***
Сначала она ничего не поняла. Гермиона вертелась в постели, хмурясь даже во сне. Проснувшись, девочка недовольно откинула тёплое одеяло в сторону, решив сходить в ванную. Она подошла к раковине и стала вглядываться в своё отражение, надеясь найти причину своего странного состояния. Не увидев каких-то видимых повреждений, она покачала головой, решив снова отправиться спать. Но стоило только сделать шаг, как левую руку пронзила жуткая боль, заставляя её упасть на колени. Гермиона стиснула зубы, чтобы не закричать, и зажмурилась до белых точек перед глазами. Грейнджер зацепилась правой рукой за раковину, заставляя себя подняться на ноги, чтобы сунуть предплечье под холодную воду и хоть как-то ослабить боль. Внимательно присмотревшись, Гермиона ничего не увидела. Рука была абсолютна чиста, без синяков или царапин. Девочка нахмурилась сильнее, вообще ничего не понимая. Она повертела кистью в разные стороны, больше не чувствуя той ужасной боли. Были лёгкие судороги и покалывания, но и они медленно сходили на нет. Грейнджер пробурчала ругательства себе под нос, зная, что если бы мама или папа услышали подобное от неё, то по головке бы точно не погладили. Она поспешила вернуться в свою постель, чтобы поспать ещё пару часов, что остались до того, как придётся вставать на занятия. Но Гермиона ещё какое-то время вертелась, неожиданно резко вспоминая лицо Драко перед тем, как провалиться в царство Морфея. Но она не придала этому значения и погрузилась в глубокий сон.***
Грейнджер весь день ходила как живой мертвец по коридорам Хогвартса, игнорируя смешки Рона, которые он издавал, когда она фыркала, не желая отвечать на его шутки. Гермиона думала, что слов о том, что она плохо спала, будет достаточно, чтобы Уизли её меньше трогал, но, видимо, нет. Лишь когда они с Роном и Гарри уселись за стол Гриффиндора в Большом зале, девочка смогла хоть немного расслабиться и спокойно пообедать. Гермиона с удовольствием ела шоколадный пудинг, аккуратно протирая рот салфеткой время от времени, чтобы не оставить на лице пятен от своего любимого десерта. Рон разговаривал с Гарри о квиддиче, до сих пор не смирившись, что Поттера приняли в команду. Он, кажется, немного завидовал другу, но старался этого не показывать. Гермиона не лезла в их обсуждения, потому что ничего не понимала в этой игре, да и честно, даже не хотела начинать, зная, что её боязнь высоты точно не позволит ей взлететь хотя бы на десять метров над землёй. Не то чтобы это сильно беспокоило Гермиону, просто она чуть-чуть переживала, что не во всём являлась первой. Гарри неожиданно наклонился к друзьям, начиная говорить шёпотом, чтобы никто другой не услышал его слов: ― Вы видели на ноге у Снейпа кровь? ― Кровь? ― удивлённо уточнила она, нахмурившись. Рон замер, не донеся ложку с пудингом до рта и медленно опустив её обратно в тарелку. Они с Гермионой переглянулись, очевидно, ничего не понимая. ― О чём ты, Гарри? ― поспешила спросить прямо Грейнджер, уже хорошо зная, что Поттер был иногда слишком вспыльчивым, а им лишние уши точно не нужны, поэтому следовало разговорить его спокойно. Гарри оглянулся через плечо, проверяя, слышит ли их кто-нибудь, и на мгновение задержал взгляд на преподавательском столе, недовольно разглядывая Снейпа, разговаривающего с Макгонагалл. Он снова повернулся к друзьям, наклонившись к ним ещё ниже, почти ложась на стол. ― Я думаю, он хотел пройти мимо трёхголовой собаки, чтобы забрать то, что лежит в хранилище, ― словно раскрыв мировой коварный план, сказал Поттер, возбуждённо смотря на друзей. ― Разве вам не кажется, что так и есть? ― Нет, ― хором ответили они, с одинаково озадаченными выражениями на лицах. Гарри закатил глаза, приготовившись начать спорить, но Гермиона не дала ему это сделать, решив разузнать у друга, откуда он вообще взял настолько странную гипотезу. ― Почему ты думаешь, что это был именно Снейп? ― тихо поинтересовалась Грейнджер, замечая краем глаза, как Рон кивнул, словно был согласен с тем, что начать надо было именно с этого вопроса. ― Как почему? ― удивился Поттер, приподнимая брови. ― Вы посмотрите на него, весь его вид говорит за него. ― Не стоит судить человека по одёжке, Гарри, ― назидательно сказала Гермиона, почему-то сразу подумав о Роне и Малфое. Она не знала, каким образом Драко появился в её мыслях, но пытаться докопаться до причины, даже не хотела, что было на неё не очень похоже. Но Рон… Грейнджер перевела взгляд на рыжего мальчика, который внимательно слушал доводы Гарри, немного приоткрыв рот, выглядя по-настоящему заинтересованным, и не понимала. С одной стороны, они с Роном подружились после того, как они спасли её от тролля в туалете. Но с другой ― он по-прежнему часто обижал её, чаще всего, конечно, не со зла. Но на самом деле, это не сильно спасало ситуацию. Возможно, поэтому Гермиона, думая про Уизли, часто вспоминала Малфоя. Они в чём-то были похожи. Своим поведением. Оба жуткие колючки ― как ёжики. Она видела у них много общего, но ещё больше различий, что лишь сильнее цепляло мысли одну за другой. Они словно специально поселились в её голове, напоминая о себе в самый неподходящий момент. Только Гермиона вернулась в реальность, чтобы продолжить важный разговор с Гарри, как в Большой зал влетели слизеринцы, на ходу крича и смеясь. И в центре всего этого безумия был, конечно же, Малфой. Малфой с перевязанной рукой. Вид Драко что-то всколыхнул у неё внутри, но Грейнджер постаралась отмахнуться, искренне не понимая, по какой причине её всегда так беспокоит присутствие Малфоя в помещении. Она отвернулась, надеясь, что мальчики не станут обсуждать слизеринца за столом, но безуспешно. ― Что это с Малфоем? ― с подозрительным любопытством спросил Гарри, прищуриваясь, чтобы рассмотреть, что происходит за столом у змей. ― Без понятия, ― хмыкнул Рон, выглядя таким же заинтересованным, как и Поттер. ― Гермиона, ты ничего не слышала? ― Нет, не знаю, что с ним, ― безучастно ответила девочка, решая сосредоточиться на предстоящем тесте по зельям, и открыла учебник на нужной странице. Не успела она даже погрузиться в текст, как возле неё опустился Невилл, возбуждённо оглядывая каждого из них. Он начал суматошно что-то рассказывать, но проглатывал большинство слов, из-за чего Рон остановил его, попросив начать всё заново. ― Извините, я просто бежал, ― оправдался Долгопупс с улыбкой, делая глоток тыквенного сока. ― В общем, я слышал, как профессор Стебль разговаривала с мадам Помфри по поводу Малфоя. Оказывается, он пробрался ночью в раздевалку и взял метлу кого-то из старших, чтобы потренироваться. ― Зачем? ― усмехнулся Гарри, непонимающе переглядываясь с Роном, пока Гермиона до белых костяшек сжимала несчастный учебник по зельям, полностью пребывая в своих мыслях. ― Говорят, что он хотел попасть в команду по квиддичу, ― закончил Невилл и пожал плечами, принимаясь за обед. Несколько секунд мальчики просто смотрели на Малфоя, пока Рон не засмеялся, хлопая Гарри по плечу. ― Ты представляешь, как слизняк тебе завидует, раз даже ночью ворует мётлы? Мерлин, это лучшая новость за последние дни. А ты ещё даже не начал играть, ― как-то слишком ликующе сказал Уизли, не переставая улыбаться. ― Представь, что с ним будет, если я смогу поймать снитч в своей первой игре? ― заговорщически произнёс Поттер, красноречиво вскидывая брови. Гермиона не могла слушать их. Почему-то ей было обидно за Малфоя. Грейнджер не могла это объяснить самой себе, но она понимала Драко как никто. Ведь она точно так же ночами засиживалась с книгами, чтобы быть абсолютно готовой к новому учебному дню. Она тоже старалась быть лучшей изо всех сил, но над её усилиями только смеялись, даже Гарри и Рон постоянно причитали, что нельзя столько учиться. Они в шутку называли её занудой, не имея в виду ничего плохого, но Гермионе всё равно было обидно за такое наплевательское отношение к тому, что ей по-настоящему важно. А Малфой… Нарушил правила, хотя раньше за ним такого не водилось. Пробрался на поле для квиддича, взял чью-то метлу, чтобы улучшить свои навыки перед последним отборочным туром в команду Слизерина. Она видела, как он отчаянно хотел стать игроком в квиддич. Жаль, что над этим все только смеялись и издевались. Грейнджер аккуратно повернула голову, из-за плеча смотря на Драко. Он улыбался, когда что-то рассказывал Теодору Нотту и Блейзу Забини, выглядя таким счастливым и довольным, что на секунду мальчик даже показался ей очень красивым. Гермиона хотела на себя разозлиться за подобные мысли, но не смогла, потому что это была правда. Драко Малфой действительно был очень красивым, хотя ему только одиннадцать. Но больше всего ей в нём нравилась улыбка. Настоящая, искренняя улыбка, такая, как сейчас. Он редко её показывал. Чаще всего место на лице слизеринца занимала противная усмешка. Она выдохнула, не понимая, что с ней. Но ещё больше ей не давала покоя мысль, что ночью у неё болела именно левая рука — эту же руку, видимо, сломал или сильно ушиб Малфой. Гермиона всегда считала себя умной, но сейчас не было ни одной догадки. Только почему-то небольшое беспокойство за него. Драко неожиданно перевёл на неё взгляд, отчего Грейнджер вздрогнула, боясь представить последствия. По сути, она пялилась на него. Наверное, в обычный день Малфой бы скривился и сказал бы что-нибудь обидное, даже не используя слов. Но сегодня он просто смотрел ей в глаза несколько бесконечно долгих секунд, чтобы потом вернуть внимание друзьям, так больше и не взглянув в сторону гриффиндорского стола. А Гермиона всеми силами пыталась заставить замолчать своё слишком неспокойное сегодня сердце. Которое будто рвалось в противоположную сторону. Туда, где сидел Малфой.***
Второй курс. Гермиона испуганно вздрогнула, услышав вой Пивза в другом конце коридора, и закатила глаза. Она и так была немного раздражена из-за того, что ничего не нашла в библиотеке по поводу тайной комнаты, так и ещё полтергейст мог до конца испортить её настроение. Грейнджер поправила лямку сумки на плече, чувствуя, как её немного заваливает набок от количества учебников. Она резко сдула с глаз прядь невыносимых и непослушных волос, злясь на себя за то, что забыла их завязать, когда собиралась в библиотеку. Девочка медленно перебирала ногами, ощущая жуткую усталость. В последнее время она очень плохо спала. Но, кажется, многие магглорождённые находились в подобном состоянии, учитывая, что за ними охотится какое-то страшное и неизвестное чудовище. Гермиона, конечно, старалась не дать панике и страху поглотить её, но всё равно общее настроение в школе здорово давило на неё. Ещё и этот Малфой. Слизняк выучил новое слово в этом году. Грязнокровка. Сначала, когда Драко в первый раз назвал её так при всех во дворе школы, она просто не поверила и некоторое время была в абсолютном шоке, пока Рон не заступился за подругу, за что в итоге и поплатился своей же сломанной палочкой. Она была благодарна другу, но легче внутри от его заботы даже близко не стало. Гермиона прекрасно знала, что значило злополучное слово, которое Малфой кидал ей в лицо при каждой встрече. Она знала, насколько унизительно быть той, кем он её считал. Грейнджер всеми силами старалась не унывать, не показывать, что обидные слова Драко её хоть как-то задевают, но ей удалось сохранить только внешнюю броню. Внутри всё трещало по швам, стоило Малфою появиться на горизонте. Но по какой-то неведомой причине Гермионе было больно, потому что это был он. Она даже не хотела понимать причины своих странных мыслей, но сердце всегда замирало, когда Драко входил в класс. В голове всё путалось, стоило ему бросить на неё любопытный, с ноткой презрения взгляд. И эти частые мысли о Малфое, кажется, окончательно хотели её уничтожить. Это напоминало американские горки. Когда набираешь высоту, ты замираешь перед тем, как начнёшь ехать вниз. Гермиона каталась на таком аттракционе и по себе знала, что именно происходит с организмом в этот момент. И поэтому чётко определила, что высота и Драко Малфой — её главные страхи. Внешне она никогда не показывала своих истинных эмоций касаемо его. Даже общаясь с мальчиками о противном слизеринце, Грейнджер всегда придерживалась версии, что люто его ненавидит. Или он просто её раздражает. Что не было далеко от правды. Но, на самом деле, её сердце всегда начинало скакать в груди, стоило Драко обратить на неё внимание. Гермиона знала, что её странные чувства или ощущения (она без понятия, как их назвать) не нормальны. Они не здоровы, потому что этот мальчик оскорбляет её самыми ужасными словами на свете. Мама всегда говорила и предупреждала дочку, что не нужно цепляться за мальчиков, которые пытаются задеть побольнее. Изредка они действительно таким образом проявляют симпатию. Изредка из такого общения может получиться что-то хорошее. Грейнджер, как ей казалось, усвоила урок, но, видимо, недостаточно. Раз она всё равно продолжала выискивать взглядом Малфоя в толпе, безмолвно радуясь своей находке, когда он расслабленно приближался к необходимому кабинету. А ещё она обожала одну его привычку, из-за которой её болезнь лишь прогрессировала. Драко любил проводить рукой по волосам. Пусть они у него и были зализаны, он всегда старался прикоснуться к своей причёске, по всей видимости, переживая, что она испортится. Она уверена, что сам Малфой не знал этого, но в такой момент он становился рассеянным и спокойным, меняясь в мгновение ока. У Гермионы было буквально несколько секунд, пока он не возвращал на своё лицо привычную холодность и желание ударить её своими болезненными словами. Но так было до того момента, пока Драко не произнёс одно роковое слово. Она не могла ему этого простить. Не могла. Старалась, говорила себе, что он сказал так в ответ на её беспочвенные обвинения. Но ничего не получалось. Боль до сих пор была такой сильной, что, казалось, душила в ней абсолютно всё. Всё желание жить. Поэтому Гермиона решила, что стоит отвлечься и заняться более полезным делом, например, поискать какую-нибудь информацию в библиотеке насчёт тайной комнаты, которую пару дней назад открыли, если верить красноречивой надписи на стене. Она надеялась, что профессора разберутся с этой проблемой до того, как подоспеет оборотное зелье, потому что, как бы Грейнджер не хотела узнать правду, она боялась, что Драко действительно имеет ко всему происходящему отношение. Она молилась, чтобы это было не так, ведь иначе будет сложно оправдать себя за мысли, что на самом деле он лучше, чем кажется. Даже сейчас, думая о нём, девочка понимала, какой же хаос творится у неё в голове. Какая же она, оказывается, дура. Гермиона расстроенно вздохнула, в очередной раз поправляя сумку, чтобы та не соскользнула с плеча, и как раз в этот момент из-за поворота выплыла причина её внутренних метаний и конфликтов. Она чуть не замерла, с трудом сдержавшись, чтобы не убежать прочь. Но, приподняв подбородок, заставив себя собраться с силами и использовать всю свою храбрость, Грейнджер продолжила путь, надеясь, что Малфою будет просто не до неё. Что удивительно ― Драко шёл без своих вечных громил, как обычно спрятав руки в карманах мантии. Сначала он не заметил, кто идёт ему навстречу, но стоило Гермионе ещё чуть-чуть приблизиться к нему, как Малфой ухмыльнулся, предвкушая прекрасную возможность поднять себе настроение. ― Грейнджер, какая встреча, ― пропел Драко, растягивая губы в знакомой ухмылке и оглядывая гриффиндорку с ног до головы. ― Как же так, грязнокровка и без своих щенков под боком. ― Могу сказать тебе ровно то же самое, ― выплюнула Гермиона, останавливаясь напротив него, сложив руки на груди. ― Где же твои телохранители, Малфой? Неужели у них появились мозги, и они отказались от службы тебе? Драко стиснул челюсть, злясь на слова девчонки. Он сжал руки в кулаки, стараясь не показать ей своих истинных эмоций, чтобы она не думала, что может его хоть как-то задеть. ― От меня хотя бы люди не шарахаются, боясь заразиться грязнокровием, ― прошипел он, снова превращаясь в худшую версию себя. Малфой резко сделал глоток воздуха, чувствуя, как внутри всё замирает. Он снова ощутил эту чёртову боль в груди, не понимая, по какой причине она появляется и преследует его. Драко постарался абстрагироваться от не самого приятного покалывания в области сердца, продолжая наблюдать за злым лицом Грейнджер. Он видел, что ей обидно, но с каждым разом Гермиона всё лучше справлялась и прятала свою боль подальше. В принципе, как и сам Драко, давно понявший, что в этом мире нет ни друзей, ни людей, которым можно доверять. А поэтому есть огромный резон всегда держать свои эмоции под контролем, чтобы никто не воспользовался твоей слабой стороной. Так любит говорить его отец. Драко редко проводит с ним время в последние годы, но это наставление он слышит каждый раз, когда оказывается с Люциусом в одном помещении. ― Ну не знаю, Малфой, лучше так, чем покупать себе место в команде, боясь, что за свои собственные таланты тебя туда не возьмут, ― высокомерно парировала Гермиона, задрав свой чёртов подбородок. Зараза знала, куда бить. Драко едва сдержался, чтобы не броситься на девчонку и не ударить её, как сделал это однажды с Гойлом, когда тот здорово его достал. Разумеется, настолько маггловский способ решения проблем ему был не по душе, но иногда так хотелось выпустить злость подобным образом, что контролировать себя попросту не получалось. Почти, как сейчас. ― Меня взяли в команду! ― отчаянно крикнул Драко, даже не осознавая, что, по сути, оправдывается. ― Я прошёл отборочные наравне со всеми, и меня утвердили на место ловца. Лишь после этого я попросил отца отблагодарить команду, потому что была такая возможность. Хотя тебе и кому-то вроде Уизли таких вещей точно не понять. Грейнджер фыркнула, облизав губы, очевидно, приготовившись спорить. Малфой не хотел этого признавать, но она всегда отвечала ему так, как никто другой не мог и не делал. Она придумывала, как бы побольнее его задеть, причём даже сильно не стараясь. Гермиона словно видела все его слабые стороны под лупой, как и видел сам Драко, потому что с детства научился распознавать нужных и полезных людей. Но то, что делала она, было приёмом Малфоя. Это он мог насмехаться над людьми, но ей было нельзя. Только вот девчонка ни на что разрешения не спрашивала. Как и на то, чтобы мелькать в его мыслях с удивительной частотой. Точно заноза в заднице. ― Мерлин, Малфой, ― усмехнулась Грейнджер, почти как он, и это потрясло Драко до глубины души. ― Веришь или нет, но мне плевать. Но могу сказать, что до Гарри тебе как до Луны. Он лучший ловец, какой только может быть. А ты так… второе место. Если не третье или четвёртое. Гермиона ощутила странное шевеление в груди, такое неприятное, словно её саму задели слова, сказанные ей же самой. Она постаралась никак не показать своей заминки, предпочитая читать на лице соперника обиду и унижение. Что ж, не только же ему наслаждаться болью другого. ― Ты ещё пожалеешь, Грейнджер, ― прошипел Драко, делая к ней один шаг, оказываясь ближе, чем когда-либо был. ― Ты пожалеешь, что раскрыла рот в мою сторону, поняла? ― И что ты сделаешь? ― устало спросила она, едва не зевая, что ещё сильнее разозлило Малфоя. ― Ой, дай угадаю, расскажешь своему отцу? Девчонка сделала напуганный взгляд, медленно растягивая губы в улыбке и посмеиваясь. А Драко завис, потому что никогда не видел, чтобы она улыбалась ему. Неожиданно он понял, что, несмотря на большие передние зубы, лицо Грейнджер можно было назвать симпатичным. Немного. На любителя. Но что-то в нём было. Мальчик мотнул головой, прогоняя весь тот бред, что резко проник к нему в мозги, надеясь, что помутнение рассудка быстро пройдёт. Гермиона лишь закатила глаза, молчаливо охарактеризовав всё происходящее между ними не самыми приятными словами, и спокойно обошла Драко, решив всё-таки поспешить в гостиную, чтобы не попасться Филчу после отбоя. Она уже почти подошла к повороту, как остановилась, услышав слова Малфоя, брошенные ей в спину: ― Я бы не советовал тебе, грязнокровка, гулять в одиночку по пустым коридорам, а то мало ли на тебя кто-нибудь нападёт, желая очистить школу от грязной крови, ― на удивление расслабленно протянул Драко, бросая последний взгляд на замершую Грейнджер, которая тут же побледнела. Малфой же полетел в подземелья, чтобы отмыться от странного взгляда девчонки, что она бросила на него, приготовившись уйти. Словно насмехалась и сочувствовала одновременно. Но больше всего его раздражало собственное поведение и чёртово предупреждение, которое он вскользь, но кинул. Возможно, потому что Драко признавал, что доставать львят без Грейнджер ему будет скучно. Да и на уроках без неё тоже будет неинтересно. А Гермиона так и стояла в коридоре, чувствуя, как внутри что-то расцветает. Что-то, что она всеми возможными способами пыталась задушить.***
Девочка поспешила спуститься на первый этаж, когда мама позвала её завтракать. Гермиона помогла расставить тарелки на стол и отправила хлеб поджариваться в тостер, пока Джин пошла в сад, чтобы позвать отца. Пока родителей не было, Грейнджер поспешила открыть Ежедневный пророк, желая узнать, что происходит в волшебном мире. Она благоразумно не стала говорить маме и папе, что в этом году её снова чуть не убили, только вот от заветной цели убийцу отделяло одно маленькое предупреждение слизеринца, которое он бросил или случайно, или действительно, чтобы помочь ей. Как бы Гермиона ни убеждала себя в том, что Малфой не стоит её переживаний, она не могла избавиться от необъяснимого чувства в его присутствии. Словно внутри всё оживало, но как только Драко открывал рот, вся радость и желание просто на него смотреть моментально испарялись. Она хотела прекратить думать о нём. Хотела перестать защищать его в своей собственной голове, но не могла. Особенно после того, как увидела, что он смотрит на неё с облегчением. Будто и правда волновался, вернётся ли она. Наверное, Гермиона занималась очень плохой вещью ― идеализацией. Потому что, несмотря на какие-то хорошие поступки со стороны Драко, они не отменяли того факта, что при всех он пожелал ей смерти. Не прямо, но всё звучало весьма прозрачно. Он сказал, что она следующая. Мальчики долго из-за этого не могли успокоиться, постоянно обещая, что при первой возможности оторвут Драко голову или отдадут его на растерзание Пушку. Или похитят и отнесут в Запретный лес, где с ним по-настоящему разберутся. Разумеется, последняя идея была Рона, но Гермиона им строго-настрого запретила ввязываться в стычки с Малфоем, особенно когда дело касалось только её. Грейнджер была благодарна мальчикам за такую заботу, но признаться в том, что она не хочет, чтобы они подрались с Драко или причинили ему хоть какой-то физический вред, просто не могла. Она всё равно питала надежду, что это лето принесёт ей больше радости, чем обычно, потому что они собрались с родителями во Францию, а значит, времени думать о противном жуке станет в два раза меньше. Что, возможно, поможет ей избавиться от растущей симпатии к нему. Грейнджер резко вскочила со стула, решив налить себе воды, попутно разглядывая колдо в газете. Там не было ничего интересного, но вдруг она заметила статью из светской хроники, автором которой была какая-то Рита Скитер. Гермиона принялась читать, но уже через пару минут её чуть не стошнило от количества лжи и лицемерия на страницах. Она недовольно отбросила газету на кухонный стол, делая глоток воды. Не успела она поднести вновь стакан ко рту, как он выскочил из рук из-за адской боли в области сердца и в спине. Будто её чем-то ударили, сбив с ног. Гермиона ахнула, зажмурившись, понимая, что слёзы полились по щекам абсолютно бесконтрольно. Только она попыталась встать, как очередной иллюзорный удар не дал ей этого сделать, вызвав стон боли. Девочка прижала руку к груди, чувствуя, как быстро бьётся сердце, едва не вылетая наружу. Больше всего она боялась, что сейчас войдут родители и увидят её в таком состоянии, но Гермионе колоссально везло ― Джин и Генри так и не появлялись, очевидно, долго что-то обсуждая, не предназначенное для её детских ушей, что ей было только на руку. Она застонала, будучи не в силах подняться. Спина горела от нескольких ударов, а руки, которыми девочка упиралась в пол, жгло, словно по ним тоже чем-то приложились. Гермиона постаралась перекатиться на бок, чтобы не целовать лбом пол. Ей почти удалось совершить задуманное, как вдруг весь воздух вышибло из лёгких, и она не смогла нормально дышать. Грейнджер вцепилась пальцами в грудную клетку, надеясь уменьшить боль. Она снова плакала, но даже не знала почему. Неожиданно всё стало затухать, словно успокаиваясь под целебными чарами. Она наконец-то смогла вдохнуть полной грудью, чувствуя, как тело перестаёт гореть и просить о помощи. Хлеб поджарился и едва не выпрыгнул из тостера, напомнив о своём существовании. Гермиона закрыла глаза, молясь, чтобы подобного больше никогда не повторилось. Она не была глупой, чтобы не понять, что это не её боль. Ни вчера, ни за несколько дней до этого она не ударялась спиной, чтобы боль могла так резко напомнить о себе, едва не скрутив её в жгут. Здесь дело было в другом. Разумеется, она не хотела строить преждевременных догадок. Сначала было необходимо всё проверить, но, кажется, ответ лежал на поверхности. Видимо, она с кем-то связана.***
Третий курс. Гермиона лихорадочно ходила между стеллажами библиотеки, ища хоть что-то, что могло бы ответить на вопросы по поводу её странного самочувствия. Таких симптомов, которые появились после возвращения домой на каникулы, больше не было. Единственное, что девушку до сих пор беспокоило ― это непонятная боль в груди, рождающаяся то ли от обиды другого человека, то ли от эмоциональной раны, которая иногда имела свойство появляться совсем неожиданно. Гермиона облизала губы, уже почти отчаявшись найти хоть что-то. Она понимала, что в противном случае, если её всё-таки постигнет неудача, ей придётся идти к Макгонагалл или даже к директору. Но Гермиона не хотела сразу думать о плохом, поэтому посильнее затянула хвост на голове, продолжая поиски. Грейнджер думала спросить у мадам Пинс, в какую секцию ей следует заглянуть, но, подойдя к женщине, угрюмо взирающей на неё, она не смогла связать слова в необходимое предложение и пробормотала какую-то чушь. Гермиона злилась на себя, но с другой стороны осознавала, что чем меньше людей знает о её проблеме, пока она сама ни в чём не разобралась, тем лучше. Сначала нужно хотя бы понять, действительно ли это какая-то связь, а не таинственная болезнь, например. Наверное, ей стоило бы обратиться за помощью, но потом Гермиона снова вспомнила о поручении и доверии маховика со стороны профессора Трансфигурации и уныло повесила нос, зная, что не сможет сказать Макгонагалл, что не справилась с её заданием только потому, что плохо чувствовала себя. Но даже это было бы не совсем правдой, ведь чувствовала она себя прекрасно. Только вот, не всегда. Летом она отдыхала с родителями во Франции, почти постоянно находясь под присмотром. Времени отвлекаться на изучение неизвестного материала попросту не было, потому что родители всё ещё с опаской относились к её новой школе. Поэтому Гермиона предпочла немного расслабиться и просто побыть с родными людьми, понимая, что скоро опять уедет на год, оставив их одних. Она так надеялась, что отпуск в другой стране поможет ей выкинуть странные мысли об одном человеке, но в итоге её надежды показались смехотворными даже самой Грейнджер. Французы чем-то смахивали на Малфоя. Или всё было наоборот, потому что она знала, что у Драко есть французские корни. Но факт оставался фактом ― она провалила свою цель, не сделав с ней ровным счётом ничего. Просто ноль без палочки ― вот кем оказалась Гермиона, когда речь заходила о том, чтобы прекратить думать о Драко. Девушка несчастно вздохнула, понимая, что снова возвращается на кривую дорожку, даже не потрудившись хоть немного побороться с отравляющими мыслями. Она напоминала себе нерадивого ребёнка, которому запрещают совать пальцы в розетку, но он не слушается и всё равно делает так, как хочет. Вот кем был её чертов мозг ― непослушным ребёнком, которого хозяйка никак не могла приручить. Грейнджер раздражённо фыркнула себе под нос, едва не чихнув, когда своим дыханием подняла небольшое облачко пыли. Она помахала ладонью перед лицом, стараясь прогнать частички пыли, с грустью признавая, что её попытка найти какую-то информацию о связи с треском провалилась. Снова. Она уже несколько дней ходила в библиотеку, но так ничего и не нашла. Единственное, на что она наткнулась, была книга о ментальной связи, но там говорилось именно про легилименцию. Гермиона знала, что в волшебном мире некоторые связи не были редкостью. Например, три года назад школу закончили студенты, которых называли родственными душами. Они были с детства знакомы, с детства знали, кем приходятся друг другу, поэтому их связь для всех была чем-то разумеющимся. Грейнджер же такой привилегией не обладала. Более того, она хотела хоть с кем-нибудь обсудить свою проблему, но не могла, потому что мальчики бы не поняли и начали смеяться, особенно Рон. А с девочками у неё никогда не получалось близко общаться. Было скучно и неинтересно. Конечно, у неё была Джинни, но они редко разговаривали, только если по делу или по поводу того, где сейчас находятся мальчики. Поэтому Гермиона склонялась к самостоятельному решению вопроса, хоть и допускала мысль, что придётся обратиться к профессорам или директору. Потому что мучиться так всю жизнь она не хотела. Она ударила ладонями по бёдрам, злясь на свою очередную неудачу, когда рядом послышался хлопок резко закрытой книги и несколько ругательств. Гермиона напряглась и в ту же минуту увидела Малфоя, который покинул секцию, где, видимо, что-то искал. Парень неожиданно посмотрел на неё и усмехнулся так привычно, что в груди почему-то потеплело. То, что она идиотка, наверное, не следует уточнять, верно? ― Грейнджер, какой неприятный сюрприз, ― знакомо протянул Драко, подходя к ней, и остановился в парочке метров, прислонившись плечом к одному из многочисленных стеллажей библиотеки. Гермиона закатила глаза, решая ответить ему в той же манере. ― Малфой, какой печальный и грустный сюрприз, ― хмыкнула она, отмечая, что у мерзавца звучало всё же лучше. Драко лишь фыркнул, только подтверждая её мысли. Они внимательно смотрели друг на друга, кажется, решив устроить игры в гляделки, только не предупредив об этом противника. Она переступила с ноги на ногу, и это вызвало кривую улыбку на лице Малфоя, говорящую, что он знает о своём выигрыше. Она покачала головой, решив вернуться в гостиную, помня, что ей необходимо ещё написать эссе по зельям, которое им задали к следующему четвергу, и проконтролировать мальчиков, чтобы они начали делать домашние задания хотя бы на завтрашний день. ― Прошу извинить меня, Малфой, но я не хочу дышать с тобой одним воздухом, поэтому покину это святилище знаний, ― язвительно сказала Гермиона, надеясь, что хоть немного заденет его. Грейнджер не знала, как это было связано, но через секунду после её слов она почувствовала почти незаметный укол в груди. Боль была тупой, но всё равно предпочла напомнить о себе, чтобы про неё ни в коем случае не забывали. ― Если ты думаешь, грязнокровка, что я хочу находиться с тобой в одном помещении, то ошибаешься, ― зло выплюнул Малфой, пряча руки в карманы мантии. Он оглядел её с ног до головы, почему-то дольше положенного задерживая странный взгляд на волосах Гермионы. ― Ты просто мусор под ногами чистокровных, Грейнджер, помни об этом. Она сжала зубы от обиды, понимая, что сама виновата. В тот раз она начала докапываться до Малфоя, говоря ему обидные слова, хотя могла спокойно покинуть библиотеку. Конечно, никто не исключает, что Драко мог запросто кинуть ей в спину парочку ласковых, но это был бы уже другой момент. А так… Она сама виновата, но это не отменяло того факта, что, кажется, Малфой изначально и не хотел её унижать. Гермиона не желала быть наивной дурочкой, но по его глазам ей именно так и показалось. Хотя это могло быть просто игрой света. Грейнджер уже приготовилась ответить ему что-нибудь не менее злое, приправленное ноткой высокомерия и скрытой обиды, как лицо Драко слегка исказилось, будто его кто-то ударил. Мимолётным и почти незаметным движением он прикоснулся к рёбрам, видимо, рефлекторно, чтобы попытаться ослабить неприятные ощущения. Гермиона нахмурилась, и её лоб прорезала складка, выдавая её непонимание. Впрочем, ей не требовалось переживать, потому что Малфой моментально взял себя в руки, снова смотря на неё свысока, гадко ухмыляясь. ― Помни, Грейнджер, ты ничто, ― процедил Драко, разворачиваясь, чтобы уйти и оставить её в грязи, состоящей из его слов. Но Гермиона не собиралась давать ему возможность унизить её, а самому уйти. ― Знаешь, Малфой, если так будет продолжаться, я скоро решу, что нравлюсь тебе, ― её необдуманные слова заставили парня замереть, будто она действительно сказала правду. ― А что? У меня такое чувство, что ты преследуешь меня. Это может породить некоторые мысли, например, что ты просто не можешь жить без меня. Ты представь, если такая мысль придёт в голову какой-нибудь сплетнице? Она не осознавала, что творила, говоря всё это. Но напряжённая спина Малфоя, а затем и его бешеный взгляд, направленный на девушку, когда он снова повернулся к ней лицом, словно усыпили муки совести, отчего Гермионе стало даже приятно доводить его. ― Я уже представляю, что скажет твой отец, ― торжествующе улыбнулась она и на мгновение отвлеклась, не заметив, что Драко резко сократил между ними расстояние, а потом толкнул её в плечи, из-за чего она больно ударилась лопатками о стеллаж, набитый книгами. ― Ты… ― Слушай сюда, Грейнджер, ― шёпотом проорал ей в ухо Малфой, сжимая её шею. Она даже не успела удивиться его прикосновению, как он продолжил, сумасшедшим взглядом смотря в её глаза: ― Ты ― поганая грязнокровка, которая даже не стоит и доли моего внимания. Ты никто и звать тебя никак. Мне даже в страшном сне не может присниться перспектива чувствовать к тебе хоть что-то, кроме ненависти и презрения, поняла? Драко шипел, говоря всё, что думал о Гермионе, но она могла видеть только его грозовые омуты, которые почему-то глядели на неё без ненависти, скользящей в его голосе. Грейнджер не понимала, что с ней, но заканчивать их странный телесный контакт она не хотела. Даже боялась, что он продлится меньше, чем желала. Малфой тяжело дышал, будто только что вернулся с тренировки по квиддичу. Он резко опустил взгляд на шею девушки, осознавая, что даже не пытался сделать ей больно. Просто немного сжал кожу, не оставляя тёмных пятен. Но стоило Гермионе сглотнуть, как его глаза скользнули выше, замечая, что у Грейнджер красивые пухлые губы. Стоило только этой мысли проскочить в голову, как Драко быстро отпустил девчонку, предпочитая поскорее сбежать, не зная, на что сам способен. Что хотел сделать. А Гермиона смотрела ему вслед, понимая, что как раньше уже не будет. Зная, что теперь вообще не сможет выкинуть его из головы. К счастью.***
Чёртов Малфой. Эта единственная мысль, которая крутилась у неё в голове с того момента, как они с мальчиками узнали, что Клювокрыла решено казнить из-за показаний Люциуса Малфоя. Гермиона была в бешенстве. Она едва держалась, чтобы не узнать пароль от гостиной Слизерина, желая найти там Драко и задушить его. Девушка понимала, что способна как минимум покалечить его, поэтому старалась держаться от парня подальше, не желая закончить свою жизнь в тюрьме. Ведь и её могут засадить, если узнают, что она прикоснулась к священному Малфою, пусть это и будет лёгкий удар по плечу, который можно истолковать как дружеский. Он же у нас неприкосновенный. Такой неженка, что сил нет. Грейнджер всеми силами отрицала мысль, что просто избегает Малфоя, чтобы не увидеть его, склонившимся над книгой, и снова не испытать ту режущую боль. Это была даже не боль, а скорее тоска. Гермиона просто смотрела на то, как Драко прилежно учится, ничуть не уступая ей, и понимала, что они никогда не смогут быть даже друзьями. Разумеется, она не хотела быть ему кем-то большим. Естественно, она хотела быть только его другом. Поэтому и страдала, как девица из бульварного романа, который дала ей почитать Джинни. Честное слово, более бредовой литературы она в жизни не читала, хоть и чувствовала, что тоже бы хотела, чтобы к ней относились так, как к главной героине. Или просто смотрели так, что ноги подгибаются. Гермиона не знала причины (вернее, отрицала), но на месте главного героя и возлюбленного у неё всегда появлялось лицо Малфоя. Когда это случилось в первый раз, она испугалась и отбросила книгу на пол, хотя никогда себе не позволяла так относиться к самому прекрасному источнику знаний. Но потом она поняла, что продолжает читать, уже точно зная, кого хочет увидеть на страницах. Джинни, конечно же, она об этом не сказала, лишь упомянула, что подобное чтиво ей вообще не по душе, потому что это развлечение для девушек, у которых нет других забот, кроме как понравиться какому-то парню. Уизли немного обиделась на слова Гермионы, что было видно по сжатым губам, но Грейнджер сделала это, чтобы отвести от себя все подозрения. Какие только возможны. Так что теперь она постоянно сжимала кулаки, боясь представить, что произойдёт с ней, когда они с Малфоем столкнутся нос к носу. В этом году они практически не пересекались, не считая того случая в библиотеке. Гермиона подозревала, что не только она занимается детским садом, бегая от Драко, как какая-нибудь трусиха или идиотка. Что, в принципе, в её случае было одним и тем же. Они, кажется, оба единогласно решили забыть о том, что произошло, снова ведя себя привычно для всех остальных, но Грейнджер, например, понимала, что не может забыть то жуткое, с одной стороны, прикосновение. Хотя с другой ― по-настоящему заботливое, потому что то, как дрожали пальцы Драко, было невозможно забыть. Она тряхнула головой, прогоняя белобрысого засранца подальше, пытаясь сконцентрироваться на словах мальчиков, пока они шли к Хагриду, чтобы поддержать его в трудную минуту. Её сердце сжималось каждый раз, когда она думала, насколько больно должно быть безобидному великану из-за таких мерзких обвинений, в каких его обвинил Люциус Малфой. Хватит! Гермиона сильнее сжала ладонь в кулак и попыталась выдохнуть, чтобы окончательно успокоиться, как увидела Драко, который стоял в окружении Крэбба и Гойла, приговаривая, что отец разрешил ему забрать себе голову гиппогрифа. ― Только их тут не хватало, ― прошептал Рон, замечая, как Грейнджер ринулась вперёд, выхватывая палочку из кармана джинсов. ― Вы посмотрите, кто пришёл! ― крикнул Драко, раскидывая руки в стороны. ― Идёте смотреть шоу? ― Ты мерзкий, отвратительный, грязный таракан! ― с жаром воскликнула она, в считанные секунды оказавшись рядом с Малфоем, приставляя к его горлу палочку, отчего тот потерял всю свою спесь. ― Гермиона, не надо, ― напугано попросил Рон, добавляя презрительным тоном: ― Он того не стоит. Грейнджер смотрела в лицо Драко, видя, как он испугался её неожиданного действия, кажется, всерьёз опасаясь, что она кинет в него какое-нибудь заклинание. Ей стало приятно, что он опасался возможной мести с её стороны, но что-то ёкнуло внутри, из-за чего Гермиона медленно опустила палочку, понимая, что таким методом ничего от него не добьётся. Только Малфой облегчённо выдохнул, уже посмеиваясь и переглядываясь с друзьями, как Гермиона не выдержала его довольного выражения лица, которое говорило, что ему опять всё сошло с рук, и резко замахнулась кулаком, ударив прямо по невыносимому и наглому лицу, ломая нос одним чётким хуком справа. Парень застонал, начиная немного оседать, и тогда его подхватили Крэбб и Гойл, не дав позорно упасть девушке под ноги. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не крикнуть от неожиданной боли в области носа, решив, что могла просто как-то слишком резко вдохнуть. Но догадка, мелькнувшая в голове, словно смеялась ей в лицо, отчего Гермиона предпочла проигнорировать её, наблюдая, как Драко удирает в школу, постоянно оборачиваясь, видимо, проверяя, не последует ли она за ним. ― Неплохой удар? ― с робкой улыбкой спросила Грейнджер у мальчиков, стараясь всеми силами забыть про боль на своём лице, которая уже почти прошла, словно её никогда и не было. ― Не то слово ― блестящий, ― с восторгом выдохнул Рон, переглядываясь с Гарри, улыбаясь подруге. Она немного покраснела от их похвалы, забыв о противном слизеринце хотя бы на время. Потом всё настолько закрутилось, что все мысли о Драко, какие могли быть, просто пропали, уступая место идеям, как помочь Поттеру спасти крёстного, при этом не нарушив ещё больше законов времени, чем они уже сделали. Лишь когда Гермиона собирала чемодан, приготовившись к отправлению домой, она поняла, что Драко никому не рассказал о случившемся и, по всей видимости, даже заставил своих телохранителей молчать. Наверное, он испугался её или наоборот ― зауважал. Грейнджер не знала, почему склонялась к обоим вариантам. Она просто наивно хотела верить, что Малфой действительно был лучше, чем мог показаться на первый взгляд.***
Четвёртый курс. Это лето прошло для неё удивительно спокойно. Больше не было тех странных покалываний в груди. Больше не было боли в сердце, словно кто-то её пытал. Больше не было физических отклонений, которые могли указать на то, что с ней не всё в порядке. Гермиона радовалась переменам в жизни, особенно когда получила приглашение от Рона и его семьи, в котором её звали на чемпионат мира по квиддичу. Девушка с трудом отпросилась у родителей, надеясь посетить с друзьями это мероприятие, и пока мистер Уизли лично не пришёл к ним домой, чтобы забрать её, Грейнджеры оставались весьма насторожены к подобного рода развлечениям. К счастью, Артуру удалось убедить Генри и Джин. Он заверил их, что с их дочерью ничего не случится. И теперь Гермиона со счастливой улыбкой на лице собирала чемодан, уже предвкушая эту парочку недель, которую проведёт с Гарри и Роном. Грейнджер была счастлива, о чём постоянно напоминала всем своим выражением лица. Но когда она появилась в Норе, то даже немного растерялась от такого большого количества мужчин в одном доме. Наверное, ей просто было непривычно, но это ощущение быстро прошло, потому что каждый из членов семьи Уизли старался найти с ней общий язык и как-то подружиться. Больше всего Гермионе нравилось общаться с Чарли. Он был самым старшим и опытным парнем. Рассказы о драконах постоянно заставляли её и Джинни собираться в кружок возле молодого человека, чтобы узнать всё об этих могущественных существах. Не то чтобы Грейнджер когда-то интересовали драконы, но бывали моменты, когда она слушала о них, думая об одном конкретном юноше. Она никак не могла избавиться от мыслей о Малфое, как бы ни пыталась. Гермиона уже думала начать встречаться хоть с кем-то, лишь бы переключиться, но в её окружении не было парня, который хотя бы немного ей нравился. А встречаться с Гарри или Роном она не могла, потому что не испытывала к ним симпатию в романтическом смысле. Они были ей братьями, как и она им ― сестрой. Так что она снова оказалась в тупике, в одиночку борясь со своими глупыми, вредными и неправильными чувствами. Когда оставался всего один день перед отправкой на чемпионат, а они с Джинни, сидя в её комнате, проверяли, всё ли с собой взяли, Уизли неожиданно задала жуткий вопрос, который Гермиона боялась услышать чуть ли не больше всего на свете: ― А тебе кто-нибудь нравится? ― слегка застенчиво спросила рыжая, обнимая плюшевого зайца, который был у неё с незапамятных времён. Таких, что она и забыла, когда он у неё появился. Грейнджер замерла, не в силах пошевелиться. Она несколько раз открывала и закрывала рот, чтобы хоть что-то сказать, но не могла, боясь облажаться или проколоться. Ситуация была пугающей и непредсказуемой, поэтому она решила соврать, за что поклялась возненавидеть себя позже. ― Нет, Джин, мне никто не нравится, ― с лёгкой улыбкой ответила Гермиона, пряча глаза и продолжила складывать свои вещи, которым это не требовалось. ― Да и ты знаешь, что я вся в учёбе. У меня просто нет времени на мальчишек. ― Ну, одно другому не мешает, ― усмехнулась Уизли и закатила глаза, услышав крик матери с кухни. Та просила дочку помочь. ― Извини, потом поговорим, а то она придёт сюда и устроит разнос. Ты же знаешь. ― Конечно, ничего страшного, ― с облегчением проговорила Грейнджер, садясь на кровать Джинни, будучи не в силах успокоить своё сердце, которое, кажется, решило пробить её рёбра. Она покачала головой, понимая, что в этот раз чуть не попалась. Девушка всегда боялась, что кто-то сможет узнать о её маленьком грязном секрете, но ничего не делала с тем, чтобы надёжно скрыть его. Возможно, подсознательно Гермиона хотела, чтобы все узнали и гора с плеч упала, переставая так сильно давить на неё. Может быть, но точно не знала. Или не хотела знать. Или боялась. Или запуталась. Гермиона встала, разглядывая беспорядок в своих вещах, который сама же и устроила, и решила, что теперь пора действительно всё убрать. Она взмахнула палочкой — и вещи аккуратной стопкой опустились в сумку, которую Гермиона хотела взять с собой, чтобы не тащить чемодан, зная, что с ним будет очень неудобно. Она удовлетворённо хмыкнула, а потом резко упала на колени, чуть не ударившись лбом об угол кровати и схватившись за сердце. Гермиона заплакала от боли, не понимая, что с ней происходит. В груди всё разрывалось, словно ей по-настоящему пытались вырвать сердце. Неожиданно в голове образовалась картинка, как кто-то с размытым лицом наклоняется к девушке и целует её, заставляя Грейнджер страдать и рыдать от бессилия. Неизвестный парень, кажется, наслаждался процессом, вынуждая Гермиону молиться, чтобы всё поскорее закончилось. Она чувствовала, как её разрывает. Как лёгкие отказываются функционировать. Как она задыхается от понимания, что целуют не её. Гермиона хотела закричать, попросить его прекратить, позвать хоть кого-то на помощь, но не могла. Она лишь лихорадочно глотала воздух, который застревал в лёгких, не давая организму насыщаться кислородом. Резко всё прекратилось, но в последний момент ей удалось разглядеть родинку над левой бровью парня, причиняющего ей эту адскую боль. Она закрыла глаза, понимая, что та связь, что преследовала её с самого начала, была как раз-таки романтического характера, хотя Грейнджер всеми силами молилась, чтобы это было не так. Но, словно ей на зло, всё оказалось иначе. Ведь в противном случае она бы не увидела, как какой-то незнакомый парень целуется с другой девушкой, и не почувствовала бы себя так ужасно. Не ощущала бы этот мерзкий вкус предательства на языке. Гермиона заставила себя приподняться на локтях, чтобы не лежать на полу и не вызвать вопросы, если кто-то войдёт в комнату. Ей несказанно повезло, что она была одна в такой момент, потому что иначе её бы закидали вопросами, на которые у неё не было ответов. Девушка всхлипнула, почему-то чувствуя жуткую обиду на кончике языка. Ей хотелось немедленно найти этого предателя и высказать всё ему в лицо. И плевать, даже если он не в курсе, что с ними происходит. И плевать, что он мог просто не знать, что несчастный поцелуй вызовет у неё такую реакцию. Плевать. Ей просто было ужасно больно от всего сразу. От осознания, что она оказалась так глупа, что поверила, будто это просто болезнь. От понимания, что кто-то решил за неё, с кем ей будет лучше. От осознания, что теперь она, возможно, всегда будет так мучиться, пока на найдёт своего человека. От мысли, что он может жить на другом конце света, а не где-то поблизости. От понимания, что она никогда не сможет быть с Малфоем. Гермиона зажала рот ладонью, плача, пытаясь слезами залечить боль от несправедливости этого мира. Она и так понимала, что Драко никогда не обратит на неё внимание, что они не смогут быть вместе из-за его семьи, даже если захотят. Но сейчас произошло самое страшное, что только можно представить. У неё отобрали надежду. Надежду, которая помогала ей держаться и не унывать, мечтая о прекрасной сказке, которую всегда видела в любовных романах. И пускай всё это глупо, наивно и совсем не в её характере. Она тоже хотела влюбиться и быть счастливой. Но теперь и это невозможно из-за какой-то чёртовой судьбы. Гермиона с трудом заползла на кровать и свернулась калачиком, не сдерживая рыданий в подушку. Она надеялась, что Джинни подольше задержится на кухне, помогая матери. И к счастью, ей повезло. К приходу Уизли Грейнджер уже была собранной во всех смыслах, но это только внешне. Внутри всё трещало по швам, распадаясь на части.***
Виктор Крам был галантным молодым человеком, который весьма смешно коверкал её имя. Гермиона постоянно улыбалась, когда парень пытался порадовать её и правильно выговорить её имя, но с каждым разом получалось всё смешнее, из-за чего она уже хохотала, приложив руку к животу. Грейнджер прислонилась лбом к плечу Крама, не выдержав такого количества смеха за последние несколько минут, и попыталась собраться с силами, чтобы продолжить танец с Виктором. Отстранившись от него, она оглядела Большой зал, ища взглядом Рона и Гарри. Сегодня они вообще были очень странными. Весь вечер недовольно поглядывали на неё, словно она сделала что-то не так. Сначала Гермиона пыталась разобраться и поговорить с ними, но потом поняла, что лучше оставить выяснение отношений до завтра. Очевидно, что у мальчиков сегодня нет никакого желания разговаривать с ней. Грейнджер заметила Невилла и Джинни, которые весь вечер кружились на танцполе, притягивая к себе много чужих взглядов. Она улыбнулась и отвела взгляд, сразу наткнувшись на недовольного Малфоя, что игнорировал просьбы Паркинсон хоть немного потанцевать с ней. К своему сожалению, она заметила, что Драко выглядел сегодня просто потрясающе, обращая на себя внимание больше положенного. Гермиона старалась меньше глазеть в его сторону, но взгляд упорно и бесконтрольно находил белобрысую задницу, которая часто портила ей жизнь. Если в том году Малфой немного притих после её удара, рождая в её голове надежду, что он окончательно успокоился, то в этом словно сошёл с ума, постоянно докапываясь до неё. Гермиона уже думала, что так на него влияет переходный возраст, о чём однажды сказала Драко прямо в лицо, заставив парня покрыться красными пятнами от злости, за что она получила яростный взгляд в ответ и несколько ласковых угроз. Грейнджер честно старалась не лезть к слизеринцу, понимая, что ничего хорошего не добьётся, но словно специально Драко садился всё чаще и чаще с Пэнси, начиная улыбаться ей более дружелюбно, чем когда-либо. Она не ревновала. Конечно нет. Гермиону просто раздражало, что потом Малфой будто вспоминал о её существовании и начинал всё сильнее донимать, словно мечтал вывести из себя настолько, что она перестанет контролировать себя и снова ударит его в нос. Если бы Грейнджер не знала Драко, то она просто решила бы, что он действительно хочет, чтобы она сама прикоснулась к нему или что-то в этом роде. Но Малфой был умнее, и уж точно не стал бы заниматься такой ерундой. Верно же? Гермиона тряхнула головой, стараясь не сильно испортить свою причёску, которую с помощью Джинни с таким трудом собрала на своей непослушной шевелюре. Она вздрогнула от лёгкого прикосновения к плечу и обратила внимание на Виктора, стоящего рядом. ― Что такое? ― она вложила в голос максимальное количество нежности, чтобы не показать, что думала о совсем другом парне. Виктор улыбнулся, беря её за руку и переплетая их пальцы. ― Не хочешь прогуляться, Гарманини? ― почти робко переспросил он, заглядывая ей в глаза. Гермиона видела невысказанную просьбу в его взгляде, понимая, что никак не может отказать, хотя ей хотелось ещё немного понаблюдать за Малфоем, чтобы знать, будет ли он сегодня ещё танцевать с Пэнси или нет. И не потому что она ревновала. Конечно нет. ― Я с радостью, ― с воодушевлением произнесла она и приподняла юбку платья левой рукой, затем ощутив ладонь Крама на своей талии. Они покинули Большой зал, из-за чего Грейнджер даже немного запереживала — она не знала, посмотрел ли на неё Драко или нет. Гермиона осознавала, что ведёт себя крайне глупо. Ей вообще не стоило заморачиваться о таких вещах, как мальчики, потому что следовало полностью посвятить себя учёбе и помощи Гарри с турниром. Но что-то внутри не давало ей просто забыть Малфоя и игнорировать его. Она не могла этого сделать, даже несмотря на злополучную связь с неизвестным человеком. Гермиона просто продолжала лелеять свои наивные, светлые чувства, прекрасно зная, что в скором времени от них ничего не останется. Зная, что либо их уничтожат, либо они умрут из-за невозможности существования. Виктор шёл рядом с ней, трогательно и нежно обхватив её ладонь, будто она была самым хрупким существом на планете. Гермиона тихо радовалась такому светлому отношению к себе, но не могла до конца отпустить мысли, в которых представляла на месте Крама другого человека. Но, решив, что это будет уже совсем бессовестно, она просто постаралась насладиться приятной компанией и новым опытом общения с парнем. Грейнджер завела кудряшку за ухо, непонимающе смотря на Виктора, когда они остановились посреди коридора, ведущего в библиотеку. Девушка приподняла брови, видя, что Крам хочет что-то сказать ей, но почему-то не решается. ― Виктор, всё в порядке? ― Да, Германини, всё хорошо, ― неуверенно ответил он, опуская руки ей на плечи. ― Я просто хотел показать тебе это место. Гермиона не стала ничего говорить, потому что видела, что он не закончил. Но всё равно подумала, что его поведение немного странное, хоть и до безумного милое. Слишком милое. ― Здесь я впервые увидел тебя, ― с улыбкой признался Крам, наблюдая за её удивлением. ― Ты спешила на уроки, пытаясь запихнуть книгу в сумку. Такая серьёзная, что я сразу понял, что ты особенная. Гермиона покраснела до кончиков ушей, не зная, как вести себя или что ответить. Ей ещё никто и никогда не говорил таких приятных вещей. Она до ужаса растерялась, наверное, выглядя глупо и вообще ужасно. Но Виктор продолжал улыбаться. ― Я подумал, что обязательно стоит с тобой познакомиться, но долго не решался, потому что видел, что тебя не интересует ни квиддич, ни моя популярность, ― на последнем слове Крам слегка покраснел, опуская глаза. ― Поэтому я просто наблюдал. И вот где мы. Она растянула губы в смущённой улыбке, радуясь, что ей в жизни повстречался такой приятный и искренний человек. Но не успела Гермиона поблагодарить его за добрые слова, как Виктор моментально огорошил её своим вопросом: ― Могу я поцеловать тебя, Германини? Она замерла, испуганно уставившись на Крама, понимая, что не горит желанием его целовать. Но, разумно подумав, Грейнджер решила, что можно было попробовать испытать те эмоции, о которых все говорят во время поцелуя. Поэтому она заторможено кивнула, заметив скрытое желание в глазах парня. Виктор медленно наклонился к ней, соединяя их лбы, словно давал ей время передумать. Гермиона не шевелилась, боясь всё испортить и спугнуть его, поэтому стояла на месте, опустив руки. Он робко прикоснулся своими губами к её, несколько секунд ничего не делая. Грейнджер почувствовала странный укол в груди, осознавая, что связь может взбунтоваться и снова причинить ей боль, но все же слегка приоткрыла рот, поощряя действия Крама. Виктор словно воспрял духом и углубил поцелуй, проводя языком по нёбу девушки. Гермиона положила руки ему на плечи, абсолютно ничего не чувствуя. В груди продолжало глухо ныть сердце, но никаких других эмоций попросту не было. Она будто и не целовалась. Конечно, язык Виктора в своём рту или его руки на талии она прекрасно чувствовала, но это был только физический аспект. Внутри ничего не ёкало. Не переворачивалось. Ноги не подгибались. Воздух не застревал в лёгких. Чистое ничего. Пустота. Когда Виктор отстранился с мечтательной улыбкой на лице, Гермиона сделала вид, что ей тоже всё очень понравилось, и разрешила Краму проводить её до гриффиндорской гостиной, отчаянно борясь со слезами злости и несправедливости. Она позволила парню чмокнуть себя в губы на прощание и медленно закрыла за собой дверь, после чего поднялась в комнату. Упав на кровать, даже не переодевшись, Грейнджер закрыла глаза, не зная, можно ли назвать свой первый поцелуй удачным или хотя бы приятным. Виктор был приятным. Его поцелуй тоже оказался не мерзким, но больше она ничего не могла сказать, потому что ничего не почувствовала. Но одна мысль была приятной. Была необходимой и важной. Ему тоже было больно.***
Пятый курс. Гермиона закатила глаза, раздражённо качая головой, слушая слова Рона о том, что быть старостой хорошо только потому, что можно лишать кого угодно баллов. Она была в корне не согласна с этим утверждением, ведь лишение баллов должно быть аргументированным, а не просто от нечего делать. Но, конечно же, девушка была в меньшинстве. Луна и Джинни тихо переговаривались, сидя возле окна, пока Гарри, Рон и Невилл обсуждали квиддич. Долгопупс правда больше слушал, лишь изредка вставляя парочку фраз. Поэтому Гермиона была предоставлена самой себе после собрания, с которого они с Уизли вернулись совсем недавно. Там она увидела Малфоя. Драко стал ещё выше и мужественней. По нему было хорошо видно, что годы меняют его в лучшую сторону именно в плане физических аспектов. Кажется, нельзя так хорошо выглядеть, но Малфой плевал на это правило, окончательно лишая её жалких остатков мозга. Гермиона весь час, что Анжелина рассказывала им о новых обязанностях, с трудом держалась, чтобы не посмотреть на Драко. Хотя бы не более секунды. Она предпочитала игнорировать тот факт, что всё равно не справилась с задачей, решив, что от одного раза ничего не будет. Точнее, от пятидесяти трёх раз. Она считала. Чтобы потом в полном объёме корить себя за подобную слабость. Гермиона вздохнула, понимая, что ей нужно прогуляться и проветрить голову. Она сказала о своём желании, но, кажется, её никто не услышал, поэтому она молча поднялась и отправилась в сторону тамбура, чтобы хоть немного побыть в тишине. В этом году в их купе было слишком шумно. Грейнджер обхватила себя за плечи и медленно передвигала ногами, думая о своих чувствах к неизвестному уроду, что всё лето мучил её адскими болями, из-за которых она даже попала в больницу. Сначала всё начиналось постепенно, она даже привыкла к новым изменениям, но потом становилось всё хуже, и Гермиона больше не могла скрывать своё состояние от родителей. Джин нашла её в обмороке, когда она упала от болевого шока. Родители отвезли её в больницу, где им сказали, что физически их дочь в полном порядке, но душе, скажем так, требуется некий покой. Родителей такое заявление всполошило не на шутку, и они несколько дней после этого случая терроризировали дочь, прося рассказать о своих проблемах. Гермиона не знала, куда деться, и решила вкратце объяснить, что она просто плохо спит, вот и падает в обморок от усталости и слабости. Они достали через знакомого врача снотворное, заставляя пить чёртовы таблетки буквально под надзором. Спать она действительно стала как младенец, но Грейнджер беспокоило собственное враньё. Казалось, что от него уже никуда не убежать, и оно рано или поздно догонит девушку, задушив её во сне. В крепком, беззаботном сне. Даже мальчики начали замечать, что с ней не всё в порядке с конца четвёртого курса, хотя они не отличались особой наблюдательностью в отношении девчонок, в том числе и Гермионы. Гарри и Рон принадлежали к той категории мужского пола, которая вообще не понимает намёков и не видит ничего, пока ты не обратишь их внимание на определённую вещь. Они были просты и доверчивы, чем она и пользовалась, ненавидя себя до скрежета зубов. Но всё возвращалось к тому, что её благоверный просто развлекался с девицами, по всей видимости, решив познать все прелести женского тела. А знала это Гермиона потому, что при обычном поцелуе она уже научилась справляться с болью, стоически терпя вред, доставляемый её организму. И, как оказалось, не зря, ведь в одну ночь она подскочила на кровати, яростно хватаясь за сердце, зажмуриваясь от ощущения, будто с неё заживо сдирают кожу. Гермиона схватила подушку и закричала в неё, чтобы хоть немного стало легче, но боль не уходила. Зато перед глазами появилась картина, как некто целует какую-то девушку, снимая с той одежду. Грейнджер сразу всё поняла. Она не была глупой, поэтому легко сопоставила некоторые факты, подсчитав примерный возраст загадочного незнакомца. Если верить собственному анализу, то этому козлу около шестнадцати-семнадцати, раз он только начал вести половую жизнь. Видимо, либо он ничего не подозревал, либо хотел отомстить за те два поцелуя с Крамом, которые Гермиона допустила в прошлом году. Она могла бы ещё поиздеваться над ним, но только не во вред себе, а дело обстояло так, что Грейнджер вообще ничего не чувствовала. Абсолютно. Поэтому решила, что любовные дела можно отложить в долгий ящик, учитывая, что она уже заочно ненавидит того, с кем по идее может быть по-настоящему счастлива. Но Гермиона всё больше убеждалась, что не стоило даже начинать верить во всю эту чушь, подходящую любому дамскому роману, который даже не стоит её внимания. И уж тем более не стоило допускать мысль, что Малфой является приятным парнем или хоть немного подходящим ей. Его отец был Пожирателем смерти, который видел своей целью служение чокнутому психопату и желал убивать грязнокровок, что заполонили волшебный мир. Она очень сомневалась, что Драко не унаследовал взгляды Люциуса, но, если вспомнить, как парень вёл себя на протяжении последних лет, то, скорее всего, ему в счастливых снах снится, как он убивает её и наслаждается этим. Грейнджер фыркнула себе под нос, надеясь, что ошибается. Но, увы, делала она это редко. Поэтому девушка просто остановилась возле окна, смотря на проносящийся мимо пейзаж, и сразу же услышала знакомые голоса. ― Да, блять, Забини, я не знаю! ― психанул Малфой, очевидно, ударяя кулаком по стене. Гермиона замерла, выпучив глаза, и медленно обернулась, заметив в мужском туалете, куда была приоткрыта дверь, ведущих диалог Драко и Блейза. Она сглотнула и постаралась слиться со стеной, чтобы её ни в коем случае не увидели. ― Даже догадки нет, кто это может быть? ― с печальными нотками спросил мулат, сочувствующе глядя на друга. ― Ни одной, ― удручённо признался Драко, зарываясь рукой в волосы. ― Это просто пиздец, Блейз. Серьёзно. Я вообще ничего не чувствую. Абсолютно. Я просто трахаюсь, и ничего. Это жутко. ― Ты говорил, что в прошлом году ты едва не помер, когда она с кем-то целовалась, верно? ― Забини прищурился, и Малфой кивнул, пряча руки в карманы форменных брюк. ― Да уж, когда она целуется с другим, ты едва не откидываешь копыта, а когда ты делаешь то же самое, что, уже её очередь, так? ― Я предполагаю, ― буркнул Драко, грустно усмехаясь. ― Знаешь, если бы была хоть одна подсказка, было бы проще, а так приходится гадать. Я сначала подумал, что это Пэнси… ― он громко фыркнул, отводя взгляд в сторону, смотря в окно. ― Но она оказалась в пролёте. Единственное, в чём я уверен ― она не слизеринка. ― Уже хоть что-то, ― с лёгкой улыбкой ответил Забини, хлопая друга по плечу. ― Не переживай, найдём мы твою незнакомку и будет тебе счастье до гроба. ― Ой, да пошёл ты, ― хмыкнул Малфой. ― Я просто хочу найти её, чтобы хотя бы поговорить. Кто его знает, может, это тридцатилетняя мадам, а я не по дамочкам постарше. ― Многое теряешь, ― рассмеялся мулат, вскидывая брови. ― Но если вернуться к её поцелуям, сколько их было в прошлом году? ― Два, ― выдавил Драко, заставляя весь мир Гермионы покачнуться. ― Но, знаешь, ещё бывает странное чувство. Я так понимаю, что это боль морального плана, потому что она распространяется по всей груди. Наверное, когда её обижают или вроде того. ― Ну, в таком случае, будем подходить к каждой студентке и спрашивать, сколько раз она целовалась в прошлом году, ― с напускным серьёзным видом произнёс Забини, вызывая на лице Малфоя улыбку. ― Честно, Драко, что-нибудь придумаем, просто ты тоже тогда воздержись от обжиманий с Пэнси. ― Да в этом и смысла никакого нет, ― расстроенно проговорил Малфой, закусывая губу. ― Я ничего не чувствую. Даже физического удовольствия. Просто кончаю, и то, только потому, что так устроен организм, и всё. Не более. А от поцелуев уже даже тошно, будто тебя облизывают, а ты и сделать ничего не можешь. Блейз молчал, не зная, что на это сказать. Он просто опустил подбородок, кладя ладонь на плечо Драко. ― Сочувствую. Но этого Гермиона уже не услышала. Она неслась в другой конец вагона, чтобы осознать, что её чёртовой родственной душой, кажется, был Драко Малфой. Тот, кого она ненавидела и любила одновременно.***
Она до сих пор не могла смириться с мыслью, что они с Малфоем связаны. Конечно, в этом был хороший чёрный юмор от судьбы, но Гермиона всё равно не могла понять, как так получилось. Как именно всё образовалось между ними, если они даже ни разу не разговаривали нормально? Грейнджер была в тупике. И более того, опять избегала Драко, хотя не то чтобы он её искал. Парень, кажется, как обычно не обращал на неё никакого внимания, предпочитая развлекаться с Амбридж, выполняя каждое её дурацкое поручение. За что она невероятно злилась на него. Как только новый учебный год начался и в замке появилась мерзкая жаба, Гермиона сразу поняла, что ничем хорошим её появление не закончится, но самый сильный удар нанёс Драко, когда стал главой инспекционной дружины, отлавливая гриффиндорцев и отнимая у них баллы, которые заработала именно она. Она была в бешенстве и обиде на чёртового хорька, но ничего не могла поделать со своими взглядами и мыслями касаемо него же, заполнившего всю её голову. Девушка просто приняла свою слабость как нечто родное и неисправимое, предпочитая сосредоточиться на подготовке к занятиям с отрядом Дамблдора. Гарри наконец-то воодушевился и начал походить на себя прежнего, что радовало Гермиону, потому что они с Роном очень сильно переживали за него в начале года. Но шло время, наступили праздники, все потихоньку разъезжались по домам, чтобы отметить Рождество и встретить Новый год. Гермиона решила немного задержаться в школе и не села сегодня на поезд вместе с мальчиками. Она хотела найти дополнительные книги для их занятий в Выручай-комнате, а также отчаянно надеялась наткнуться на какой-нибудь древний фолиант про родственные души. Разумеется, надежда умирает последней, но пока этот момент ещё не наступил, что облегчало работу Грейнджер. Она решила отправиться в библиотеку вечером, когда все оставшиеся на завтрашний преподавательский поезд пойдут спать, в том числе и мадам Пинс, что поможет ей спокойно взять все необходимые книги с собой домой, а в начале нового семестра также их вернуть. Она старалась не думать, что нарушает множество правил школы и библиотеки, но понимала, что по-другому попросту нельзя. Просить разрешение у Макгонагалл и таким образом подставлять её перед Амбридж — это последнее, чего бы хотела Грейнджер. Поэтому она пошла по привычному пути, которого постоянно придерживались мальчики, и игнорировала правила ради благой цели. Только вот в последние пару минут это получалось делать очень плохо, потому что на входе в библиотеку кто-то мелькнул, освещая себе путь Люмусом. Гермиона прижалась спиной к стеллажу, задержав дыхание. Она боялась подумать, что будет, когда её поймают. Исключение уже не казалось таким далёким, как в прошлые годы. Она сжала в ладони палочку, понимая, что придётся атаковать того, кто встанет у неё на пути. Конечно, делать этого не хотелось, но иначе было просто нельзя. Потому что, если её поймают, может достаться не только ей, но и всему отряду Дамблдора. Боже. Ей давно не было так страшно. Грейнджер аккуратно выглянула из-за угла, проверяя, чисто ли на пути, и поняла, что больше не слышит ничьих шагов и не видит свет. Не успела она расслабленно выдохнуть, как чья-то рука закрыла её рот, не давая закричать. Знакомый голос раздался у уха, заставляя Гермиону позорно замереть, инстинктивно доверившись ему: ― Грейнджер, если ты не хочешь, чтобы тебя поймали, то просто молчи и не сопротивляйся, ― прошептал Малфой, медленно двигаясь с ней на буксире в противоположную сторону, откуда он пришёл. Они вместе остановились возле Запретной секции, и Драко отпустил её, раздражённо качая головой, кажется, с трудом сдерживая желание наорать на Гермиону. Малфой напрягся, слыша голоса за спиной, и, заслонив её спиной, внимательно прислушался, выдыхая от облегчения, когда Крэбб и Гойл решили уйти и поискать нарушителя в другом месте, но пока еще оставались в библиотеке. Малфой снова посмотрел на неё, начиная орать шёпотом: ― Ты, тупоголовая идиотка, что ты тут делаешь? ― голос Драко действовал на Гермиону странным образом расслабляюще, словно теперь она понимала, что в безопасности. Но проблема была в том, что она даже не могла объяснить, откуда взялись такие ощущения. Задохнувшись от возмущения, Грейнджер ткнула его пальцем в грудь, вынуждая сделать шаг назад. ― Какого чёрта ты вообще орёшь на меня? ― также прошептала она, зная, что повышать тон сейчас не следует. ― И это не твоё дело, ― добавила Гермиона, складывая руки на груди. Малфой фыркнул и закатил глаза, демонстрируя свой настрой. Снова прислушавшись, он понял, что теперь его телохранители покинули святилище знаний, а значит, пришло время вправить Грейнджер мозги. ― Ты клиническая дура, раз думаешь, что если большинство студентов на каникулах, то Амбридж не оставит охраны в коридорах, ― прошипел Драко, резко сокращая между ними расстояние, заставляя Гермиону столкнуться со стеллажом спиной. Она почувствовала каждый свой позвонок, когда парень навис над ней, кажется, даже не замечая, что делает. ― Тебе нужно научиться думать башкой. И делать это почаще, а не только на уроках. ― Пошёл в жопу, Малфой, ― не выдержала она, краснея от смущения и негодования одновременно. ― Ты мне никто, чтобы читать нотации. Поэтому отвали и дай мне уйти. Видимо, его задели или её слова, или высокомерный тон, потому что Драко приподнял подбородок, вскидывая свою чёртову бровь, будто подготовил для неё высшую кару за столь наглое поведение. Она ненавидела и любила его в такие моменты, но не призналась бы в этом, даже если бы её жутко пытали. Не призналась. Честно. ― Нет, ― фыркнул он, начиная мерзко ухмыляться. ― Пока не попросишь вежливо. ― А не пойти бы тебе… ― вспыхнула Гермиона, но была бессовестно перебита: ― В противном случае, я позову Крэбба и Гойла, которые сами решат, что с тобой делать дальше. Вдруг они захотят проверить… ну, не знаю, есть ли у тебя грудь или задница, ― Драко хмыкнул и оглядел её с ног до головы, словно попытался понять это с помощью простого взгляда. Пока. ― Ты этого не сделаешь, ― в шоке выдохнула Грейнджер, не веря, что он может так низко поступить. ― Ты на все сто процентов уверена? ― расслабленно протянул он, разглядывая свои ногти, вообще не обращая на неё внимания. Гермиона решила, что он просто издевался, и попыталась быстро прошмыгнуть в просвет между Малфоем и стеллажом, но парень проворно схватил её за локоть, припечатывая к стене библиотеки, смотря прямо в шоколадные глаза. ― Серьёзно думала, что так просто сможешь сбежать? ― снова шёпотом поинтересовался Драко, почему-то наклоняясь к ней подозрительно низко. Грейнджер никак не могла понять, почему он так себя ведёт, пока не почувствовала характерный запах алкоголя. Попытавшись вырваться, она только усилила его хватку на своём предплечье, позорно выдыхая от собственной слабости. Несмотря на нетрезвое состояние, Малфой оставался в своём уме, но, кажется, был чересчур расслаблен. Её мозг лихорадочно соображал, как бы воспользоваться данной ситуацией, чтобы не унижаться и не попасться его громилам. ― Где ты успел напиться, Малфой? ― с искренним любопытством спросила Гермиона, замечая, что Драко едва не клюёт носом. ― Какая ты догадливая, ― усмехнулся он, уже почти прикоснувшись своей щекой к её. ― Мы решили немного повеселиться перед отправкой на каникулы. Знаешь, не все родители поддерживают пьянство своих детей. ― Ты совершенно прав, ведь в пятнадцать это можно приравнять к вредной привычке, ― Грейнджер закатила глаза, едва не застонав от чувства, которое никак не могла объяснить самой себе — она не хотела, чтобы Драко отстранялся. Внезапно сумасшедшая мысль пронзила голову, и Гермиона облизала губы, осознавая, что он может даже ничего и не вспомнить. Малфой просто подумает, что ему приснился страшный сон, а она хоть немного утолит своё любопытство. Которое стало уже напоминать настоящую болезнь, потому что не было ни минуты, чтобы она не представляла, как просит Драко о разговоре, сообщая ему новость об их связи. Но то были глупые, наивные мечты. А здесь реальный шанс почувствовать то, о чём все говорят. Это же не нарушение закона, верно? Она просто поцелует парня, в которого давно влюблена. Который, к тому же, её судьба. Гермиона не нарушит ничего. Она сделает только лучше им обоим, ведь если поцелуй не сработает, то можно будет утверждать, что они никакая не родственная пара. Устав себя успокаивать и убеждать, что ничего страшного не случится, Гермиона просто взяла лицо Драко в ладони, не давая ему сообразить, что собирается сделать. Она соединила их губы, едва не свалившись на пол от концентрата энергии, которая пронеслась между ними. Малфой, кажется, очнулся, резко протрезвев, и начал лихорадочно отвечать ей, полностью беря контроль в свои руки. Он зарылся ладонью в кудрявые волосы, поворачивая голову девушки так, как ему было удобнее целовать её. Гермиона не могла дышать. Она не могла думать, анализировать. Всё сконцентрировалось на том, что она окончательно растворилась в моменте, на мгновение забыв собственное имя. Драко что-то пробормотал ей в губы, проводя языком по ровному ряду её зубов, и опустил руку на талию. Грейнджер ощутила, как сердце буквально выпрыгивает из груди навстречу Малфою, словно пытаясь слиться с ним. Она не знала, как остановиться, потому что хотела только продолжать, но всё решилось за них. Голос Гойла, звавший Драко, разбудил её, заставляя разъединить их губы с громким чмоком. Она испуганно смотрела в серые глаза Малфоя, видя в их отражении такой же шок, как и у неё во взгляде. Оттолкнув его от себя, Гермиона побежала со всех ног прочь из библиотеки, совсем не заботясь о том, что её могут поймать или узнать. ― О, Драко, вот ты где, ― сказал Грегори, улыбаясь. ― А мы с Винсом везде тебя ищем, ты чего тут? ― А, ― он провёл рукой по волосам, понимая, что теперь точно не сможет уснуть до самого утра, о чём говорили не только мысли, но и чёртово возбуждение, топорщившее штаны в районе паха. ― Так, плохо стало, вот и решил перекурить. ― Понятно, ― протянул Гойл, махнув рукой. ― Пойдём обратно, видимо, нам показалось, здесь никого не было. ― Ага, видимо, ― буркнул Драко, не в силах переключиться на что-то другое, но что бы он ни делал, перед глазами стояла только Грейнджер и её губы, которыми она заткнула его, вызвав целый ураган чувств. Эта мысль пронзила Малфоя, когда он осознал, что впервые почувствовал что-то от поцелуя. Он наконец-то узнал, каково это. И стоило только ему сделать это открытие, как пришло понимание, кем на самом деле могла являться Грейнджер. Драко остановился как вкопанный, не в силах осознать, в какой он заднице. Но почему-то он не ощущал грусти или печали. Было только счастье.***
Шестой курс. Гермиона спокойно шла по коридору в сторону гриффиндорской гостиной, прижимая книги к груди. Она заметила некую закономерность в том, что когда подобное происходило в прошлые годы, у неё на пути всегда возникал Малфой. Разумеется, вряд ли стоит уточнять, что она смогла избавиться от чувств к этому слизняку. Казалось, всё стало только хуже. Грейнджер поцеловала его и сбежала, после чего столкнулась с мощными последствиями. Влечение, практически жажда, проникло в каждую пору, капилляр, молекулу её организма, заставляя сходить по Малфою с ума. По простой возможности просто посмотреть на него или мимолётно прикоснуться. Она напоминала самой себе сильно зависимого наркомана в поисках дозы. В поисках необходимого для выживания. Гермиона избегала Драко, как только могла на протяжении всего оставшегося пятого курса. Она никогда не считала себя шпионкой или той, кто могла бы ею стать. Но здесь пришлось значительно улучшить свои навыки, чтобы ни в коем случае не попасться Малфою, когда она будет одна. Драко же, казалось, наоборот решил загнать её в ловушку любым способом, только он не учёл, что она не хочет с ним говорить. Вернувшись с Рождественских каникул, девушка начала больше времени проводить с мальчиками, всеми силами стараясь не оставаться в коридорах одной. Даже в библиотеку она теперь ходила с кем-то или тогда, когда точно знала, что Малфой не последует за ней. Карта Мародёров здорово помогала ей придерживаться своего плана. И вот теперь наступил первый день шестого курса, а она не может понять, зачем так усиленно от него бегала. В смысле, причины Гермиона знала, просто не понимала, почему не позволила себе поговорить с Драко, чтобы окончательно поставить точку. Собственное поведение было странным, потому что, с одной стороны, Грейнджер хотела быть с ним во всех смыслах, наплевав на его семью и их взгляды, но с другой ― она просто боялась болезненного отказа, понимая, что больше ни с кем и никогда не сможет почувствовать хоть что-то. Летом Драко прислал ей несколько писем, на которые она, конечно же, не ответила, но в последнем была занимательная книга об их проблеме. Гермиона осознала, что Малфой понял, кем именно она ему приходилась и, видимо, тоже пытался понять причину образования связи. Он был на той стадии, на какой пребывала Грейнджер первые три года. Попытка всё изменить или хотя бы немного разобраться. Книгу она прочла за ночь, но даже не удивилась, что ничего нового в ней не обнаружила. Ещё в прошлом году Гермиона случайно наткнулась на справочник, рассказывающий о разных магических связях. Она так надеялась, открывая его, что наконец-то сможет найти ответы или объяснения, почему именно они с Малфоем стали заложниками этой связи. Но её надежды быстро разбились на осколки, когда автор заявил, что ни одну магическую связь невозможно разрушить ни одним известным путём. Есть способ избавиться только от ментальной связи, которая была создана искусственно, но всё решалось достаточно простым способом ― смертью. Гермиона знала, что и их связь, наверное, можно разрушить, убив кого-то из них, но, поспрашивав Джинни и других девочек из семей волшебников, которые могут быть осведомлены о данной проблеме, поняла, что даже после смерти нет никаких гарантий. Скорее всего, если чувства были совсем крохотными и не раскрывшимися, связь может даже усилиться и довести живого партнёра чуть ли не до сумасшествия. Грейнджер долго приходила к этому моменту ― к полному смирению. Она поняла, что они с Драко обязаны как минимум поговорить, чтобы решить, как будут действовать дальше. Ей больше нельзя бегать от него. И чтобы дойти до этого гениального умозаключения, ей потребовалась парочка лет и множество мыслей о том, что у них может что-то получиться. Хоть здравый смысл всеми силами говорил о том, что это невозможно. Она вздохнула, поворачивая направо, и почувствовала чью-то руку на своём локте. Грейнджер вздрогнула, но даже не удивилась, когда увидела возле себя злого Малфоя. ― Привет, ― прошептала Гермиона, по-настоящему устав бороться. ― Привет? Серьёзно, Грейнджер? ― прошипел Драко, наклоняясь к ней, кажется, едва сдерживаясь, чтобы не придушить прямо как на третьем курсе. ― То есть, сначала ты меня избегаешь почти год, а теперь говоришь «привет»?! Негодование в его голосе задело Гермиону, и она опустила подбородок, не зная, почему потратила столько времени впустую. Наверное, подсознательно, Грейнджер хотела дать им обоим возможность осознать всё, что с ними происходило, чтобы потом точно решить проблему, не дающую им спокойно и свободно друг от друга жить. Но теперь она поняла, как же глупо на самом деле себя вела. Просто дайте ей орден за тупость и неподражаемую женскую логику. ― Я думала, что так будет лучше, ― виновато сказала Гермиона, поднимая на него раскаивающийся взгляд. ― Правда, Малфой, ты же не ожидал, что я тут же брошусь на тебя? Если бы я тебе сказала, ты бы никогда мне не поверил. ― Ты этого не знаешь, ― упрямо произнёс Драко, отмечая про себя, что доля правды действительно в словах гриффиндорки есть. ― Но ты знала. Как давно? ― Наверное, со второго курса я знала, что с кем-то связана, ― тихо ответила Гермиона, крепче прижимая книги к груди, почему-то даже не думая, что их может кто-то заметить. ― Я не знала, что это связь… романтического характера. Не знала, с кем именно связана. Просто… на пятом курсе, когда ты разговаривал с Забини в туалете, я услышала ваш разговор и догадалась. Но сомневалась, что это и правда ты. Драко прикрыл на мгновение глаза, качая головой. Когда он снова посмотрел на неё, на дне его зрачков плескалась злость, тихая ярость и невероятное принятие. Гермиона и не представляла, что Малфой когда-то будет так на неё смотреть. Но теперь, кажется, и не такое возможно. ― Я знал, что вёл себя отвратительно с тобой, ― неожиданно робко начал он, стараясь не выдавать своего волнения. ― Но я не был убит от того, что именно ты оказалась той, с кем… мне предстоит провести свою жизнь. Грейнджер нахмурилась, делая шаг назад. Она мотнула головой, пытаясь переварить услышанное. Малфой смотрел на неё слишком обезоруживающе, будто действительно ожидал, что Гермиона начнёт прыгать от радости после его признания. ― Ты хочешь сказать, что не против? ― она запнулась, не зная, что ещё сказать. ― Что пытался выйти со мной на связь, чтобы это сказать? ― Да, вообще-то, ― усмехнулся Драко, видимо, поражаясь её глупости. ― Грейнджер, послушай, ― он взял её за руку, начиная поглаживать костяшки. ― Всё слишком запуталось, и я говорю не только про нас с тобой, просто… То, что происходит сейчас, стало опасно для тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива, но не со мной. ― Ты шутишь? ― ахнула Гермиона, вырывая свою ладонь. Внезапно она вспомнила и их слежку с мальчиками, и появившиеся подозрения Гарри, и картина резко сложилась прямо перед глазами. ― Покажи руку. ― Зачем? ― напугано спросил Драко, едва заметно напрягшись под её жёстким взглядом. ― Если ты не Пожиратель, то покажи мне руку, где нет метки, ― отрезала Грейнджер, замечая нотку грусти в серых омутах. Он открыл рот, чтобы хоть что-то сказать или оправдаться, но это не стоило того. ― Вот почему ты писал мне, верно? Хотел предупредить, чтобы никто ничего не узнал. Чтобы Он ничего не узнал. ― Я хотел защитить тебя, ― с поражением признался Малфой, зарываясь пальцами в волосы. ― Мне такая защита не нужна, ― выплюнула Гермиона, желая уйти, но не в силах это сделать. ― Зачем? Как ты… Почему? ― Там моя семья, моя мать, ― теперь Драко смотрел ей прямо в глаза, наверное, надеясь, что так до неё дойдёт лучше. ― Поставь себя на моё место. Разве ты бы сопротивлялась, если бы речь зашла о твоей семье. ― Но есть же другие варианты, ― она чувствовала, что глаза начинают слезиться, из-за чего ещё сильнее злилась на себя. ― Ты мог бы пойти к Дамблдору. Ты можешь попросить помощи у Ордена. Драко печально усмехнулся. Он закусил губу, разглядывая Гермиону с лёгкой, нежной улыбкой на лице. ― Мы живём в разных мирах, Грейнджер, ― его голос, в котором отсутствовала борьба, почти окончательно добил её, и слёзы всё-таки покатились из глаз. ― Почему-то я всегда подозревал, что это ты. Не знаю, наверное, мне хотелось в это верить. ― И что? Это всё? Ты столько времени пытался поговорить со мной, только чтобы бросить? ― Гермиона всхлипнула, прикрыв рот ладонью. ― Ты мог бы написать это в любом письме, и мне бы тогда не было так больно. ― Я думал, что это стоит сказать лично, ― прошептал Драко, сокращая между ними расстояние. ― Я хотел бы быть с тобой, и, возможно, ещё в том году у нас был шанс, но большую часть времени после того поцелуя я просто боролся с тем, что все убеждения про чистоту крови, которыми меня кормили с рождения, оказались простой пустышкой. Она облизала губы, собирая с них соль и отчаянно не давая себе разреветься, потому что понимала, что виновата. Что если бы она набралась смелости и прекратила бегать от Малфоя, боясь, что он разобьёт её надежду, они бы смогли побыть хоть немного вместе. Хотя бы попытаться понять, не ошиблась ли чёртова судьба, сводя их. Но это время было безвозвратно упущено, поэтому слёзы полились сплошным потоком, не желая останавливаться. ― Я рад, что это ты, Грейнджер, честно, ― тихо проговорил Драко, опуская ладонь ей на щёку. ― Ещё с первого курса я чувствовал, что не просто так донимаю тебя, но смог признать это лишь в прошлом году, ― они вместе хмыкнули, осознавая, что были трусливыми глупцами. ― Я боюсь, что кто-либо узнает о нашей связи, и тогда они придут за тобой. Моя мать хороший рычаг давления, но если к ней присоединишься и ты… Он сглотнул, очевидно, представляя эту пугающую картину. Гермиона сделала маленький шаг ему навстречу, вдыхая запах своей амортенции. Она была уверена, что если вдохнёт зелье, то почувствует аромат зелёных яблок, пергамента и мятной пасты. А ещё терпкий парфюм, которым Драко пользовался, кажется, с третьего курса. ― Пожалуйста, береги себя, ладно? ― Малфой прижал её к себе, утыкаясь носом в макушку, оставляя поцелуй на волосах. ― Будем надеяться, что я выживу, а там посмотрим. ― Не говори так, ― взмолилась Гермиона, легонько ударяя его по плечу. ― Всё будет хорошо, вот увидишь. Я что-нибудь придумаю… ― Нет, ― прервал её Драко, накручивая одну из кудряшек на палец. ― Нет, Грейнджер, даже не думай. ― Почему? ― Он искусный легилимент, а я не такой прекрасный окклюмент, как хотелось бы верить. Я не смогу удержать воспоминания о тебе или каком-то тайном плане, если он будет меня пытать. Или мою мать. Я подставлю тебя и весь твой Орден, Грейнджер. Поэтому прошу тебя, просто живи так, как раньше. Будто я по-прежнему порчу тебе жизнь. ― А если я эгоистка и не хочу так? ― спросила Гермиона, зная, что её вопрос ― просто попытка потянуть время, чтобы побыть с ним подольше. Драко фыркнул, приподнимая её лицо за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. Он улыбнулся уголками губ, словно запоминал тонкие черты, чтобы потом вспоминать их с поразительной точностью. ― Я тоже эгоист, Грейнджер, ― сокровенно прошептал он, соединяя их лбы. ― Поэтому я и прошу тебя подождать до того момента, когда весь этот кошмар закончится. Если бы я не был эгоистом, то отпустил бы тебя, просто попросив быть счастливой. А так… ― Значит, из нас получится идеальная парочка, ― пробормотала девушка в его губы, замечая, что они искривились в расслабленной усмешке. ― Видимо, магия и судьба всё-таки не такие идиоты, как я думал, ― хрипло произнёс Драко, медленно отстраняясь от неё. ― Мне пора. Постарайся забыть или отодвинуть этот разговор подальше, чтобы он не попадался первым, когда ты будешь засыпать. Это здорово поможет защитить тебе твой разум. ― Хорошо, ― она кивнула, наблюдая, как он собирается уйти от неё. ― Драко? Малфой удивлённо обернулся, не готовый к тому, что Гермиона позовёт его по имени. Он нахмурился, по всей видимости, приготовившись к чему-то плохому, но она просто подбежала к нему и, зарывшись в его волосы ладонями, поцеловала, едва не заплакав от облегчения. Говорят, что это похоже на чистый концентрат эйфории. Говорят, что это чистый наркотик. Говорят, что это магия. Но нет. Это не так. Всё намного лучше, потому что в этот момент все эти сравнения соединились вместе, образуя невероятное слияние энергии и эмоций. Гермиона всхлипнула в рот Драко, когда он прикусил её нижнюю губу, проводя языком по нёбу и притягивая её к себе за талию, почти вжимая в собственное тело. Малфой разорвал поцелуй, прислонившись к её лбу своим, пытаясь отдышаться. Грейнджер обняла его талию и опустила голову парню на грудь, слушая удары его сердца, которое всегда билось для неё. Теперь она это знала, принимала и наслаждалась тем, что всё так сложилось. Да, будет непросто держаться от него подальше, надеясь, что всё закончится и они смогут быть вместе. Да, она будет рыдать ночами в подушку, молясь всем, кому только можно, чтобы он был живым и в безопасности. Да, Гермиона будет кричать на полу его гостиной, пока сумасшедшая женщина будет пытать её, мечтая услышать неправдивую правду. Да, всё это будет, но потом. Сейчас она просто обнимала Драко Малфоя, впитывая в себя его тепло и не желая отпускать ни на миллиметр от себя. Потому что больше не чувствовала себя одинокой. Потому что больше не боялась, что останется без него. ― Грейнджер, просто знай, когда всё закончится, я тебя найду, ― пробормотал Драко в её волосы, целуя в висок. ― Знаю, теперь я это знаю.***
Гермиона резко подскочила с места и побежала по коридору дома на Гриммо, где наткнулась взволнованным взглядом на пришедшего Гарри. Она сглотнула страх, мешающий ей спокойно думать и анализировать происходящее, и постаралась не показаться слишком нервной. Но, кажется, это были бесполезные попытки. ― Гарри, ну как дела в Министерстве? ― её голос дрожал, выдавая волнение, но Поттер, снимающий с себя мантию, совсем не обратил на это внимания. ― Как обычно, ― устало вздохнул парень, зарываясь ладонью в волосы. ― Долохова приговорили к поцелую дементора, как и Яксли, с Крэббом и Гойлом старшими. ― А Малфои? ― быстро прервала его Грейнджер, не в силах больше ждать нужной информации. ― Люциуса приговорили к десяти годам Азкабана, плюс к огромной материальной компенсации за собственные действия против Министерства и страны, а Драко и Нарцисса пока ждут своего слушания. Его перенесли на завтра, ― немного удивлённо проговорил Гарри, не понимая, почему Гермиона так яро интересуется этой семьёй. Девушка выдохнула, понимая, что ещё есть время. Она облизала губы, начав заламывать пальцы от волнения и колоссального стресса, который, казалось, уже полностью сросся с ней. Грейнджер открыла рот, чтобы попросить Гарри о помощи, как за её спиной возник Рон, с улыбкой ударяя друга по плечу. ― Ну что, как всё прошло? Всех ублюдков засадили? ― Уизли широко и радостно ухмылялся, по очереди смотря на друзей. ― А ты чего такая взвинченная, Гермиона? Она лишь махнула рукой, проходя на кухню, чтобы налить всем чай и послушать рассказ Гарри. Грейнджер буквально тряслась от мысли, что может не успеть вытащить Малфоя, но если она будет тянуть ещё дольше с открытием своего секрета мальчикам, то Драко действительно будет потерян для неё. Поставив чайник на плиту, она опёрлась ладонями о стол, опустив голову вниз. Внутри всё переворачивалось от понимания, что сейчас от неё зависит не только свобода слизеринца, но и его жизнь. А Гермиона никак не может подвести его, потому что поклялась самой себе, что после окончания войны они обязательно попробуют быть вместе. Драко обещал, что найдёт её, но это и не требовалось ― она никуда не уходила, вот только теперь между ними снова выросло препятствие в виде тюрьмы, а не чокнутого психопата с желанием захватить мир. Мальчики ещё переговаривались в коридоре, когда чайник вскипел и Гермиона позвала их пить чай. На самом деле, она даже немного радовалась, что сейчас они одни на площади Гриммо, а не в Норе. После смерти Фреда было достаточно тяжело находиться с семьёй Уизли, и хоть Грейнджер всё понимала, она не могла долго слышать плач Молли по ночам и смотреть на пустое лицо Артура. Видимо, Рон тоже хотел хоть как-то отвлечься от смерти брата, раз отправился сюда с ними, даже не раздумывая. Да и мотаться в Министерство из Норы было не очень удобно, так что так для него было даже лучше. Гарри опустился на стул, ставя локти на стол и опираясь на них подбородком. Он тихо поблагодарил подругу за чай, замечая её болезненное состояние и бледный цвет лица. Поттер давно видел, что с Гермионой не всё в порядке, но каждый раз, когда он пытался узнать причину, девушка отмахивалась, ссылаясь на дела или на плохое настроение. Или на мысли о родителях. Но Гарри не верил ей, потому что, когда тебе слишком часто лгут, у тебя начинает вырабатываться иммунитет против вранья — ты моментально можешь распознать его. Рон плюхнулся рядом с ним, начиная рассказывать про какого-то мелкого Пожирателя, на чьём суде он был вчера, даже не замечая, что друзья его не слушают. Когда Уизли закончил, Гермиона оторвала глаза от чашки и посмотрела на мальчиков, наконец-то решившись. ― Мне нужно вас о кое-чём попросить, ― робко начала она, видя обмен настороженными взглядами со стороны ребят. ― Конечно, ― сказал Рон, и Гарри кивнул, поддерживая его. ― Дело в том, ― Грейнджер запнулась, покачав головой, понимая, что сейчас решается не только судьба Драко. ― Я прошу вас свидетельствовать в пользу Малфоя на суде. Это очень важно для меня. Я знаю, что вы его недолюбливаете, но поверьте, он только защищал семью. Он… ― Гермиона, ― прервал её Гарри, смотря на подругу как на слегка сумасшедшую женщину, ― зачем тебе это? То есть я могу понять, что Малфой действительно оказался между двух огней и выбрал защиту семьи, но почему ты просишь за него? Я не понимаю. Рон нахмурился и впился в неё нечитаемым взглядом, зная, что ответ Грейнджер ему не понравится. Она вздохнула и передёрнула плечами, немного потянув время, чтобы не отвечать сразу. Почему-то внезапно стало так жутко признаваться в своей слабости, что Гермиона даже допустила мысль о побеге. ― Вы что-нибудь слышали о связи родственных душ? ― немного заторможено поинтересовалась она, сводя брови на переносице. ― Это же… ― Уизли широко распахнул глаза, неверяще качая головой. ― Только не говори, что он… ― Да, Драко и я… мы действительно с ним такая пара, ― с неуверенной улыбкой призналась Грейнджер и почувствовала, как ей стало легче и физически, и эмоционально. ― Это те пары, которые жить друг без друга не могут? ― непонимающе уточнил Гарри, видя, в каком шоке был друг. Он пару раз моргнул, чтобы вернуть зрению чёткость, и взглянул на Гермиону, неожиданно понимая причины её странного поведения. ― Ты всё это время встречалась с ним? ― Нет, ― она опустила голову, разглядывая свои руки. ― Я догадалась, что это Драко только на пятом курсе. Случайно услышала его разговор с Блейзом. Потом так получилось, что мы поцеловались, и после этого всё стало ясно. На шестом курсе, в первый день, он попросил меня держаться от него подальше, чтобы про меня никто не узнал и не попытался причинить боль. Он защищал меня. Грейнджер перевела дух, переступая с ноги на ногу. Она посмотрела на мальчиков, видя на их лицах одинаковую степень удивления. ― Он был Пожирателем уже тогда, но не по своей воле. Нарцисса оставалась в Мэноре, а Драко пытался выполнить задание, чтобы её не убили, ― Гермиона вспомнила, что с ней происходило на Рождественских каникулах, когда Малфоя несколько раз пытали, что она прекрасно прочувствовала на себе, и закрыла глаза. ― Он правда не способен на убийство или на что-то подобное. Мне нужно его вытащить, пожалуйста. Рон несчастно вздохнул, закрывая ладонями лицо. Он достаточно долго просидел в таком состоянии, не в силах представить хорька и подругу вместе, и молчал, чтобы не допустить нелицеприятных высказываний в сторону Малфоя, понимая, что это может обидеть Гермиону. Гарри просто смотрел на неё, вспоминая, как она плакала ночами, когда Уизли бросил их. Он тогда наивно думал, что это из-за Рона, но всё оказалось намного сложнее. Парень вспомнил, как Грейнджер постоянно хотела дежурить, говоря, что просто не может спать. Возможно, в этих словах и была большая доля правды, но, на самом деле, она надеялась увидеть Драко на карте Мародёров. Он предпочитал не замечать некоторые вещи, теперь ставшие очевидными. Поэтому Поттер просто глубоко вздохнул, удручённо кивая. ― Господи, Гарри, спасибо, ― Гермиона не сдержалась и заплакала от облегчения, быстро подходя к другу и начиная душить его в объятиях. ― Я и так собирался, ― признался Поттер, радуясь её счастью. ― Но сейчас понимаю, что это действительно необходимо. ― Спасибо, ― ещё раз сказала Грейнджер, переводя взгляд на Уизли. Рон закатил глаза, что-то пробурчав себе под нос. Он ещё немного потомил её ответом, но потом просто кивнул, зажмурившись от благодарных объятий Гермионы, которая чуть не задушила и его тоже. ― Мальчики, спасибо вам. Я вас так люблю, ― она была не в состоянии выразить свои чувства обычными словами, но надеялась, что ребята сами знают, как сильно они ей дороги. ― Но у меня есть одно условие, ― произнёс Рон, заставляя Гермиону немного напрячься, впрочем, его улыбка моментально помогла сбросить лишний груз с плеч. ― Я проведу с ним профилактическую беседу, потому что, если этот хорёк хоть раз тебя обидит, я навсегда оставлю его в таком обличии, что мать родная не узнает. Гарри и Гермиона засмеялись, с облегчением осознавая, что одна глава жизни закончилась и начиналась новая.***
Гермиона нервничала. Снова. Если честно, то она уже не помнила, когда не волновалась в последний раз. Кажется, что эти не самые приятные эмоции уже полностью поработили её, заставляя плясать под свою дудку. Но сейчас следовало сконцентрироваться на совсем другом, поэтому она взяла себя в руки, выдохнув, стараясь восстановить кислородный баланс в организме. Двери всё также стояли неподвижно, не давая шанса придумать себе какую-нибудь фантазию, что уже давно всё закончилось, но просто возникли какие-то неполадки. Она уже в который раз закусила губу, отмечая про себя, что теперь простым бальзамом их не спасти. Но такие мелочи не то чтобы волновали её, просто помогали хоть немного отвлечься. Грейнджер сверилась со своими часами и теми, что висели над дверями, проверяя время. Гарри сказал, что суд уже давно закончился, а значит, Драко и Нарцисса уже должны были покинуть первый уровень и подняться наверх, к ней. А вдруг он не хотел её видеть? Да нет, это просто полный бред, потому что, когда она давала показания в его защиту, взгляд Малфоя буквально прожигал её, и совсем не в плохом смысле. Он смотрел так, словно не мог дождаться мгновения, когда Гермиона будет в его руках. По крайней мере, ей так показалось. Часы пробили ровно двенадцать, и Грейнджер поджала губы, уже думая отправиться к Гарри, чтобы потребовать объяснений. А вдруг их не отпустили? Нет, это тоже была полная околесица, ведь она лично слышала оправдательный приговор Малфоя и его матери. Но, возможно, они сразу направились домой, чтобы отдохнуть, принять душ, поесть, а она тут ждёт его, как полная идиотка, привлекая непонимающие взгляды министерских работников и многих других. Гермиона уныло усмехнулась, осознавая, что, наверное, так и было. Она сделала пару шагов в сторону каминов, чтобы переместиться на Гриммо, как прибыл лифт, а открывшиеся створки показали ей того, кого она хотела видеть больше всего. Драко хмыкнул, заметив девушку, и медленно покинул кабину, даже не обращая внимания на рядом стоящую мать. Остановившись возле неё, Малфой даже растерялся, не зная, что сказать или сделать. Гермиона была в таком же нокауте, продолжая тупо хлопать глазами, не в состоянии выдавить из себя хоть какое-то слово, чтобы показать, что она ещё живая. ― Привет, ― тихо сказал Драко, так непривычно и по-родному ей улыбаясь. ― Привет, ― прошептала она, чувствуя, как на глазах опять собирается влага от избытка эмоций. Она расправила плечи, приготовившись поздравить его с освобождением и началом новой жизни, как Нарцисса остановилась возле них, забирая всё внимание себе, прерывая такой важный момент. ― Мисс Грейнджер, я бы хотела поблагодарить Вас и Ваших друзей за помощь нам. Мы этого не забудем, ― женщина протянула ей руку, и Гермиона удивлённо пожала её, даже не представляя, что миссис Малфой будет способна на такое. ― Если Вам когда-нибудь понадобится помощь или какие-то связи, Вы всегда можете обращаться к нам. Даже не думайте стесняться. ― Конечно, спасибо, миссис Малфой, ― неуверенно ответила Гермиона, бросая мимолётный взгляд на Драко. ― Вам не за что благодарить меня, я не могла поступить по-другому. Всё, что я сказала на суде, чистая правда. Вы ни в чём не виноваты. ― Благодарю, ― поражённо отозвалась Нарцисса, никак не ожидая такого честного ответа. Она посмотрела на сына, молчаливо давая понять, что им пора. ― Что ж, мисс Грейнджер, я думаю, нам стоит привести свои дела в порядок, поэтому мы пойдём. Драко. Гермиона расстроенно моргнула, понимая, что он сейчас уйдёт. Она в панике начала придумывать темы для разговора, но, как назло, ничего не приходило в голову. ― Грейнджер, ― позвал её Малфой, легонько прикасаясь к её ладони. Она заставила себя отложить растущую грусть в дальний ящик, чтобы сосредоточиться на нём, ― правда, спасибо за то, что сделала для нас. ― Драко, ты же знаешь, что я не могла… ― Могла, ― отрезал он, кажется, сдерживаясь, чтобы более открыто не прикоснуться к ней. Он взглянул на мать, что тактично отошла на пару метров, зная, что должен идти. Как бы сильно ему не хотелось остаться. ― Я не забыл своё обещание. Гермиона печально улыбнулась, не веря, что он всё равно сейчас уйдёт. ― Я рада, что с тобой всё в порядке. ― Это только благодаря тебе, ― прошептал Малфой, крепче сжимая её пальцы в своей ладони. ― Ты сможешь прийти сегодня вечером ко мне домой? Мы будем совсем в другом крыле. Она уже хотела отказаться, но потом подумала, что не стоит поощрять свои страхи, и кивнула, зная, что Драко обязательно позаботится о ней. Предстоящая встреча немного приподняла ей настроение, но всё равно было обидно, что, только встретившись после такого количества времени, они снова вынуждены расстаться. ― Я приду, ― мягко произнесла девушка, получая в ответ радостную ухмылку Малфоя. ― Я пришлю за тобой эльфа, ― Драко в последний раз сжал её пальцы и отпустил руку, направившись к матери. Гермиона обняла себя за плечи и обернулась, наблюдая, как Драко что-то говорит Нарциссе, медленно шагая к каминам, чтобы отправиться в Мэнор. Она уныло опустила подбородок, уже точно зная, что займётся сначала самобичеванием, а потом и подготовкой к встрече с ним. Снова бросив прощальный взгляд на Малфоя, она заметила, как он замер, стоя к ней спиной, сжимая руки в кулаки. Нарцисса тоже посмотрела на сына, не понимая, почему он остановился. Она уже хотела позвать его, как он сорвался и едва не побежал в сторону Грейнджер. ― Чёрт, ― прошептал Драко, резко налетая на Гермиону, чуть не сбив её с ног, прижимаясь к пухлым губам. ― Я не смог сдержаться. Грейнджер всхлипнула и зарылась ладонями в его волосы, наплевав на то, что на них смотрят все люди, находящиеся в Атриуме, и Нарцисса Малфой, чьи брови удивлённо подскочили вверх. Не то чтобы она была сильно поражена, потому что не увидеть взгляды этих двоих было достаточно трудно. Просто всё произошло совершенно неожиданно. Драко оторвался от неё, беря её лицо в ладони и оставляя короткий поцелуй на лбу. ― Увидимся вечером, ― довольно пообещал он, медленно отпуская Гермиону. ― Иди уже, ― рассмеялась она, теперь чувствуя себя абсолютно счастливой. Особенно это чувство усилилось, когда Малфой обернулся, входя в камин, и подмигнул ей, обещая одним взглядом целый мир.