В прямом эфире

      «Я хочу трахнуть тебя перед всеми. Чтобы каждый видел, что ты моя!» — посетила такая мысль голову Питера. И ладно бы просто посетила, однако эта мысль была как надоедливая муха: она появлялась раз за разом, напоминая о своём присутствии и не давая думать о других вещах. Появлялась тогда, когда тебе и Питеру «мешали» посторонние: то Люси в комнату без стука войдёт, то ТК позвонит и предупредит о смене, то Дон постучится лишний раз. Начинало казаться, что они объединились и специально так делали.       В очередной раз, когда Питер оказался у тебя в гостях, вы решили перейти черту. Поначалу это была игра в невинность: вместе хихикали, рассказывали друг другу истории, пили газировку. Но вскоре обстановка стала накаляющей и душной: парень положил руку на твою талию и прижал к себе. На его щеках появился заметный румянец, как у подростка, спрашивающего у родителей, что такое секс. И лёгкая ухмылка, показывающая, что Питер может быть и страстным. Он прижался к тебе в ответ, безмолвно спрашивая, готова ли ты. Безобидный жест вызвал жар под толстовкой, приятная волна мурашек медленно растекалась по телу. Это заставило тебя улыбнуться и выронить свою детскую фотографию, которую ты зажала между пальцами. Кончики пальцев запотели, нервы защекотали. Тебе пришлось сглотнуть, прежде чем юноша наклонился и поцеловал тебя. Впервые тогда поцелуй был не в щёку, а в твои манящие для него губы.       Ты не боялась положить руки на его плечи. И не боялась, как он внаглую кладёт руки на твои бёдра. Они, судя по всему, нравились ему больше всего. Нет. Ему нравилось в тебе всё. Ему нравились твои волосы, твои губы, глаза, шея, грудь, бёдра, ноги. Ты вся. Парень хотел потрогать всё, начиная с низа. Его руки всё же выдавали волнение, но в то же время сильное желание.       Да, поцеловать всё, потрогать то, что нельзя было другим.       Руки Питера не были холодными. Это было не так приятно, нежели когда у него были холодные пальцы. Но вскоре всё было не так важно: вы вели себя так застенчиво несколько минут назад, но сейчас его мутный взгляд не мог не вызывать тянущееся удовольствие внизу живота, прилив и… желание сделать что-то большее. Вампирская улыбка не уходила с лица твоего парня. Вы оба предвкушали запретный плод, но…       Резко включился свет и открылась дверь. А дальше как по сценарию: «Т/И, почему ты не отвечала на звонки?» — ТК; «Т/И, пошли на шоппинг?» — Люси; «Т/И, ты сделала то, о чём я просил?» — Дон. Они втроём ворвались в комнату и уставили свои глаза.       Чёрт возьми, уйдите!       И все по одному начали трогать тебя, касаться твоей руки (там, где касался Питер); касаться твоих ног (там, где только что ласкал тебя Питер); касаться твоих волос (там, где Питер хотел бы касаться). Они будто закрыли тебя от Питера. Воздух делался напряжённым и жутко дискомфортным. Тяжёлое чувство не отступало, а все негативные эмоции будто собрались в единую армию. Ревность закрывала доступ к адекватным действиям. Так хотелось оттолкнуть их всех, накричать и выставить из комнаты. Или… убить? Да, убить бы всех, отрезать пальцы, которые касались тебя. Куда пропала смутная неловкость? Она ушла. Испарилась, оставив вместо себя хитрость безумия.       Вот впервые эта мысль промелькнула.       «Я хочу трахнуть тебя перед всеми. Чтобы каждый видел, что ты моя!»

***

      Очередная законченная смена на работе. Подрабатывать в ближайшем кафе было не в радость. Особенно возвращаться поздно… уставшей. Но ты прошла в квартиру, включила свет и телевизор. В тишине было находиться страшно. В тишине?       Сегодня не было ни ТК на работе, ни Люси с её приставаниями сходить куда-нибудь, ни Дона со списком твоих обязанностей. Даже не позвонили. Казалось, что все втроём сговорились и ушли куда-то вместе. Эта мысль кольнула сердце, но тут же ты отстранила её доводами: они не особо общаются вместе. Да и они почти не знакомы друг с другом. В добавок тебя бы точно взяли с собой. Да и ты сама не хотела бы, чтобы они сейчас тебя трогали.       Пришлось проверить телефон. Никто не написал, кроме Питера. «Я могу заехать за тобой, мы бы прокатились до моего дома». Ты читала это сообщение и не осознавала, что твои уголки губ сами лезут наверх. Пришлось позвонить Питеру и поболтать с ним. Ты рассказала ему о том, какие грубые сегодня были клиенты и как на тебя чуть не вылили сок. Парень смог найти слова, чтобы тебя поддержать. Поэтому, недолго думая, ты не стала отвергать предложение. Пришлось найти в себе оставшиеся силы подняться с дивана и одеться иначе. Делать макияж или нет, надевать платье или нет — твоё решение. Парень никогда не обращал на это внимания. Но делал тебе комплименты, если ты решила поменять что-то в себе.       Юноша в это время, будто караулив тебя, перезвонил через несколько минут. Его фургон стоял около твоего дома. Ты этому удивилась (не караулил ли?).       Выходя из дома, Питер вышел из фургона и, широко улыбаясь тебе, открыл дверь авто, усадив тебя, также не забыв пристегнуть. Чем-то он напоминал маму: спрашивал, что ты ела (и ела ли ты), во сколько ложилась спать, не надо ли скинуть денег.       Всю поездку вы общались. Вы решили вспомнить забавные моменты, посмеяться. Питер рассказал про свою сестру (но как-то нехотя), ты рассказала некоторые смешные моменты с работы. Но парню нравилось больше слушать: он задавал вопросы и не говорил о себе до тех пор, пока ты не спросишь. Так он давал себе отчёт в том, что ты закончила свой рассказ и готова послушать его. Во время очередного твоего рассказа парень положил руку на твоё бедро. Он так часто делал, но сейчас… погладил и сжал. Питер старался превозмочь неловкость между вами. Это было не так сложно: никто не мог вам помешать. Благодаря этому осознанию Питер мог трогать твоё тело. Трогал так ненасытно, будто его руки были в наручниках.       Чем дальше вы ехали, тем меньше машин встречали. И парень мог позволять себе больше: его рука двигалась по твоей груди, как рука собственника, который брал то, что принадлежит ему. Делал всё аккуратно и нежно, держа свободной рукой руль. Ему хотелось двумя руками доставлять тебе наслаждение. Однако хватало его хищного взгляда, скользящего по твоим ключицам, по твоей чистой, пока без засосов, шее, твоим глазкам и губам. Хотелось поскорее поцеловать тебя, потрогать там, где трогали… они.       Сложно было догадаться, кто сдерживался больше. В машине стало душно, и Питер открыл окно. Ваши лица сильно покраснели. Желание росло. Хотелось просто остановиться где-то в темноте и закончить начатое. И ведь парень мог бы, но не хотел. Что-то останавливало его.       Вскоре показался домик, в котором уже горел свет. Он был трудно заметен среди глуши, но с помощью фар ты смогла его заметить. Стало слегка не по себе, но Питер сжал твою руку. Он припарковался рядом с домом и вышел из фургона вместе с тобой.

***

      Жертвы просыпались медленно. Да, именно жертвы. ТК, Люси и Дон. Постепенно остепенился ТК: он открыл глаза и с сильной болью в голове осмотрелся. Какая-то пустая комната. Пол был холодным, окна были заколочены досками и гвоздями. На руках висели железные наручники, обвисшие вокруг ледяной батареи. Ноги были обвязаны крепкой верёвкой и не менее крепким узлом. На губах — скотч. Проснувшийся парень медленно оценивал обстановку: мозг и тело отказывались работать. Тело продолжало быть дряхлым и тяжёлым. Мозг же начинал потихоньку включаться. И тут же сердце сжалось от страха. Не успел ТК что-то обдумать, как услышал мычание. Люси проснулась. Просыпалась она также медленно: сначала постепенно открывала глаза, ворочалась, но, посмотрев на своё тело, слегка нахмурила брови и огляделась. Её глаза так и застыли в широком положении, когда она заметила рядом ТК. Уже хотела что-то сказать, но скотч на губах позволял лишь мычать. Помимо них двоих лежал ещё Дон, но он был без сознания. И как бы Люси не пихала его ногами, тот не просыпался.       Когда же прошло несколько минут, оба начали дёргаться так, как тело позволяло: как бабочкам, попавшим в паутину. Они смотрели друг на друга, громко дыша через ноздри и пытаясь вспомнить, что произошло. Но в головах было пусто. А страх и большеглазая нервозность наступали всё больше и сильнее. ТК начал бить наручниками по батарее, стараясь создать какой-то шум. Люси же осматривала комнату и с трудом хваталась за какие-то идеи. Девушка была осведомлена про некоторые препараты, поэтому была уверена, что им вкололи что-то.       Вру. Комната была не совсем пустой. На стене посередине висел телевизор. Именно благодаря ему было хоть какое-то освещение. Он висел так низко, что можно было увидеть несколько маленьких картинок: гостиной и кухни. Казалось, что было установлено несколько камер, которые снимали определённые места. И поначалу могло показаться, что это фильм «Пила», но нет. Камеры отчётливо снимали гостиную и кухню со светом.       Было достаточно времени, чтобы напридумывать исходы. Однако поворот был резким: в одной из камер, что снимала гостиную, показалось, как открылась входная дверь. Было вполне удачно видно, как входит Питер, держа тебя на руках и жадно целуя в губы. Его руки удобно устроились на твоих ляжках, пальцы сжимали их, намереваясь оставить там синяки. Но синяки не от боли. Синяки от собственничества.       Люси и ТК смотрели не отрываясь. Они в то же время испытали разные чувства: злость, обиду… ревность. Но больше злость. ТК так и хотел порвать эти наручники и врезать Питеру по лицу, оторвать его от тебя и вновь ударить.       Чёрт возьми, что происходит? К чему это всё?       Однако пленники и не старались отвести взгляд: они смотрели с ужасом, как этот псих трогает тебя, целует, распускает руки. А им остаётся смотреть и думать, не сделает ли он больно. Не украл ли он тебя. Розыгрыш ли это? Театр одного актёра? Они падали в бездну ревности и раздумий.       ТК начал дёргаться активнее: он хотел выбежать из этой комнаты и прекратить это, вызвать полицию. Люси же хотела побежать к тебе и оттащить от Питера, рассказать всё и вместе с тобой уехать, чёрт возьми, из этого дерьма. Но они оба чувствовали себя слабыми. Лишь смотрели на этот грёбаный телевизор.       В это время Питер успел посадить тебя на кухонный стол. Ему пришлось раздвинуть твои ноги, но в то же время не прекращать поцелуй. Ваши тела так хотели близости друг от друга. Хотели друг друга. Но парень не спешил: хоть и верхняя одежда оказалась на полу за считанные минуты, он не думал закончить с тобой так быстро. Поначалу погладит тебя по волосам, уткнётся носом в шею.       Эту шею нужно покрыть засосами.       Она была такой белоснежной и чистой, пока твой парень не начал покрывать её бордовыми отметинами. Вскоре они стали фиолетовыми и уже не могли не привлечь внимания. Они нескоро сойдут с твоей прекрасной шеи. А хотелось только большего. Поэтому, вытащив свой длинный язык, Питер лизнул твою шею и ключицы. Ты не впервые сталкиваешься с его языком. Он умело ласкал тебя, отлично заменяя пальцы. И он решил сразу прижаться к твоей груди, поцеловать её, облизать, отчего раздались первые стоны. Ему нужно было коснуться тебя везде: твоей спины, твоих плеч, не забывать про твои губы. Каждый участок не должен был быть без любви. И Питер каждый раз себе об этом напоминал.       Он опустился к твоей промежности, проводя языком по половым губам. Сначала хотел подготовить. Держа тебя за ноги, Питер не спешил входить в твою промежность языком. Потихоньку, лишь когда ты положила руку ему на голову, он вводил. Конечно, ему хотелось поскорее бы ощутить тебя полностью, поставить на твоём теле множество своих засосов, вытрахать все стоны и силы. Ему хотелось этого, но больше хотелось слышать то, как ты просишь, видеть, как ты ёрзаешь. Знать, что несколько любопытных глаз следят.       Питер готов был осуществить любой твой кинк, фетиш. Кинк на похвалу? Он будет тебя хвалить, называть «послушной девочкой», гладить тебя. Кинк на удушение? Он положит свою руку на твою шею, несильно, но сожмёт — даст почувствовать силу и грубость. Скажи ему — он не будет против любой твоей идеи.       Что же возбуждает парня? Ты. Всё, что с тобой связано.       Пленники же забыли, как дышать. Им было стыдно наблюдать за этим. Стыдно было себе признаваться, что они хотели бы оказаться на месте Питера. И стыдно было осознавать своё положение — беспомощное и ничтожное. Хотелось врезать по телевизору или закрыть свои уши.       Однако камеры ничего не прятали: они идеально снимали твои изгибы, твоё тело, стоны. Показывали во всей красе. Показывали, как твоя грудь поднимается и опускается быстро-быстро. Как твои волосы прилипали к лицу. И как губы шептали «Питер». Твоё тело должно быть в нежных объятиях, а не в руках психа и собственника.       И твою талию обхватили сильные ладони и прижали к другому горячему телу. На телевизоре отображалось, как чужие пальцы трогали твою кожу, твою спину, разводили ноги шире. Это было красиво, возбуждающе. Но эти самые пальцы всё портили. Как они гуляли по тебе, гладили, словно твоё тело тебе не принадлежит.       Своим членом Питер растягивал тебя, одарив новыми ощущениями. Такими острыми и сильными, чего не хватало так долго. Всё также постепенно. Стенки влагалища подстраивались, расширяясь. Парень тихо застонал, стараясь не торопиться. Хотелось… Хотелось трахать тебя быстро, доходя до конца, заполняя полностью. Хотелось слышать громкие стоны от резких и грубых толчков, шлепки двух тел. Двигаться так, чтобы этот стол шатался. Так, чтобы тебя слышали все. Даже соседи, которые живут далеко отсюда. Пока тебя не охватят судороги от оргазма. Пока ты не забудешь про своих друзей. Ты можешь царапать ему спину, кусать и умолять. Он любит и потерпит всё.       Ему уже хотелось кончить от твоих стонов. Тень света падала на оскал Питера, который всем взглядом показывал, как он ждал этого и как наслаждается сейчас. В его голове появились дальнейшие шаги: обнимет тебя, уставшую и покрасневшую, бережно отнесёт в ванну, отмоет, накормит и уложит спать.       Вы ещё долго дарили друг другу незабываемые ощущения и воспоминания. Сегодня Питер доказал, что ты принадлежишь ему, заставив твоих друзей смотреть на то, как он доминирует над твоим телом. Властвует. Сказал, что вы — одно целое. Этот день не растает в памяти. Он сошёл в душу и останется там навсегда.