Секрет

Впервые Рукия заметила странность ещё тогда, после неудавшейся казни. Случившееся оставило след в каждом из них в разной степени. О величине этого следа она и размышляла, когда застала Ренджи у больничной койки ее брата. Раньше, когда Абарай был самым близким ее человеком, она без труда могла прочитать все, что творилось внутри этой твердолобой головы. Сейчас же ни выражение лица Ренджи, ни взгляд, направленный на спящего капитана шестого отряда, не были ей понятны. Или она просто не хотела тогда понимать. Кусочки мозаики стали складываться воедино, когда Ренджи стал... более покладистым, что ли? Их дружба снова была крепкой, все недомолвки исчезли, вот только они больше не вели себя как руконгайские сироты или зелёные кадеты. На их плечах теперь лежала ответственность. За подчиненных, за окружающих, за Ичиго, за клан. Абарай будто стал выше из-за появившейся осанки, держался строже при офицерах и рядовых, хотя наедине был все таким же шумным и говорливым. Впервые Рукия заметила, как он умел молчать. Когда рядом появлялся брат, Ренджи становился тише, короткие «да, капитан», «так точно, капитан» заставляли Рукию задерживать дыхание и с любопытством изучать этого нового Абарая. Однако больше не удивляли долгие взгляды, которые Ренджи бросал на Бьякую, и еле заметно приподнятые уголки губ брата. Постепенно и эта молчаливость Абарая прошла, будто он прощупал почву и наконец понял, где мог твердо стоять, а куда лучше было вообще не соваться. А Бьякуя позволял себе мимолётные полноценные улыбки. Безупречный нии-сама, всегда олицетворявший собой собранность, строгость и идеал шинигами, казался незыблемой скалой рядом с ней, глядевшей с восхищением снизу вверх. Однако и он мог выглядеть хрупким, как она невольно выяснила. Руки Ренджи были мозолистыми, увитыми мелкими, еле-заметными шрамами, сильными и смуглыми от тренировок на солнце. Она знала, что его объятья теплые и уютные, что в них сразу становилось легче, что бы ни случилось. Похоже, теперь это знал и Бьякуя. Честь и достоинство клана Кучики, так ревностно оберегаемые им, становились незначительными, когда дело касалось лейтенанта Абарая. Рукия, честно, не хотела стать свидетельницей, она лишь искала брата в саду. Кто же знал, что тот общается с Ренджи там совсем не на рабочие темы. Ее сердце гулко билось, а щеки горели огнем. Она так надеялась, что брат не заметил ее реяцу, что был слишком занят для этого. «Не будь глупой, для него почувствовать чужую духовную энергию — все равно что дышать», — укорила она себя и прикусила губу. Любопытство пересилило ее страх быть раскрытой. Выглянув из-за широкого ствола дерева, к которому отчаянно прижималась, Рукия накрыла рот ладонью и удивлённо распахнула глаза. Минуту назад она застала невероятную картину: под густыми ветвями ивы, скрывавшей двоих так, что их почти невозможно было увидеть, если не искать целенаправленно, Ренджи спал, его голова покоилась на коленях Кучики, а длинные тонкие пальцы невесомо обводили узор татуировок на лбу, пока обладатель этих пальцев нежно улыбался, глядя на Ренджи. Теперь же Бьякуя смотрел прямиком на нее. Одна рука покоилась в распущенных красных волосах, а указательный палец второй Бьякуя прижимал к губам, призывая Рукию быть тихой. Она отняла ладонь ото рта и кивнула, испытывая трепет, заставлявший ладони потеть, а внутренности дрожать от волнения. Брат доверил ей второй свой главный секрет. На его лице не было ни капли смущения или паники, он лишь улыбнулся, настолько мимолетно, что Рукия не была уверена, не показалось ли ей это, и вновь перевел взгляд на Ренджи. Впервые за долгое время Рукия ощутила облегчение.