Храм теней

      Обычный вечер, как и тысячи до него, — повседневность, которую Саске не ценил, пока не потерял. Сейчас он не мог точно сказать, было ли это осенью или весной, а может, даже летом. Но день должен был быть будним, потому что тогда он возвращался из Академии, но не понедельником, ведь по тем дням Мадомару-сенсей не проводил занятий. Он не помнил, почему вообще наткнулся на эту женщину, как попал на рынок и зачем, хотя помнил, что лавку она держала овощную и что мама никогда там не закупалась.       В детстве слова с абстрактными значениями в его представлении привязывались к определенным людям и случаям, связанным с ними. Как, думая о романтической любви, он представлял поцелуй дяди Наору и Джунко-сан под кленом на празднике Момидзи, и разговоры с бабушкой Охабарой о ее молодости, когда думал о скуке. И эта женщина, как бы ее ни звали, с тех пор стала для него олицетворением «злоязычия». Он немало наслышался от завистливых одноклассников, однако ничто из сказанного ими не задевало вещей, имеющих для него значение.       Оглядываясь назад, Саске понимал, что не такими уж и обидными были ее слова, и уж точно не такой важной являлась сама женщина, чтобы они имели вес. Но не для семилетнего Саске, не сталкивавшегося до той поры с мелочностью взрослых. Хотя, по сути, слова даже не адресовались ему: он подслушал случайно. И вернулся домой вялый и расстроенный, будто сам Хокаге заявил о его ничтожности.       — Я дома, — сказал он, медленно опускаясь на возвышение у гэнкана и скидывая обувь.       Шел с опущенными плечами, волоча по полу сумку и тоскливо вздыхая, и по привычке свернул на кухню, потому что всегда мог там обнаружить маму за приготовлением ужина. Такая традиция сложилась после поступления в Академию: Саске рассказывал о событиях дня, пока она нарезала, лепила и варила.       — Как прошел твой день? — спросила мама, помешивая содержимое кастрюли.       — Хорошо, — ответил Саске слабо и угрюмо, противореча сам себе, и прислонился к кухонной стойке.       — Прошли что-то новое?       Он помотал головой.       — А История? Ты к чему-то готовился.       — Мадомару-сенсей провел тест.       — И как результаты?       Саске пожал плечами.       — Не сказали.       — Было сложно?       Снова пожал плечами.       Тогда мама провела рукой по его щеке и спросила, в чем же причина его грусти. И он начал отрицать и отнекиваться. Саске многое бы отдал сегодня, чтобы ощутить ее утешительные объятия и услышать ласковые слова, но Саске того времени считал себя взрослым и не хотел беспокоить мать. И она это понимала. Она всегда все понимала и знала, что делать.       — Хорошо, — сказала мама и снова взялась за еду, больше не задавая вопросов. А он стоял, качался и вертелся в тишине, прерываемой лишь звоном металла о керамику. — Саске, — вдруг позвала.       Он обернулся.       Шесть горячих такояки с репчатым луком, имбирем и сушеными креветками, политые овощным соусом и посыпанные тунцовыми стружками. Бирюзовая тарелка в белую полоску. Запах кипящего масла и сои. Образ такой ясный, будто это происходило вчера.       Мама вручила ему эту тарелку, вновь проведя рукой по щеке, и сказала:       — Только поделись с братом.       — Нии-сан дома?! — сразу встрепенулся Саске. — Он уже вернулся?!       Она кивнула в подтверждение.       И Саске побежал в его комнату, позабыв о печали.       — Саске! — крикнула мама, возвращая его обратно.       — Да?       — Он на энгаве.       И Саске побежал, но уже в другую сторону.       И снова вернулся.       — Спасибо, каа-сан!       В ответ она мягко улыбнулась.       Знала же, что делать, когда он упрям и уныл. Не допытывалась, не боролась с его глупым упрямством, а мягко направила к тому, кому бы он открылся.

***

      Энгава, о которой говорила мама, растягивалась по всему заднему двору на юго-западе, но подразумевалась лишь та часть у пруда, где любили сидеть они с Итачи. Рядом с прудом росли кусты бересклета, в нем же самом плавали карпы кои. Целых три вида: Кохаку, Бэкко и Асаги. Также в нескольких метрах висела мишень на стене, а под ней лежал ящик с оружием — плотно закрывающийся, чтобы дождь не портил железо. Там они и тренировались, и читали, и часами болтали обо всем на свете.       Неизвестно, когда это место стало их уголком. Кажется, так было всегда.       Итачи сидел, откинувшись назад и закрыв глаза. Все чаще Саске встречал его усталым и задумчивым, хотя это не удивляло его, ведь брат уже работал — и явно кем-то важным для клана и для деревни. Он понимал это и не просил тренироваться, пока тот не отдохнет. Любой вид времяпровождения с ним радовал, даже если они просто разговаривали. А в тот вечер разговор подходил как никогда.       — Нии-сан, — поприветствовал он, присаживаясь рядом.       — Саске, — Итачи открыл глаза.       Саске расположил тарелку между ними и нанизал один из шариков такояки на деревянный шампур.       — Каа-сан велела, чтобы и ты ел, — с важным видом сказал он. — Как твоя миссия? Ты дрался, да? Наверняка победил. Врагов было много?       Итачи склонил голову на бок.       — Все прошло хорошо.       — Значит, победил?       — Я не дрался.       — Да ну? — Саске недоверчиво прищурился.       — Расскажи мне лучше про Академию. Она гораздо интереснее.       — Это неправда. Там и вполовину так не интересно, как на реальных миссиях. И вообще, в моем классе одни дураки, — заявил он, запихивая в рот половину шарика.       — У тебя снова украли вещи? — спросил Итачи, очевидно, забавляясь.       — Нет! Конечно, нет.       Абсурдная ситуация, на самом деле. За полтора месяца до этой беседы пропала его сменная одежда для уроков тайдзюцу, которая в итоге обнаружилась у его одноклассницы-обожательницы. То был не первый раз, когда у него что-то терялось, но первый, когда это «что-то» нашлось. К его великому облегчению, ведь он перестал выглядеть растяпой в глазах отца.       Стоило ли упоминать, как сильно Саске смущало, когда нездоровое восхищение им девочек из класса доходило до членов его семьи?       — Не говори больше об этом, — буркнул он, хмуря брови и грозно жуя.       — Хорошо, Саске, не буду, — весело согласился Итачи.       — Тебя не было почти три недели. Неужели не произошло ничего захватывающего?       Брат отрицательно покачал головой.       — Мы были в столице. Наблюдали за скучными и вредными аристократами. Ничего захватывающего. Но, — сказал он и прервался на еду. И жевал долго, будто бы специально. Или Саске так казалось из-за нетерпения. — Я принес тебе кое-что.       — Где? — он сразу вскинул голову.       — В моей комнате.       Хотелось встать и побежать, но Саске сдержался. Подарок мог и подождать, а когда Итачи снова призовут — не ясно. Он не желал терять и минуты его свободного времени.       — Не пойдешь?       — Потом.       — Хорошо, — Итачи кивнул и опять закрыл глаза.       Сказал ли он еще что-то перед тем, как они погрузились в молчание? Может, все же поведал о забавных происшествиях в Академии. Саске не мог забыть эту острую нужду в его внимании и желание поделиться любой мелочью, происходившей с ним, чтобы услышать его ответную мысль или получить совет.       Но в молчание упомянутое они все же погрузились, и прервал его он, вспомнив, почему ходил такой безутешный.       — Нии-сан.       — М-м?       — Сегодня я услышал, как кто-то сказал… что-то. Знаешь, про наш клан, — тихо начал он, наблюдая за реакцией брата.       — И что сказал?       — Плохую вещь. Я даже не поверил, но…       — Но?       — Но…       Саске попытался собраться с мыслями.       — Он… В общем, она сказала, что наш клан проклятый и дурной! Что не люди мы, а черти. Что поступаем мы несправедливо и рухнет деревня из-за нас. И что глаза у нас демонические… Демонические! — вывалил он на одном дыхании. — Это она про шаринган, да? Но это же ложь? Ведь демонов не существует, а шаринган — гордость нашего клана. Она просто завидует, потому что она — бесклановая?       Он ожидал отрицания, злости на женщину, уверений в том, что Учихи — лучшие в деревне, элита. Готовился даже показать ему, где та лавка находилась. Всю дорогу до дома думал о возмездии.       — Разве вы не проходили в Академии девятихвостого демона-лиса? — с привычным спокойствием спросил Итачи.       — Конечно. Но это же другое. Другой демон. Не люди-демоны, — настаивал он, для убедительности стукнув кулаком по деревянному полу. — Людей-демонов не бывает.       Саске не понимал, почему брат просто не опроверг гнусные высказывания незнакомой женщины. Вместо этого тот безучастно глядел в темнеющее небо.       И когда из-за затянувшейся тишины Саске решил, что тема закрыта, Итачи все же сказал:       — Знаешь, Саске, в каком-то смысле люди-демоны существуют.       Он не мог поверить своим ушам.       — То есть… Учихи — демоны? Мы — плохие, нии-сан?       Итачи взглянул на него с легким прищуром. И улыбнулся.       — Конечно нет. Разве ты плохой? Разве мама плохая? — спросил он, зная ответ.       — Нет!       — Нет, конечно, нет. Я имел в виду, демоны действительно водятся среди людей. Может, и в клане, понимаешь? — потрепав Саске по волосам. Тогда показалось, что звучал он очень грустно.       — Понимаю, — сказал он, хотя нет, не совсем понял. Но решил, что это одно из тех предостережений по поводу «недобрых» людей. Как злоязычная продавщица.       — И ты должен беречься их.       — Ага, — закивал, - я и маму буду защищать!       — Хорошо, — Итачи проткнул еще один шарик, — для этого ты должен стать сильным. Сильнее всякого демона.       — Я стану! Знаешь, я на этой неделе технику Плаща-Невидимки освоил быстрее всех в классе!       — Правда?       И дальше говорили. О ниндзюцу, тесте, экзаменах. Не исключено, что и о полицейском участке: Саске работа там виделась такой восхитительной, и отцу его интерес в этом нравился. Также он несколько раз задавал между тем и этим вопросы, касающиеся величия их клана, чтобы окончательно развеять свои сомнения. Но, в целом, не было ничего особо отличного от других их бесед. И других вечеров.

***

      Саске посмотрел на остатки магазинных такояки в бумажной коробке — дешевых и отвратительных на вкус, — и усмехнулся. Так много воспоминаний, возвращающихся к нему во сне и наяву, чтобы освежить боль потери и укрепить его решимость. Воспоминаний, суть которых раскрывалась ему лишь сейчас.       До него наконец доходили истинные значения тех или иных слов Итачи. Да, и здесь Саске понял, что он имел в виду. Понял, о каких демонах шла речь и что к ним сам Итачи и относился.