не знакомы

— Дань, завтра короче… когда мы будем сидеть у Сатаны…. Ты сильно не пались хорошо? Даня морщит нос, но серьёзно кивает — конечно, он знает, что они не должны, как выражается Азик, палиться, и он даже думает, что ему это вполне удастся. Ведь в этом нет ничего сложного, правда ведь? — А что будет, если они узнают? — Даня склоняет голову в бок. — Хм? Да ничего, скорее всего. Мир же на грани конца света, вряд ли кому-то есть дело до нас. Даня понятливо хмыкает. На крыше дует ветер, отчего алые волосы Азика лезут ему в лицо и тот каждый раз раздраженно смахивает их в сторону. Даня подходит к нему и бережно заправляет прядку за ухо. Азик улыбается и, перехватив его ладонь, целует костяшки. Даня мягко смеется и обнимает его за шею. — Ты думаешь, это будет завтра? — Спрашивает он, положив подбородок ему на плечо и всматриваясь в горзонт. На улице ночь и Москва как будто только просыпается. Ярко горят неоновые вывески, уютно поблескивают окна жилых домов, а количество автомобилей, кажется, только увеличилось. — Дольше тянуть Григорию уже нет смысла. Вы прибыли на Землю неделю назад, но до сих пор не предприняли ничего. — Как и вы. — Даня отодвигается от него и заглядывает в глаза. — А ты напрасно так думаешь. Сатана действует тихо. Он пытается заставить его загореться пламенем гнева и отомстить за смерть невесты всеми доступные средствами. — Азик пожимает плечами и садится на край крыши, спиной к городу. Даня вздыхает и садится напротив него, прямо на голый бетон. Теперь ему приходится запрокидывать голову, чтобы смотреть в лицо демона. — Азик, ты думаешь, уговорить Сатану получится? Азик усмехается. — Прости, конечно, Мурзилка, но я на все сто уверен, что нет. Он слишком много надежд имеет на Демьяна, чтобы сложить лапки от одной вашей просьбы. Даня вздыхает. — Ну, попробовать все же стоит. — Бормочет он. Их обволакивает тишина. В ней летает столько мыслей и надежд, что любому, кто сейчас заглянул бы на крышу этой многоэтажки, стало бы неловко. Ангел и демон — противоположности по своей природе, характеру, внешности, поведению, но что-то притянуло их друг к другу. Привело Даню на эту крышу и показало туда путь Азику. Ангел смотрит на демона. Демон смотрит куда-то вдаль, но, почувствовав на себе чужой взгляд, поворачивает голову на Даню. — То есть, надо будет не выдать себя? — Спрашивает Даня и протягивает руку, невесомо касаясь кончиками пальцев чужого колена. Азик кивает, со вздохом ловя его ладонь и несильно сжимает в своей. Даня улыбается и тянет его на себя, заставляя опуститься рядом. И подается вперед, едва-едва касаясь губами чужих, задевая дыханием щеку. — И как же это сделать? — Тихо шепчет он в губы демона. — А ты не смотри на меня. Возможно, я буду тебя соблазнять, а ты должен не поддаваться мне. — Улыбается Азик и Даня мягко смеется, утыкаясь лбом в его. — Ну вот, момент испортил. — Улыбается Даня, отстраняясь от демона и заглядывая ему в глаза. Азик так не думает. Он накрывает губы Дани своими, пытаясь невинным прикосновением выразить всю свою любовь. Рядом с Даней не хочется торопиться и отдаваться в руки похоти. Рядом с ним хочется нежно и медленно, так, как Азик никогда не умел, пока в его жизни не появился солнечный и светлый Даня. * Даня тогда только прибыл на Землю. Ему с Григорием была поручена важная миссия — спасти Галю, невесту антихриста, но из-за ошибки в канцелярии они спустились на день раньше и сейчас вынуждены были слоняться без дела. Григорий был не в восторге и вообще порывался вознестись обратно, но Даня убедил его, что нет смысла подниматься, чтобы через несколько мгновений спуститься вновь. — Возможно, ты и прав. — Буркнул Григорий и пошел искать место для ночлега, а Даня отпросился у него для того, чтобы посмотреть мир людей. Это было так ново и захватывающе! Столько всего неизвестного и непонятно ничуть не пугало ангела, наоборот, только усиливало желание рассмотреть, потрогать, изучить. Деревья, дома, машины, люди… Даня обращал внимание на все — яркие граффити на стенах, собака на поводке, мерцание гирлянд в окнах домов. Он бродил по городу до позднего вечера, и, Даня был уверен, не прошел даже его пятую часть. На улице уже совсем стемнело и следовало бы связаться с Григорием, но Даня так не хотел сейчас уходить. Он, кажется, нашел одно из самых лучших мест. Ноги привели его на крышу какого-то многоэтажного дома и вид, который отсюда открывался, поразил Даню — перед ним раскинулся необъятный город, который дышал, двигался, шумел — это был слаженный механизм, живой организм, единая система. — Весь город сейчас отражается в твоих глазах, ангелочек. — Внезапно раздался вкрадчивый шепот у самого уха, и Даня дернулся, резко поворачиваясь. Он широко раскрытыми от удивления глазами смотрел на юношу чуть ниже себя по росту, с невероятно алого цвета волосами и дерзкой ухмылкой на губах. Юноша, заметив блуждающий по его лицу взгляд, ухмыльнулся еще сильнее и отошел на пару шагов назад, позволяя рассмотреть всего. Даня почувствовал, что его щеки нагрелись, и испытал невероятное желание накрыть их руками, но отчего-то не решался на это. Возможно, причиной этому был заинтересованный взгляд незнакомца, а возможно… — Ангелочек? — Даня хлопнул глазами. — Ну да. Или я не прав? — Юноша наклонил голову, продолжая улыбаться. — Ну-ну, не думай так много, это вредно для ваших светлых головушек. Он прошел мимо Дани и сел на край крыши, спиной к городу. — Ты… Кто ты? — Спросил Даня, внимательно следя за ним. Юноша оскалился. — Ангел смерти, Карающая рука Ада — Азазель. Или просто — Азик. Даня вздрогнул и неосознанно сделал шаг ближе, но тут же весь замер и как-то напрягся. — Ангел смерти…? — Ну да. — Просто ответил Азик и подпер голову рукой, с интересом наблюдая за ангелом. — Да подойди ты, не бойся. Можешь даже потыкать, я не кусаюсь. Даня нахмурился и помотал головой. Азик скрыл смешок за ладонью. — Ну не, Мурзилка, серьезно так и будешь стоять тут передо мной? Даня взвесил все за и против и решил, что от того, что он посидит немного рядом с демоном ничего с ним не будет и осторожно, сохранив между ними дистанцию сел на край крыши, свесив с нее ноги. Азик хмыкнул и тоже повернулся к городу. Никто из них не начинал разговор. Даня смотрел на мир людей, изредка поглядывая на демона, а Азик не отрываясь, смотрел на ангела. Даню его пристальный взор смущал, но он ничего не говорил. — Как тебя зовут-то хоть, Мурзилка? — Внезапно спросил демон и повернулся к нему, скрестив ноги. Даня посмотрел на него. — Даниэль. — Даниэль… — Медленно повторил за ним Азик. — Буду знать. Они просидели на крыше всю ночь, и никто из них не сказал больше ни одного слова. Когда на горизонте задребезжали первые рассветные лучи, Даня ярко улыбнулся, а Азик заворожено смотрел на его улыбку, искрящие восхищением глаза, и что-то внутри него, там, где должна была быть душа, лениво зашевелилось, выбираясь из тысячелетнего кокона. — В твоих глазах отражается не город, — Внезапно произнес Азик, а Даня непонимающе посмотрел на него, — в твоих глазах отражается весь мир. Азик улыбнулся, увидев красные щеки и удивленные глаза, и поднялся с насиженного места. — До встречи, ангелочек. — Произнес он, уже идя к двери, а выходя, обернулся и подмигнул ему. — Пока-пока! Даня проводил его взглядом и, когда хлопнула дверь, прижал руки к горящим румянцем щекам, пытаясь скрыть за ними и широкую улыбку. Григорий ничего у него не спросил и не отчитывал, только посмотрел странно и попросил в следующий раз предупреждать о таких внезапных исчезновениях. Даня кивнул с самым честным лицом и дал обещание больше не уходить без весточки. — Так, у нас сегодня большое дело. С тебя — внимательность. С меня, в прочем, тоже. — Вздохнул Григорий и потянулся. — Мы должны предотвратить гибель Гали. У нас есть примерное местоположение, и все, что от нас требуется это прийти туда вовремя. Даня с готовностью кивнул. *** — Все, что от нас требовалось — это не опоздать! — Воскликнул Григорий нервно ходя туда-сюда по комнате их гостиничного номера. Даня виновато стоял в сторонке. — А ты тут: давай на велосипедах, давай на велосипедах! Докатались. — Григорий, — Тихо подал голос Даня. — Гнев — это грех. Успокойся, пожалуйста. Григорий зло на него зыркнул, и Даня тут же замолчал. — Чтобы я еще раз послушал кого-то другого! Вот что нам теперь делать? Даня повел плечом и неловко почесал затылок. Григорий тяжело вздохнул и потянулся к поясу брюк. — Раздевайся давай, возносимся. Даня охнул. Этого допустить нельзя, он же еще столько всего на Земле не увидел. И пусть сейчас в нем говорит эгоистичное желание, но он должен придумать, как выйти из этой ситуации. — Григорий, давай не будем торопиться. Мы… Мы еще можем все исправить! — И как же, скажи на милость, мы можем воскресить умершего человека? Или, может, мы можем отмотать время назад? Даня прикусил губу. Нужно срочно что-то придумать. И тут в голову пришел вчерашний знакомый. Демоны. — Мы можем попробовать договориться с Сатаной. — Радостно воскликнул он. Григорий выпучил глаза. — У нас же миссия остановить апокалипсис, верно? Если бы мы спасли Галю, у Демьяна не было бы причин разрушать мир, а значит, Сатана был бы бессилен, но раз мы ее не спасли, значит, мы должны договориться с Сатаной, чтобы он отказался от своей идеи устроить конец света, вот и все. — Улыбнулся Даня. — Договориться. С Сатаной. — Ну да. Тебе не надоело в хранителях ходить? А так мы переубедим его и вот — повышение у нас в кармане! Григорий помотал головой. — Он, — Даня посмотрел вверх, — Он все видит. Он же специально нас с тобой отправил на это задание. Даже не нас, а тебя. Это же проверка. Вся слава, весь почет — тебе. — Даня схватил его за плечи. — Давай, Григорий. Один раз попробуем. Григорий помолчал некоторое время, затем медленно опустился на диван и тихо, но серьезно произнес, глядя Дане в глаза: — Один раз. — Значит, мы не возносимся? — С надеждой в голосе спросил Даня. Дождавшись кивка, он расплылся в улыбке. — Тогда я иду гулять? — Господи, да делай ты, что хочешь. — Вздохнул Григорий, и Даня в тот же миг выбежал за дверь. С глухим хлопком закрылась тяжелая дверь за его спиной, и Даня глубоко вдохнул прохладный воздух. Он поднялся на вчерашнюю крышу и, вполне ожидаемо, никого не встретил. Вздохнув, Даня сел у края и запрокинул голову. Небо поражало чернотой бездны. На фоне этого непроглядного мрака яркий, блестящий и шумный мир людей казался дорогим подарком на Рождество. Тем самым, о котором даже подумать было непозволительно, а тут — вот он, на расстоянии вытянутой руки. Поиграй, пока можешь, но потом ты уйдешь туда, в сияющие ослепительной белизной небеса, а все это — громкие автомобили, разные-разные люди, нелепые домики, свежая зелень деревьев — все это останется внизу и будет идти дальше. Даня опустил голову. Нельзя-нельзя-нельзя ему о таком думать. Мир людей на то и мир людей, что в нем живут люди. А ангелам дозволено только подсматривать на него время от времени и давить в себе неуместную вспышку зависти. Даня снова взглянул на город перед ним и улыбнулся. Нет, он не завидует. Ему просто чуть-чуть грустно. Грустить ведь ангелам можно? Хлопнула дверь, и раздались тихие шаги. Даня повернул голову и, увидев, знакомый силуэт облегченно выдохнул. Азик молча сел рядом с ним, и Даня осторожно взглянул на него. Выглядел демон каким-то подавленным. Даже алые волосы как будто потускнели. — Все в порядке? — Спросил Даня участливо. Азик хмыкнул. — Все просто чудесно, черт возьми! Давно я не чувствовал себя так прекрасно, и все благодаря Сатане! — Воскликнул он и закатил глаза. — Что-то случилось? Азик повернулся к Дане и приторно-сладко улыбнулся. — Сынок его случился. Азик, сбегай туда. Азик, принеси это. Азик, сделай то. Я думал, мне больше не придется собачкой таскаться за Сатаной, но мало ли чего я хочу. — Затем он вдруг замолчал и нахмурился. — Подожди-ка, какова вероятность, что об этом узнает твой дружок? Даня непонятливо склонил голову на бок. Азик вздохнул и протянул руку. — Давай договоримся. Все, что мы тут обсуждаем, останется только между нами и не будет использовано против друг друга — Ангелам нельзя заключать договоры с демонами. Азик со стоном возвел глаза к небу. — Это же взаимовыгодно. Ни тебе, ни мне не нужны проблемы. А так хоть выговориться можно. Вот ты можешь со своим дружком ветхозаветным людей обсудить? — Спросил он, заглядывая ангелу в глаза. — Могу. Азик застонал. — А меня? Или, например, какой-нибудь жуткий наряд рандомной девицы на улице? Даня пожал плечами. — Вот ты же не рассказал ему обо мне, верно? — Продолжал настаивать Азик. — Да, не говорил. — И про чей-нибудь костюм говорить не станешь, потому что это ему неинтересно. А со мной ты можешь поговорить об этом. — И тебя с тобой я тоже могу обсудить? — Прищурился Даня. — Конечно! Даня задумался. — А тебе это зачем? — А с кем мне болтать? С Сатаной за чашкой чая, что ли? — Всплеснул руками Азик. — Смотри, если тебя что-то тревожит, ты можешь обратиться ко мне, я обещаю выслушать тебе и честно постараюсь помочь. И тоже самое работает и наоборот. — У людей это называется дружба. — Вздохнул Даня. — Хорошо, я согласен. — И уверенно вложил свою ладонь в чужую. — Чудненько! — Воскликнул Азик, проигнорировав первую фразу, и его глаза вспыхнули чарующим алым светом, а затем их сцепленные руки объял огонь. Даня заворожено смотрел то на пламя, то в глаза Азика и не знал, чем восхищаться — тем, что огонь совсем не обжигал или тем, как красиво он отражался в глазах напротив. — Красота…- Тихо прошептал он, неосознанно сжимая ладонь демона. Азик мысленно закричал, но внешне никак не выдал своего состояния. Пламя уже потухло и следовало бы расцепить руки, но, оказывается, так чертовски здорово чувствовать тепло и видеть искреннее восхищение без капли страха, отвращения или презрения. — Ну вот и все, Мурзилка. Сеанс психотерапии объявляю начатым. — Азик махнул ладонью, в которой мгновение назад держал данину — изящную и теплую. Но говорить он не спешил. Даня тоже молчал. Оба заполняли тишину мыслями. Азик не знал, зачем он это придумал. Какая, черт возьми, терапия? Жил же как-то все это время и без разговоров по душам, что ему понадобилось в этот раз? Пожалуй, следовало бы признать самому себе в том, что ему интересен этот новозаветный юнец. Чем же он его зацепил? Внешностью? О, Азик видел очень много невероятно красивых людей, который личиком вышли симпатичнее этого ангела, но ни к одному из них он не чувствовал такого притяжения. Характером? Так и Даниэль не первый такой альтруист на памяти демона. Азик прошелся оценивающим взглядом по задумавшемуся юноше. Пронизывающий взгляд серых глаз, казалось, видел тебя насквозь, а веер светлых ресниц придавал какую-то наивность. — Азик, а ты близок с Сатаной? — Внезапно спросил Даня, прервав мысль демона. — Правая рука типа. — Небрежно махнул рукой Азик и прищурился, с интересом разглядывая ангела. — Почему ты спрашиваешь? Даня явно смутился и неловко повел плечом. — Ты мог бы как-нибудь повлиять на него. Азик удивленно поднял брови и смешливо фыркнул. — Я? Повлиять? Чувак, ну это что-то на грани фантастики. — Почему? — Даня непонимающе посмотрел на него. — Да он меня вообще ни в грош не ставит. Ну и что я, по-твоему, ему сделаю? Вот, например, приду я к нему и такой, — Азик резко поднялся с места и театрально поклонился. — Добрый вечер, мессир. А давайте вы отложите конец света на некий неопределенный срок? Желательно, на никогда. А он мне такой: « О, Азазель, конечно-конечно, мой дорогой, все ради тебя». И свалит в Ад и вообще забудет про меня. — Азик взмахнул руками, и устало опустился на бетон. — Жаль. — Грустно вздохнул Даня. Он подумал, как удобно было бы это для ангелов. И для Азика, может, тоже. Даня посмотрел на демона, который сидел перед ним и что-то в его душе дернулось. Может, из-за жалости. Может причина тому куда глубже. Азик сидел, опустив голову, и рассматривал трещинки в бетоне. Его бы обнять… — Азь, а могу я…. Волосы твои потрогать? — Внезапно спросил Даня и сразу же пожалел об этом. Азик весь замер и почувствовал, как дернулось его сердце. От обращения этого, произнесенного таким нежным голосом, и от странного вопроса. Он резко вскинул голову и прищурился, странно разглядывая ангела. Что это божественное создание делает с ним? А Даня сильно смутился. Он не знал, зачем спросил это. Просто Азика итак хотелось обнять, а тут еще и его пряди, невероятно красного цвета, какие еще не встречались Дане, такие мягкие на вид… Азик вообще-то был демоном, он априори владел всеми семью смертными грехами в совершенстве, но сейчас как-то растерялся. Однако многолетний опыт помог — Азик почти сразу взял себя в руки, лишь слабый румянец выдавал его смущение. — Ну потрогай, раз хочешь. — Добавляя в голос как можно больше безразличия, протянул Азик и подвинулся чуть ближе, чтобы ангелу было удобней. Даня протянул руку и осторожно провел ладонью по волосам. — Дань, а ты кота когда-нибудь гладил? — Подал голос Азик, чувствуя, что может замурчать, если его сейчас об этом попросят. Рука над его головой замерла. — Кота? — Переспросил Даня, погружая пальцы в волосы. — Пушистые такие и маленькие. — Азик поднял глаза, из-под ресниц смотря на Даню. Когда тот помотал головой, Азик вздохнул. — Завтра посмотрим? Даня весь засветился и заулыбался. У Азика как будто наступила персональная весна в разгар осени — в груди потеплело, а губы то и дело порывались растянуться в дебильной улыбочке. Он представил, как они выглядят со стороны и захихикал, потому что сидят тут явно как два идиота. Один на краю, другой у его ног, да еще по голове его гладит. Даня тоже издал смешок, но по какой-то своей причине. Когда Даня убрал руку, Азику как будто стало на пару градусов холоднее, и он посильнее закутался в пуховик. Смущенный Даня убрал руки в карманы. Волосы демона на ощупь действительно было очень мягкими. И наверняка вкусно пахли. Даня смутился и накрыл щеки руками. А еще хотелось посмотреть на кошек. Их тоже приятно гладить? — А почему завтра? — Спросил он. Азик улыбнулся. — Ты пробовал человеческую еду? — Немного невпопад задал он вопрос. Даня помотал головой. — Только «Доместос». Азик моргнул. — Я даже не буду спрашивать, зачем ты это пробовал. — Григорию понравилось. Он сказал, что нужно пить это, а не кока колу. — Пояснил Даня. Азик сделал вид, что не услышал и поднялся, с улыбкой посмотрев на него. — Кошек мы идем гладить завтра, потому что сегодня я накормлю тебя человеческой едой. Азик торжественно распахнул дверь, пропуская Даню вперед. — Это конечно не ресторан пять звезд, но и тут ниче так. — Азик схватился за край рукава даниного плаща, и потянул его к красным диванчикам в самом дальнем углу. Даня восхищенно обвел взглядом светлое помещение. — Тут так здорово! А где это мы? — Добро пожаловать в «киэфси», Мурзилка. Тебе чего заказать? Даня пожал плечами. Не то чтобы он разбирался. Азик молча смотрел на него пару мгновений и хлопнул себя ладонью по лбу. — Понял, тогда я на свой вкус. — Он хлопнул в ладоши и отошел к кассе. Дане нравился удобный диван, вкусный запах, ненавязчивая мелодия, играющая из динамиков, причудливая лампа, висящая над их столом. Он с интересом рассматривал зал — все выполнено в бело-красных оттенках, и людей — их не очень много и расположились они небольшими группками. Взгляд Дани остановился на Азике. Тут он, будто почувствовав это, обернулся и с улыбкой помахал рукой. Даня улыбнулся ему. Азик перекинулся с девушкой за стойкой парой слов, затем подошел к Дане и протянул ему бумажку. — Видишь вон тот экран? — Демон указал куда-то в сторону и сел рядом с Даней. — Вижу. — Ангел наклонил голову. — Чудесно. Когда там появятся цифры из чека, мы заберем заказ. Даня внимательно его слушал. Отчего-то это «мы» звучало очень правильно. Он повернул голову к Азику — тот уже успел достать телефон и, развалившись на диване, со скучающим лицом листал что-то. Даня тихо усмехнулся и перевел взгляд на экран. — Азь, — Через некоторое время Даня ткнул Азика локтем в бок. — Там наши циферки. Азик прикусил губу, чтобы не разулыбаться, и встал. — Ты со мной? — Он обернулся к Дане. Дане поспешно кивнул и вскочил со своего места. Он протянул девушке за стойкой чек, поблагодарил ее и взял поднос. Азик по-доброму усмехнулся и забрал с подноса два стакана, чтобы Дане было легче. — Что это? — Полюбопытствовал Даня, когд они расселись за столом. — Ну смотри. Я взял молочный коктейль для тебя и колу себе, тут картошка фри, здесь острые крылышки, но если тебе такое придется не по душе, есть еще наггетсы, а еще очень вкусный вишневый пирожок, но если тебе это не понравится, я могу… Даня прервал его, засмеявшись. Азик цокнул и поспешил занять себя чем-то, например, открыть соус, что бы не нести больше взволнованную чушь. — Приятного аппетита. — Улыбнулся Даня. — Тебе тоже. — Хмыкнул Азик. Азик с интересом наблюдал за тем, как Даня сначала осторожно, а потом все смелее и смелее пробует еду за столом. — Ого, у меня во рту все горит. — Восхищенно воскликнул Даня, когда попробовал крылышко. — Оно такое холодное! И сладкое! Что это? — Он самым очаровательным образом обхватил стакан двумя руками и круглыми глазами смотрел на Азика. — Милкшейк. Молочный коктейль со вкусом клубники. — Это невероятно! — Пробормотал, хрустя картошкой фри. А Азик сидел напротив него, подперев подбородок ладонью, и с какой-то нежностью смотрел на Даню, вставляя комментарии и посмеиваясь. Он чувствовал себя как никогда дома. Азик признавал тот факт, что он выглядел как чертов влюбленыш, но ничего не мог с этим поделать, ведь, на самом деле, так и есть. Даня был в восторге. Он чувствовал себя очень счастливым и довольным, но его взгляд то и дело натыкался на стакан Азика. И, наблюдая как Азик сюрпал свою колу. Азик заметил его взгляд и протянул свой стакан. — Будешь? — Спросил он, хитро улыбаясь. — Григорий сказал, что это грех. — Даня сложил руки на груди и откинулся на спинку дивана. — Общаться с демоном — грех. А это так, маленькая шалость. — Азик заговорщицки помахал перед ним стаканом. Даня взвешивал все за и против. За один раз ничего не будет, верно? Он с некоторым сомнением взял стакан и, решившись, уверенно попробовал. Азик с интересом следил за ангелом. Даня в пару глотков допил колу и широко распахнутыми глазами взглянул на демона. Радужка его глаз засветилась золотистым светом, над головой возник сверкающий нимб, да и всего Даню как будто окружил ореол яркого света. Азик удивленно округлил губы, и поднял брови. Не этого он ожидал. Люди начали оборачиваться к ним, и нужно было что-то делать, но оторвать взгляд от Дани было сложно. Он весь стал каким-то эфемерным и совсем не похожим на самого себя. Даниэль, как завороженный, медленно поднял руку, и пальцем обвел контур губ Азика. Демон не удержался и лизнул подушечку. Божественный свет тут же погас, а Даня резко одернул руку. Его щеки наливались румянцем, а глаза лихорадочно бегали по всему залу, лишь бы не смотреть на демона. Азик облизнул губы, испытав некоторое разочарование и, мельком заметивший это Даня, покраснел еще сильнее. Он как-то нервно присосался к трубочке своего коктейля и опустил взгляд в стол, изредка бросая странные взгляды на Азика из-под веера светлых ресниц, а Азик скрыл улыбку в пустом стакане. * В комнате был сквозняк. Ветер с улицы задувал через открытое окно приятную утреннюю свежесть. Даня улыбнулся. Он чувствовал себя восхитительно. — Закрой окно, холодно. — Пробурчал с соседней кровати Григорий. Даня вздохнул, но послушно поднялся с кровати и прикрыл деревянную створку. Затем повернулся к ангелу. — Сегодня мы идем к Сатане? Григорий приподнялся и хмуро взглянул на Даню. — Видишь, какая там погода? — Он ткнул пальцем в сторону окна. Даня повернул голову. На улице было пасмурно — на небе были свинцовые тучи, и дул сильный ветер. Явно будет дождь. — Вижу. — И какая же она? — Пасмурная — Нелетная, Даня, нелетная. — Вздохнул Григорий и лег обратно. Даня непонимающе моргнул. — Так мы идем или нет? — Не идем. Завтра. Даня едва сдержал себя от того, чтобы не закатить глаза. — А туда, — Даня поднял палец вверх, — ты что сказал? — Так и сказал. Пока затаились, ждем. Даня понятливо кивнул. — Тогда я пойду, прогуляюсь. — Мне вот интересно, с кем ты который день подряд гуляешь? Не шляешься же ты по незнакомому городу в одиночку. — Внезапно спросил Григорий. Даня уже взялся за дверную ручку, но, услышав вопрос, с улыбкой повернулся к нему. — Он очень хороший! Сегодня мы идем смотреть кошек, а вчера он кормил меня человеческой едой. — Счастливо выпалил он. Григорий нахмурился, странно его разглядывая. — Ты там осторожнее. — Конечно, Григорий. Знал бы Григорий всю правду, он бы, наверное, в тот же миг взял бы Даню в охапку и вознесся бы с ним на небеса. — Сегодня мы идем к Сатане. — И тебе доброе утро, Григорий. — Лениво открывает глаза Даня и потягивается. На улице снова пасмурно, и, кажется, очень холодно. Как Азик и говорил, Григорий созрел сегодня. Григорий выглядит подавленным. Синяки под его глазами, кажется, стали в несколько раз больше. — А ты точно готов? — Взволнованно спрашивает Даня, надевая пальто. — Ты выглядишь неважно. Григорий поворачивается к нему. — Дольше тянуть нет смысла. — Так ты признаешь, что ты тянул время. — Усмехается Даня. Григорий закатывает глаза и выходит за дверь. Даня с улыбкой оглядывает комнату, будто прощаясь, и выходит следом. Оказавшись на улице, они переглядываются и, синхронно распахнув крылья, взлетают в воздух. Только войдя в зал и увидев Сатану, Даня сразу понимает, что Азик был прав и идея провальная, и хочет развернуться и уйти в тот же момент, но давать заднюю уже поздно, поэтому он с самым серьезным видом, на который способен проходит к столику. Взгляд Дани бегает по всему залу, лишь бы не смотреть на Азика, поэтому, когда ему протягивают меню, он вцепляется в нее как в свое единственное спасение. Азику зато явно комфортно. Он смеется, поддакивает Сатане, а еще бесстыдно пялиться на Даню. Даню это немного смущает, поэтому он смотрит на него в ответ и хмурится, на что Азик закатывает глаза и переводит взгляд на Григория, который начинает свою речь. Он готовил ее несколько дней и Даня сам выучил ее почти наизусть, но в этот момент она кажется такой наивной и детской, что Дане хочется упасть лицом в стол и больше не вставать. Он чувствует такую неловкость за Григория. Это чувство… Кажется, Азик назвал это «кринжом». «Испанский стыд» — одними губами шепчет Азик, глядя Дане в глаза, и Даня прикусывает губу, чтобы не улыбаться. Азик замечает это и подмигивает ему. Даня чувствует, как краснеют его щеки и высовывает кончик языка, прищурившись. Азик надувает губы и округляет глаза, хлопнув ресницами, а затем ведет плечам, указывая на Григория. Даня закатывает глаза. — Видимо, на небесах совсем никого не осталось, раз тебя отправили. — Язвительно замечает Сатана. — Я думал, сына своего, или Михаила отправит, а тут ты. И тут Даня слышит знакомое шипение и переводит взгляд на Азика. Тот с сосредоточенным лицом наливает себе колу. Даня заворожено смотрит на него и Азик, явно делая это только ради привлечения его внимания, медленно делает пару глотков. Даня сглатывает слюну и, не удержавшись, тихо шепчет. — А какое оно на вкус? И, как назло, именно в этот момент за столом воцаряется тишина. Все взгляды устремляются на Даню. — Как ты, ангелочек. — Улыбается Азик. Они все провалили. (- Так, молодежь, я, конечно, все понимаю, но вы могли бы вы хотя бы делать вид, что слушаете, а то неловко как-то. Пернатый тут распинается, а его никто не слушает — Заявляет Сатана. Григорий смотрит на Даню с осуждением во взгляде. Даня неловко чешет затылок и смотрит куда угодно, но не на него, а Азик смеется.)