наблюдать, как Штаты явно анализирует возможные варианты, на которые может повлиять сегодняшнее. Мелкую дрожь вызывают чужие руки, устроившиеся на талии. Америка мало что может сделать, когда столь симпатичный и желанный многими русский сидит у него на коленях, взъерошенный и трущийся бедрами о растущую эрекцию. Ну переспят и переспят, что тут такого? На его цели это никак не повлияет, будет лишь приятным бонусом. То, как беловолосый выглядит, — слишком и весьма достаточно для того, чтобы для начала поцеловать его. Не просто так, а почти отчаянно, глубоко и напористо, ответно сжимая в ладонях его лицо, словно слишком долго ждал своего часа. Россия довольно мычит, обнимая его за плечи. В какой-то момент поцелуй становится куда развязнее и влажнее. Похоже, копившееся между ними годами напряжение наконец нашло своё очертание и привело к этому самому моменту. Россия стонет ему прямо на ухо, абсолютно лишенный слов, когда США одной рукой залазит ему под брюки, а затем тихо чуть ли не мурлычет, придвигая парня ближе к себе вновь соприкасаясь губами, как чувствует, что вторая рука американца сминает одну из его половинок и вновь издает вздохи наслаждения. Телефон подает сигналы о скорой разрядке, а фонарь выключается от нехватки заряда. Оба, не прерывая поцелуя, улыбаются такому своевременному совпадению, и Федерация, не желая терять времени, тянет США за собой, зарываясь в блондинистые волосы, и укладывается на пол. В голове Штатов мелькает мысль о холоде ламината, поэтому он заранее подстилает под нижнюю часть парня свой свернутый пиджак и наконец полностью отдается страсти. После открытия архива работница находит их сонными, растрепанными, но отчего-то ужасно довольными. А на утреннем заседании, к которому оба вовремя успели привести себя в порядок, Америка под недоуменные взгляды брата весело ухмыляется, стоило только мельком подметить, как Россия незаметно для всех морщится и пытается устроится на своём кресле поудобнее.***
На улице, как назло, было солнечно, на небе не было ни единого облачка, а птицы пели непривычно громко, хотя, наверное, Федерация просто не привык к атмосфере американских территорий в это время года, потому что в Москве поздней осенью уже наступали холода и густой туман по утрам; электронные часы на тумбочке показывали семь часов. В комнате чувствовалась свежесть и характерный холодок, из-за которого Россия втянул под одеяло замерзшее плечо, затем поежился, перевернулся с одного бока на другой, поправляя сбившийся край, и, подумав, натягивая его до самого носа. В следующее мгновенье пришло осознание. Ему вновь приснился сон, но на этот раз с чётким образом Америки, вместо размытого очертания человека, чью личность так долго хотелось распознать. И как выяснилось теперь на все сто процентов — не человека, а воплощения. Блять. Ну он же догадывался. По обстановках во снах можно было понять, что соулмейт — его коллега по несчастью. Чёрт... Федерация утыкается лицом в подушку, а потом со всей силы кричит в нее от комичности всей ситуации. — Мы же ещё и переспали, — невольно вырывается вслух у парня совсем уж как-то обреченно. Похоже, проснулся в этот момент не только он, потому что на телефон начинает приходить целый поток смс от Штатов: — Ты не уехал? — Скажи, что ты ещё в Нью-Йорке. — Россия. Федерация хмурится. Недолго думая, отвечает:— Чего тебе? У меня самолёт через полчаса.
Да. Соврал, на самом деле рейс только вечером, но зачем знать об этом американцу? — Не уезжай, нам надо поговорить.— Поговорили уже в архиве.
— Да брось, тебе же понравилось.— ...
— Россия, мы соулмейты. Такой шанс настолько мал, что я даже назвать приблизительный процент этого не смогу. Я хочу увидеться.— А мне нужно время на то, чтобы свыкнуться с нашим новым статусом. Поговорим в следующий раз.
— Так ты всё-таки принимаешь меня как свою пару?!— ...а у меня есть выбор?
— Не-а) Как насчет попробовать в реальности недавний сон?— Заткнись. Не начинай.
— Где ты в моем офисе на столе со связанными руками...*пользователь закинул вас в черный список*