***
Вдвоем кухонное дело пошло в гору, а когда Мэтт открыл им первую бутылку «для настроения», Широ наконец смог полностью расслабиться. Крутящаяся на повторе «Marry Christmas» добавляла особого вайба происходящему. Вскоре они переместились в гостиную, вскрывая фруктовый ликер из личной коллекции отца Мэтта. Если верить словам самого мастера, то Сэм до сих пор не знает, куда пропала эта бутылка. – Итак, – рыжик важно поднимается с дивана, оставляя после себя нагретое местечко. Кит мгновенно растягивается на нем всем телом, словно наглый котяра, и удобно пристраивает голову на колени Широ. Идиллия. – Это, конечно, не подарок, но явно то, что нам всем необходимо для более оживленной тусовки. – Мне уже страшно, что там, – смеется Широ, почесывая младшего брата. Они соседствуют с Мэттом уже четыре года, и, быть честным, Такаши привык ко многому. Холт был натурой многогранной и немного отбитой, поэтому даже мини-гольф в шесть утра под Бритни Спирс его не удивлял. Собственно, их знакомство и началось с того, что шарик звучно прилетел Широ в окно спальни, разбив его к чертям. К счастью, он был больше удивлен силе удара, чем попорченному имуществу, поэтому все обошлось без ссор. Хотя отношения Мэтта с Китом сблизили их гораздо больше, чем соседство в целом. – Правильно, что боишься. Но нет, вам понравится, – мастер лезет в пакет, и Кит мгновенно замечает седые завитки и красный колпачок. И стонет. – Мэтт, нет. – Мэтт, да, – он вытаскивает самый уродский на свете костюм Санты. Нет, сам костюм может и был неплох, если убрать отвратительную седую бороду, но проблема в том, что он шел далеко не всем. Редко встретишь человека, на ком он сидит не упорото, а хотя бы красиво. – Так вот, что ты от меня ныкал, когда мы выезжали, – Кит садится, поджав ноги под себя, и смотрит на эту красную нелепость. – Я не надену это, даже не надейтесь. Вам придется влить в меня весь ящик, чтобы я согласился. Господи, какая уродская борода... – Ой, котенок, не будь такой букой, – Мэтт игриво покачивает красными штанами перед ним, но Кит непреклонен. Зато Широ смеется, поддаваясь настрою рыжика, и пригребает себе бородку. – А я бы померил. Мне кажется, это весело. – Видишь! – Мэтт победно достает второй костюм под размер Широ. Только китовский одиноко лежит на самом дне. – Вот вы топайте наряжаться, мне мой олений свитер нравится, – Кит показывает своему парню язык, морально готовя себя к тому, что Мэтт навсегда перестанет быть для него сексуальным после такого... Ожидания оправдывают себя, потому что через пару минут Кит стонет в подушку так громко, что Мэтт заливается от смеха, добивая несчастного своим «хо-хо-хо». Кажется, он протрезвел, с ужасом глядя на серую бородку и слишком довольствующегося этим мужчину. Пользуясь ситуацией, Мэтт быстро подсаживается к нему и делает несколько смазанных сэлфи, попутно предлагая посидеть на коленях у Санты. Кит отпихивает его на дальний край дивана, но рыжик совсем не расстраивается. Более того, улыбается коварнее и постит на страничку самую кринжовую фотку. Кит знал, на что шел. – Ужас, ужас, Мэтт. Мы расстаемся. Я не смогу жить дальше, видя тебя в... этом, – хвостик многострадальчески перекидывается через боковушку дивана. – Я ненавижу мужчин с бородой. Это фу. Это очень-очень фу. – А если я сниму ее? – резиночку легко вытянуть из-под шапки, так что седые локоны улетают куда-то за диван, и перед Китом остается лишь знакомый мастер. Он поднимает голову, скептично оглядывая широковатый для Мэтта костюм, но в целом... Да, так намного лучше. По крайней мере, теперь на плечо красиво свисает рыжий хвост, который мгновенно хочется намотать на руку. Привычка. – Лучше. Но не обольщайся. Санта – все еще ужаснейший костюм... – Если бы на мне был женский вариант с мини-юбкой, ты бы говорил по-другому... – Мне немного маловато, – встревает в разговор Широ, только-только выходящий к ним. – Но для фотки на страничку пойдет, думаю? – О-хо-хо, старик, – Мэтт едва ли не присвистывает, глядя на то, как внушительная грудь Широ яростно пытается противостоять пуговицам. Пуговицы пока что держат оборону, но красная ткань в любом случае не скрывает этого сексуального рельефа. Бедра особенно стягиваются, а когда Широ крутится перед ними, то обстановка со спины выглядит еще «вкуснее». Вот и нашелся единственный в мире человек, которому роль Санты для взрослых подходит идеально. Тут даже Кит не сможет сказать ничего против. Он и не говорит, рассматривая своего крайне непристойного сейчас брата. Мысленный спор с треском проигрывается, и Мэтт отчасти победно подрывается с дивана, чтобы полапать старшего Гане. – Я знал, я знал... – бормочет рыжик, похлопывая по каменным бокам. – Ты сексуализируешь моего брата, – фыркает Кит, отпинывая подальше пакет с оставшимся для него костюмом, чтобы вытащить монополию. Он не желает знать, насколько его «Санта» меньше по размеру, и отстоит честь довольного Широ хотя бы в игре. – У тебя есть оправдания? – Ни одного, – и Мэтту даже не стыдно. Широ смеется и по-бумерски просит щелкнуть его возле елки. Боже, ну и зачем Кит согласился отмечать со стариками. Время стремительно и неумолимо клонится ночи, постепенно пропитываясь праздничным духом: ожесточенная игра в монополию сменяется караоке, а затем маленьким перерывом для того, чтобы поздравить родителей. Разок у них даже потухает свет, но Широ не успевает разобраться с щитком, как все включается назад. Они пьют пока что не так много, чтобы потом быть в состоянии подарить друг другу подарки. По крайней мере, у Мэтта были какие-то грандиозные планы, которые он держал в строжайшем секрете. Честно говоря, Кит надеялся на сексуальный и креативный подарочек от своего мастера. Старики умеют удивлять. – Can you blow my whistle baby, whistle baby... – Хэй, Мэтт, убавь-ка, – Широ приходится прервать прекрасную серенаду малость раскрасневшемуся Киту, потому что слух зацепляет какой-то настойчивый посторонний звук. Первым находит пульт все-таки младший Гане, и спешит снизить на максимум. – Китти, это наша песня... Выйдя в коридор, теперь Широ отчетливо слышит то, что так раздражало – дверной звонок. Пожалев о том, что они начали пить еще до полуночи, отчасти пропахший спиртом Такаши спешит захватить с кухни праздничные печеньки. Вот только на пороге оказывается не толпа знакомых, розовощеких детишек, а самый настоящий ангел. По крайней мере, Широ кажется так первые пару секунд, а потом гость отряхивается от снега. Кажущиеся белоснежными, волосы принимают естественный коричневый оттенок, а в синих глазах мелькает какая-то надежда. Широ так и застывает на пороге с корзинкой печенья. Ни он, ни пришедший не открывают рты пару секунд, пока очередной сильный поток ветра не заставляет синий шарф взметнуться вместе с кучкой снега. – Ой! – до хмельного Широ наконец доходит, и он спешит подвинуться в сторону. – Заходите, не стойте, там холодно. – Спасибо, но я на пару секундочек, – ангел переступает порог, любезно прикрывая за собой дверь. При свете он больше кажется знакомым, и Широ делает молчаливые догадки, оставляя несчастное печенье. Гость снимает заснеженные перчатки и промаргивает влажные ресницы. – Я ваш сосед, Лэнс, мы разочек успели поздороваться где-то неделю назад... В общем, я переехал недавно, а тут у меня выбило пробки, и совсем ничего не включается. Могу я одолжить у вас большой фонарик? И немного свечей, если есть. Первой мыслью мелькает: «Но мой же сосед – Мэтт», а потом доходит: у него есть еще соседи. Сама просьба осмысливается последней и заставляет чуть больше протрезветь. Нет-нет, это не дело. – Ох, у нас тоже где-то час назад вылетали пробки. Что ж, вы все это время сидели без света и отопления? – в глазах напротив видится смущение, Лэнс растирает смуглые ладони и неуверенно кивает. – Да нет, дома-то тепло было, я просто думал... Ну... Оно как-то само? – и это даже забавно, поэтому Широ не удерживается от смешка, но почти сразу же корит себя за это – Лэнс тушуется больше. – Простите, совсем не разбираюсь в электричестве. – Нет, это вы простите! Боже, я уже довольно пьян, веду себя немного... Странно. У нас тут есть мастер, который мог бы вам помочь, но он не меньше меня проспиртовался. Если вы не празднуете с кем-то, то оставайтесь. Ужасно рад гостям, – Такаши гостеприимно кивает вглубь дома, где слышится сменяющаяся музыка и довольный смех. На самом деле, Широ не сомневался, что Мэтт и вусмерть пьяный искусно что-то починит, но разве можно отпускать такого ангелочка? Лэнс не должен справлять Новый Год в одиночку, милосердие не позволит старшему Гане оставить его вот так. Но и сам Лэнс не стремится противиться. Мгновенно его смущение сменяется каким-то интересом: он кидает взгляд то на Широ, то за его спину, а потом кивает. – Спасибо. Вы бы знали, как до чертиков грустно было сидеть одному в темноте, – Лэнс спешит снять пальто, которое тут же вешает вежливый хозяин. И крайне красивый вязанный шарф отправляется туда же. – Ох! Может я быстро заберу пирог? А то как-то неудобно с пустыми руками... – Завтра, – тут же парирует Широ, уже подталкивая его в спину к своим алкашам. – Сегодня посидим у меня, а завтра у вас. Так будет честно. – Действительно, – улыбка Лэнса становится шире, и он охотно следует вперед. Тем временем оставленная без присмотра парочка бесилась как только могла. Кит решил, что если Мэтту можно петь такие непристойные песни в присутствии его старшего брата, то и ему не повредит толкнуть рыжика на диван, чтобы оседлать. И не важно, что Широ даже нет в комнате. – Где мой новогодний подарок, – требовательно интересуется хвостик, наматывая рыжие волосы на руку, как и хотелось. Ужасный, просто ужасный костюм Санты, который хочется поскорее снять. – Какой ты нетерпеливый, – мурлычет мастер, проходясь по любезно открытым бокам. Кит приподнимается вслед движению рук, тихо выдыхая. Он как никто другой любил трахаться в крайне неудобных местах, и Мэтт иногда поражался его фантазии. Ах, он ведь был таким же в молодости. – Нетерпеливый? Я? А не ты ли предложил мне встречаться, сразу же, как я дал тебе свою страничку? Мэтт, я отошел к дому Широ на два метра, а ты написал мне это в фейсбуке, – Кит садится назад, прижимаясь всем телом к красной ткани. – Твое лицо в тот момент было бесподобно, – и Мэтт никогда не жалеет о своих поступках, насколько странные или хуевые последствия они бы не имели. – И поцелуй слаще некуда. – О, заткнись, – Кит решает прервать поток ехидства грубым укусом в губы. Мэтт от неожиданности пищит, но потом смеется и позволяет дикому Маугли терзать его, как хочется. В их паре следами помышлял именно Кит, в то время как сам Мэтт относился к этому чуть прохладнее. По его наблюдениям, у Кита был не просто кинк на укусы и засосы, а прямо-таки на кровь и очевидные увечья. Иначе не объяснить, как он кайфовал от разодранной от наручников кожи. Подичиться друг с другом долго не получается, потому что им тактично кашляет Широ, привлекая внимание не только к себе, но и к внезапному гостю. О, Мэтт, кажется, узнает этого паренька – новый сосед Широ по правую сторону, заселившийся через пару месяцев, как из того дома уехала дочь бывшей хозяйки. Вроде бы ее мама умерла, и больше ничего ее в этом городе не держало. Оставалось надеяться, что призраков там не осталось. – Широ? – спрашивает Кит, нехотя отрываясь от своего мастера. Слазить он не спешит – обвивает руки вокруг шеи и кладет подбородок на растрепанную макушку. – Это Лэнс. У него проблемы с электричеством, так что я пригласил его праздновать к нам. – О, так давай я посмотрю, – бубнит немного зажатый грудью Кита Мэтт, но Широ лишь качает головой, суетясь и подкладывая гостю еды. – Завтра. Ты сейчас пьян. – Да, я тоже думаю, что это подождет. Не хочу пренебрегать гостеприимством Широ, – с этими словами Лэнс принимает фужер с вином, пока Мэтт многозначительно цокает. – Давайте лучше познакомимся? У меня совсем мало друзей тут пока что. – Пьян. Точно, – рыжик оспаривать это не спешит, лишь немного высвобождается из крепких объятий и пригребает свой стакан. Одну руку он все-таки оставляет на чужой пояснице. – Я – Мэтт. Видел, как ты въезжал неделю назад, живу по левую сторону от Широ. А это – самый сладкий на свете котеночек, который меня сейчас задушит. Названный котенком, этот вредина смотрит на растрепанные склоки под своими руками и наконец высвобождает Мэтта из крепкого плена. Дурень, нет бы нормально представить. Но Лэнс на такое смеется, покачивая фужером и заставляя сексуального Санту рядом виснуть от плавных движений кистью. Куча каких-то разноцветных браслетиков протягивалась вдоль трети руки, а самый нижний соприкасался с белоснежным свитером. Лэнс оправдал звание ангела не только тогда, когда был усыпан снегом, но и когда снял пальто. Белый ему ужасно шел. Он контрастировал с кожей и давал какое-то невероятное удовлетворение, отчего хмельная улыбка становилась все более нелепой. Но пока Лэнс не дал ему жесткий отворот-поворот, так просто седой Санта не отстанет. – Я Кит, – они наконец жмут друг другу руки, закончив с формальностями, и переходят к более интересным вещам. В монополию становится играть гораздо увлекательнее, когда подключается новый человек. Несмотря на всю внешнюю пушистость Лэнса, он оказывается довольно азартным игроком, поэтому не уступает по хитрости и шулерству Мэтту. Глядя на увлеченную баталию этих двоих, братья Гане честно отступают. К сожалению, ген везения Кролии не передался ни одному из них. Широ бессовестно смотрит на то, как белый свитер задирается от сменившейся позы, оголяя смуглый участок. Хочется просунуть пальцы под ткань, чтобы скользнуть выше и нащупать запрятанные ангельские крылья, пропустить нежные перья через пальцы и услышать сладкий стон с губ вкупе с одобрительным взглядом. Из всего этого Широ получает только последнее, встречаясь с синими, безусловно внеземными глазами. На долю секунды, но этого хватает, чтобы тело под натянутой тканью прошибло разрядом. Возможно, чуточку везения старшему ребенку все же перепало. – Оу, что же у нас тут? – мурлычет Лэнс, вытягивая карточку и задорно помахивая ее рубашкой перед Мэттом. – Карточка говорит мне посадить в тюрьму любого участника игры... Широ банкир и банкрот, а Кит мне просто нравится... – О, да ладно, – Мэтт весело скалится и забирает карточку у бессовестного, хитрого лисенка. И пока бывший миллионер отбывает свой срок, Лэнс ловко отбивает остатки бизнеса у Кита. Тот не выглядит расстроенным – пристраивается к Мэтту со спины и ласково обнимает за шею, мяуча какие-то завлекательные вещи на ухо. – Мм... Вы сговорились с ним, признайся? Вы просто хотите выманить меня из игры... В конечном счете Мэтт сдается. Лэнс с гордостью забирает все награбленное, и Широ искренне смеется с этого. Обыграть в статегическую игру такого шулера – это еще надо уметь, но Лэнс действительно поражает не только красотой. – Ладно, – Мэтт подцепляет пальцы своего байкера, поглаживая подушечками немного разодранные костяшки. Пытаться пробить дощечку кулаком было явно не самым лучшим решением Кита. – Мы отойдем где-то на часик. Надо подарить друг другу подарки. – До ноль-ноль должны успеть, – Кит кидает взгляд сначала на часы, а потом на Мэтта, и последний активно мотает головой. – Успеем-успеем. Пошли. – Удачи, – хмыкает Лэнс и мгновенно меняет положение, оказываясь всем корпусом к Санте. – Посмотрим фильм?***
Поднимаясь на второй этаж, Мэтт прихватывает с собой несколько вещей: богом забытый пакет с третьим костюмом, аптечку и взбитые сливки. В голове Кита роится масса вопросов от такого странного и немного пугающего комбо, но вопросами он старается не задаваться – предвкушает, врать себе нет смысла. Гостевая комната явно украшена умелыми руками Широ, что видно по выдержанным новогодним украшениям. Во всем доме они были одного стиля, что создавало полнейшую гармонию и порядок. Такой ужасный перфекционизм по сравнению с обстановкой автомастерской. Они должны остаться там хотя бы на пару дней потом... Все их вещи уже были здесь, так что Мэтту остается лишь скинуть награбленное на кровать, чтобы уделить внимание своему парню. Кит и не против – с жаром льнет в груди, уже не обращая внимание на мешковатый костюм, и игриво целует подбородок, кромку губ, кончик носа, но никак не сами изнывающие и ранее обкусанные губы. Игривый котенок. – Ну, и что за игры ты затеял, мастер? – в черных от полумрака комнаты глазах отражаются не только бесноватые огоньки гирлянд, но и начинающая зарождаться похоть. Мэтт заправляет растрепавшуюся темную челку за уши, прежде чем опустить грубую ладонь на шею и склонить Кита к себе. Они целуются как подростки: нетерпеливо кусаются, лижутся и почти даже соревнуются за то, кто доставит другому больше удовольствия. Мэтт старше и искуснее, он предпочитает посасывать, давить языком на самые чувствительные части десны, проводить по ним легонько и волнительно, чтобы постепенно обмякающий в руках парень вздрагивал и судорожно вздыхал. Кит же действует агрессивнее и задействует не только губы, но и руки. Он мазохист до мозга костей, но когда боли не дают ему, то он переносит свою жажду на других. Именно поэтому рыжие волосы до приятного натягиваются, а старые ранки на губах оказываются вновь потревожены. На счастье Кита, Мэтт тоже мазохист. Он позволяет себя мучить, постанывая, и сжимая в ответ сочную задницу. Сегодня без похабных байкерских шмоток, но так даже легче. А еще их бы было жаль портить, в отличие от ненавистного Китом костюмчика. – Китти, – первым возвращается в реальность Мэтт, когда оказывается с силой вжат в дверцу раздвижного шкафчика. Тонкие пластиковые палочки жалобно трещат, так что своего дикого приходится попридержать за бедра. Мало работает, поэтому в следующую секунду Киту прилетает звонкий шлепок. Он выстанывает «Мэтт» и покорно падает лицом на грудь. – То-то же. Не хочу ломать вещи Широ, он нас потом убьет. Кит смотрит из-под челки недовольно-довольно, бурча что-то на своем языке. – Потрахаться – это не подарок, если ты вдруг подумал. Так что придумывай новое стоп-слово. Новый год – новые сигналы, – при этих словах Кит заметно оживляется, так что ему только хвоста не хватает для щенячьего вида. Хвостик был бы неплохой вещью в их гардеробе... – С этого бы начал, – Кит мгновенно отлипает, чтобы с чувством пройтись по комнате, пока Мэтт возобновляет приготовления: выуживает их шкафа стул, вытряхивает из сумки веревки и смешную маску на глаза. Увы, дома имелись только такие. «Санта» так же покидает свой уютный пакет, но без бороды в угоду Киту. Все равно этот несчастный костюм должен быть безбожно испорчен. Кит поглядывает на гирлянду, закопавшись в какие-то свои мысли, пока Мэтт наконец не подзывает его. Выглядит многообещающе, так что даже вынужденные переодевания не портят настрой. Нахальный рыжик явно знал, что делает, когда затаривался в карнавальном магазине, потому что штаны едва налазят на задницу. За подпрыгивающим Китом, конечно, смешно наблюдать, но гораздо приятнее впоследствии мотать на его тело красные веревки – самые похабные, что он нашел в сексшопе. Шибари было в кинк-листе Кита, но для сегодня он выбрал нечто особенное, что требовало тщательной подготовки. Боже, Мэтт даже к экзамену по вышмату так не готовился, как к БДСМ-сессии. Волнительно. – Выбрал стоп-слово, Китти? – жар обдает открытое ухо, пока черные волосы ласково собираются в хвост повыше. Кит отвечает ему тем же, оставляя один невинный поцелуй на щеке и облизывая кончик уха. – Бензонасос, – без заминки шепчет хвостик, но Мэтта все равно прорывает. Гениальный выбор, над которым хочется вдоволь посмеяться, но хорни-настрой все-таки побеждает. – Ладно. Вернувшись в прежнюю кондицию, Мэтт завершает последние штрихи – опускает повязку на глаза Киту, делая его в несколько раз чувствительнее. Мастер шуршит на фоне так приятно, что на пару секунд обстановка становится умиротвореннее, почти даже граничит с дремой, если бы не одно но. Слух Кита улавливает лязг металла. Они не обговаривали заранее этот сюрприз, но найф-плей входил в топ три желанных кинка. Волнение мгновенно захватывает Кита от пересыхающего горла до пят. Мэтт медленно кружит вокруг него ястребом, потирая одно лезвие о другое. Иногда эти звуки кажутся не совсем ровными, будто мастер и сам волнуется перед довольно опасной ролевой игрой. Если бы он только осознавал в полной мере, насколько Кит доверяет ему. Даже если им сегодня пригодится заготовленная аптечка, то он безмерно счастлив, что Мэтт согласился попробовать. Лезвие шелестит совсем рядом. Мэтт опускает его на бархатную ткань плеча, словно посвящает Кита в рыцари именем своего королевского величества. Давление несильное, нож совсем не касается кожи, но Кит уже заводится до чертиков. Второй клинок заставляет замереть и дышать на счет. Его лезвие медленно скользит от грудной клетки, пересекает черту ключиц и оказывается точно под подбородком. Оно острое, Кит чувствует это нежной кожей, стараясь ненароком не вздохнуть глубоко. Он осторожничает не один, ведь подарив щепотку страха, второе лезвие пропадает. Первое же давит на плечо гораздо сильнее, а потом и вовсе подцепляет хлипкие ниточки костюма. Бархат трещит по швам одним ловким движением, за которым следует тяжелое дыхание Мэтта. Разрывать чью-то одежду так резко, почти задевая кожу – это тонкая грань между страхом и наслаждением. Страхом не увлечься, а навредить партнеру совершенно случайно. Найф-плей, наверное, одна из самых сильных игр на доверие. Здесь даже слова не нужны – эмоции и тихие звуки дают фантазии самой составлять картины происходящего. Мэтт не знает, что сейчас видит Кит под повязкой – может похищение или изнасилование, может пытки или блаженную негу – все одно. По приоткрывшимся, зацелованным губам видно – он чувствует свои эмоции каждой фиброй тела, и они ему нравятся. Мэтт тем временем следует дальше. Рукав рвется до самой кисти, оставаясь безвольно болтаться, а два лезвия симметрично двигаются к груди. Здесь пуговицы, но они никак не мешают острым клинкам насадиться на красную ткань. Кончики опасно касаются кубиков торса, Мэтт сосредоточен и готов в любой момент отстранить их, если Кит случайно дернется. Но Кит не шевелится. Кит задерживает дыхание, позволяя блаженному страху пропитывать его конечности. Позволяет клубку волнения разойтись по груди и опутать сердце, заставляя то биться в бешеном ритме. Он такое испытывал, только когда гнал двести тридцать на байке. Нитки почти до дрожи приятно рвутся, и Кит позволяет себе первый стон. Стояк еще и раньше неминуемо ощущался, но сейчас он крепчает и видимо натягивает ткань. Мэтт облизывает сухие губы и исследует своего парня дальше, видя тупой стороной лезвия по торсу ниже. Теперь кожи открыто гораздо больше, но полноценно касаться ее пока боязно. Два клинка охватывают головку плоскостями, пока их концы лязгающе трутся друг о друга. Плавно, дюйм за дюймом Мэтт поднимает нож выше, очерчивая член острой стороной. Кит все-таки вздрагивает, но не так сильно, чтобы заставить своего парня одернуть руку. И стонет – громко, захватывая с собой имя любимого человека. Рвутся штаны. Если бы кто-то увидел сейчас Кита, то явно бы подумал не то. Хотя что еще можно подумать, когда с тебя по кусочкам срезают одежду, превращая ее в лохмотья? Бесполезные лоскуточки, которые Киту потом дадут с чувством выкинуть, если он будет в состоянии. Но не сейчас. Сейчас их обоих интересует лишь оголенная кожа, требующая к себе жгучих, холодных прикосновений оружия. Кит дышит через нос и растирает затекшие от веревки руки и ноги, пока Мэтт думает над своим следующим шагом. Они мыслят об одном, но решиться на это сложно не только искусному мастеру. Но Кит жаждет получить порезы от его руки. Даже самые неглубокие. Он не увидит крови, зато точно почувствует легкое жжение от поврежденного эпидермиса. Ему нужно это. – Пожалуйста, Мэтт, – хрипит Кит, вздрагивая, когда плоская сторона ложится на плечо. Холодно. Он бы попробовал и горячее лезвие. – Я помню стоп-слово. Я тебе... Обещаю. Молчаливое согласие – лучший знак. Мэтт готовился достаточно, чтобы знать, где резать не стоит, поэтому он мгновенно исключает внутреннюю сторону бедер и шею. Думает с пару секунд и опускает нож ниже на спину. Куртка, надвое разделенная, болтается на запястьях, поэтому натренированная спина открыта для увечий. Спинка стула позволяет Мэтту нащупать плотный участок кожи около лопатки, который примечают для пореза. Кит под рукой прогибается, не то пытаясь уйти от касания, не то, наоборот, поддаться сильнее. Ноги невольно начинают дрожать, предвкушая эмоции и ощущения. Это крайне волнительный миг, когда разумом и телом ты понимаешь, что сейчас случится. Кит не понимает только того, страшно ему или все же больше приятно, но и поплыть сознанию не дает резкий мазок клинком по коже. Совсем не больно. Даже порез от бумаги кажется неприятнее. Идеально заточенный металл же режет почти невесомо. И лишь следующее спустя пару секунд жжение свидетельствует о том, что там образовалась царапина. Кит не видит, зато Мэтт выхватывает в свете гирлянды крохотную капельку на краю пореза. Она медленно скапливается и задерживается там, так и не сумев скатиться вниз по коже. Точный, безопасный порез. – Мэтт... – жалобно протягивает Кит, так что было бы в пору испугаться, но нет. Ему до чертиков жутко, он в полной мере осознает, что сейчас опасное оружие прошлось по коже руками любимого, но как же ему, блять, приятно. Вскоре Мэтт оказывается перед ним на коленях. Холод лезвия касается подрагивающих бедер, одно из которых мужчина ощутимо придерживает. Контраст его руки и металла зашкаливает. Красная полоска остается сверху, на этот раз заставляя Кита подать голос громче. Стоп-слова все еще не слышно. После последнего, совсем крохотного пореза на животе, у самого Мэтта начинают дрожать руки, поэтому на этом нужно закончить. Это же понимает и Кит, с которого снимают повязку и неаккуратно развязывают веревки. Ему хорошо, это ощущается как чистый сухой оргазм. Ресницы и щеки у него влажные, но взгляд относительно ясный. Что не скажешь о Мэтте, который утыкается носом ему в живот, часто-часто дыша. – Ща, пять сек и буду в норме, – пытается бодро проговорить рыжик, прижимаясь к нему теснее. В себя Киту, на удивление, не словившему дроп, приходится прийти быстрее, чем хотелось. Зато его стойкого мастера накрыло будь здоров. Переведя дух, Кит похлопывает рыжую макушку и старается ласково уговорить Мэтта встать. – Все, на кроватку, давай, – получается почти сразу же – Мэтт по мановению руки следует за ним, позволяя укутать себя в покрывало и обнять. Знакомый запах действует как нельзя терапевтически на внезапно поплывшее от шока сознание. Ранки не настолько страшные, чтобы не заняться их обработкой прямо сейчас, так что подождет. Им нужны десять минуток перерыва, чтобы продолжить. Ни у одного Мэтта интересные новогодние подарки.***
– Люблю «Один дома», – говорит Лэнс, когда Широ перелистывает каналы. Знакомая заставка сподвигает и его задуматься о том, насколько этот фильм хорош. Но гость уже сказал свое слово, а значит смотреть будут именно его. – Чувствую себя сейчас в похожей ситуации. Ну, знаете, вдали от большой семьи, справляюсь с неприятностями. Спасибо, что грабителей на меня не хватило. Он смеется так чисто, что Широ напрочь забывает о звуке телевизора. Гораздо интереснее послушать свежую, а не засмотренную до дыр историю. После ухода Кита и Мэтта, они налили себе еще по бокальчику вина и переместились с ковра на мягкий диван. Широ не покидало ощущение, что он ведет себя сейчас как подросток – осторожно подсаживается ближе, чтобы потом, где-то в середине фильма, невзначай закинуть Лэнсу руку на плечи. Он сомневался, что в спонтанной симпатии виноват алкоголь – этот парень до чертиков его типаж. Адам и Кертис не дадут соврать. Но о первом даже вспоминать не хочется, если честно. Все еще свежи эмоции от общения с ним. – Если твои невзгоды решаются с чьей-нибудь надежной, крепкой рукой, то я всегда к твоим услугам, – шутливо протягивает Широ, подпирая рукой голову. Сидя в повороте к ангелу, бархатная ткань натягивается гораздо сильнее, заставляя пуговички паниковать. И не только их, если проследить за синим взглядом из-за бокала. – Давай на «ты». Чувствую себя стариком. – Ты не старик, Широ. Да и крепкие у тебя не только руки, я погляжу, – сразу же принимает предложение Лэнс и даже не скрывает, куда смотрит львиную долю вечера. – Но я приму к сведению. Тебе точно удобно в этом костюме, Широ? В ангельском взгляде так и читается: «Если ты не снимешь, то я разорву его сам». Широ тревожник, но он привык верить своему чутью. – Знаешь, – свой фужер он оставляет на столике, но Лэнс не спешит. – Мне кажется, что все-таки нет. Будто что-то мешает. – Да-да, я вижу. Он тебя будто стесняет. – Мне лучше снять его. – Да, пожалуй. Не медля, Широ расстегивает несчастные пуговицы. Под пальцами одна все-таки отрывается, но благо, что не выстреливает. Вышло бы неловко. Лэнс покачивает фужером, пока закусывает пальцы от невероятного вида. Именно так он себе и представлял грудь Широ, пока раздевал его глазами за столом. Если кто-то и мог бы его назвать ангелом, то самым порочным на свете. Тонкие, явно творческие пальцы касаются светлой кожи уже по наитию. Все выходит слишком очевидно, чтобы отрицать или смущаться. Полно, они не дети, в конце концов. – Я вижу, – Лэнс причмокивает, опускаясь с пальцев на полную ладонь. – Тебе так гораздо лучше. – Определенно, – сердце у Широ заходится, и скрыть это вот так топлес совершенно не получится. Лэнс чувствует, самодовольно ухмыляется и одним пальцем толкает его назад на диван. Широ повинуется не столько из-за силы толчка, сколько по собственному желанию. Ангел залазит на него верхом, удобно устраиваясь на паху и зажимая бедрами бока. Хватка у него хороша. Смуглая ладонь продолжает исследовать его: цепляет соски, сжимает упругие мышцы, царапает и щекочет. Лэнс играется с ним, как ребенок с новогодним подарком. Широ никогда еще не хотел так сильно быть чьей-то желанной вещью. – Ангел, – тихо произносит Такаши, когда Лэнс снова неосторожно пьет и пара капель стекает с подбородка на кадык. – Ты в белом. Вино хреново отстирывается. – Ангел? – новому прозвищу Лэнс удивляется, но не противится. Пробует его на вкус еще пару раз и наконец улавливает, откуда его корни. Приятно, так что румянец на щеках становится не только от алкоголя. – А если запачкаюсь, то что тогда? – Тогда я сниму с тебя все и отстираю так, что они снова будут сиять, – обещает Широ, наконец решаясь распустить руки. Сначала он с чувством сжимает бедра, ощущая, как Лэнс вздрагивает, но удерживает фужер. Руки здесь долго не задерживаются, уходят выше, заставляя с каждым разом наклоняться к себе сильнее. Под свитером желанные крылья не нащупываются, зато острые лопатки – да. – Ах! Широ... – они внезапно чувствительные, Лэнс плавится, когда Широ растирает подушечками бархатистую кожу. Он весь такой – плюшевый, воздушный и абсолютно прекрасный. Вино все же разливается и, к счастью, практически не попадает на белый костюмчик. Но торс Широ оказывается безбожно залит полупрозрачными красными каплями, на что Лэнс вздыхает, убирает фужер от них подальше и неумолимо наклоняется ниже – слизывает свою оплошность. Такое похабное действо заставляет Широ подавиться воздухом и царапнуть крылья ангела короткими ногтями. Он чувствует шарик пирсинга на языке. Лэнс стонет и не выдерживает первым – целует, передавая Широ вкус вина. Резкий, немного кислый, отдает металлом и особенно вкусный вкупе с самим Лэнсом. Его хочется не просто целовать, но и гладить всюду, до куда дотягиваются руки, ласкать так, чтобы ангела потряхивало от собственной гиперчувствительности. – Трахни меня, – Лэнс жмурится, когда чужие пальцы доходят до сосков и плавится, как мороженое на летнем солнце Кубы – быстро и без остатка. Широ с радостью щедрое предложение принимает. Он заставляет себя нашарить где-то на нижнем ярусе столика корзинку – экстренную сокровищницу на такие штуки. У Широ вообще много экстренных штук. – Оставь верх, – напутствует он, когда Лэнс поспешно стягивает штаны как с себя, так и со своего Санты. – Мне нравится твой свитер. – Когда я оседлаю твой член, этот символ непорочности больше не будет работать, – мурлычет Лэнс, по-лисьи прищуриваясь. Как бы не хотелось, но для скорости он растягивается сам, пока Широ раскатывает презерватив. Большой мальчик скрывает большие формы ото всех, что является просто величайшим преступлением. Однако Широ сейчас крайне доверчив, открывается едва ли знакомому соседу без остатка, пока тот медленно опускается ему на член. Сгореть от жара солнечного ангела – это лучшая смерть, которую только Широ мог пожелать. Лэнс узкий, но такой целеустремленный, что уже через пару минут целиком сидит на нем. Очертания члена в подобной позе вырисовываются в нем слишком явно, отчего он мучительно стонет и приподнимается. А потом стонет еще громче, ведь под таким натиском простата стимулируется слишком сильно. Но это не мешает ни Лэнсу, который активно скачет, то и дело запрокидывая в экстазе голову, ни Широ, который ему в этом помогает, удерживая под бедра. Ангел выматывается быстро, почти заваливается на своего Санту, желанно прикасаясь к себе. Широ продолжает потрахивать его, ощутимо оставляя синяки пальцами на смуглой коже. Хлюпающие звуки мешаются со звуками фильма и треском искусственного камина, что заводит еще сильнее и ярче. Широ будет стыдно перед младшим братом, если они с Мэттом решат спуститься прямо сейчас, но Лэнс и без того выкрикивает его имя так громко, что и на втором этаже понятно. Широ спускает в презерватив, так глубоко засадив, что в синих глазах мелькают звездочки. Лэнса потряхивает от оргазма, и сперма брызгает на грудь как его самого, так и Такаши. Силы, чтобы почистить языком и это у Лэнса вряд ли сейчас найдутся. Даже слазить лень – они так и лежат пару минут, пока ангел наконец не поднимает худосочную задницу, позволяя уже подобмякшему члену плавно из себя выскользнуть. И стонет как-то непроизвольно, увидев себя со спины в зеркале шкафчика. – Ты бы видел, как ты меня растрахал. – Если я увижу, то, боюсь, одним раундом мы не обойдемся. – А кто сказал, что я против?***
Мэтт, как и ожидалось, приходит в норму чуть больше, чем через десять минут. Кит не отлипает от него все это время, продолжая мягко почесывать волосы и периодически целовать своего старичка в лоб или виски, как получалось. Но в один момент Мэтт все-таки делает глубокий вдох и садится, увлекая за собой и Кита. – Теперь точно норма, – объявляет он и приглаживает челку. Кит в ответ ему улыбается и лезет в аптечку за перекисью. Приятности-приятностями, а гной заработать не хочется. Как только перекись и свободно наложенные бинты делают свое дело, Кит тотчас срывается с кровати к комоду. Что именно так резко понадобилось этому шебутному, Мэтт не понимает, однако наблюдать за ним интересно. Кит отрубает из розетки одну из гирлянд и с боевым видом направляется назад к кровати. – Честно говоря, даже нет предположений, – задумчиво тянет Мэтт, когда хвостик оказывается перед ним на коленях. Он включает гирлянду в розетку возле кровати и затягивает свой растрепавшийся хвостик потуже. – Ладно, есть одно. – Это не совсем подарок, но приятный к нему бонус, – Кит довольно резво стаскивает с Мэтта штаны вместе с бельем, а затем подхватывает мягкий член в руку. – Мм, такие бонусы я люблю, – поэтому и возбуждается довольно быстро. Пальцы Кита умело надрачивают член, точно зная, где и когда сжать сильнее, чтобы Мэтту это точно понравилось. Они трахались достаточно, чтобы вдоволь изучить границы друг друга. К тому же, Кит обожал сосать, поэтому точно знал, как быстро возбудить, чтобы поскорее припустить слюну. Но в этот раз он не торопится брать в рот, хоть и в глазах мелькает похотливый огонек. Вместо этого Кит забирает брошенную гирлянду и наматывает ее на член, словно тот новогодняя елочка. Господи. – Китти, ты хочешь, чтобы Новый Год мы встретили в отделении морга? – Не будь занудой, тут нет оголенных проводов. И лампочки маленькие, – Кит фырчит и, пресекая дальнейшие возмущения, насаживается по самое горло. Мэтт мгновенно задыхается, испускает блаженный стон, и забивает на все риски. Это будет приятная смерть... Наверное. Кит перехватывает член у основания, позволяя гирляндам немного переплестись с пальцами. Стоит ему только поднять голову выше, как рука следует за ней, позволяя теплому вороху проводов пройтись по влажному члену. Опасно, но, сука, заводит. – Блять, – Мэтт крепко сжимает простыни, пока Кит продолжает применять свою колдовскую технику – сосет и дрочет одновременно. Что ж, гирлянды явно добавляют праздничного настроения. Свободной рукой Кит поигрывает с яичками, жмурясь от подсвечивающих лампочек. Несмотря на все неудобно, это доставляло определенный кайф, так что, когда он с причмокиванием отстраняется, переключаясь на головку, всю эту красоту можно даже рассмотреть. Мысленно Мэтт «красотой» называет самого котенка, который показывает чудеса минета, теребя языком самые чуткие места. Кит растрепанный, его серые глаза подсвечивают цветастые огоньки, а на теле из одежды остались лишь джоксы с носками. Мэтт так влюблен, что уже сложно представить свою жизнь без него. Без милых, немного вредных смсок на ночь, без перебирания коллекции бегемотиков на свалке, без поездок на красавце Yamaha, разгоняющимся под чутким руководством своего хозяина до двухсот пятидесяти в час. Мэтт шумно кончает, но думает лишь о том, как сильно он любит Кита. Двенадцатый час настигает обе парочки незаметно. Дисней, транслировавший «Один дома», внезапно подрубает обратный отсчет, так что лениво целующийся Лэнс подпрыгивает и пищит что-то про то, что им бы не помешало одеться. Кит же просто замечает настенные часы, на которых остается меньше минуты до нового года. Никогда еще в жизни он так быстро не кончал на чьем-то члене. Под смех Мэтта, что могли бы «ебаться весь год» и «Мы забыли про сливки», они шумно, едва не сбивая друг друга и натягивая на ходу кто чью пижаму, спускаются вниз. Не удивляет и картина того как Широ в нижней половине костюма Санты (под которым вряд ли есть что-то) поспешно протирает диван, пока Лэнс подтягивает трусы с голубой львицей из «Вольтрона», безуспешно потеряв где-то свои белые штаны. Впрочем, никого это сейчас не волнует. Обменявшись краткими приветами, они усаживаются кто куда, наливают себе в рандомные стаканы и считают последние секунды вместе. В телевизоре звучит радостная трель, беснуется ушастый значок канала и вырисовывается новый 2023 год. Они встретили его прекрасно, значит и проведут так же.