Укрощение строптивого

— Как-то скучно мы живем, Володя! Что ж, зимний вечер переставал быть томным. — Отчего же скучно? Прекрасно живем! Я о такой жизни всегда мечтал. — Какой-то день сурка! Сто лет прошло, как мы куда-то выбирались. Сидим тут, как сычи. Ты не обижайся... — Юра произнес фразу, с которой начиналось семьдесят процентов семейных ссор, — я художник или что? Володя поправил: — Или как? — Или как. — Юра не заметил его сарказма. Володя усмехнулся: — Разве нам плохо наедине? — Хорошо. Очень хорошо. Но - не слишком ли хорошо? Мне нужны яркие эмоции, понимаешь? Встряска какая-то! А не вот это все - киндер, кюхен, кирхе… — Ну, киндер у нас нет… пока… разве что ты сам! — Это прям твое - цепляться к словам! Вот именно, я младше и… — Два года — это огромная разница в возрасте, ты прав. Не кипятись, золотце, — Володя поднялся с дивана и, обойдя кресло, положил руки на плечи Юры. — Я совсем не прочь развлечься. — Ой, только не надо делать мне одолжение! Я в душ. — Я присоединюсь? — Володя постарался, чтобы его голос звучал как можно более соблазнительно. — Я устал! И вообще, у меня творческий кризис! Вот. Володю будто кипятком обдало. Он с ужасом вспомнил, чем закончился «творческий кризис» Юры в прошлый раз, и меньше всего хотел повторения. Правда, он и сам тогда усугубил проблему своими неуклюжими попытками как-то помочь, в итоге совсем загнав Юру в угол своим контролем. Сейчас он гораздо лучше понимал и любимого, и самого себя. Ведь и правда - в последнее время Юра часто жаловался, что у него «нет вдохновения», а последний заказ сдал с горем пополам, затянув все сроки. Для себя и вовсе давно ничего не писал. «Эмоции ему, значит, нужны… — задумался Володя, — может, пусть с парашютом прыгнет? Нет, пожалуй, это не те эмоции…» Однако, вскоре ответ нашелся сам собой. *** Юра снова был не в духе с самого утра. Гундел по любому поводу, отказался завтракать без паштета, хотя сам и забыл про него во время закупок в магазине, спихнул на Володю прогулку с Гердой. На улице Володя попытался аутотренингом вызвать в себе терпение и здоровый пофигизм — почти получилось. Но когда, зайдя домой, Володя увидел на кухонном столе неубранную чашку с разлитой по всему столу лужицей кофе и раскиданные упаковки от конфет (где он их только прячет?), правый глаз нехорошо дернулся и весь аутотренинг полетел к чертям. Сдерживаясь из последних сил, он медовым голосом позвал Юру: — Солнышко, иди-ка сюда. Из гостиной донёсся звериный рык: — Я тебе не солнышко! В смысле — я оно, но ты сейчас собрался меня воспитывать, никуда я не пойду! Володя прикрыл глаза, глубоко вздохнул: — Тогда я иду к тебе, и не жалуйся на последствия. — Чего? Какие последствия? Напугал ежа! Володя вошел к гостиную и долгим взглядом начал его рассматривать. Юра в этот момент дожевывал очередную конфету. Раздраженно глядя на Володю в ответ, заявил: — Ну да, не убрал за собой! В кои-то веки! — Я сейчас не собираюсь по пунктам разбирать… — По каким пунктам? Чего ты меня стращаешь? Володя уже почти вышел из себя: — Много я тебе позволяю, вот что! Надавать тебе ремнем по жопе! А ремень, кстати, валялся на диване — Юрин, не убрал вовремя, какая оплошность… У Володи прямо руки зачесались. Юра вытаращил глаза: — И что это ты мне позволяешь? Это я себе все позволяю… Встал, нагловато прошел к креслу, нагнулся, подбирая пульт от телевизора на сиденье. Дальнейшее было делом техники, а техника — вообще Володин конек. Не раздумывая, за секунду он схватил ремень и со всего размаху отпечатал им смачный шлепок по Юриной такой аккуратной и торчащей кверху попке. Юра взвился, ошарашенно на него глядя: — Совсем охренел?! Но Володин взгляд был, во-первых, стальной, во-вторых, метал молнии. Юра даже присмирел: — Нет, ты глянь… Меня, и моим же ремнем! — Ещё? Понравилось? Мне, кстати, очень! Юра смотрел уже с опаской: — Я знаю — тебе-то оно раньше нравилось, но чтоб вот так меня… — Мне уже не нравится получать, но вот некоторых… Володя начал приближаться, а Юра пятился, наконец, упал спиной в кресло: — Убери! Не ожидал… — Чего не ожидал? Что я не буду тебе вечно потакать? Володя понял — хватит, отбросил ремень в сторону, присел около Юры на колени: — Ну и? Юра же внезапно обхватил его за шею руками: — Черт, ну ты и зверюга! А то всё — солнышко да солнышко, аж зубы сводить начало! *** Когда вечером Володя привычно уткнулся губами в Юрин лоб и уже погружался в сон, его вдруг начало возвращать в реальность слишком громкое сопение в шею. Чувствуя, что Юра не спит, он протянул руку и погладил ему пострадавшее от ремня место: — Больно? Прости, я… — Да нет, конечно, всего-то раз вдарил! Володя окончательно проснулся: — Всего-то? Ты что, большего хотел? — Ну… Меня это, как ни странно, завело! Володя приподнялся, пристально глядя на смущенное Юрино лицо. — Да, такое бывает… Кому ты вообще это говоришь. Но я… отвык. Короче — мне это не надо. Но если тебе хочется чего-то этакого, разумеется, не всерьёз… — Да какое всерьёз! Просто ты вечно со мной нянькаешься, а тут я прямо вспомнил тебя, такого строгого, такого… который рулит. Я не могу правильно объяснить… Володя уже перестал удивляться, но его почему-то тоже страшно завела эта тема. Осторожно подбирая слова, он проговорил: — Мы можем это — в виде игры, конечно… Точно хочешь? Юра промычал свое коронное «Ммммм…», и у Володи созрел план — что и как делать и что для этого понадобится. *** Как только Юра ушел погулять с Гердой, Володя кинулся к ноутбуку. Так-так-так… как же все это будет на немецком? Пришлось открыть онлайн переводчик. Володя чувствовал себя немного неловко, просматривая в тематическом интернет-магазине все эти штучки… Розовые меховые наручники? Для скучающих дамочек. Кляп? "Иногда Юрке бы не помешал!" — усмехнулся он. Перед глазами мелькали всевозможные плетки, стеки и страшные кнуты — Володе стало дурно от мысли, что его любимого человека можно ударить чем-нибудь этаким. Он уже хотел закрыть сайт, решив, что это все неудачная идея, как увидел кое-что интересное: ошейник. Черный, кожаный, с кольцом спереди, на секретном замочке — идеально для создания нужного антуража и настроения. По телу пробежали мурашки, когда Володя представил его на нежной Юриной шее. *** Все началось в пятницу утром, когда Володя уже готовился выходить: собранный, гладко выбритый, приятно пахнущий лосьоном после бритья, в деловом костюме. Юра же только встал — ему никуда не надо было сегодня ехать и он работал из дома — еще сонный, с растрепанными волосами и в домашнем халате. Потирая глаза и зевая, он подошел к Володе, чтоб получить свой обычный утренний поцелуй. Однако вместо нежного поцелуя Володя с силой прижал его к стене, да так, что у Юры мигом слетел весь сон, наклонился к самому уху и прошептал: — Я кое-что забыл… — с этими словами он вытащил из шкафа что-то черное, кожаное. — Иди-ка сюда и закрой глаза. Юра с улыбкой послушался, ожидая какого-то приятного сюрприза или подарка, как это нередко бывало, но вдруг почувствовал на своей коже холод и услышал щелчок замка. — Что за?! — он приложил руку к шее и кинулся к зеркалу, — ты сдурел? Я тебе, что, Герда?! — взвился Юра, дергая рукой ошейник и безуспешно пытаясь его содрать. — Не дергай, ключ все равно у меня, сам не снимешь, — осадил его Володя спокойным ровным голосом. Юра смотрел исподлобья, карие глаза его метали молнии, но Володю этим взглядом было не испугать. Он по-хозяйски притянул к себе Юру за кольцо на ошейнике и, стараясь выдерживать нужный тон и не отвлекаться на соблазнительный вид мужа, заговорил: — Папочке пора на работу, веди себя хорошо, понятно? Снова ничего не напишешь — я тебя накажу. Приду и проверю лично. Сыграешь мне. Если будешь хорошим мальчиком — то получишь… награду. Видно было, что Юра хотел привычно взъерепениться, но властный тон Володи подействовал на него гипнотически. Он покорно опустил ресницы, сглотнул и молча кивнул. Володя видел, что Юра крайне возбужден и при этом немного растерян. Он, видимо, и сам не ожидал от себя такой реакции. — И не смей себя трогать сегодня, — добавил Володя, — твои руки должны быть только на клавишах, уяснил? Юра снова молча кивнул. Володя тоже не ожидал, что его «сюрприз» произведет такое ошеломительное впечатление на Юру. Ему непривычно было общаться с обожаемым Юрочкой в таком приказном и жестком тоне. Но, с другой стороны, тот ведь сам хотел новых эмоций, верно? А для выхода из творческого кризиса любые средства хороши, лишь бы это был не алкоголь. *** Дверь за Володей захлопнулась, а Юра так и остался стоять и смотреть на нее, медленно моргая. Через несколько минут он наконец вышел из оцепенения и сразу же шагнул к зеркалу, еще раз осматривая себя. Надо признаться, с ошейником на изящной шее выглядел он весьма сексуально. Все происходящее сейчас напомнило ему те давние события, когда он так же краснел, бледнел и дрожал от легких Володиных прикосновений… и так же не понимал, что с ним происходит. Юра почувствовал приятное тепло внизу, вспоминая утреннюю сцену… и тот случай с ремнем… Он опустил руку ниже живота, чувствуя напряжение, и тут же ее отдернул. «Володя запретил… Черт… Конечно, он не узнает, но это будет нечестно.» Сама мысль о том, что ему, взрослому человеку, вот так кто-то может что-то запретить, оказалась невероятно возбуждающей. «И как он мне предлагает работать в таком состоянии?» — недовольно подумал Юра, однако, вспомнив слова Володи, нехотя поплелся в свой кабинет и сел за пианино. Как раз на днях Юре в журнале попалась любопытная статья об известном советском кинорежиссере Сергее Эйзенштейне. Среди прочего, там упоминалось о том, что тот временами избегал любых сексуальных контактов, дабы всю эту энергию направить в творческое русло. Неизвестно, были ли это журналистские враки, или, и правда, великий режиссер использовал такой способ, но Юрка решил попробовать. И это сработало. Он просто отпустил себя, настроился, вспоминая все эти волнующие моменты с Володей, и музыка вновь зазвучала в его голове. Это действительно помогло отвлечься, и Юра работал весь день, время от времени прикасаясь пальцами к гладкой коже и металлу ошейника, чтобы настроиться на нужную волну. Внутренне он ликовал. Наконец-то! Будет что показать Володе. И Юра очень надеялся, что композиция Володе понравится. *** Он не ошибся — понравилась. Это было видно по его глазам, которые горели далеко не только от восхищения Юриным талантом. Каждый раз, когда Володин взгляд падал на ошейник, они вспыхивали возбуждением, все более и более напряженным, тем более, что Юра явно и намеренно его дразнил и постоянно касался ошейника пальцами, то оттягивая, то поглаживая, и в итоге додразнился — его утащили в кровать с такой скоростью, что он и пикнуть не успел… — Ну вот и молодец! — Володя провел тыльной стороной ладони по гладкой Юриной щеке, на что Юра, как кот, сам потерся о Володину руку, — заслужил награду… Готов поиграть? — Всегда готов, — прошептал Юра, а потемневшие от возбуждения глаза сверлили Володю в ожидании чего-то... необычного. Он, обычно игривый и шаловливый в постели, был в этот раз на удивление притихшим и даже будто немного напуганным. Вроде бы все было как обычно, кроме того, что на Юре красовался ошейник. Одежда полетела на пол, Володя прильнул губами к Юриным губам, нежно пробежал пальцами по его разгоряченной коже… Однако, Юра чувствовал, что и Володя был сегодня немного другой. Он не спрашивал, как обычно, как Юре хочется, нравится ли так или эдак, а действовал уверенно и решительно. Хотел — и просто брал, что хотел. А непокорному Юрке приходилось подчиняться чужой воле. И вот такой властный, уверенный Володя возбуждал невероятно. Юра не успел заметить, как его запястья были туго связаны и зафиксированы над головой, а на глаза легла черная шелковая повязка. — Володя! Что ты… — Собираюсь наказать тебя за то что не слушал меня и много дерзил! Курил тайком в форточку! Трепал мне нервы! Капризничал! — голос Володи звучал вполне серьезно, он и не думал шутить. В иной раз Юра несомненно вступил бы в спор, но сейчас он понимал, что все это тоже элемент игры. Строгие слова мужа, чувство собственной беспомощности и абсолютная темнота вокруг обострили все его чувства и он отдался любимым уверенным рукам, полностью отпуская контроль. Руки эти сегодня не только ласкали. Несколько раз Володя хорошенько шлепнул его по попе в процессе, что только усилило ощущения. И вместо обычных ласковых словечек Володя говорил такое… называл так, что у Юры перехватывало дыхание и щеки горели то ли от возбуждения, то ли от стыда. «Непослушный дрянной мальчишка» — это было еще самое мягкое. Оргазм оглушил Юру настолько, что на несколько секунд он будто бы выпал из реальности и оказался в непроглядной темноте и абсолютной тишине. Володин голос звучал как под толщей воды… Постепенно он приближался, но смысл слов все равно не доходил до сознания. Володя снял с глаз повязку, развязал руки, целуя и разминая затёкшие запястья. Улегся рядом, обнимая и становясь обычным, привычным Володей: — Тебе понравилось, Юрочка? Ты был какой-то притихший весь вечер. — Да я в шоке был! Не думал, что ты можешь быть таким! Таким!! — он не мог подобрать нужного слова, но Володя понял. — Но понравилось же? Юра уставился на него, не понимая, как это вообще могло вызвать какие-либо сомнения: — А то ты сам не видел?!