Иллюзия случайности

25 декабря 1994 года.       Святочный бал — трепетно ожидаемое событие — стал настоящим подарком для множества студентов, и Гермиона не была исключением. Для неё этот вечер оказался по-настоящему волшебным. И дело отнюдь не в праздничной обстановке, не в пунше и лимонаде, разлитым по хрустальным бокалам, и даже не в восхищённых взглядах, какими провожали её ученики. Волшебство заключалось в том, что рядом был Виктор Крам, почему-то решивший прийти именно с ней. Он нежно придерживал её под локоть и за талию, внимательно слушал её рассказы об Англии и Хогвартсе, без стеснения приглашал танцевать и, о, Мерлин всемогущий, танцевал великолепно, несмотря на то, что привычно горбился, не желая привлекать к себе лишнее внимание. А когда Виктор, вечно хмурый на снимках и в жизни, улыбался её словам, кривовато и смущённо, Гермиона чувствовала себя самой великолепной, самой остроумной и интересной девушкой во всей школе.       Внутри у неё порхали бабочки, совсем как снежинки за окнами Большого зала. Чудесный вечер, чудесный партнёр, и это Рождество обещало стать лучшим из всех, что когда-либо случались.       С тайным предвкушением Гермиона поглядывала на пучки омелы, тут и там парившие над головами учеников. Один из них расцвёл неподалёку от того уголка, где Виктор попросил подождать его, отправившись за порцией пунша. И Гермиона ждала, нервно оправляя мантию цвета незабудок, приглаживая стянутые в пучок волосы и размышляя, был ли случайностью выбор именно этого места, или же Виктор сам хотел её поцеловать, воспользовавшись давней традицией. Из её головы совсем вылетел тот факт, что болгарский чемпион вряд ли знал о британских обычаях — все мысли занимало волнение от того, каким образом случится то, на что она втайне надеялась.       Соседки по комнате уже не раз бывали на свиданиях и делились своими переживаниями и впечатлениями, вызванными первым поцелуем с тем или иным парнем. Гермиона же оставалась в числе слушателей, и хотя она постоянно закатывала глаза, но после, спрятавшись за пологом кровати, представляла себе те детали, что так живописно оживали перед глазами.       В коридор ворвались отзвуки очередного хита «Ведуний», увязавшиеся за Фредом. Он растерянно осмотрелся в поисках Анджелины и, не найдя партнёршу, заметил одиноко стоявшую в углу Гермиону. На плече у него небрежно болталась тёмная мантия, расстёгнутый золотистый жилет поверх белой сорочки усеяли яркие пятна конфетти; эти же пятна запутались в его взлохмаченных рыжих волосах. Прикрыв за спиной массивную дверь Большого зала, Фред направился к Гермионе, подпевая звучавшей песне.       — Ты чего тут одна киснешь? — поинтересовался он, прервавшись на полуслове.       Его взгляд задержался на мерцающей голубой ткани девичьей мантии и неспешно проследовал к задумчивому лицу. А затем, к его удивлению, Гермиона мечтательно улыбнулась.       — Кое-кого жду.       — Если ты про Рона, то он уже битый час ноет Гарри о том, что его кинула партнёрша.       — Я в курсе, — кивнула Гермиона.       — Так почему же не спешишь его утешить? На твоём месте я бы воспользовался ситуацией.       Нежность, с которой на него смотрели затуманенные глаза Гермионы, вмиг сменилась привычной строгостью, и Фред пожалел о том, что вообще открыл рот.       — На твоём месте я бы не раздавала непрошеные советы и не лезла не в своё дело, — помрачнев, сообщила Гермиона.       — А по-моему, именно этим ты постоянно занимаешься.       — Ох, Фред, иди куда шёл, — прозвучало в ответ.       Гермиона отступила на пару шагов и осмотрелась, надеясь, что Виктор появится и спасёт её от этого разговора, и вечер снова станет волшебным. Замечание Фреда слишком резко вернуло её с небес на землю, напомнив о том, что всё это — всего лишь один прекрасный миг, выбившийся из череды скучных будней, в которых она не представляет ни для кого интереса. Может, и Виктор это понял, вот и сбежал под удобным предлогом…       Девушка очнулась, когда Фред осторожно тронул её за плечо, скользнув пальцами по гладкому шёлку мантии.       — Не дуйся, Гермиона, — мягко попросил он. — Сама знаешь: подколоть брата — моя святая обязанность.       — А я тут при чём?       — Ну… — Фред смущённо почесал затылок. — Вы же вроде как сохнете друг по другу. Разве нет?       К его удивлению, Гермиона, секунду назад обиженная и сердитая, звонко рассмеялась.       — Ты с чего это взял? — спросила она, всё ещё улыбаясь.       — Да это же очевидно!       — В таком случае у тебя явные проблемы с логикой.       — А по-моему, всё вполне логично. — Фред взялся загибать пальцы. — Во-первых, он — мальчик, а ты — девочка. Ну, пестики-тычинки, все дела. Простая физика.       — Биология, — поправила Гермиона.       — К тому же вы дружите с первого курса, много общаетесь, ты ему постоянно помогаешь с домашним заданием…       — Браво, Шерлок Холмс!       — Кто-кто? — переспросил Фред.       — Гениальный детектив, известный персонаж нашей литературы, — пояснила Гермиона.       — Не такой уж известный, раз я не в курсе.       — А ты много чего не знаешь, пора бы привыкнуть.       — Зато я знаю кое-что, что тебе неизвестно, — ухмыльнулся Фред, блуждая взглядом по коридору.       — Как не вылететь из школы, вместо учёбы постоянно попадая на отработки?       — О, этой тайной я с тобой никогда не поделюсь. Зато другой — возможно.       Сказано это было так протяжно и загадочно, что природное любопытство Гермионы не позволило ей промолчать.       — И что же это за тайна?       — Закрой глаза и узнаешь.       — Что?       — Закрой глаза.       — Зачем? — с подозрением спросила Гермиона.       Фред приглушённо рассмеялся, продолжая её разглядывать.       — Почему ты всегда задаёшь столько вопросов?       — Потому что это странная просьба. А твои странные просьбы всегда ведут к неприятностям. И вообще я чувствую тут какой-то подвох. А ещё…       Она прервалась, потому что Фред приблизился к ней почти вплотную, обдавая смесью непривычных ароматов: чего-то горьковатого и сладкого одновременно, как лимонные леденцы.       — Никакого подвоха. Просто закрой глаза, — тихо попросил Фред.       Виктор должен был вернуться с минуты на минуту, и Гермионе хотелось поскорее отделаться от Фреда, чьё поведение смущало всё больше с каждой секундой. А единственным способом избавиться от его общества было подчиниться, иначе их спор мог затянуться до рождественского утра.       Гермиона со вздохом прикрыла глаза и вздрогнула, когда пальцы Фреда осторожно провели по её скуле.       — Ресница упала? Тоже мне тайна, — пробормотала Гермиона, и дыхание его смешка скользнуло по щеке.       Близость позволила распознать ещё один, почти неуловимый, запах из общей смеси — алкоголь. Наверняка близнецы Уизли, как и обещали, подмешали его в пунш, от которого она благоразумно отказывалась весь вечер. Гермиона хотела было отчитать Фреда за нарушение правил, но в следующий же миг ощутила лёгкое прикосновение к своим губам, совсем невесомое. По коже пробежали мурашки, словно бы её пощекотали нежным пёрышком, дыхание сбилось, и когда она потянулась вперёд, пытаясь продлить это мгновение, руки Фреда привлекли её ближе к себе за талию, а он выдохнул в её губы:       — Расслабься.       Гермиона испуганно распахнула глаза. Чарующее волшебство момента испарилось. Фред тянулся к ней продолжить поцелуй, но она отпрянула и, ошалело приложив пальцы к губам, спросила:       — Ты зачем это сделал?       Фред не сразу вник в суть вопроса, а затем, придя в себя, указал наверх. И, подняв голову, Гермиона заметила злосчастную омелу, с которой совсем недавно связывала большие надежды.       — О нет, — простонала она. — Это… это огромная ошибка! Это неправильно!       Фред снисходительно улыбнулся.       — Открою тебе секрет, Гермиона, но обычно люди целуются именно так. Конечно, есть определённые тонкости, но в общем и целом…       — Я знаю, как целуются, — прошипела Гермиона. — Просто это должен был сделать не ты!       — А кто? — не понял Фред. А затем понял. — Так ты ждала Вики?       — Ну конечно! А ты… — в своём негодовании Гермиона не могла подобрать нужных слов.       — Постой-ка… — пробормотал Фред. — Надеюсь, я не украл твой первый поцелуй? Это было бы неловко.       И хотя нагло лгать Гермиона не любила, сейчас, чтобы избежать позора, она заявила:       — Вовсе нет. — И добавила небрежно: — Я уже целовалась.       — С кем это? — изумился Фред. — Если меня опередил сам Виктор Крам, я не возражаю. А вот если Рон, то это неловко вдвойне.       — Твои вопросы, как и эта выходка, просто нелепы.       — Но тебе же понравилось, — поддразнил Фред и подмигнул. — Признайся в этом хотя бы самой себе.       От расправы его спас оклик Анджелины, появившейся на лестнице. Оглянувшись, Фред махнул своей партнёрше, и она подошла, шурша складками тёмно-вишнёвой мантии.       — Чем это вы тут занимаетесь? — поинтересовалась Анджелина.       Гермиона нервно подняла глаза, но волшебная омела бесследно растворилась в воздухе. Фред же игриво повёл бровями.       — Да так, спорили о всяком. Некоторые личности не желают признавать простые истины.       — Раз ты взялся толкать мудрые речи — значит, тебе уже достаточно пунша, — отметила Анджелина. — Хорошо хоть собеседницу нашёл толковую. Надеюсь, ты ему раскрыла глаза? — обратилась она к Гермионе.       — Скорее, ей самой пришлось закрыть глаза на некоторые мелочи, — продолжал веселиться Фред.       Крепко схватив его под локоть, Анджелина послала извиняющуюся улыбку Гермионе и увела своего кавалера обратно в Большой зал, откуда слышались громкие вопли в поддержку «Ведуний». Возмущённая Гермиона проводила их долгим взглядом, а затем приложила ледяные ладони к пылающим щекам. У неё в голове не укладывалось произошедшее.       Фред Уизли сам полез к ней целоваться!       Нет, не так.       Фред Уизли украл её первый поцелуй.       Не Виктор Крам, не кто-либо ещё — именно Фред, старший брат Рона и Джинни, с которым она часто виделась на летних каникулах и немного общалась в школе. И которого она же в последние дни доставала вопросами о том, как пробраться на школьную кухню. Ведь в «Истории Хогвартса» об этом ни слова, а увидеть крошек-домовиков очень хотелось! Но свою тайну Фред защищал с большим пылом, чем Оливер Вуд — вратарские кольца.       Так как это случилось? Как идея столь возмутительной выходки вообще посетила его бестолковую голову? И как она сама же поддалась, позабыв, что и с кем вытворяет?       Как же хорошо он целуется…       Испугавшись собственных мыслей, Гермиона постаралась переключиться на другой предмет для размышлений, и к тому моменту, как Виктор вернулся с двумя бокалами лимонада, успела насчитать триста восемнадцать парящих свеч и заметить одну омелу у лестницы, куда и добралась, изучая потолок.       — Смотри, омела! — сообщила она, указав наверх.       Виктор послушно запрокинул голову и долго рассматривал бело-зелёное растение.       — Красивая, — оценил он. — Как и ты, Гермивонна.       Сообразив, что это название ни о чём ему не говорит, Гермиона пересказала ему старинное предание волшебников, немного отличавшееся от маггловских суеверий, а Виктор внимательно её выслушал. На фрагменте с описанием традиции, связанной с поцелуем, он уставился в пол и глухо спросил:       — Ты хочешь?..       — Да! Нет… — неуверенно промямлила Гермиона.       Губы ей жгло огнём, и если ещё недавно мысль о поцелуе с Виктором Крамом вызывала в ней трепет, теперь же она повергала в ужас. Не хотелось смазывать впечатление, не хотелось запутываться ещё больше в этой хмельной истории. Тихий смешок Фреда воспоминанием прозвучал в ушах, словно он от души забавлялся, наблюдая из глубин её подсознания за душевными метаниями.       Придя к компромиссу с самим собой, Виктор наклонился и осторожно поцеловал Гермиону в щёку. Какими разными были эти два поцелуя! И какими похожими — нежными и ласковыми; всего лишь лёгкое прикосновение, приоткрывающее завесу древней тайны.       — Спасибо, — машинально поблагодарила Гермиона, и Виктор рассмеялся, рассеивая насмешки Фреда в её голове.       А затем он предложил ей вернуться в зал и ещё немного потанцевать, пока позволяет время, и Гермиона с радостью согласилась. Однако, кружась с ним под быстрые песни, чувствуя его взгляд, она выискивала в толпе абсолютно другого человека, но так и не находила. И, в конце концов, Гермиона запретила себе думать об этом происшествии. 14 декабря 1995 года.       Насвистывая мелодию рождественского гимна, Фред лениво помахивал волшебной палочкой и дирижировал хором из подпевающих хмельными голосами сокурсников. Общую гостиную затянули разноцветные дымки от взорванных петард, в полумраке вспыхивали заколдованные бенгальские огни, тут и там мерцали пучки омелы, и какая-то парочка, спрятавшись на дальнем диванчике, уже нашла ей применение. Джордж и Ли отправились на кухню за порцией провизии, девчонки из квиддичной команды пытались танцевать, и даже Живоглот гонял по полу пробки от сливочного пива и огневиски.       Зрелище, представшее глазам заспанной Гермионы, вмиг лишило её остатков сна. Она замерла на верхних ступеньках лестницы, разглядывая творившееся прямо у неё под носом безобразие. А ведь сегодня даже не пятница, и завтра всем вставать на учёбу, а ещё и Амбридж со своими декретами… И где же, в конце концов, Рон? Хотя толку от него обычно было мало, рядом с ним Гермиона чувствовала себя увереннее.       Оглянувшись, Фред заметил её и приветливо махнул рукой, а затем продолжил своё занятие. Задержи он на ней взгляд чуть подольше, и обязательно понял бы, что она пребывает в состоянии холодного бешенства.       А ещё — что Гермиона буквально готова убить Фреда Уизли.       Под её гневным взглядом все собравшиеся на тайную вечеринку расступались, создавая живой коридор к главному заводиле. И Гермиона шагала мимо них, застывших, точно почётный караул, а игравшая на фоне мелодия Jingle Bells только усиливала комичность ситуации.       — Что ты тут устроил? — строго спросила староста, остановившись в двух шагах от Фреда.       — Создал праздник, — ответил он, не оборачиваясь. — По-моему, все мы заслужили немного новогоднего настроения.       — А по-моему, мы все не заслужили наказание от Амбридж!       — А разве она об этом узнает? — усмехнулся Фред.       Развернувшись к Гермионе, он небрежно заправил волшебную палочку за ухо и скрестил руки на груди, обтянутой рождественским свитером. За его спиной участники импровизированного хора бочком протиснулись к остальным сокурсникам; кто-то выключил музыку.       — Расслабься. Мы — выпускники, Гермиона, нам нечего терять, кроме свободного времени и факультетских очков, но Амбридж и сама неплохо справляется с их уменьшением безо всякого повода.       — И ты решил подкинуть ей парочку, — сухо отметила Гермиона.       Она обвела взглядом комнату и снова вспыхнула гневом.       — Во что ты превратил нашу гостиную?       — Почему я? — изумился Фред. — Нас тут много, если ты ещё не заметила. Что тебя не устраивает?       — Всё! Я вчера целый вечер провозилась тут, старалась, подбирала украшения, составляла композицию…       Фред знал об этом, потому что вчера своими глазами видел весь процесс. Играл с Джорджем во взрыв-колоду, а сам нет-нет да подглядывал за манипуляциями Гермионы, в результате которых Общая гостиная стала похожа на нарядную шкатулку. Сверкающие гирлянды из звёзд и снежинок, венки из остролиста и ало-зелёных лент, позолоченные шишки и маленькая ёлочка в углу, украшенная в единой цветовой гамме. Обстановка привела Фреда в восторг, и сейчас, по его мнению, гостиная выглядела почти как вчера. Ну, разве что по полу разбросаны подушки, на которых расселись старшекурсники, низкие столики заставлены едой, а в бумажном пакете у кресла высится горка пёстрого мусора. Стены круглой башни сохранили все свои каменные блоки, ни одна бархатная штора не загорелась, а огонь в камине оставался под неусыпным контролем Роба и Трента.       Всё это Фред и озвучил Гермионе, глаза которой метали молнии. Трудно было воспринимать её как явную угрозу: в тёплой пижаме и тапочках, с густыми волосами, заплетёнными в две толстые косички, и волшебной палочкой, торчащей из кармана штанов, она казалась не опаснее лукотруса.       — Да ладно тебе! — миролюбиво объявил Фред. — Мы тихонько посидим до часа да разойдёмся, а домовики и так всё уберут. Амбридж ни о чём не узнает, и ваши с Роном значки не пострадают.       Его насмешка оказалась последней каплей. На ходу подкатывая рукава пижамной рубашки, Гермиона шагнула к Фреду, и тот попятился, едва не запнувшись о низкий пуф, на котором чуть раньше распевал со всеми God Bless Ye, Merry Hippogriffs. Восстановив равновесие, он перехватил взгляд Анджелины и тут же придумал, как проучить старосту.       — Стоять! — приказал Фред, и Гермиона, к его удивлению, остановилась напротив, сию же секунду готовая рвануть вперёд и свалить его с ног каким-нибудь заклятьем.       Подняв руку, Фред указал на омелу, распустившуюся над их головами. Гермиона прищурилась.       — Очень смешно, Фред. Очередной розыгрыш?       — Никаких подстав, только чистое волшебство. — Он лукаво улыбнулся. — Ты ведь знаешь легенду о том, что омела распускается над влюблёнными сердцами?       — Это бы означало, что ты в меня влюблён.       — Скорее, ты в меня.       — О да, я прямо сгораю от желания… задушить тебя!       — А омела говорит об обратном.       — Омелу ты сам наколдовал! Я видела, что ты вытворял со своей волшебной палочкой.       Гермиона слишком поздно осознала, что ляпнула, а вот довольный этой оговоркой Фред даже позабыл, что вообще-то она права. Только вот сам он не собирался оказаться под именно этой омелой, но что поделать? На сей раз он вряд ли сорвёт поцелуй старосты, но подначивать её — одно удовольствие.       — Не усложняй себе задачу, — посоветовал Фред. — С тебя поцелуй. В губы, — прибавил он многозначительно.       — Вот ещё! — надменно объявила Гермиона.       Десяток любопытных старшекурсников сверлили взглядами её спину, вокруг вились сдавленные смешки, и она постаралась выпрямиться, чтобы выглядеть внушительно и строго.       — Старосты в первую очередь обязаны чтить традиции, — назидательно сообщил Фред. — Ведь кто же, если не они? Наш оплот морального превосходства в мире, полном дерь…       — Заткнись, Фред, — перебила Гермиона. — Не собираюсь я тебя целовать, — понизив голос, прибавила она.       — А на прошлое Рождество именно это и сделала.       — Ты первый начал!       — А тебе так понравилось, что решила повторить? — поддразнил Фред.       — Это глупая случайность.       — Дважды — уже закономерность. — Фред слегка подался вперёд. — Может, это судьба?       — Скорее, это ты каждый раз всё подстраиваешь.       — Ну так отомсти мне, если духу хватит.       — С огромным удовольствием, но каким-нибудь другим способом.       Фреда ситуация явно забавляла, и потому он предложил:       — Давай так. Если сделаешь это, мы тут же свернём вечеринку, чтобы все смогли переварить увиденное. Если же нет, то мы будем тусить до утра. Тебе решать, мисс староста, — отметил он с выводящей из себя интонацией.       Не выдержав, Гермиона привстала на цыпочки, чтобы быстро чмокнуть его и позабыть об этом позоре, но Фред повернулся, собираясь продолжить начатую шутку, и её губы прикоснулись к гладкой коже его щеки. Гермиона непроизвольно отпрянула, но не смогла от него оторваться. Кто-то позади засвистел, кто-то заулюлюкал, а её карие глаза расширились от ужаса, когда она поняла, что крупно вляпалась.       — Ну, Грейнджер, ну даёт! — выкрикнул кто-то из старшекурсников.       — А я всегда говорил, что девчонки так и липнут ко мне, — ухмыльнулся Фред.       Гермиона промычала в его щёку что-то, подозрительно похожее на ругательство. Затем, осознав, что руки-то у неё свободны, принялась хаотично наносить удары по его плечам, макушке и спине, а когда её кулачок угодил ему в живот, Фред скрючился и потянул девушку за собой к полу.       — Да не дёргайся ты! — сдавленно прохрипел он, пытаясь выпрямиться. — Я разберусь.       Кое-как Фред выудил из-за уха волшебную палочку и навёл её на омелу, пробормотал неразборчивые слова, но эффекта не последовало. Попробовал ещё раз, пока Гермиона, затихла в нетерпеливом ожидании — бесполезно.       — Прости, запамятовал контрзаклятье, — развёл руками Фред. — Видишь ли, это экспериментальная продукция… Ай! — вскрикнул он, когда Гермиона дёрнула его за волосы. — Держи руки и губы при себе.       Вспыхнув от общего смеха, вызванного очередной шуточкой, староста громко и часто задышала, опаляя щёку Фреда горячим воздухом. А он привлёк её к себе, обняв за талию, и в нос ему ударил яблочный аромат её шампуня. Порыв уткнуться в её растрёпанные волосы был почти непреодолимым, но ему удалось сдержаться. Вместо этого Фред поискал глазами брата и Ли Джордана, и, не найдя их, вспомнил, что они вот-вот вернутся с кухни.       — Значит, так, — сообщил Фред максимально медленно и спокойно, чтобы лишний раз не провоцировать Гермиону, — сейчас Ли и Джордж вернутся, мой братец снимет заклятье, и мы дружно посмеёмся над этим недоразумением.       «Это ты — ходячее недоразумение!» — хотелось крикнуть Гермионе, но она смогла только возмущённо пискнуть и снова попыталась отпихнуть от себя Фреда. Тот, не выдержав, перехватил её руки и крепко сжал за запястья.       — Осторожнее, Гермиона. Теперь твоё благополучие зависит от меня, так что постарайся расслабиться и получить удовольствие.       Вместо того, чтобы прислушаться к его двусмысленному совету, Гермиона от души пнула Фреда под коленку, и они оба рухнули на ковёр.       К тому моменту, как Ли и Джордж вернулись, красная от возмущения Гермиона была в самом деле готова убить Фреда. Немногочисленные свидетели забавного происшествия сочли за благо разбежаться по спальням, не дожидаясь финала и оставив гостиную в беспорядке, а Фреду удалось заставить старосту успокоиться и присесть вместе с ним на диван. Чтобы отвлечься, Гермиона приглаживала волосы и одежду, пытаясь оправиться после небольшой потасовки на полу, а Фред загадочно улыбался, но хотя бы больше не шутил.       — Ну надо же! — поражённо воскликнул Джордж, застав эту картину. — Не знал, что ты наконец-то завёл себе девушку. Что, рука надоела?       — А тебе, видимо, язык, — поддел Фред. — Быстро снимай заклятье, пока у неё губы не онемели.       — Надеюсь, кто-нибудь заснял это на колдокамеру? Или мне позвать Криви?       — Быстрее! — уже нервно повторил Фред, косясь на Гермиону, чьи руки оказались в опасной близости от его шеи.       — Ладно, ладно. Так волнуешься, словно тебя впервые девушка целует. Да ещё какая, — ухмыльнулся Джордж.       — Конкретно эта девушка целует меня уже второй раз, — не удержался Фред.       От расправы его спасло только контрзаклятье, вовремя озвученное Джорджем. Стоило чарам развеяться, и Гермиона вскочила с места, точно её подбросило невидимой пружинкой. Демонстративно вытерев губы платком, она прошипела:       — Это было не смешно, а унизительно.       — Это было блаженство, — возразил Фред. — Десять райских минут без нравоучений старосты.       — Ах, ты! Я же говорила, что именно ты всё спланировал!       — Ты не поверишь, но эта шутка не тебе предназначалась, — подал голос Джордж. — Я сам повесил одну нашу волшебную омелу, чтобы кое-кого поймать…       — Вашу? — прищурилась Гермиона. — Снова «Ужастики Умников Уизли»?       — Ну ничего же страшного не случилось, — вмешался Фред в попытке спасти положение. — Разве всё было так ужасно? Всего лишь маленькая невинная шутка. И, в конце концов, не стоило ко мне подходить, раз уж я настолько тебе противен.       — А ты мог бы не доводить дело до поцелуя и не провоцировать меня.       — Да откуда же я знал, что ты это сделаешь?       — Вот именно, Фред, — вскинула голову Гермиона. — Ты меня не знаешь. И если надеешься, что тебе это сойдёт с рук, то сильно заблуждаешься.       Фред самодовольно усмехнулся, понимая, что балансирует на очень тонкой грани, но не в силах удержаться от очередной провокации.       — Как видишь, мне это уже сошло с рук. Дважды.       И, прежде чем Гермиона успела что-нибудь сделать, он уже сбежал в спальню — только пятки в тёплых носках сверкнули на ступеньках лестницы. Гермиона глубоко и тяжело вздохнула, затем перевела взгляд на Джорджа. Тот вмиг поднял руки и покаянно склонил голову.       — Знаю, Гермиона, я виноват, я осёл и идиот и готов понести заслуженное наказание. Как и Ли.       — Да я вообще молчал! — возмутился тот.       — Иди к себе. Вы оба, — устало распорядилась Гермиона.       Не оборачиваясь, она принялась за уборку, взмахами волшебной палочки расчищая груды мусора и расставляя мебель по местам. Занятая делом, Гермиона не заметила, что Джордж и Ли ушли, а вот Фред выбрался из комнаты и уселся на ступеньках, наблюдая за ней, но не решаясь спуститься и попросить прощения за глупую выходку. 25 декабря 1995 года.       Всё время, проведённое на Площади Гриммо, Гермиона исподтишка наблюдала за Фредом. Они с Джорджем находились в центре внимания, а Сириус с удовольствием включился в устроенный ими рождественский беспредел. Все трое носились по дому как мальчишки, разбрасывая мишуру по перилам и портретным рамам да распевая гимны, воровали сладости, только-только вынутые миссис Уизли из печи, и напропалую колдовали в огромной гостиной, где планировалось праздновать после ужина. Даже Римус и Тонкс нет-нет да поддавались задорному настроению этих мародёров, помогая украшать мрачный особняк Блэков.       Заглянув в комнату по дороге на кухню, Гермиона поражённо уставилась на хлопья снега, засыпавшие натёртый паркет и мебель, причудливо кружившие над нарядной елью, а посреди хаоса заметила ребят, бросавшихся снежками. Она так и застыла на пороге, засмотревшись на Фреда, гонявшего Живоглота по снежным барханам; кому из присутствующих показалась удачной идея нацепить на кота праздничный колпачок — оставалось загадкой. Впрочем, Фред щеголял таким же и был похож на неукротимый дух Рождества.       — О, а вот и твоя хозяйка! — заметил Фред и, наклонившись, слепил очередной снаряд.       Гермиона взвизгнула и захлопнула дверь, в которую секундой позже врезался снежок, а после поспешила на кухню. Щёки её покраснели, но вовсе не от мороза: просто Фред наверняка заметил, как долго она его разглядывала, прячась у порога.       Его поведение оставалось загадкой. Если раньше они хоть немного, но общались, особенно летом, которое провели вместе здесь же, у Сириуса, то после выходки в Общей гостиной почти не разговаривали. Зато Гермиона всё чаще ловила на себе долгие изучающие взгляды, от которых её словно обдавало кипятком, независимо от того, правила ли она домашние задания Гарри и Рона, болтала ли с Джинни или же конфисковала у первокурсников запрещённые штучки всё тех же близнецов Уизли.       Сама она уже давно присматривалась к Фреду, пользуясь тем, что он вечно занят или окружён галдящей толпой. Отмечала, как заразительно он улыбается, как находит подход к каждому, будь то ученик, наказанный Амбридж, или преподаватель, отчитывающий за неуспеваемость, или портрет, залитый какими-то шутниками краской, или даже Живоглот, выпрашивающий шуршащую бумажку. У неё самой никогда не получалось так просто сходиться с людьми и вести непринуждённую беседу ни о чём, развлекая собеседников шутками и забавными случаями из жизни. Оттого, быть может, Фред всегда оказывался заводилой и душой компании, для которого не существовало барьеров и личных границ, и никакие его поступки или вопросы не воспринимались как вторжение в личное пространство. Каждому, с кем он общался, был приятен его интерес — особенно девушкам. И, замечая Фреда в обществе той или иной студентки, Гермиона отводила глаза. С ними он был обходителен и рассыпался в комплиментах, её же постоянно дразнил.       С другой стороны, под омелой Фред уже дважды оказывался именно с ней. И, вспоминая об этом, Гермиона улыбалась — украдкой и редко, просто чтобы ощутить своё превосходство.       Лишь пару раз она встречала его в библиотеке в гордом одиночестве: Фред сидел в дальнем углу, обложившись кучей книг, и оставалось надеяться, что он усердно готовится к предстоящим Ж.А.Б.А, а не ищет очередные заклятья для своих проделок. Один раз он заметил Гермиону, подглядывающую за ним из-за книжного стеллажа, и дружелюбно предложил присоединиться, но она, что-то проворчав, поспешно сбежала к своему любимому столу.       А затем случилась та самая вечеринка в Общей гостиной, и теперь настала его очередь наблюдать. Потому что Гермиона усиленно делала вид, будто Фреда не существует.       Она бы очень удивилась тому, сколь схож образ их мыслей, потому что Фред точно так же наблюдал за ней ещё со Святочного бала. И даже сейчас, когда все собрались на Рождество в гостиной дома Блэков, играя в покер и домино, танцуя и распивая сливочное пиво, его затуманенный взгляд был прикован именно к ней. Поверх своих карт он читал по её лицу, взволнованному или сосредоточенному, удачная ли комбинация у неё на руках. Сквозь бутылочное стекло он различал её силуэт, мелькавший в гостиной, и даже в грохоте музыки распознавал её голос и смех, вызванный словами друзей.       Упрямая, серьёзная Гермиона Грейнджер уже дважды оказывалась под омелой именно с ним. Не с Гарри, подружкой которого её называла Рита Скитер, и не с Роном, который вроде как сох по ней. Возможно, с Виктором, но об этом Фред старался не думать. Что это — воля случая или насмешка судьбы? Почему она? Фред ведь даже не замечал её прежде; подумаешь, подружка младшеньких, забавная в своей приверженности правилам. Но те две омелы всё изменили, и теперь мысли принимали направление, то пугавшее, то интриговавшее Фреда. А потому, развалившись в кресле, он без стеснения следил за Гермионой, развеселившейся и непохожей на ту, которую обычно наблюдал в школе. Она умела быть строгой и язвительной старостой, но также оставалась верной подругой и неравнодушной личностью. И, помимо прочего, хорошенькой девушкой — уж это он успел разглядеть из первых рядов.       Только эта хорошенькая девушка раз за разом давала понять, что Фред её не интересует. Более того — раздражает! Возможно, даже неприятен ей. Неужели виной всему тот первый поцелуй? Ну да, он был слегка навеселе и поддался порыву нашкодить, почти по-дружески чмокнув Гермиону. Только потом сообразил, что она, должно быть, берегла этот момент для другого человека, а когда его догадка подтвердилась, почувствовал себя последним дураком. И как бы Гермиона ни доказывала свою опытность, Фред сразу понял, что никто не успел его опередить.       Он ждал, что это изменит их отношения, только Гермиона продолжала гулять с Виктором Крамом, и постепенно Фред запретил себе думать об этой случайности. Но когда Гермиона снова угодила с ним под одну омелу, задумался всерьёз. Она была так возмущена, однако сама же поцеловала его первой. А затем строила из себя оскорблённую невинность вместо того, чтобы посмеяться над тем, в какую лужу они оба угодили с этой клейкой омелой производства близнецов Уизли.       И такое негативное отношение безо всяких особых причин задевало до обидного сильно.       Фред сам не заметил, как его веки смежила дремота, но проснулся, чутко уловив тишину. Музыка и смех стихли, не было слышно даже разговоров, и он уже хотел потянуться и открыть глаза, когда услышал осторожные шаги в направлении его кресла. Это Гермиона, прибираясь после вечеринки, подошла его разбудить, но замерла, пользуясь редкой возможностью открыто на него смотреть. Её взгляд почти осязаемо исследовал сонное лицо, пересчитывал каждую веснушку, скользил по губам и лбу, и ощущение напоминало щекотку. Фреду стоило больших трудов не дёрнуться и не рассмеяться, но он терпеливо ждал, чем всё закончится.       Но вот Живоглот выскользнул из-под его ног, махнул хвостом по голым лодыжкам, и Фред подскочил. Гермиона застыла перед ним, рассеянно сжимая кота на руках, глаза — огромные блюдца на вытянувшемся лице.       — Веселье уже закончилось? — разочарованно протянул Фред, осматриваясь по сторонам.       — Час ночи, Фред, — напомнила Гермиона, указав на огромные напольные часы возле кресла.       — Самое время перекусить, — объявил Фред, вскочив на ноги. — Ты со мной?       После пробуждения его немного вело, и он опёрся на плечо Гермионы, хотела она того или нет. Она вообще молчала, и это молчание было воспринято как согласие на его предложение. Решив, что шагать по коридорам и спускаться по лестнице будет слишком утомительно и громко, Фред крепко сжал локоть Гермионы, и они трансгрессировали на кухню. Всё ещё с котом на руках, девушка поспешно отошла и отпустила Живоглота. Теперь вело уже его, и бедное животное, пошатываясь, забрело под стол.       — Нельзя так поступать! — рассердилась Гермиона. — Хоть бы предупредил. И вообще я собиралась спать.       — Тебя проводить? — усмехнулся Фред, уже рывшийся в холодильнике.       — Обойдусь, — фыркнула Гермиона.       Уходить она, однако, не спешила — застыла на месте, скрестила руки на груди и следила за тем, как Фред расставляет на столе остатки праздничного ужина. В кухне ещё сохранялось тепло от печки, а полумрак развеивался крохотным шаром света, наколдованным Фредом. Он же наполнил два стакана прохладной водой и протянул один Гермионе, а она, поразмыслив, взяла его, чтобы немного освежиться.       Так они и сидели молча: Фред жевал, Гермиона потягивала воду, пока не отставила пустой стакан. Обстановка казалась уютной и доверительной, но больше поводов оставаться у Гермионы не было. Однако когда девушка поднялась с места, Фред остановил её неожиданной репликой:       — Послушай, Гермиона, мы так и не поговорили после того случая в Общей гостиной.       — А есть о чём говорить? — вскинула бровь Гермиона.       Фред оставил тарелку и встал, опираясь костяшками пальцев на стол.       — Ты, верно, не так меня поняла. Я вовсе не хотел уничтожить твои старания по украшению гостиной. Наоборот — решил, что она заслуживает хорошей вечеринки. Особенно в такое мрачное время.       Гермиона с трудом подавила улыбку, вызванную его словами.       — Почему не сказал раньше?       — Струсил, — честно признался Фред. — Надеялся, что ты оттаешь за пару дней. А потом случилось несчастье с отцом, и я, по правде, только сегодня об этом вспомнил.       — Ничего страшного не произошло, — произнесла Гермиона. — И, вообще, я думала, ты хочешь поговорить о том случае с омелой.       — А нам есть о чём говорить?       — Вообще-то я жду извинений!       — Извинений за десять минут в раю? — изумился Фред. — Да за такое благодарить надо!       — Для меня это были десять минут пытки у всех на глазах. Ты хоть понимаешь, что теперь меня и подавно никто не воспринимает всерьёз?       — Ерунда, — отмахнулся Фред. — Ты у нас само олицетворение правопорядка, все перед тобой трепещут. Даже я иногда.       — Очень смешно, — отозвалась Гермиона.       — Лично мне всё понравилось и извиняться я не собираюсь, — нахально заявил Фред.       — Я так и думала. Что ж, можешь и дальше считать это удачным розыгрышем.       — Джордж же сказал, что шутка готовилась не для тебя. У меня и в мыслях не было тебя обидеть.       — Тогда зачем ты меня подставил?       — Захотелось.       — Поставить зануду в глупое положение?       — И оказаться там же вместе с ней.       Гермиона вздохнула; разговор очевидно заходил в тупик, и Фред этим явно наслаждался.       — Ты пытаешься со мной флиртовать? — напрямую спросила она, и боясь, и ожидая возможного ответа.       — Упаси Мерлин! — воскликнул Фред, а затем прибавил: — Это вовсе не попытки.       От его слов перехватило дыхание. Не зная, куда себя деть, Гермиона неловко переступила с ноги на ногу.       — Почему тебе так нравится меня смущать? — нервно пробормотала она.       — Потому что, как ты уже говорила, это забавно. Я просто воспользовался удачным стечением обстоятельств.       — Ты можешь хотя бы сейчас быть серьёзным?       — Могу, — кивнул Фред. — Мы как раз угодили в серьёзный переплёт, — и он указал наверх.       Даже не поднимая голову, Гермиона уже знала, что увидит над ними.       — Только не это. Умоляю, скажи, что это не та ваша омела.       — А ты бы хотела, чтобы это была она? — поддразнил Фред и рассмеялся паническому выражению лица собеседницы. — Расслабься, я шучу. Ма бы убила меня, притащи я сюда что-то из своей продукции.       — И я бы ей в этом помогла.       — Не сомневаюсь.       Они стояли друг перед другом, не вполне понимая, что делать дальше. Мягкий полумрак и тепло кухни окутывали их в тесный кокон, и говорить хотелось только шёпотом, чтобы не нарушить атмосферу. А омела над их головами продолжала ронять голубоватые искры и белоснежные лепестки.       — Однажды — случайность, дважды — закономерность, трижды — судьба, — задумчиво обронил Фред, а затем лукаво глянул на Гермиону. Та в ужасе отступила на шаг, и он засмеялся. — Да ладно, не буду я тебя целовать… если сама не попросишь.       — О таком не просят, особенно парней вроде тебя, — задрала нос Гермиона.       — И особенно такие девчонки, как ты, — подразнил Фред. — Ну и чем же я плох, по-твоему? — спросил он неожиданно серьёзно.       — Ты? — замерла Гермиона. — Да в общем-то ничем… Кроме того, что уже который год ловишь меня под омелой, чтобы посмеяться. Неужели нет других девчонок?       — Есть, — легкомысленно отозвался Фред, — но только ты реагируешь на эту забаву так, словно бы тебя заставляют чмокнуть в лысину Сама-Знаешь-Кого.       — Скорее, это ты выглядишь так, будто делаешь мне одолжение, — оскорблённо отметила Гермиона. — По-твоему, я тоже чем-то плоха?       — Вовсе нет, — мягко ответил Фред. — Разве я могу в чём-то упрекнуть безупречную старосту? Говорю же: это просто совпадение. Ну, или нечто большее, раз мы снова оказались в подобной ситуации.       — Я во всякие знаки свыше не верю, — заявила Гермиона. — Так что это точно не судьба.       — Но, согласись, дело очень странное.       — Скорее, это ваши с Джорджем проделки.       Фред обречённо закатил глаза, и омела подмигнула ему нежными белыми бутонами.       — Давай так, — предложил он, снова повернувшись к Гермионе. — Если мы когда-нибудь ещё раз окажемся под омелой… по чистой случайности, — прибавил он, заметив, как насторожилась Гермиона, предчувствуя очередной розыгрыш, — то ты согласишься, что нас связывает нечто большее.       — И что же? Влюблённость? — съязвила Гермиона.       — Лёгкий взаимный интерес, — нашёлся Фред.       Он улыбался изо всех сил, стараясь не показать, насколько его задели её слова. Гермиона же напряжённо ожидала продолжения его речи, пытаясь понять, шутит он или же говорит всерьёз.       — И? — подтолкнула она, когда пауза ощутимо затянулась.       — И тогда мы уж точно это обсудим. Может, я даже подарю тебе традиционный поцелуй, если ты этого захочешь, — насмешливо закончил Фред.       Его протянутая рука зависла между ними, пока Гермиона, решившись, не пожала её. Прикосновение обожгло теплом, и она выдернула ладонь, чтобы спрятать за спиной и пошевелить пальцами.       — Нам нечего обсуждать, Фред, — произнесла Гермиона. — Потому что это больше не повторится. Для тебя это — забавная шутка, для меня — обидная насмешка.       — Раз у меня не получилось тебя переубедить, значит, время обязательно расставит всё по местам, — глубокомысленно изрёк Фред. А затем в своей неподражаемой манере предложил:       — Ну, что, наперегонки до спален?       И трансгрессировал быстрее, чем услышал ответ Гермионы. 24 декабря 1998 года.       Руководство восстановленного Хогвартса в лице Минервы МакГонагалл, преподавательского состава и совета попечителей решило провести это Рождество в стенах школы максимально по-домашнему: вместо стандартного Рождественского пира планировалось устроить фуршет, а оставшимся ученикам разрешалось явиться в обычной комфортной одежде. После ужина подготовка Большого зала к празднику шла полным ходом; выделенная в помощь группа студентов с разных факультетов выполняла все указания Гермионы. На парившие под потолком свечи надели венки из алых лент и остролиста, круглые венки из еловых ветвей и шишек разместили вдоль стен и преподавательского стола, а над огромным пылающим камином развесили символические носочки. Хагрид совсем недавно притащил огромную ель, растерявшую часть иголок по дороге, и по залу вился приятный хвойный аромат.       В процессе работы ученики расслабились и дурачились, и, наблюдая за ними, Гермиона чувствовала смесь тоски и облегчения. Джинни уехала праздновать в «Нору», чтобы спокойно побыть в кругу семьи, ведь прошлое Рождество выдалось холодным и страшным. Вся семья Уизли настойчиво приглашала Гермиону присоединиться, но она отказалась, поясняя, что обещала профессору МакГонагалл помочь с подготовкой школьной вечеринки. Это было полуправдой: в её обязанности старосты школы действительно входил контроль за приготовлениями, но директриса не настаивала на присутствии Гермионы в Рождество.       На деле ей просто хотелось остаться одной. Гермиона чувствовала, что в «Норе», в кругу пусть и близких людей, но не являвшихся её семьёй, она окончательно впадёт в уныние. Её беспокоила судьба родителей, по которым она ужасно скучала, страх появиться перед ними и вернуть воспоминания, рассказать о том, что случилось и что она была вынуждена с ними сделать. Поэтому было проще спрятаться здесь, в школе, что только-только пришла в себя, и разделить своё далеко не праздничное настроение с другими учениками, в большинстве своём подавленными недавними событиями. Затеряться в общей толпе, где никому не придёт в голову спросить, как её дела и всё ли хорошо.       Ведь все должны быть счастливы в Рождество, разве не так? А она едва ли сумеет выдавить из себя хоть крупицу искренней радости.       Гермиона как раз обсуждала с Ханной цветовую гамму для украшения ёлки, когда, кинув беглый взгляд в сторону массивных входных дверей, застыла и прервала разговор на полуслове.       — Эй, — окликнула её Ханна. — Что случилось? Ты словно призрака увидела.       — Почти, — пробормотала Гермиона.       Она несколько раз моргнула, чтобы убедиться: увиденное ей не причудилось. Неподалёку от огромного камина сидел Фред и жонглировал старинными ёлочными украшениями, которые профессор Синистра оставила под её личную ответственность. Инстинкт сработал мгновенно, и Гермиона спешно направилась к месту возможной катастрофы.       При её появлении Фред по-мальчишески улыбнулся и бросил своё занятие; все игрушки по мановению его волшебной палочки вернулись в шкатулку, а сам он вскочил на ноги, приглаживая строгий пиджак.       — Какие люди! Сама староста школы, — и Фред отвесил насмешливый поклон.       — Ты что тут делаешь? — удивлённо спросила Гермиона.       — Я? — Фред выпрямился и убрал палочку в задний карман. — Да так, решил заглянуть в гости. Видишь ли, мы с Джорджем были в Хогсмиде на встрече с владельцем «Зонко», а оттуда рукой подать до школы, и вот я здесь. — Он развёл руки, приглашая обняться. — Неужели ты не рада меня видеть?       — Очень рада! Просто это так неожиданно…       Гермиона поспешила неловко обнять Фреда, а затем отступила на пару шагов. С того страшного момента, когда его ранило в битве за Хогвартс, прошло достаточно времени, но она всё равно опасалась пристально разглядывать его, словно бы вместо живого и невредимого Фреда Уизли перед её взором появится истекающий кровью юноша, которого они с Роном вытащили из-под обломков. Но стоило Фреду улыбнуться, и мрачные видения исчезли.       — Вот уж не ожидала, что человек, сбежавший из школы, вдруг захочет сюда вернуться.       — На часок-другой это даже приятно, — отметил Фред. — Я человек взрослый, подвержен приступам ностальгии…       — И обострениям хитрости, — не удержалась Гермиона.       Фред вскинул руки.       — Ладно, ладно, ты меня раскусила. Я просто хотел кое с кем повидаться.       — Наверное, с Филчем?       — Он, конечно, занимает особое место в моём сердце, но вообще-то у меня свидание с Миссис Норрис, так что не выдавай меня, ладно?       Гермиона проигнорировала его шутливые подмигивания и продолжила расспросы.       — И как МакГонагалл вообще тебя впустила?       — Ну… Мы с Джорджем решили воспользоваться одним из тайных проходов и выбрались оттуда прямо ей под ноги. Короче, — он пожал плечами, — я первый человек в истории Хогвартса, которого привлекли к отработке без статуса ученика.       — А твой брат? — прищурилась Гермиона.       — Второй, — гордо ответил Фред.       — Я имею в виду, где он?       — Да вот он, болтает с Флитвиком.       Словно услышав, что говорят о нём, Джордж оглянулся и помахал ребятам.       — О Боже, о чём вы только думали? — покачала головой Гермиона. — Вроде бы взрослые люди, а так ничему и не научились. В школе же повышенные охранные меры! Хорошо ещё не попали под заклятия на случай проникновения оставшихся Пожирателей…       К её удивлению, Фред рассмеялся.       — Ну что ты вечно такая серьёзная? Я же пошутил. Мы явились сюда как положено, через парадные двери и по предварительной договорённости с нашей замечательной директрисой.       Возмущённо ахнув, Гермиона стукнула его по плечу.       — А сразу не мог сказать?       — Мог, — кивнул Фред и прибавил: — Но разыгрывать тебя — одно удовольствие.       — Видимо, ты никогда не перестанешь этим заниматься, — пробурчала Гермиона. — И какие у вас задачи помимо того, чтобы в который раз издеваться над мной?       — Я же сказал, что хотел кое с кем повидаться.       — А с кем — не скажешь?       — Ты и сама можешь об этом догадаться, — загадочно ответил Фред.       Легкомысленно насвистывая, он двинулся в обход зала, разглядывая занятых работой учеников. Знакомых лиц почти не было, что неудивительно: остались только те, кто учился курсами младше, а с ними Фред не общался.       — Так ты, значит, руководишь украшением зала? — спросил он, оглянувшись на Гермиону.       За ним следовала всё та же серьёзная староста, только повзрослевшая и уставшая. Заветный золотистый значок гордо сверкал на её домашнем свитере, и в сравнении с этим атрибутом власти её голые коленки в прорезях старых джинсов выглядели забавно. Насмешливый тон Фреда заставил Гермиону вскинуть подбородок.       — Да, это входит в мои обязанности.       — И из-за этого ты не приехала с Джинни к нам в «Нору», — уточнил он.       — Я не смогла, потому что профессору МакГонагалл нужна моя помощь.       — Ну да, ну да, — кивнул Фред, — извечный долг старост — следить за порядком.       — Именно, — подтвердила Гермиона. — Если не возражаешь, я вернусь к своим обязанностям и не стану тебя задерживать. Ты же торопился на встречу с кем-то, — напомнила она.       Не дожидаясь ответа, Гермиона вернулась к Ханне, оставив Фреда в одиночестве разгуливать по залу и осматриваться. Стоило признать: справляется она великолепно. Под её руководством Большой зал стал не торжественным, а по-домашнему уютным — то, что нужно для учеников, оставшихся здесь на Рождество по разным причинам, в том числе трагическим. Даже Фреду, не горевшему желанием вернуться в Хогвартс, сейчас захотелось здесь остаться. И он нашёл удачный повод, подвязавшись помочь Ханне с украшением ёлки. Там его и нашёл Джордж, закончивший разговор с Флитвиком.       — Тебя что, Гермиона заставила отрабатывать за все наши проделки? — поинтересовался он, следя за действиями брата.       — Естественно, — фыркнул Фред. — Она же теперь серьёзная шишка, совсем как Перси.       — А я надеялся, что мы вернёмся домой до Рождества, — вздохнул Джордж.       — Ты точно успеешь, а вот я ещё задержусь.       — Серьёзно?       — Ну да. Осталось одно незавершённое дело.       Джордж понимающе ухмыльнулся.       — Решил устроить что-нибудь напоследок? Хотел бы я это увидеть, но в таком случае весь домашний глинтвейн выпьют без меня.       — Ну так поторопись, — напутствовал брата Фред, и Джордж, что-то проворчав себе под нос, ушёл.       Монотонная работа отлично помогла отвлечься, а Ханна успела рассказать много интересного о нынешней школьной жизни, прежде чем отправилась к Невиллу в теплицы. Снаружи по-зимнему рано стемнело, и Большой зал окунулся в золотистый полумрак от множества свеч и горящего камина. Остальные ученики, выделенные в помощь, понемногу разбредались в Общие гостиные, и фоновый шум их голосов медленно сходил на нет.       Закрепив последнюю гирлянду, Фред поискал глазами Гермиону. Та обсуждала с профессором Флитвиком песни, которые будет исполнять хор, и одновременно делала пометки в списке. Не в силах удержаться, Фред продолжал её разглядывать и размышлял о причинах, побудивших её отказаться от празднования Рождества в «Норе» вместе с его семьёй. Даже Перси, Рон и Джинни обещали быть дома. А вот Гермиона решила остаться в восстановленном Хогвартсе, прикрываясь надуманным поводом. И, узнав правду от самой МакГонагалл, Фред очень удивился. По его мнению, Гермионе как никому другому следовало провести праздничный вечер в окружении близких людей, позабыв о своих чувстве долга и ответственности.       Вместо этого она уже несколько часов вела работу, с которой бы справился кто угодно — но, конечно, не так блестяще, как она сама. В этом узнавалась привычная самоотверженность Гермионы, ставшая образом жизни, и её желание вечно всё контролировать.       — Просто превосходно! — объявил профессор Флитвик, выражая свой восторг аплодисментами. — На этом можно заканчивать, вы все отлично постарались. А вы не задерживайтесь допоздна, мисс Грейнджер, — добавил профессор, направляясь к выходу из зала.       Гермиона рассеянно кивнула; её внимание привлекла ёлка, и она подошла оценить плоды стараний Ханны и Фреда. Пришлось признать, что им удалось сотворить чудо: цветовая гамма выдержана, игрушки и мишура размещены со вкусом, а от верхушки ели с огромной звездой расходятся сверкающие золотистые ленты, образуя своеобразный купол. Оказавшийся справа от старосты Фред с гордостью осмотрел ель и спросил:       — Видишь, я тоже на что-то гожусь, а?       — Удивлена, что ты не свалил ёлку, — парировала Гермиона.       — Разве я мог испортить твои старания?       — Однажды смог.       Услышав это напоминание, Фред закатил глаза.       — Гермиона, я тебе уже объяснял, что не хотел ничего испортить. Просто ты так здорово украсила нашу гостиную, что сразу же захотелось отпраздновать Рождество, а до него ещё почти неделя оставалась! Вот я и собрал свой курс на небольшую вечеринку, чтобы ребята тоже оценили и повеселились.       — Я помню, — кинула Гермиона с торжествующей улыбкой. — Просто захотелось ещё раз услышать признание моих способностей из уст того, кто вечно всё разрушает.       — Да брось, — усмехнулся Фред, — тебя постоянно хвалят все, кому не лень.       — И только ты — постоянно издеваешься.       — А я иначе не могу, — пожал плечами Фред. — Ну, что, дело сделано? Можем сворачиваться?       — Ты как будто никуда не торопишься, — отметила Гермиона, вместе с Фредом направляясь прочь из зала. — Как же твоя встреча?       — Она в самом разгаре.       Гермиона недоверчиво на него оглянулась.       — Так это всё — ради меня? Ну надо же!       — Кончай язвить, — отмахнулся Фред. — Видишь ли, пташка по имени Джинни начирикала, что ты вся в очень важных делах и потому не приедешь праздновать «Нору».       — Сам видишь, что это правда.       — Враньё, — безапелляционно заявил Фред.       — МакГонагалл нужна моя помощь!       — А мне она сказала совсем другое.       Гермиона глубоко вздохнула, не веря, что директриса сумела так её подставить.       — И, потом, — снисходительно добавил Фред, — я несколько лет выслушивал, какими-такими обязанностями будет заниматься Перси, когда получит свой значок всевластия. В итоге у нас с Джорджем собралась целая коллекция поводов подкалывать его. Но среди них ни разу не упоминалось, что старосты должны оставаться в Хогвартсе на Рождество. Так что, может, Джинни тебе и удалось провести, а вот меня — нет.       Остановившись, Гермиона устало взглянула на Фреда.       — И что с того? Да, я соврала Джинни, потому что не хотела уезжать. Школа только оправилась от войны и разрушений, а первокурсники слишком напуганы недавними событиями, и я хочу облегчить им пребывание здесь, оказать поддержку тем, кого тоже не радует этот праздник. Ты хоть знаешь, сколько учеников остаются здесь, потому что им не к кому вернуться на праздники?       Говоря о других, Гермиона подразумевала и себя, и Фред отлично это понимал. Потянувшись, он взял её за руку и аккуратно сжал в своих ладонях, от которых после украшения ёлки пахло смолой и хвоей.       — Я всегда считал, что Рождество зависит не от места, где ты его проводишь, а от людей, с которыми ты его празднуешь. Так что всем оставшимся ученикам очень повезло, что ты будешь с ними завтра. Но если вдруг захочешь и нас навестить — приезжай обязательно. Мы всегда будем рады тебя видеть.       Боясь расплакаться, Гермиона отвернулась и закусила губу. Она и правда нуждалась в тепле и дружелюбии, которые всегда находила в «Норе», среди членов большой семьи Уизли. И она безумно скучала по своим родителям, с которыми так редко в последние годы встречала Рождество. А ещё ей уже давно не хватало ощущения праздника, наполнявшего детским восторгом, в каком бы возрасте ты ни находился. Для Фреда было так просто и естественно радоваться каждому дню и находить повод для веселья в обычных мелочах, а каждую знаменательную дату они с Джорджем превращали в грандиозное событие, даже если это был ужин в «Норе» или День Святого Патрика. Интересно, каково это — постоянно жить с ощущением затаённого чуда и уметь дарить это ощущение окружающим?       — Эй, не грусти! — ласково окликнул Фред. — Да, нам пришлось пройти через множество страшных вещей, а потому все мы заслужили повод хорошенько повеселиться и показать, что нас это не сломило. Вот вспомни хотя бы последнее наше Рождество.       Гермиона улыбнулась. Это было в «Норе» на её шестом курсе. Джинни и Гарри уговорили её поехать, несмотря на ссору с Роном из-за зелья удачи, и, собирая чемодан, Гермиона боялась, что всё пройдёт ужасно. На деле же атмосфера Рождества сыграла свою роль, им с Роном удалось помириться, и в итоге последнему пришлось терпеть бесконечные шуточки братьев насчёт его отношений с Лавандой Браун, в то время как Гарри, Джинни и Гермиона изо всех сил удерживались от хохота, чтобы его не обидеть. Бок о бок с миссис Уизли и Флёр девушки готовили праздничный ужин, после чего мальчишки вызвали их на снежный бой во дворе, а под песни из старенького приёмника все танцевали в маленькой гостиной и пили домашний глинтвейн. Фотокарточки с той вечеринки Гермиона отправила родителям вместе с поздравлениями и волшебными подарками, купленными на ярмарке в Оттери-Сент-Кэчпул.       — Да, было здорово, — кивнула Гермиона, хотя глаза у неё до сих пор оставались на мокром месте.       — А помнишь, ты весь вечер пряталась от омелы, которую мы развесили по дому? — зачем-то спросил Фред.       — Естественно! Это было настоящее минное поле. Флёр не разговаривала со мной весь вечер после того, как я дважды случайно оказалась под омелой с Биллом. Хорошо хоть у него хватило такта не требовать традиционных поцелуев. В отличие от тебя, — сердито прибавила Гермиона.       — А мне показалось, что ты пряталась от меня.       Сразу вспомнился их уговор, и Гермиона смущённо отвела глаза, признавая правоту его слов. Тогда она действительно пыталась избежать очередной случайно встречи под омелой, и ей это удалось, пусть Фред и следил за ней в ожидании возможности поймать и в очередной раз выставить круглой дурой у всех на глазах.       — Может, и так, — безразлично ответила Гермиона. — Зато я оказалась права: это вовсе не знаки свыше, а всего лишь череда случайностей.       — Ну, что я могу сказать? — хитро улыбнулся Фред. — От судьбы не убежишь. — И задумчиво добавил, разглядывая потолок: — Вот ты и попалась, Гермиона.       Подняв голову, она заметила омелу над ними и обречённо вздохнула.       — Так и знала, что ты заявился ради очередной шуточки. Неужели без этого никак нельзя обойтись?       Улыбка Фреда померкла, восторг испарился.       — Почему ты меня терпеть не можешь? — спросил он, пытливо вглядываясь в запрокинутое к нему бледное лицо.       — Это вовсе не так, — тут же возразила Гермиона. — Я просто… не понимаю тебя.       — Ну так спроси. Ты ведь лучше всех умеешь задавать вопросы.       Она нервно оправила свитер.       — Хорошо. Зачем ты на самом деле сюда явился?       — Хотел увидеться с тобой и по возможности уговорить отправиться со мной в «Нору».       — Чепуха!       — Вовсе нет, — тихо произнёс Фред.       — Почему ты постоянно издеваешься надо мной? — в отчаянии спросила Гермиона.       — Пытаюсь, как могу, привлечь твоё внимание.       — И зачем оно тебе? Кажется, в школе я тебя только раздражала.       — Ты и сейчас раздражаешь — своим упрямством и игнорированием очевидных вещей.       Сердце в груди забилось отчаянно и торопливо, до боли в рёбрах, до дрожи в пальцах, мешая дышать. И, стоя рядом с Фредом, Гермиона чувствовала точно такую же лихорадку пульса, сотрясавшую его тело. Она рискнула задать вопрос:       — Каких вещей?       И Фред измученно вздохнул.       — Помнишь? Однажды — случайность, дважды — закономерность, трижды — судьба.       — Но это же глупости!       — Пусть так. Только я говорю серьёзно. И просто умираю от желания тебя поцеловать уже которое Рождество подряд.       Потрясение, с каким Гермиона уставилась на него, явно стоило сказанных слов. И Фред с удовольствием ждал ответную реакцию на своё возмутительное заявление, не уверенный точно, какой она окажется. Гермиона в равных пропорциях могла как закатить ему пощёчину, так и уйти, и броситься ему на шею. Хотя у последнего варианта шансов было меньше всего. Подвешенный на верёвке долгого молчания, Фред уже был готов услышать отказ, когда Гермиона прошептала почти с сожалением в голосе:       — А омела уже исчезла…       — Думаешь, она мне нужна? Одно твоё слово…       Гермиона молча кивнула и закрыла глаза в ожидании поцелуя. И он последовал почти незамедлительно. Снова то лёгкое касание, что запомнилось ей со Святочного бала, почти неощутимое и оттого интригующее. Скрывающее за своей невинностью нечто большее. Манящее, обещающее, дразнящее, кружащее голову крепче любой выпивки.       Она непроизвольно подалась вперёд, и из мимолётного поцелуй стал настоящим, увлекая в водоворот смешанных чувств и эмоций. Словно целый вихрь колючих снежинок взвился внутри, поджигая кровь. Нет, не снежинок — огненных искр, опаливших нервы, когда руки Фреда скользнули ей на талию, привлекая ближе, поглаживая спину, задевая лопатки. Внизу живота завязался горячий узел, и Гермиона застонала.       — Полегче, Гермиона, — прошептал Фред, улыбаясь ей в губы. — Ещё немного, и я буду обязан на тебе жениться.       Эта шутка разом отрезвила Гермиону, и она отшатнулась. Фред же, коря себя на чём свет стоит, попытался её удержать на месте, прижав к себе за талию. Ладони Гермионы упёрлись ему в грудь, а сама она обиженно спросила:       — Кто её наколдовал? Снова твои проделки?       — Нет! Клянусь, — заверил Фред. — Это никогда не было розыгрышами, что бы ты ни думала.       Он пытался найти взглядом её глаза, но Гермиона постоянно отворачивалась, пряча вновь выступившие слёзы обиды и ярости. И тогда, собравшись с духом, Фред произнёс:       — Помнишь ту старую сказочку про омелу? Якобы она распускается сама собой над влюблёнными? Я думаю, это правда.       Гермиона подняла на него удивлённые глаза, не веря услышанному.       — Так, значит, ты… — нерешительно прошептала она.       — Давно и прочно, — кивнул Фред. — Видимо, и ты тоже. Ведь у нас обоих было время подумать над этими случайностями, разве нет?       Гермиона могла бы возразить, но не захотела, оттаяв и расслабившись в его объятиях. Его руки бережно поглаживали её спину, пытаясь успокоить и убедить в правдивости всего сказанного.       — Почему ты ждал так долго? — осторожно спросила Гермиона, и Фред смутился.       — Не был уверен, что ты пришла к тем же выводам, что и я. Видишь, даже сейчас не веришь.       — Верю, — прошептала Гермиона. — Но это сложно принять, учитывая, как ты вёл себя все эти годы.       — И как же? — Фред склонился ближе к ней. — Откровенно флиртовал с тобой при любой возможности?       — Если это был флирт, то я…       — Самая недогадливая умная ведьма? — улыбнулся Фред. — Сама посуди: ты вечно на меня ворчала. Я был уверен, что противен тебе.       — И потому каждый раз под омелой я выполняла все твои требования?       — Но один раз отказалась.       — Потому что боялась выставить себя дурочкой, влюбившейся в тебя после пары случайных поцелуев под омелой. Думала, и это очередная шутка.       — Что ж, я с ними переборщил. Больше никаких шуток.       — Не уверена, что ты справишься, — поддела Гермиона.       Насмешливость тут же исчезла, потому что Фред смотрел на неё с такой нежностью, от которой захватывало дух.       — Уверен, попытаться стоит.       Смущённая и счастливая одновременно, Гермиона спрятала лицо у него на плече и пробормотала:       — Кажется, это начало долгой традиции.       — И очень хорошей, — согласился Фред, целуя её в макушку.       Увлечённые друг другом, они не заметили Джорджа, притаившегося у выхода из Большого зала. А он, довольный своей проделкой, убрал волшебную палочку и скрылся в коридоре, размышляя над тем, какое развитие примет в дальнейшем эта рождественская история.