Я - это Ты

Как сложно смириться с тем, что прошлого не вернуть. Оно как кофейное пятно на холсте твоей жизни: никогда не ототрется, не отмоется, от него пахнет, а закрашивать его новыми цветами не всегда получается. Это пятно разъедает твой холст, собственно, всю твою жизнь. Ты что-то делаешь, не успеваешь оглянуться, как твое действие становится прошедшим, добавляет маленькую капельку к тому необъятному прошлому, что уже имеешь. Воспоминания ранят тебя, поэтому ты стараешься просто не обращать на них внимание. До тех пор, пока не случается странная вещь… Ты встречаешь самого себя. Майкл даже не помнит, где увидел его в первый раз, ведь контуры места размылись, как и всё остальное. Весь фокус и внимание остались на невысоком парне с темными волосами и ядовитыми глазами. На его лице были все подростковые особенности: прыщи, ссадины, а ещё этот недовольный взгляд и опущенная вниз улыбка. Майкл стоял на своем месте, сложив руки на груди. На этих руках не было гнили, не было видно костей, все мышцы были в полном порядке… А лицо… хоть и было настроено злобно, но было таким беспечным и свободным от проблем, что Майкл, тот самый, который никогда не хотел возвращаться в прошлое, но всё равно о нем грустил, просто застыл. Сложно было сделать что-то ещё. Хотелось испариться, но также очень хотелось подойти. Это стало двумя самыми конфликтными желаниями в его голове. Одно желание говорило навсегда уйти, оставить это место, никогда больше не встречать самого же себя (мы же договорились, что прошлого не вернуть, верно? Так зачем же ты стараешься? Зачем ты противишься сейчас тому, что говорил сам себе раньше?). Другое говорит, что это шанс. Шанс, данный судьбой, Богом, кем угодно, на то, чтобы всё исправить. Майкл делает шаг. Его лицо — маска, его голос поломан настолько, что его не узнает даже он сам, его тело… больше похоже на тело какого-то зомби, чем на тело настоящего человека. Майкл его не узнает. *** — Спорим, что ты не сможешь меня выиграть? В огромном пиццаплексе нашлось место и для таких аттракционов, как гонки, гольф, боулинг… И даже лазертаг был здесь! Именно в этом небольшом начальном помещении, освещенном неоном едва-едва, стояли два человека, которые были одним и тем же. Одновременно, они были самыми разными существами во всей галактике. Во всех вселенных. Тот, что слегка меньше ростом, уверенный в своих действиях, протянул второму руку и хищно ухмыльнулся. Его улыбка была той самой, о которой говорят «самоуверенная», а ещё «подначивающая». — На что спорим? — выдает второй человек непередаваемо спокойно, с легкой улыбкой, которая может говорить о его симпатии к первой личности. Он готов был сыграть и просто так. Проиграть он не боится, как и выиграть. Для него это были две одинаковые стороны одной монеты, которая ничего не давала. Но смотря на азарт в глазах подростка напротив, Майкл загорается этим азартом тоже. А что же всё-таки будет, если он выиграет? — Да хоть на щелбан! — Можем и на щелбан, — пожимает плечами Майкл и на том они пожимают руки друг друга. — Жуть. Почему у тебя такие жесткие и холодные перчатки? — Извини, какие были. — Ладно, — Подросток не обращает на ответ особого внимания, берет в руки две пушки-пистолета, которые стреляют лазером, передает одну из них своему… приятелю. Отдает ему синюю, говорит, под цвет рубашки. А сам себе оставляет фиолетовую. Майкл косится на это с подозрением, но вопрос о цвете быстро мелькает в его голове и утопает где-то внутри. Он надеется, что это ни с чем не связано. Хотя сам прекрасно знает, что ещё как. Они заходят в разные входы, но которые ведут в одно помещение. Таймер дает отсчет, каким-то роботическим голосом девушка говорит: «три, два, один… Игра началась!». Майкл сразу ощущает в себе прилив адреналина. Он двигается шустро через все препятствия и стены, бежит трусцой, но осторожно — боится столкнуться лицом к лицу с тем, в чье лицо уже всматривался тысячу раз. Один в один. Практически... Кажется, у него самого не было той родинки на щеке, как у этого Майкла… «Этот Майкл», который поменьше и который чем-то смахивает на собачонку, всегда готовую к игре и одновременно к тому, чтобы вгрызться тебе в шею, уже поджидал своего странного друга. Он спрятался за большим кубом, стоящим немного поодаль. И когда человек в белой маске медведя вошел внутрь, Майкл выскочил из-за своего убежища и начал стрелять. У него был план, чтобы сбить своего друга с толку. И похоже, что план идеально сработал. Человек с синим пистолетом слегка растерялся, когда роботический голос сообщил ему, что у него уже три ранения. Ему пришлось спешно прятаться за стеной и слегка выругаться. — Один доллар в копилку! — кричит откуда-то подростковый голос. — Мы об этом не договаривались! — отвечает ему Майкл, выглядывая, и тут же получает ещё один удар. О нет, ещё одно ранение и таким образом можно будет заканчивать игру! — Не договаривались, но теперь это правило! Кто ругается, тот оставляет доллар в копилке, — хихикает Майк, поправляя свою серую майку и улыбаясь широко-широко. Побеждать взрослых было до неимоверности весело. Они никогда не признавали своего поражения, что было смешно, а ещё не хлюпали носами, как Эван или Элизабет. Или его друзья-буллеры… Они тоже не были очень довольны своими проигрышами, вешали носы и какое-то время просто молчали. Всем подросткам поражение дается не очень легко… Пока Майкл помладше что-то обдумывал и перезаряжал своё «оружие», Майкл постарше выскочил из-за стены, перекатился (это было ошибкой), встал к тому же препятствию, за которым прятался подросток. Это было неожиданно, хотя слегка медлительно, и дало ему право пару раз выстрелить в Майка, который удивленно вытаращил свои глаза. — Извини, но ты там не развалился? — шутки про старость от маленького Майкла были его типичными приколами в самый обычный день. Так как Майкл постарше не хотел показывать ему свое лицо или какую-либо часть кожи, подросток просто предположил, что тому семьдесят и он стесняется. — Зато отличный перекат, дедуль. — Учусь у лучших, — подкалывает его человек, представившийся как «Джереми». Тем не менее, Майк никогда его так не называл. Что-то ему подсказывало… Точнее, он просто ощущал, что это неподходящее имя. Поэтому всегда звал своего приятеля «дедуль», «старикашка» или какой-нибудь другой вариацией этой приевшейся шутки. Вообще подкол про "лучших" заключался в том, что однажды Майкл маленький показывал ему акробатические трюки и всё в таком духе… сделал колесо (очень плохо), на руках постоял (две секунды), а потом решил сделать переворот и как-то странно ударился. Это было очень больно, из-за чего пришлось наклеивать пластыри и ещё ехать проверяться у доктора. «Джереми» в тот момент смотрел на него, как будто он уже умер, в общем, был очень испуган. Но когда всё обошлось, он даже осмеливался подшутить над подростком. И Майк не мог позволить никому этого роскошества… кроме, пожалуй, старикашки. Тот был забавным. Майкл решился на ещё один такой внезапный прыжок, но когда сделал несколько быстрых шагов в сторону того места, где сидел Майк, оказалось, что его там уже не было. И он был у него за спиной. — Пау! — Подросток сделал последний и решающий выстрел с издевающейся широкой улыбкой. Весь свет потух, оружие Майкла перестало работать, а голос женщины сказал ему, что он мертв. — Получается, ты выиграл, — Майкл поднял свои руки и развернулся. — Получается, что так. И теперь я могу дать тебе щелбан! — Получается. Майкл слегка наклоняется, медлит, но всё-таки спускает вниз свою маску медведя. Подросток делает к нему решительный шаг вперед, заготавливая пальцы, а заодно шутку. Но вмиг теряется, когда видит кусочек фиолетовой кожи. Он смотрит прямо на «Джереми», но тот молчит. И ещё так подозрительно молчит, будто специально ждет его реакции. Майк не реагирует. Сглатывает, дает своему другу легкий не-мужицкий щелбан. — Ладно, пойдем. Нам нужно кое-кого найти. И больше они об этом не заговаривают. *** «Кое-кто» это ещё один новый непонятный приятель, который недавно появился сначала у Майкла, а потом и у «Джереми». «Джереми», увидев его в первый раз и услышав загадочное имя — Майк — слегка прищурился, щипнул себя за руку, потом отвернулся, чтобы протереть глаза, но когда повернулся — странной и самой обычной внешности человек стоял перед ним. Майк Шмидт. Так он назвал себя. И так легко сообщил о том, что является ночным охранником в этом заведении. «Джереми», который на самом деле Майкл Афтон, который прошел через все возможное дерьмо в своей жизни и который был готов умереть, явно не ожидал попасть во вселенную, где просто будет встречать остальные версий себя. Он подумал, что сходит с ума. Тем не менее, маленький Майкл Афтон, который ещё улыбался во всё лицо и подшучивал над каждым, принял Майка в их небольшую и очень-очень странную компанию. Их стало трое. Трое Майклов, один из которых был «Джереми», другой Майком — ночным охранником, а другой «официальным» (вроде как в этой вселенной да) Майклом Афтоном. Всё было очень запутано, а потому, чтобы рассказать об их приключениях, называться они будут именно так, как названы были сейчас. Джереми и Майкл заходят в каморку охранника с очень убедительными словами второго о том, что здесь они обязательно найдут того, кого ищут. Ведь тот же охранник! Джереми с ним соглашается, но когда они осматриваются, то не видят в помещении никого. — Его что, нет на рабочем месте? — Джереми искренне удивляется. Если это его версия, то какая-то неправильная. Несмотря на всю опасность, ему бы пришлось выплачивать большой штраф, если бы он не работал, а потому он всегда соблюдал дисциплину. — Не, он здесь, зуб даю, — говорит Майкл и начинает открывать железные шкафчики, которые стояли, распределенные по всей задней стене комнатки. Майкл открывает их все, пока в какой-то момент не видит перед собой спящее лицо и согнутого налопопам охранника. Майк всё-таки был на рабочем месте. Просто не в той форме. И немного не в том состоянии. — Ало! — Майкл потянулся рукой к его щеке, чтобы его ударить, но Майк издал резкий храпящий звук. — Проснись, соня! — громко крикнул подросток и именно в этот момент Майк просыпается полностью, вздрагивает всем телом, ударяется головой о потолок шкафчика и протяжно стонет. — Доброе утро, — подросток явно доволен своей работой. А вот Джереми эта ситуация больше забавляет. Он бы хотел быть недовольным, но его дни недовольства всем и вся прошли — осталось лишь безразличие и легкая забава. И сейчас этот момент его немного рассмешил. Он как будто смотрел со стороны на двух своих выдуманных личностей в голове, которые взаимодействуют друг с другом. Но это всё происходило на самом деле. — Зачем же было… так? — выдает Майк и вылезает из шкафчика кое-как. Майкл его сторонится, а потом показывает ему язык. — Мы, вообще-то, договорились встретиться. А ты на встречу не пришел. Предатель! Ну и предатель! Импостер, я бы даже сказал. И кто тебя вообще манерам учит? Твой хомяк? Или ленивец? — У меня нет хомяка, — мотает головой Майк, тем больше взлохмачивая свои волосы. Но зато он поправляет кепку и она, вроде как, сидит чуть ровнее. Он, почему-то, не отрицает существование ленивца. — Так, ладно, — Джереми влезает в их разговор и делает шаг вперед. Он обращается к Шмидту. — У тебя же сейчас работа? — Э… — Майк тянет неуверенно. — А сколько времени? — Час дня. — Ух ты! Это я столько проспал? Джереми хочет одновременно улыбнуться, но и ударить себя по лицу. Он соврал, остатки какого-то легкого недовольства недисциплинированными людьми у него остались. — Да, вообще офигел! — Майкл поддакивает со спины и корчит рожу. — Лучше бы с нами поиграл. — А вы что, играли? — спрашивает Майк и чешет репу. — Ну, знаете, я всё равно бы сдался в первые минуты. Игры… это не для меня… — Тогда как насчет того, чтобы пойти и поесть пиццу? Ожидание было такое — Майкл обрадуется, а Майк просто кивнет головой. В итоге все произошло ровно наоборот. Майкл даже пробухтел что-то вроде: «опять эта пицца… скоро тошнить начнет». Джереми тоже от неё тошнит, но к этому чувству он уже привык. *** Они присаживаются за один из столиков. Все семейки заняты своими собственными делами и криками детей, чтобы обратить внимание на необычную компанию из трех людей. На камень-ножницы-бумага они решали, кто будет идти к прилавку и заказывать им еду. Оказалось, что ни один из Майклов не очень любил социальный контакт. Проиграл самый младший и с коротким: «вот блин», всё-таки смиренно пошел к кассе. Майк и Джереми молчали. Пока Майк не обернулся, убедившись, что Майкл отошел достаточно далеко, и не начал диалог довольно странно. — Ты не покажешь ему, что под маской? Джереми выгнул бровь, хоть это и не было видно. — А ты знаешь, что под маской? — Чувак, я буду с тобой честным. Я, конечно, тупой и это могу признать, но я сразу понял, что с тобой что-то не так. А потом я понял, что именно. Ты откликаешься на имя Майкл. Вздрагиваешь и голову поворачиваешь каждый раз, хотя я зову не тебя... а его, - он пальцем показывает на подростка. — Допустим, — первой мыслью, конечно, было отрицать абсолютно всё. Но Джереми… то есть Майкл. Настоящий Майкл Афтон, как он считал и называл себя в своей голове, решил посмотреть, что выйдет из этого разговора. Его странный брат-версия из другой реальности всё-таки понял что-то о его… настоящей сущности. — Но ты знаешь, что под моей маской? — Не, — Майк отмахнулся. — Понятия не имею. Но если маска есть, значит, тебе есть, что скрывать. Прикинь, как это странно выглядит со стороны. Тебя на самом деле зовут Майкл, ты притерся к этому подростку, хотя по виду… Я скажу просто, что ты не выглядишь, как любитель детей. А тем более занудных, агрессивных и побитых жизнью подростков. Он один из таких, — Майк ещё раз кивнул на подростка, который оглянулся на двоих, поняв, что речь идет про него (но не поняв, о чем именно диалог), и помахал им рукой, подмигнув. — Сколько раз он мог оскорбить тебя? Взрослый человек бы просто вздохнул и держался от него подальше. Я бы так и сделал тоже, но… что-то в нем притягивает, не правда? — Ты думаешь, что нас с Майклом что-то связывает? — подытоживает Джереми. — Именно. Не знаю, что. Может, ты и сам не знаешь… — Знаю, — Джереми смотрит на него в упор. Майк пожимает плечами. — В конце концов, это не моё дело. Просто… пожалуйста, не доставляй ему больше боли и проблем, чем он уже получил. — Почему ты беспокоишься за него? — встрепенулся Джереми, искренне задаваясь этим вопросом. Он-то знает и про боль, и про проблемы. Но почему Шмидта это вообще интересует? — Чувствую к нему какую-то странную связь, — пожал плечами Майк ещё раз и улыбнулся. — Мы с тобой не такие уж и разные тоже… Непонятно это, короче, но предлагаю просто расслабиться и поесть. И, — он зевает, — вздремнуть потом. Вот это был бы кайф. Майкл-поменьше приносит им пиццу и газировку. Этот вечер они проводят за колкими шутками, подъебами, историями из своей жизни (рассказывает только Майкл и Майк, Джереми упорно молчит) и также полным пониманием того, что они все потихоньку друг к другу привязываются… *** Майк со всей силы своего тела падает в лужу, ойкает, но при этом широко улыбается. Майкл бежит за ним, ругается, что не успел и топает ногой, чтобы Майка обрызгало ещё больше. — Хэй, на это мы не договаривались! — Как это? — Майкл смеется. — Ты, видимо, не дослушал. Кто первый добежит до лужи и упадет в неё, тот не лох, но… зато будет обрызган вдвойне! Майкл делает ещё один удар ногой и теперь Майку вдвойне сложнее будет отстирывать свою рабочую форму. — Тебе за это ничего не будет? — спрашивает Майкл, когда смотрит на человека с виду беззаботного. Но, тем не менее, лежащего в луже. — Будет, — Майк говорит, его улыбка меркнет, — но я предпочитаю не париться. Сдам в эту… как её!.. Мойку, короче. Всё будет ОК. — Ну ладно, — Майкл складывает руки на груди и добавляет, — лох. — Так нечестно! Я же выиграл! Майкл смеется. Они вдвоем доходят до какой-то скамейки и садятся на неё, продолжая посмеиваться. Майк свободно вздыхает и думает, что он рад чуть больше, чем обычно. У него появился повод, чтобы выскочить на улицу прямо во время своей смены. И, конечно, он может получить за это больших нагоняев, но так хорошо просто выйти из пиццерии — этой клетки, которая засасывает тебя полностью и не отпускает — и просто подышать. Майкл сипло дышит под боком. — Ты что, заболел? Майк смотрит на него и замечает, что тот сидит в одной лишь майке. В холодную и мерзкую погоду. — Я бы одолжил тебе одежду, но у меня всё мокрое, — грустно говорит охранник. Он и сам дергается, промерзнув на ветру. — Ничего, — Майкл усмехается. — Я бы всё равно от тебя ничего не принял. — Почему? — Майк смотрит удивленно и настороженно. — А зачем? Это будет странно выглядеть. Ты мне… не отец. И не брат. — Зато друг, — вставляет Майк и хмурится. — Ну, или приятель. Как тебе удобнее будет меня называть. Майкл смотрит на него и усмехается. Друг… У него, вообще-то, не то, чтобы были друзья. Те, кого он называл ими, не всегда приходили вовремя, чтобы поддержать. А иногда и не поддерживали вовсе. Но они были друзьями. А Майк… он был немного другой. Во-первых, старше его на пару лет… на десяток, может быть? Майкл никогда не интересовался. Во-вторых, он всегда был тут. Просто здесь. Его можно было найти где-то в пиццерии и, несмотря на то, что он что-то делал, возможно, что-то важное, он всегда готов был отвлечься и пойти на приключения. Может быть, это было от его нежелания работать, но Майклу хотелось верить, что это было чем-то ещё. Желанием помочь или просто побыть рядом. — Может, пойдем внутрь? — неловко предлагает Афтон, когда понимает, что мысли смущают его и если он начнет говорить искренне, то Шмидт откроет его чувственную и ранимую сторону. Этого не хотелось. — Может, выключим во всей пиццерии свет?! — предлагает он с горящими глазами. — Он и так не работает, — цокает Майк. — Тогда… может быть, сломаем что-то?! — Э… — Давай! У меня батек всё равно всем этим заправляет, так что не жалко. — Ладно, — Майк соглашается, вроде как охотно, но с большим чувством неловкости. Ему бы не хотелось иметь ещё одну потенциальную проблему, чтобы его разжаловали, но… с чем чёрт не шутит, верно?