клёвый

путь до школы пролегает через заброшенные рельсы, ведущие в никуда. джисон скачет по ним и останавливается на секунду: слушает, не вернули ли поезда на линию, представляя, как славно бы было, верни их вдруг. его мир разделён невидимыми границами, из которых не вырваться: непослушание карается хлёсткими словами или такими же, но пощёчинами. задрав голову, джисон провожает глазами линии, но уже чёткие — провода с нахохлившимися птицами. шапка сползает на лоб, он рывком стаскивает её, укладывает в портфель. протест негласный — пускай. хоть какой-то лучше никакого. почему-то его редко воспринимают всерьёз, хотя он не здоровается с чёрными кошками и исправно пьёт тинейджерские витамины по наступлению холодов (утром грушевые, апельсиновые днём, а вечером самые сладкие — вишнёвые). да, рисует на полях тетради (в них выходить за границы тоже запрещено!), да, таскает безразмерные кофты и ожерелья из бисера, анимешки смотрит, зато изюминка какая-то есть, душа. от октябрьского ветра режет в глазах. джисон жмурится, чувствуя на ресницах горячую солёную влагу: признак слабости. вроде день очередной из многих, рельсы те же, что и всегда — а тоскливо. в парке завывает, листва под ногами хрустит свежей бумагой; нокия в кармане противно пищит истекающим терпением друга, но джисон и не думает брать, только лямку сумки через плечо сжимает чуть крепче, ускоряя шаг. миновав ларёк, он наконец видит своего раздражённого товарища и выныривает из засады, сложив руки на манер пистолета. — бум, — джисон выстреливает прямо в мягкое желейное сердце, но ошмётки, вопреки ожиданиям, не остаются на сером асфальте. — я снёс твоё здоровье. — ты снёс мои нервы, мудила, — ворчит минхо, опуская нос в вязаный шарф с налипшей кошачьей шерстью. — тебе телефон зачем нужен? в змейку на уроках играть? подмывает ответить «да», но джисон простодушно жмёт плечами: — рингтон дурацкий. — так поменяй, — глаза товарища сверкают раздражением (и ещё немного щенячьей радостью). — они все дурацкие, я хочу матрёшку от вокалоидов. минхо качает головой и разворачивается, не дожидаясь, а джисон увязывается следом вприпрыжку, рассказывая вычитанные в дедовых кроссвордах анекдоты. улыбка светится даже сквозь шарф товарища, и джисона уже не бьёт дрожью без шапки. уши, однако, ледяные — придётся греть ладонями, как переступят порог школы. перемены джисон проводит за игрой в змейку, а на физике в упор пялится на сосредоточенного минхо с очками на переносице, пропуская мимо важную инфу для предстоящей контроши. у минхо родинка прямо на кончике носа, и он смешно морщится, когда не понимает чего-то, а ещё шикает, если отвлечь. на полях джисон вырисовывает уродливых котов — покажет потом минхо, вместе посмеются. в обеденный перерыв они вдвоём выскальзывают за угол здания покурить через приклеенного к беллетристике охранника. джисон щурится (на деле подмигивает обоими глазами) солнцу, растирает ладонями щёки и кожей чувствует взрослость и солидность минхо. воспринимает ли джисона всерьёз минхо? клёвые ребята из старой школы считали его неудачником и лузером, а ещё головой в унитаз макали как-то, но потом мама директору пожаловалась и им пришлось извиняться (без уважения, правда). джисону очень хочется, чтобы минхо не считал его лузером. пожалуйста? — чего ты от жизни хочешь, хани? — минхо за курение не отругают, а если и отругают — что с того? он клёвый. — банановый коктейль простоквашино, закачать песни энимал джаз в плеер и побывать на заброшке ночью, — джисон пинает камешек, и тот летит прямиком в чей-то рисунок мелом. — а ты? — чтобы «солнечный круг» стал гимном. минхо, вон, о глобальном печётся. становится как-то стыдно за то, что джисон всегда в себе и для себя, но он по-другому не может. не может не ассоциировать себя с героями сёненов, вокруг которых крутятся сюжеты и второстепенные персонажи. вокруг джисона тоже люди, но сюжета никакого, поэтому он так отчаянно за минхо держится после перехода в новую школу. — пусть всегда будет солнце? — пусть всегда будет небо. «клёво», — шепчет джисон, выдувая пузырь из жвачки, которой делится друг. минхо, словно кот, глядит завороженно и смеётся, стоит пузырю лопнуть с громким чпоком, оседая на джисонов нос плёнкой. — интересно, почему у «лав из» так быстро пропадает вкус? — незн, я продолжаю жевать, даже если не чувствую его. дома опять начнутся причитания о пропахшей сигаретами одежде, но стоять с минхо плечом к плечу и ловить последние солнечные лучи перед надвигающейся суровой зимой намного важнее. — пойдёшь к чану? вся компания соберётся, — окурок летит на землю и втаптывается в пожухлую траву. джисону кажется, что люди не могут быть идеальны во всём, особенно минхо: сначала о мире, о солнце, о небе, а потом загрязняет экологию, ленясь донести бычок до покосившейся мусорки. — пойду. джисона дважды уговаривать не нужно, он и с нулевого к чану в гости готов хоть каждый день после уроков тащиться (и не после уроков тоже). чану чуть-чуть за восемнадцать, он гордый кудрявый птушник, рокер и авторитет среди малышни, а ещё имеет паспорт и привилегии покупать алкашку не в ларьках. химозного вишнёвого послевкусия не хватает для ловли даже метафорических вертолётов, поэтому джисон догоняется пивом и разваливается на полу, уложив голову на согнутые по-турецки ноги минхо в плотных голубых джинсах. друг смотрит сверху вниз так, что спирает дыхание: в его глазах солнечные зайчики и целое море пьяной нежности. слюнявым пальцем минхо бережно трёт пухлую щёку, а на возмущение ласковее обычного бросает: — у тебя карандаш размазался. джисон тает, потому что на других минхо шипит, а к нему ластится мартовским котом. неправильное и тревожное сосёт под ложечкой, но скидывается на ожидающую по приходе домой взбучку от родителей. рядом хёнджин с выжженными осветлителем волосами поясняет скучающей девчонке за сложности обучения в художке и непонятую другими тонкую душевную организацию; та слушает вполуха, допивая блейзер из полторашки, — она трезвее некуда, но симпатичного мальчика обижать не хочется. «девочки вечные», — думается джисону. он разглядывает косую чёлку, розовые заколочки и митенки на тонких руках, пока минхо рассеянно гладит его по голове и играется с бусинками на ожерелье. девочки вечные, но у них с джисоном никогда ничего не выходит, потому что блеск для губ слишком липкий, а чара-хранители и сейлор мун навевают зелёную скуку. быть может, заброшенные ж/д пути ведут в розовый мир липкого блеска для губ? тогда понятно, почему джисон всегда теряется посреди дороги и сворачивает на перепутье прямиком в парк: там же минхо ждёт, чтобы вместе до школы. радостный от ударившего градуса хёнджин выхватывает пустую пластиковую бутылку из тонких рук и трясёт тарой, привлекая всеобщее внимание. его щёки красные, как вишнёвые тинейджерские витамины, и шея пятнами после мерзотного ягуара (почему ещё не стошнило?) — идеи от такого человека принимать опасно. — давайте в бутылочку! девочка около него стыдливо теребит митенки и мнётся, пока чан сгоняет всех в круг на ковре. приходится с сожалением покинуть ультрамягкие бёдра ли минхо и принять устойчивое положение, борясь с шумом в голове. в бутылочку этой компанией ещё ни разу не играли, разве что хёнджин где-то в другой опытом обзавёлся — у него в принципе много каких-то безрассудных историй. хорошо, наверное, что никто не предлагает «правду или действие» вместо, потому что джисон не отсвечивает в подобных играх, стараясь не растерять последние очки уважения: у него серьёзные родители, и за «ненормальные» вещи он получает по меньшей мере нотации. если бы мысли можно было контролировать, они бы и там поставили какой-нибудь невидимый блок, особенно узнав, что по ж/д путям до упора джисон шагать отказывается. минхо ободряюще сжимает его колено напоследок, прежде чем обратить всё внимание на раскручивающийся пластик. грусть мажет по рёбрам: вот бы рука приросла к колену навсегда, но увы… в первый круг носик бутылки указывает на минхо, во второй — на девчонку с митенками. она скорбно провожает румяное лицо хёнджина и впечатывается в аккуратные губы своими, жирными и сахарно блестящими. по мнению джисона, слишком уж неуклюже и без охоты выходит у парочки, но остальные одобряют, будто не замечая. следующие ходы теряются в отпечатанной на подкорке картинке первого. минхо шлёт то ли обеспокоенные, то ли виноватые взгляды. тошнота подступает к горлу, хотя ягу джисон сегодня предусмотрительно не пил. вот бы зажмуриться до разноцветных колец перед глазами, принять свою несерьёзность и хотя бы на пробу поздороваться с чёрной кошкой у пешеходного перехода. ненормальный. он ненормальный. ему не место с минхо. минхо в восторге от блесков, румян и туши. не отсвечивать в бутылочке получается хуже, чем в «правде или действии». вероятность издевается, носик прилетает девчонке со смешным галстуком и выступающими клычками, а затем — неожиданно — джисону. он ждёт обращения в вампира и кровавой вечеринки, а получает короткий поцелуй со вкусом звёздочкового орбита (жаль, джисонов рот не похож на чёрную дыру, способную поглощать звёзды). под возню распалённых подростков он ползёт обратно на своё место, мечтая почистить зубы сейчас же, но его ждёт разочарование, потому что бутылочка обращается на минхо. по спине нервная дрожь и из горла рвётся смешок; отстранённая маска минхо на мгновение меняется на неизведанную неуверенность. минхо дёргает за рукав полосатой кофты под унисонное улюлюканье компашки, а у джисона катастрофически не хватает воды потушить пожар внутренних органов. синоптики обещали осенью косые дожди и скорые заморозки, так почему внезапно засуха и неспокойное пламя? кончиками пальцев минхо ведёт вверх по плечу осторожно, задерживается на шее у волос — лишь слегка прижимает ладонь и игривым прищуром молчаливо спрашивает, можно ли перейти хоть одну из невидимых границ, делящих мир джисона. минхо же понятия не имеет, что у железнодорожных путей за беспризорными кустами есть продолжение! он за воротами парка ждёт и по заброшенным местам не шатается! осмелев, джисон подаётся вперёд сам, чувствует остатки ягодных блёсток на губах минхо и злится: ждать у парка утром минхо может только его, курить за углом — только с ним и, следовательно, поцелуи тоже предназначаться должны джисону. минхо на недовольство усмехается блаженно, будто убеждает, что «да, хани, так и есть». в кулаке клетчатая рубашка друга сминается почти отчаянно. тот решительно увлекает джисона на себя (ближе, пожалуйста), отчего ударяется о створки шкафа за спиной до надрывного звона хрустальных сссровских бокалов с полок. минхо мычит неразборчиво, но от воодушевлённого пересчёта короткими пальцами с металлическими кольцами ребёрных косточек под безразмерной кофтой не отказывается. — фу, педики. ну и мерзость, — полный отвращения голос сынмина вторит дребезжанию внутри шифоньера и окатывает пепелище органов ледяной водой. в испуге джисон отрывается и смотрит куда угодно, но не на теплоту в глазах минхо и растрёпанные волосы. подскакивает, на ходу бросает «мне нехорошо», прежде чем выскочить в туалет, открыть впустую кран и привалиться к деревянной двери спиной, покрытой мурашками. голоса из комнаты слышно чётко даже сквозь шум утекающих струй. — какие-то проблемы с этим? — тон минхо ровный, глаже стали. отлично рисуется, с каким презрением он держится. — проблемы у вас, ненормальные, — сынмин дрожит от отвращения, и яда хватает с лихвой, чтобы джисон почти задыхался, прикладываясь лбом к двери. — пидорасов истреблять надо. джисон хочет нравиться всем или хотя бы не отсвечивать, а получается как всегда. самое обидное: сынмин прав. они с минхо ненормальные, это неправильно, это ужасно, противоестественно, грязно, но плоский живот джисона втягивается внутрь от наслаждения, и он может подпрыгнуть до облаков просто от того, каким взглядом минхо смотрит на него сверху вниз, какую ласку он вкладывает в случайные прикосновения. на месте минхо в гостиной должен быть джисон с позорно поджатыми коленями, с опущенной вниз головой — минхо ведь понятия не имеет о заброшенных железнодорожных путях, чёрных кошках к неудаче у пешеходных переходов и ненависти к чара-хранителям. курит по-взрослому, танцует серьёзно, желейность сердца категорически отрицает. — всё веселье испортил, — расстроенный голос девочки-вампирши заглушает гомон, а сынмин взрывается с новой силой, нападая уже на неё. неосторожные слова лишь подчёркивают: остальные не отличаются от сынмина, но они воспринимают поцелуй маленькой шалостью, нелепым стечением обстоятельств и хорошей актёрской игрой. — хани, ты как? — шаги и знакомый голос заставляют вернуться в реальность. минхо стучит почти невесомо и хмурит брови, натыкаясь на покрасневшие белки глаз. — пойдём домой, — хрипит джисон, поднимаясь и стыдливо пряча взгляд. по ребрам ещё ползёт фантомный жар. у подъезда сумеречная темень и ни единой души вокруг. минхо останавливается, закусывает губу до крови, задерживая взгляд на опухшем лице джисона. — сынмин неправ, — уязвлённый шёпот в пустоту двора; отзвук скрадывает шелест опавших листьев, подхваченных порывом промозглого ветра. — может, неправы мы? «или неправ я?» — хани, нет, — минхо подступает ближе, но боится спугнуть ненароком. джисон — птица на проводах, хватит неосторожного хруста веточки под подошвой кед. — почему? — я ненавижу целоваться с девочками, а с тобой понравилось, — джисон трещит по швам, старые нитки не выдерживают напряжения и чужой снисходительности. — мне тоже понравилось, — друг ведёт плечами, разглядывая облезлые качели на детской площадке. — и ты понравился, как только в класс к нам зашёл. голова джисона кружится каруселью. минхо же клёвый? почему он не хочет пойти до упора по ж/д путям? в мир сладких цветочных духов? — минхо, ты говоришь так, чтобы успокоить меня? — сомнение скользит по листьям потоками ветра и оплетает пальцы дрожью, таща за собой далеко-далеко. — успокоить? я тут извёлся весь, вдруг джисон подумает, что какой-то стрёмный извращенец охотится за его очком, — дыхание подводит; минхо судорожно втягивает порцию воздуха, не собираясь прекращать. — думал, ты как сынмин, понимаешь? у тебя же родители строгие, не? а мы, вроде… знаешь… — запутались на заброшенных рельсах у парка? — любезно подсказывает джисон и получает в ответ излом бровей. — не знаю, о каких рельсах ты говоришь, но… — ты тоже нравишься мне, минхо, — поезд гудит и рвётся из дворовой темноты, но джисон остаётся на месте и не превращается в кашу под тяжёлыми колёсами. тело ощущается невесомым, будто вытянули мокрый синтепон из игрушки. всё ли у них сложится хорошо? время покажет.