Твои желания.

Твои желания… Их страшно пережить, мне давно свыклась боль, приносимая другими, но другие — это не ты, твои руки всегда дарили тепло. Тепло Феникса губительно для моей стихии воды, ты правда не знал? Представляешь, даже мой дворец Небесных сфер дрожал, стоило тебе пройти врата. Вода в озере кипела, как кипело и едва ли не пытало Озеро Дунтин, когда к нему пришла твоя любимая матушка. Я ее ненавижу, хочу, чтобы она задыхалась так же, как задыхаюсь я, когда ты проходишь ворота. Твои губы злые очень, знаешь? Они сковывают мою душу и вгрызаются в кожу. Я никогда не желал снимать одежд из белой ткани, что плел шелкопряд из царства цветов, но если завязки не поддавались — ты рвал. Мне стало привычно оголяться самому и просто пытаться спрятать тело руками. Фэн-эр, мне так страшно, что мое изуродованное тело станет тебе отвратно! Мы братья по воле небес и отца. Он просто не мог держать себя в руках. Я старше, мне подобает тебя оберегать, хранить твой покой, но знаешь… Порой мне вспоминаются земные художники. Им дарят холсты и краски с кистями, тебе подарили меня, вручили клинки и вывели мишень на моей израненной коже, показав, как бить. Ты бьешь ужасно, Фэн-эр. Научись уже держать лезвие ровно, копье уверенно, меч… Просто держи его, хорошо? Я сам сделаю шаг и направлю, чтобы оно не оставило цель и на один чи. О, мне так нравится, когда твои пальцы пачкаются в моей крови, что ты проливал на белый футон. Поверь, я не откажусь от секунд, когда ты выводишь замысловатые узоры, что я попытаюсь отмыть в источнике, но, как всегда ты говоришь, не справлюсь. Просто помоги мне, чтобы крови стало больше и я, наконец, перестал дышать. Знаешь, иногда я глотаю яд, чтобы мое бессмертие отплевывало его кровавыми брызгами по каменистому полу. Я все еще надеюсь, что один из тех, что хранятся в шкатулке у дверей, подойдет. Тогда ты осуществишь мечту, и моей кровью будет залит даже белесый пол, выложенный мрамором и жемчугами. Здесь раньше жил наш отец, сюда же водил своих возлюбленных… Здесь, наверное, зачали каждого из нас, прямо на этой кровати, залитой моей кровью и нашим общим потом. Это мерзко, но ты так стараешься показать мне, как должно выглядеть удовольствие, что не видишь слез и не слышишь мольб о прекращении. О, Фэн-эр, ты так беззаботен в этой любви… Иногда мне кажется, что от моего тела ничего не останется. Ты так красиво вгрызаешься острыми клыками и через Ян вливаешь свою Адову Ци, прожигающую мои меридианы до крика, до потери сознания, до искр перед глазами. Мне противно отрицать природу собственного тела, но я твой брат, я не смею называть это желанием или любовью, не смею помышлять даже стать к тебе чуть ближе. Это будет предательством, ложью, очернением. Меня страшит мысль, что однажды твое нежное, пылающее тело покроет скверна, и ты сгоришь, как огненный феникс, рассыпавшись в простой пепел. Не страшит лишь то, что ты жаждешь сжечь и меня. Я — подаренный тебе холст. На моем теле сбываются твои желанья, когда ты прописываешь их кровью, когда вычерчиваешь лезвием ножа иероглифы по и без того израненной коже. Тебе так нравится моя боль, что я начинаю любить ее не меньше.