Их работа – игра со смертью, причём, смеётся горестно Химэно, это даже не фигурально: ведь со страхом смерти и демон должен быть. Танцы на краю пропасти, где каждый день — последний, выдыхает она звёздам табачный дым; смешно вам?
Нам вот вообще нет, косится девушка на кресты за своей спиной в дребезжащем рассвете. Целое поле… даже конца этому не видно. И не будет видно — демоны не исчезнут по щелчку пальцев. А, значит, и их работа будет продолжаться до конца мира. Химэно щурится, белые лилии возлагая на могилы напарников, спрашивая будто: «Вы спокойны там? Вы обрели свой покой?». Ответа, как и вечно, нет, и оклик Аки заставляет вновь весело улыбнуться, подходя ближе к совсем недавно мальчишке. Такая же жертва, как и тысячи других; как и она сама.
— А знаешь, Аки, было бы красиво.
— Что?
— Ты слышал легенду, что на полях кровопролитных сражений расцветают тысячи ликорисов? Представь всё здесь в них.
— Тогда бы вся Япония была в них. Да и они ядовиты, насколько помню.
Они все – ликорисы. Красные, без листьев, что распускаются в середине осени, новый демон падает к их ногам, раздавленный и перерубленный.
Они все – ядовитые цветы. Кость в горле у демонов, которую, однако, они проглотят, чуть повозившись. Потому что люди… всего-то люди, самое честное признание следует самой себе, когда Химэно наблюдает за взглядом Хаякавы рядом с Макимой. Со своими желаниями, телами, что для демонов точно стебли цветов – раз, и переломил. Два – голова-цветок упала в кровавую лужу.
Они все…
— Аки…
Тепло под грудью и животом – на спине тащишь, а-ха?..
— Да? Тошнит?
— Не умирай, Аки…
Щекой притирается к чужой макушке, что хвост у парня распускается; дышит глубоко, улавливая на кончике носа запах чужого шампуня, сигаретного дыма и крови. Так…спокойно.
— Лучше…смени работу.
Сколько раз она повторяла это? Сколько раз напивалась перед этим уже-не-мальчишкой?
Скорее чувствует, чем осознаёт через настигающую дрёму, что на всё это – кивок. Извечный кивок, усмехается Химэно на чужие ухо, укладывая голову после полностью на плечо, фыркая от щекочущих нос волос.
А на утро – снова. Снова кровь-демоны-смерти. Цикл, что запускается из раза в раз. И новая пачка сигарет выкуривается согласно этому циклу. Снова и снова…
Снова и…
«Забери моё тело, взамен – отдай всю силу…»
— Пожалуйста…
Рука…
— Не умирай, Аки…
Рука…
—Чтобы ты смог…
Ноги…
—Оплакать меня…
И на огромном поле, где лишь кресты возвышаются над землёй, появляется ещё один.
И в алом багрянце восхода каждый, точно цветок ликориса без их листьев.
