– Я сейчас на ней Вы, 11.03
– Ты сказала? Папа, 11.03– Дв Вы, 11.03
– И как? Папа, 11.04– Не волшебно, но могло быть и хуже :)) Вы, 11.06 – Дома обусдим Вы, 11.06
– Это уже хорошо!!))) Папа, 11.07 – Кстати, забеги, пожалуйста, в магаз после школы. Папа, 11.08 – У нас чай кончился, а к нам сегодня кое-кто придёт ;) Папа, 11.08– Ого, интригует. А кто?))))) Вы, 11.10
– Всё вечером узнаешь. Сиди, учись! Папа, 11.11 Досидев несчастные 9 минут на истории, ребята пошли на перемену, а Чацкий закрыл дверь в кабинет, достал телефон и позвонил контакту "Лёша", рассказывая, что Юра жив, здоров и завёл подружку. Остальной день прошёл менее нервозно, руки Таисии перестали трястись после четвёртого урока. Причину тремора Юра у Таисии уточнять не решился. Главное, что он узнал из переписки: ей дома не влетит. Сама же Печорина весь оставшийся день время от времени погружалась в образ Сергея Есенина, обдумывая, кто же это такой важный придёт к отцу чаи гонять. Семь уроков пролетели незаметно. Ребята вышли из кабинета, где у них был последний урок - английский; спустились на лестницу и медленно, шутя, спускались лестнице, кишащей детьми. Юра остановился на площадке третьего этажа, а его компания дня даже на заметила его отсутвия, тоже мне, друзья называется. Юра не выдержал и крикнул: – Ребята, пока! Спускавшиеся резко обернулись. Дуня и Володя помахали руками на прощанье, а Печорина "против шерсти" полезла к Юре, благо идти не далеко, и влетела на парня с объятиями. Юра этого не ожидал. Да что тут врать, его мать родная так не обнимала. – А ты куда? – девушка подняла глаза на парня. – К отцу, – проникнувшись тёплым обращением Таисии, промямлил Юра. – А, точно! – Печорина весь день считала, что её напарник и зануда-историк просто однофамильцы. – Ну ладно, удачи! Девушка отлипла от парня и сделала вид, что скидывает ему с плечей пылинки. – Тебе тоже, не забудь чай купить, – Юра снял руки девушки со своих плеч и скрылся за дверью на этаж. – Вот же гадина, – Тося обиженно посмотрела на дверь, за которой скрылся сын историка. – Это что сейчас была за буря эмоций? – Дуня подошла к подруге, подхватила её под руку и повела вниз. – Прикинь, Юра – сын историка, – задумчиво произнесла Тася. – А ты – дочь преподавателя истории искусств, считай, такого же историка. Так что поздравляю, вы – соулмэйты. – Подожди, – Печорина остановилась. – Ты знала, что они родственники? – Ну он же Юрий Александрович Чацкий. Вряд ли бы случилось такое совпадение века. – А откуда ты знаешь его отчество? – Отец мне переслал сообщения из родительского чата. ФИО твоего собрата там и фигурировало. – Нихуя себе струя. Ладно. К этому моменту ребята уже дошли до гардероба, накинули куртки и побежали на улицу. Дуня бодро пошагала в сторону метро, Таисия – на троллейбус, а Вова пешком пойдёт, ему недалеко.***
Зайдя за чаем, Таисия проследовала в знакомый двор. Девушка уже по инерции проскочила по лестнице два этажа, достала ключи из под коврика и открыла дверь, которая была чуть старше неё. В этой квартире всё было своё, родное. Конечно, места в однушке было не очень много, но каждый угол был по-своему дорог и девочке, и её отцу. На стенах висели не только старые рисунки девочки, но и полноценные картины, выполненные и её руками, и руками её отца; в углу комнаты, на обоях, жил маленький рисунок бегемота, которому скоро должно было скоро стукнуть десять лет. На полу стояло несколько горшков с цветами, а шторы были завязаны ленточками, чтобы не блокировать поступление света. "На третьего места нет," - вынесла вердикт Печорина. Почему-то её не отпускала мысль, что гость отца – его новая избранница, а основываясь на характере мамы Таисии и двух её последовательниц, девушка ничего хорошего от знакомства не ждала. Всё глубже и глубже погружаясь в собственные мысли, девушка переоделась, заварила чай, села за стол на кухне, делая домашку на следующий день, и стала ждать появления отца с избранницей. *** Быстро добежав домой, девушка оборвала тишину криком: – Я дома! Она быстро скинула обувь, куртку и проследовала на кухню, кухню-гостиную. За не очень большим круглым столом, заваленным документами, сидел молодой человек в наушниках и вбивал что-то в ноутбук. Он был в растянутой домашней футболке в полоску, волосы его были собраны в маленький хвост. Дуня подошла к нему со спины и аккуратно стянула наушники. Мужчина обернулся, поставил компьютер на стол и встал со стула, впуская девушку в объятия. – Привет, Дуся, – мужчина закашлялся и немного отстранился от девушки, – тебе сегодня к скольки? – Привет-привет, Володь, – девушка устало села на стул. – К пяти. – Нифига, – мужчина подошёл к холодильнику, достал от туда кастрюлю с супом и поставил на плиту, разогревая. – Тебя довезти? – Было бы славно. Мужчина обернулся на девочку и улыбнулся. – Как в школе дела? Как Тося? – Да всё как обычно. Тося вон друга себе нашла. – Да ты что? Новенький что ли? – Да. И как я и предполагала, он сын историка. Да вот только Тоська ходит, как туча. – Почему? – мужчина пошёл разливать суп по тарелкам. – Будь добра, кинь документы под стол. – Да кто же её знает. Может дядя Гриша опять домой кого-то собрался вести? – девушка формировала из бумаг аккуратные стопочки и складывала, по просьбе мужчины, под стол. – На его месте, я бы уже закончил эксперименты. Девушка хмыкнула. – Кстати об экспериментах, ты знаешь какие предметы собирается сдавать твой сын? – Володя? – у мужчины подступил ком к горлу от такого обращения к мальчику. – Он мне не сын, ты же знаешь. – Однако, он носит твою фамилию, и твоё имя – его отчество. – Однако, в графе "мать" в твоём свидетельстве о рождении записана некая Татьяна Дмитриевна Ларина, хотя уже четырнадцать лет, как все её обязанности выполняю я. Девушка притихла, а мужчина, наконец успокоившись, сел на корточки рядом с девочкой. – Дусь, прости. Но ты же знаешь всю историю: я начал встречаться с Ольгой Дмитриевной за шесть месяцев до рождения Володи, – мужчина мягко провёл рукой вверх-вниз по плечу девочки. Она подняла на него глаза полные понимания, а не слёз, что очень обрадовало Владимира. – Ну так что сдаёт этот гений? – Физику с информатикой, ты прикинь! – почти выкрикнула девушка. – Вот это самоуверенность, – присвиснул мужчина и поставил тарелки с супом на стол. Так они и проболтали около часа, обедая. Позже девочка собрала сумку со всем необходимым, сделала пучок, и Владимир довёз её до Ледового дворца, где девушка уже скоро десять лет, как надеется получить мастера спорта быстрее, чем у неё отпадут ноги. *** – Мама, я дома! – Безумно рада, – мальчика вышла встречать женщина в объятиях какого-то мужика с огромным стояком в штанах, вероятно, нового маминого любовника. Мужчина откровенно лапал её за грудь и навязчиво лез за поцелуями. – Знакомься, Вова, это – мой близкий.. – мужчина спустил руки на талию женщине и от души толкнулся пахом ей чуть выше бёдер. – .. приятель, с работы. – Всё, малой, вали с горизонта. Мама со своим ухажёром проследовали в большую комнату, двери в которую никогда не существовало. Чтобы лишний раз никого не злить, Володя аккуратно проскочил в свою комнату и закрыл в неё дверь, благо она ещё крепко держится на петлях. Громкие шлепки, стоны и хлюпанья заполнили квартиру. Мерзость. Володя сел у закрытой двери. Из красивых голубых глаз полились горячие слёзы. Мальчик достал из рюкзака спички, а из под подушки пачку дешёвых сигарет. Дрожащими руками мальчик достал сигарету и прикурил. Серые клубы дыма поднимались к потолку. В голову лезли навязчивые мысли. Почему он живёт так? Почему его отец ушёл, как только узнал о беременности матери, а мужчина, разрешивший записать сына, как своего, исчез после года жизни с матерью? Почему он должен аккуратно заглядывать на кухню, чтобы понять, в каком настроении сегодня мама и её собутыльник? Почему он сейчас должен игнорировать факт, что его мать фактически за стенкой совокупляется с директором школы, в которой учится мальчик? Вопросов много, ответов катастрофически мало. Когда в ход пошла уже третья сигарета, парень решил кому-нибудь позвонить, кому угодно. Общение спасало его в любых, даже самых сложных ситуаций. Из-за сигарет в глазах помутнело, и Вова нажал на первый попавшийся контакт, искренне надеясь, что звонок не сбросят с первого гудка.***
Юра стучится в уже знакомый кабинет и заходит. Отец сидит за учительским столом, что-то смотрит в компьютере и сверяет с какими-то бумагами. Услыша шевеления у двери, он обернулся, а увидев сына, провёл глазами к первой парте ряда у окна, приглашая присесть. – Ты посиди тут, я сейчас кое-какие документы сверю, и пойдём, – Александр Андреевич посмотрел на Юру, немного стянув очки вниз. – Ладно, – Юра стал рассматривать внутреннее убранство отцовского кабинета. Сосредоточенную тишину оборвал звук телефонного звонка. Юре позвонил... Володя? Неожиданно. – Проверка связи! – голос на другом конце трубки звонко прокашлялся. – Привет, – немного ошарашено ответил Юра. – что-то случилось? – Нет, у меня всё прекрасно. В этот момент в квартире раздаётся новый громкий стон. Володя от всей души надеяться, что Юра этого не слышит. – Точно ли? – А ты занят? – В каком смысле? – В прямом. Может встретимся, пройдёмся? – А может ты всё-таки скажешь мне, что произошло? – парень был крайне обеспокоен положением друга. А больше всех был обеспокоен Александр Андреевич, абсолютно случайно подслушавший их разговор. Парень в борделе тяжело вздохнул и выпалил всё как на духу. Юра, выслушав историю, начал продумывать план спасения друга. Всё-таки проблемные родители – это его профиль. Чацкий-старший же, повторюсь, абсолютно случайно, подслушавший их разговор, быстро зашёл на компьютере в текстовый редактор, вывел фразу "ПУСТЬ ПЕРЕНОЧУЕТ У НАС" сороковым шрифтом и перевернул компьютер так, чтобы Юра смог прочитать надпись. И правда, задумчивый взгляд юноши упал на дисплей отцовского ноутбука, и он, одними губами сказав "спасибо", предложил Володе переночевать у него, на что парень, выкурвший пол пачки сигарет, охотно согласился. И как все-таки хорошо, что с ним учится такой отзывчивый человек, как Юрочка. Через двадцать минут Володя и Юра с отцом встретились на школьном крыльце и пошли к машине Чацкого-старшего. Папу Лёшу Юра и папа Саша решили не предупреждать о случившемся, а просто поставить перед фактом. План был хороший, можно даже сказать безупречный. Таким способом у них получилось завести кошку. *** В ВУЗе, где преподавал Григорий Александрович Печорин, сегодня был настоящий праздник, только не день знаний. Новоприбывшие первачки, только вступившие в студенческое братство, были чрезвычайно весёлого нрава. И если для других преподавателей это было лишь поводом для улыбок, то Печорин уже десять раз пожалел, что взял шефство над перваками. Опять. И если просто весёлый нрав учащихся не был проблемой, то обеспокоенность девушек за кольцо на безымянном пальце его левой руки стала последней каплей. Григорий Александрович как обычно вёл первую пару в качестве ознакомительной, разрисовав всю свою доску цветным мелом, расписав план занятий, рассказав про зачёты и прочую студенческую чепуху. Пара закончилась, и дети просто ринулись к столу препода, засыпая его вопросами об учёбе. Занятый ответами, Печорин даже не заметил, как в аудиторию зашёл Грушницкий – парень, первый за всю историю института, решивший делать диплом под руководством Г. А. Печорина, и по совместительству молодой человек искусствоведа, самого злючного препода института. Группа желающих задать вопросы немного подрассосалась, перед учительским столом остались только две девушки – Софья Фамусова и её подруга Елизавета. До звонка остаётся десять минут, а Грише надо хоть немножечко переговорить с Грушиком. – Девочки, вам ещё искать следующую аудиторию. У вас был вопрос?– Григорий Александрович встал со стула и присел на краешек своего стола, повернувшись в сторону Грушницкого и еле заметно ему подмигнув. Парень ответил ему весёлым подмигиванием и тоже присел рядом с Григорием на стол, сцепив их руки в замочек и убрав его за спину, ничуть не стыдясь перед первокурсницами. Мол моё, и я делиться не намерен. – Григорий Александрович, а вы женаты? – Софья, задавшая вопрос, хитро ухмыльнулась и скрестила руки на груди. – Чего? Только это и смог выговорить гроза института, Григорий Александрович Печорин, который мог заткнуть самого-самого заносчивого студента. – Ну, вы заняты? Внутри разгоралось пламя злобы, Печорин медленно перебирал в голове возможные варианты ответа, где не рассматривалась нецензурная брань. Девушка еле сдерживала смех. Один Грушницкий всё чувствовал. Большим пальцем правой руки, которую цепко держал Гриша, он мягко водил по руке преподавателя. Закипающая буря эмоций стихала от ласковых поглаживаний. Печорин не мог сосредоточиться и, взмолившись, посмотрел на Грушика. – Девочки, он занят. Идите, скоро пара начнётся, – мужчина смущённо посмотрел на парня, Грушик довольно ухмылялся, а глаза девушек удивлённо округлились. – Девочки, алё! – Печорин подскочил, развернул девушек и направил в сторону выхода. – Увидимся завтра на паре. Не забудьте цветные карандаши. Мужчина аккуратно выставил девочек за пределы аудитории и закрыл дверь. На столе сидел всё также ожидающий его Грушницкий. Григорий пулей подлетел к возлюбленному, с любовью посмотрел в его хитрые, лисьи глаза и втянул его в долгий поцелуй. Преподаватель проник языком в рот парня, будто ещё раз напоминая о себе. Грушницкий деликатно отвечал на поцелуй, бережно целуя чужие, но уже такие родные губы и впуская юркий язык любимого в свой рот. Заметив на стене часы, Грушик аккуратно надавил на грудь возлюбленного ладонью, мол пора остановиться. Григорий Александрович, собрав волю в кулак, отстранился от таких желанных губ. – Что-то не так? – спросил Печорин, поглаживая любимого по затылку. – Сейчас пара начнётся. – Разве у тебя ещё будут сегодня занятия? – Будут. Живопись вечером, но я не пойду. – Почему? – Лиговская уже успела меня знатно достать за шесть лет обучения! И вообще, у тебя-то пары нет? – Во-первых, за кучу лет работы здесь Мария Сергеевна тоже успела меня заколебать, – парни усмехнулись. – А во-вторых, у меня окно. Последняя пара у меня с аспирантами, а они все сейчас передо мной, поэтому можно спокойно уйти домой, но у меня есть к тебе предложение по-лучше. Гриша, словно подорвался, пошёл мыть доску. Резкая смена кадров помогала лучше соображать. Грушницкий, привыкший к подобным финтам, перевернулся на столе в сторону преподавателя. – Слушаю. – Сколько мы с тобой уже встречаемся? – Семь лет. Ну, шесть с хвостиком. – Ну ничего себе... Как время-то летит, правда? – Да, есть такое. – Ты никогда не думал узаконить наши отношения? Грушницкий замер в ступоре. – Ты предлагаешь мне бежать в Швецию? – Это если тебе необходим штамп в паспорте, но вообще, – Гриша ненадолго замолчал, переводя дух. – ты бы мог ко мне переехать, наверное. Грушик загорелся азартом. – Ну, – продолжил Григорий. – сегодня можно будет так, осмотреться, и, если тебя всё устроит, конечно же, то... – А что меня может не устроить? Моя дочь подросток. – Вот и узнаешь. Григорий наконец домыл доску, как неожиданно в класс влетела всеми нелюбимая Мария Сергеевна Лиговская со стопкой бумаг. – Вас я и ищу, Григорий Александрович! – А что меня искать, ваш класс находится за стенкой, – Печорин крутил в руках мокрую тряпку. Лиговская пропустила укор мимо ушей. – Первый курс, кафедра искусствоведов – это же ваши? – Мои. – Будьте добры, документы заполнить на них. – На всех? – На всех. – А сдать когда? – Сегодня. – Понял, низкий поклон, Мария Сергеевна. – Ой, да не за что же! А вас, молодой человек, – обратилась Лиговская к Грушке. – жду сегодня на паре живописи. – Будет-будет, – Григорий Александрович положил документы на стол и надел очки. – Очень надеюсь! Женщина скрылась за дверью. Тишину аудитории разорвал хохот Гриши и Грушки. – Вот и ушли пораньше, – вздохнул Григорий Александрович, потянул на себя вставшего рядом с ним Грушика, усадив его на колени, и поцеловал парня в висок. – Хотя, тут всё не так уж и страшно. Постараюсь закончить как можно раньше. Мужчина сосредоточено заполнял документы на каждого спиногрыза, пока его аккуратно обвил руками возлюбленный аспирант. Плевать, что неудобно, главное – тепло, и не только телу, но и на душе. За монотонной работой прошло около одной пары. Пришло время двигаться домой. – Грушик, вставай, – преподаватель аккуратно сложил документы в стопочку и поцеловал парня куда-то в ухо. Парень зашевелился, разлепил глаза, прищурившись, посмотрел на препода и ответно поцеловал его в нос. Мужчина подождал, пока аспирант, потянувшись, встанет; быстро отнёс стопку документов в соседний кабинет, и кинул их Лиговской на стол, благо её в помещении не наблюдалось. Затем он вернулся в свой кабинет, закрыл фрамуги, вытащил полусонного Грушика и закрыл дверь в кабинет.***
Спустя полчаса стояния в пробках, пара добралась до дома Гриши. Грушик был настроен решительно, самое страшное, что он ожидал увидеть там – бывшая жена Гриши. Не зря же он кольцо обручальное на левой руке носит. Проскочив два этажа, ребята встали напротив двери, Гриша постучал в дверь. Точно жена. Каково же было удивление Грушницкого, когда дверь открыла девушка, лет пятнадцати. А каково было удивление девушки, вообще описать трудно. Ребята застряли на пороге, выпучив друг на друга удивлённые глаза. Гриша же в этот момент быстро проскочил в квартиру, переобулся и пошёл мыть руки. Ну а что, свою главную задачу он выполнил, теперь остаётся лишь не мешать. – Таисия, – девушка коротко представилась и протянула парню руку. – Грушницкий, – парень охотно пожал девушке руку. – Окей, а имя? – Без имени, – ответил Печорин, вышедший из ванной. – К чему шифровки? Вы что, наркотиками торгуете? – Очень смешно, – мужчина потрепал девушку по голове. – в КВН тебе надо идти, а не в десятый класс. Шесть лет назад, когда Грушницкий решил поступать в магистратуру на кафедру искусствоведения, его сразу же повели знакомиться с куратором – неким Г. А. Печориным, про которого слухов ходили больше, чем про сам институт в целом. – Здравствуйте, – Грушницкий тихонько вошёл в класс и закрыл за собой дверь. – А, ты тот самый магистр-искусствовед? Здравствуй-здравствуй! – Печорин оторвался от мойки доски, на которой было написано множество дат и нарисовано много маленьких эскизов. – Григорий Александрович Печорин, – мужчина протянул парнишке руку в знак приветствия, – твой ближайший друг и наставник на следующие два года. – Грушницкий, – с воодушивлением ответил парень. – А имя? – Без имени. – К чему шифровки? Ты что, наркотиками торгуешь? – Грушик, ты чего завис? – Печорин дёрнул возлюбленного за рукав. – Проходи, не стесняйся. Грушницкий прошёл в ванную, помыл руки и пошёл на кухню. Печорин стоял за столешницей и что-то кашеварил, девушка сидела за столом, закинув ноги на стул. Грушик прошёл порог кухни и сел на ближайший стул. Печорин поочередно ставил на стол чашки и сахарницу. Таисия слегка трясущимися руками начала кидать сахар в кружку. – И вы, получается, друг другу кто? – девушка из под лобья посмотрела на отца. – Мы друг другу родственные души, пара, – уверенно протянул Печорин. Девушка молча помешала чай, сделала глоток и, улыбаясь, спросила: – А как вы познакомились? Печорин расплылся в улыбке. Когда он водил неугодных Таисии девушек, таких вопросов никогда не следовало. Вообще, в те разы она просто вставала из-за стола и уходила. А тут она сидит и в оба уха слушает эту длиннющую историю от Грушика, который в добавок кокетливо водит указательным пальцем по каёмке кружки. Видимо, не один Печорин был в цепких лапах природного обаяния парня. Быстро меняя тему разговора, семья даже не заметила, как за разговором прошло несколько часов. – Ой ребят, время-то уже позднее, – грустно произнёс Грушик. Ему было слишком хорошо с Печориными. – Опазадываешь на пару к Лиговской? – с насмешкой процедил Печорин. – Очень смешно. Но время-то правда позднее. Завтра кому-то в универ, кому-то в школу. – Ладно, уговорил. Тось, иди ложись. – В восемь вечера? – девушка насмешливо посмотрела на отца. – А книжку на ночь прочитаешь? – Да, и станцую, и спою. Шуруй. Он аккуратно вытолкнул девочку в коридор и вышел сам, подмигивая Грушницкому и одними губами говоря: "Сейчас приду". Грушик остался на кухне один. Но если обычно оставаться не у себя одному ему было страшно, то сейчас парень чувствовал себя так, будто жил тут с самого рождения. У Печориных и правда была самая уютная квартира из тех, которые Грушик когда-либо видел. – Как он тебе? – Печорин остановил девочку в коридоре. – Грушницкий? – Да. – Лучший из твоих пассий. – девушка отстранённо похлопала отца, который присел на корточки, по плечу. – А если серьёзно? – Печорин сильно занервничал. Если паренёк не понравится дочери, то план о совместной семейной жизни разлетиться по швам. – Ну, он неплох. Внешне и внутренне он к себе располагает. Но я его ещё очень плохо знаю, чтобы говорить наверняка. – А как ты думаешь, он бы мог с нами пожить? – Смог бы. Печорин обнял девушку. – Ты точно не против? – Я даже за. – Спасибо, – он отпустил девушку из объятий. – Было бы за что. Печорин, помолчал с минуту. – Люблю тебя. – И я тебя. Печорина пошла в комнату, её отец вернулся на кухню. – У тебя завтра есть пары? – Печорин присел около Грушика на пол. – Только вечерняя пара культурологии, – Грушик запустил аккуратную ручку в вихреватые волосы Гриши, – с тобой, кстати. Грушницкий слышал весь разговор Печориных, но виду не подавал. Он и правда был очень тронут поведением и девочки, которую просто поставили перед фактом, мол вот мой молодой человек, думай, что хочешь; и, собственно, своего молодого человека, такого милого и ранимого, хорошо притворяющегося ледяной бесчувственной глыбой. – Значит, мы оба завтра выходные, – Григорий потёрся затылком о родную руку. – Может тогда останешься ночевать у нас? – Только если... – Тося не против. Я узнал. – Тогда давай, – он наклонился и поцеловал Гришу в макушку. – Вот только с дальнейшим переездом могут возникнуть сложности. – Это ещё почему? – он сел на соседний стул с Грушиком и буквально светился от счастья, услыша о дальнейшем переезде. – Ты не обижайся, но с моим прибавлением вам не будет тесно? Ну, Таисия – подросток, им очень важен личный уголок. Да и впринципе сидеть друг у друга на головах – так себе идея. Но с другой стороны, – Груша жалобно посмотрел на Григория, который, кстати, очень внимательно слушал, – перевезти вас в мою комнату в общежитии, было бы весьма глупо. Печорин с минутку помолчал. – Котёнок, слушай, твой переезд никак нас не потеснит. Я бы не стал тебе предлагать переехать, если бы это было проблематично мне или Тасе. А во-вторых, мы с тобой встречаемся уже... Сколько? – Уже шесть лет. – Уже шесть лет. Как время-то летит, ты посмотри! И с первого же года я понял, что вряд ли тебя отпущу. Поэтому четыре года копил на квартиру, а потом делал там ремонт. У Груницкого округлились глаза. – Не думал, что ты у меня такой продуманный, – Груша придвинулся к Печорину и аккуратно мазнул ему носом по щеке. – Ну вот видишь, – мужчина потянул парня на себя, призывая того сесть к нему на колени. Грушик покорно приземлился и обвил руками шею Григория Александровича, утыкаясь носом куда-то в ключицы мужчины. – Котёнок, пора спать. Завтра надо будет начать собираться, мыть ту квартиру и как-то сообщить о переезде Тае. Парень задумчиво взглянул на возлюбленного. – А она не знает? – Думаю, догадывается. Но я ей не говорил. – А это далеко отсюда? – Достаточно, дом напротив нашего института. Парень ещё крепче обнял мужчину. Григорий ловко подхватил засыпающего на руки и отнёс к кровати. Они быстро скинули одежду и легли, завернувшись в одеяло, в обнимку. Таисия, вышедшая из ванной, лишь довольно вздохнула. Она не помнит, когда в последний раз она видела отца настолько счастливым. *** После долгой тренировки Дуню еле несли ноги. Дорога с коробки до раздевалки казалась просто нескончаемой. В коридорах было тихо. Онегина задержалась на тренировке на... сорок минут. Блестяще. С днём хронического недосыпа. Девушка дошла до раздевалки, захватила вещи, поплелась в душевую, спасибо спорткомплексу за корпус, совмещённый с плавцами. Потом Дуня опять вернулась в раздевалку и села на лавочку. Сил больше не было. Девушка достала телефон, увидела.. о, двадцать восемь пропущенных звонков. Четырнадцать от папы и четырнадцать от Володи. Круто. Отвыкли за каникулы от тренировок на льду. Печально. Девушка как можно быстрее натянула толстовку, кроссовки и ветровку, а потом самым быстрым из возможных темпов пошагала в сторону выхода. Выйдя из здания Ледового дворца, девушка зашагала в сторону знакомой машины. Садясь на заднее сидение она увидела два обеспокоенных лица: папы и Володи. – Вот тебе бабушка и Юрьев день, – с облегчением выдохнул мужчина за рулём. – Здравствуй, доченька! Мы уже просто и думать не могли, где же тебя искать. Володя с улыбкой повернулся в сторону девочки и подмигнул ей. – Вы просто отвыкли. Я же часто задерживаюсь после тренировок, – девушка виновато крутила ремешок рюкзака. – Ты не устала перерабатывать? Нет, ты не думай, кандидат мастера спорта – это очень круто, и мы с Володей, безусловно, тобой гордимся, но... может хотя бы не увеличивать время тренировок? Они же у тебя не сорок минут, времени более чем достаточно. Девушка молчала. Даже она точно не могла понять, в чём конкретно заключается проблема её удлинняющихся тренировок. Тренер её не удерживает, родители будут счастливы, если девочка начнёт выходить в срок. Но можно ли добиться долгожданного мастера спорта, не прикладываю лишних усилий? Будет ли она достойна этого? Получится ли у неё? По щеке скатилась маленькая слеза, не от обиды и не от усталости, а от банальной безысходности. Евгений и Владимир заметили все изменения на лице дочери, но лишних вопросов задать не решились. Дойдя до дома Дуня есть отказалась – сразу села на уроки. Благо их было немного. Женя и Володя решили подождать, когда девушка освободиться, чтобы ещё раз обсудить её расписание. Ребёнок-невростеник ни одному, ни второму подарком бы не стал. Евгений меланхолично раскинулся на диване в гостиной. Для фона были включены новости, правда ни одну новость слух Онегина так и не уловил. Постоя с минутку на пороге кухни-гостиной, Владимир проследовал к месту обитания любимого, прилёг на диван и положил голову ему на колени. Женя аккуратно запустил руку в длинные кудри Володи, на что Ленский довольно засопел. Они сегодня много поработали и сильно устали. Но есть ещё кое-кто, кто сегодня хорошо поработал, но продолжает батрачить. И Ленский её дождётся. Он не уснёт. Честное пионерское. Сделать надо было лишь алгебру. Какая удача! Девушка очень тихо сложила учебники в сумку и вынесла её в коридор. Вид разлёгшихся на диване родителей грел девушке душу. – Дуся, – крикнул громкий отцовский голос. Девушка обернулась. – Кушать будешь? – Буду. Десять часов вечера. В квартире у Онегиных‐Ленских горит свет. Все едят макароны. Главное, чтобы об этом не узнала тренерша Дуни, а то быть взвешиваниям каждый день. – Дусь, а вот скажи честно, – Онегин поймал испуганный взгляд дочери, – Ты не устаёшь? – Устаю. – А ты не думаешь, что цена успеха слишком высока? – А как иначе? – Ну, насколько я помню, ты не ставишь спорт главной целью в жизни, – Дуня молчала. – Кто-то из нас вроде хотел быть кардиологом. – А что мешает этому кому-то стать кардиологом? – Скажем прямо, его спортивная карьера. – Ну а что? Сдаст этот человек экзамены, пойдёт в мед. – А с каких пор экзамен по биологии у нас вошёл в топ самых лёгких и не требующих подготовки? – Что же, думаю, что этот кто-то найдёт время подготовиться к экзамену. – Только если перестанет задерживаться на тренировках. – Я ему передам. – Очень надеюсь. Ужин закончился. Дуня устало поплелась в ванную. Моя голову, чистя зубы, втирая в уставшее лицо крем, девушка не перставала думать о нужде получения мастера спорта. Решив, что с этой мыслью можно только переспать, девушка направилась в свою комнату. Крикнув всем обитателям квартиры сонное "пока", Дуня отправилась спать. Направляясь в ванную, Онегин невольно посмотрел в сторону детской. Вид мирно засыпающей девушки грел Евгению душу.***
– Мы дома, – Чацкий-старший аккуратно кинул ключи на полочку в прихожей. – А, – с радостным воплей на горизонте показался Лёша, – асалям алейкум! Он бросился на шею Александру Андреевичу, на что преподаватель, рассмеявшись, крепко обнял мужчину. – Пап, привет! У нас новость. – парень мялся у порога квартиры. – Плохая? – мужчина буквально говорил из объятий Чацкого. – Относительно. В квартиру застенчиво зашёл Володя. – Это мой друг и одноклассник, Володя. Он не может быть дома по энным причинам. – Ну раз по энным причинам, – мужчина выбрался из цепких объятий возлюбленного и легко потрепал сына по волосам. – Добро пожаловать, Володя. За ужином ребята говорили не очень много. Ленский слегка стеснялся, а окружающие на него не давили. Юра, потому что помнил свои первые дни дома, Лёша с Сашей – потому что помнили первые дни Юры дома. Мальчики сделали несчастную алгебру, которую пытались понять час, а потом просто списали. Позже пришёл Лёша, притащив с собой ещё одну подушку и плед, чтобы пацаны не подрались. Где-то в двенадцать парни, переобсуждав всё на свете, легли спать. Юра вырубился быстро, но с самого детства он спит очень чутко, поэтому ближе к середине ночи проснулся из-за тихих всхлипов под боком. – Ты чего? – сквозь сон процедил парень. – Ничего, – заикаясь, пролепетал Володя. – Кошмары. Юра замотал друга в кокон из одеяла и закинул его на себя, обнимая. Чацкий частенько проворачивал эту схему ещё в интернате. – А что приснилось-то? – Да, каша какая-то. То мама, то Фамусов, то отец... я так и не уловил логической цепочки... Так парни и уснули. В обнимку. Будто знакомы уже около четверти века. Чуть позже пройдёт Чацкий и, заглянув в детскую, сдерживая смех сделает пару фотографий спящих, чтобы потом похвастаться компроматом на сына перед Лёшей.