Вечер в Царскосельском лицее

      Это был холодный ноябрьский вечер: все деревья в округе стояли голые, совсем недавно сбросив последние листья, накрапывал тихий дождь. Казалось, словно вся природа одним своим видом говорила о приближении лютых морозов, ознаменующих начало зимы. Это значило, что совсем скоро должен был выпасть первый снег, делая унылый пейзаж чуть более праздничным. Но пока приходилось любоваться только этой серостью.       Таков был вид из окон комнат учеников в Царскосельском лицее. Из-за холодов мальчикам пришлось отказаться от вечерних прогулок по саду, заменив их чтением учебников или любых других книг. В половине девятого по расписанию был ужин, после которого многие лицеисты расходились по своим комнатам.       Пушкин не стал исключением. Окончив трапезу, он отправился в дортуар, который представлял собой длинный коридор с огромным количеством дверей. Каждая комната имела свой номер и принадлежала определенному ученику. «Келья» Александра, как он любил ее называть из-за малых размеров, была под номером 14.       Комнаты лицеистов были слишком маленькими, не идя ни в какое сравнение с их спальнями в родных домах, но для жизни и учебы им вполне хватало и этого. Здесь имелось все, что было необходимо: железная кровать, стоявшая рядом с маленьким окном, с тёплым одеялом и подушкой, сбоку комнаты – конторка, на которой стояла чернильница и подсвечник, рядом находились стул и комод, при входе стоял стол для умывания вместе с небольшим зеркалом.       Юноша зашёл в «келью», закрыв за собой дверь, снял темно-синий сюртук, оставаясь в белой рубахе и длинных прямых брюках такого же глубокого синего цвета, что и сюртук. Аккуратно повесив одежду на стул, Александр взял в руки первую же книгу, попавшуюся ему на глаза, и удобно устроился на кровати, принимая  полу лежащую позу.       Прошло некоторое время, но молодой поэт всё ещё не переменил позы, продолжая лежать, без особого интереса перелистывая страницу за страницей и не стремясь уловить смысл написанного. Это, однако, было единственным занятием, которое могло его хоть сколько-нибудь развлечь. Так юноша и лежал, одной рукой подпирая голову и иногда убирая свои непослушные кудрявые волосы со лба. Пушкин, хоть и не сильно, но все же отличался от других лицеистов: он был немного смугловат, что особенно выделяло его на фоне прочих дворянских детей с чуть ли не белоснежной кожей, а волосы его были заметно темнее, чем у остальных. Всё это, за исключением глаз, которые имели небесно-голубой оттенок, показывало сходство юноши со своим родственником - известным "Арапом Петра Великого". Поэт так же не обладал высоким ростом, из-за чего часто комплексовал, особенно когда находился в большой компании, где оказывался самым низким. Зато он был мастер придумывать стихи, все вокруг восхищались его талантом.       Так бы он и провел всё оставшееся время, как вдруг, на пол с характерным звуком упала то ли тетрадь, то ли какой-то журнал. Это не могло не отвлечь Пушкина. Он в изумлении устремил свой взгляд на то, что только что упало в его комнату. Стены между комнатами мальчиков не доходили до потолка и были достаточно низки, поэтому перекинуть что-то не было проблемой. Юноша не сразу смог понять, что именно лежало перед ним. Спустя мгновение послышался легкий стук с другой стороны стены, единой с соседней комнатой, а затем последовал голос, принадлежавший Ивану Пущину – одному из самых близких друзей молодого поэта.       - Посмотри на это, - еле сдерживая смех, произнес лицеист в полголоса. - Открой последнюю страницу.       Александр с большим интересом приподнялся с постели, чтобы поднять упавший журнал. Это был один из выпусков "Лицейского Мудреца", который издавался самими учениками.        Когда журнал оказался у него в руках, то Пушкин не смог удержаться от громкого хохота. То, что так рассмешило молодого лицеиста, было всего-навсего очередной карикатурой на Кюхельбекера – бедного юношу, которому вечно доставалось от других сокурсников. Что ни день, то новая эпиграмма или рисунки, на которых изображали молодого человека больше похожим на какого-нибудь шута.       Причиной для подобного могло стать всё, что угодно. Хотя бы внешность юноши. Кюхельбекер был высокого роста с черными волосами. Глаза имели карий цвет, но все больше обращали своё внимание на его нос: длинный, с еле заметной горбинкой. Вильгельм постоянно витал в своих мыслях, а от того делался ужас каким рассеянным и неуклюжим. Ко всему прочему он был немного глуховат и обладал, скорее всего, нервным тиком, проявляющийся в том, что молодой человек иногда кривил рот при разговоре.       Конечно, лицеисты делали это без злого умысла, желая лишь по-дружески пошутить, и многие, кто сочинял весёлые стихи или рисовали карикатуры, были в действительности хорошими друзьями юноши, но Вильгельм воспринимал такие шутки очень уж близко к сердцу.       - Кто художник сего шедевра? - спросил Пушкин, всё ещё продолжая посмеиваться. - Не Олосенька ли?       - Он самый!       Олосенька - дружеское прозвище Алексея Илличевского, который частенько рисовал карикатуры для разных лицейских журналов - «Вестник», «Для удовольствия и пользы», «Юные пловцы». Эта работа не стала исключением. Помимо любви к рисованию веселых картинок на других лицеистов, Илличевский был одарен склонностью к поэзии, славился своими стихами и переводами различных пьес; обладал живым воображением. Молодой человек преуспевал в учебе, не вызывавшей у него особых затруднений. Он был смел, твёрд, решителен, но при этом властолюбив, крутого нрава и часто неуступчив. И хоть Илличевский, бывало, относился с пренебрежением к другим, в его характере имелось место чувству добродетели.       - А он и впрямь хорош, - произнес Александр. - Если захочет, станет отменным художником.       - Правда, запомнят его только по таким смешным рисункам.       Два молодых человека залились звонким смехом и всё никак не могли успокоиться. Вот, кажется, смех стихал, как стоило Пушкину сказать пару слов, и опять они начинали громко хохотать.        - Послушай, - вдруг сказал начинающий поэт, - у меня появилась презабавнейшая идея!       После этих слов Пушкин резко вскочил с постели, подошёл к своему небольшому письменному столу и, обмакнув перо в чернильницу, начал живо выводить букву за буквой на обратной стороне листа с карикатурой. Как только он написал одно слово, так тут же начинал следующее. Казалось, что Александр даже не задумывался над тем, что делал. Идеи, а потом и слова сами собой появлялись на листе.       Через несколько минут он отложил перо, перечитал то, что у него вышло, после чего, негромко крикнув "Лови", перекинул книжку другу и вернулся обратно на кровать и был очень доволен собой. Мгновение спустя из-за стены вновь послышался громкий смех друга. Пущин развеселился еще больше.       - Великий сочинитель! - смеялся он. - Какой нынче острый у тебя язык!       Не выдержав, поэт присоединился к Ивану, и двое друзей вновь залились смехом. Но на сей раз их поведение не осталось никем незамеченно. Неожиданно в дверь "кельи", которая принадлежала Пущину, кто-то постучал.       - Позвольте, господа, - послышался голос, заставивший юношей замолчать. - Что так развеселило вас?       Двое друзей сначала испугались, но потом, узнав в неизвестном своего друга, опять повеселели. Голос этот принадлежал Николаю Корсакову, который жил в комнате немного дальше Пушкина и Пущина. В тот момент мальчик как раз направляясь к себе. По забавному совпадению он являлся одним из создателей "Лицейского Мудреца".       Это был интересный молодой человек, на год младше Александра. Он являлся обладателем среднего роста со светло-русыми кудрявыми волосами и приятными чертами лица. Всем юноша был известен, как музыкант-любитель, сочиняющий небольшие романсы, а также имел прекрасный голос. Корсаков частенько предпочитал сидеть где-нибудь в углу залы, наигрывая  разнообразные нежные мелодии в то время, как другие учащиеся занимались, например, фехтованием или танцами. С учебой дела обстояли не так хорошо: молодого человека никак нельзя было похвалить за прилежание. Обладая хорошей памятью и полагаясь на нее, он не старался вникнуть в глубь предмета, изучая его только поверхностно. Но учителя стали отмечать, что юноша стремиться исправиться.       - А мы тут, господин Корсаков, читаем ваш журнал, - лукаво ответил Пушкин.       - Более того, в нём только что появился новый стих, - поддержал Пущин. - Не желаете ли прочесть?        - Ещё спрашиваете! - вскричал Корсаков, и в его голосе послышалась радость. - Скорее дайте же мне его увидеть!       Дверь приоткрылась, и из нее высунулся Иван Пущин. «Первый» и «бесценный» друг Пушкина выглядел, как юноша ростом немного выше среднего, с темными волосами и голубыми глазами. Он преуспевал в учёбе, отличался прилежанием и хорошим поведением. Отличительными чертами его характера были воспитанность, добродушие, скромность, мужественность, рассудительность и благородство. С людьми в обществе он был приятен и вежлив, со своими друзьями открыт и искренен. Пущин, в отличие от многих, почти не участвовал в создании ни одного из лицейских журналов, но любил писать стихи и очень часто этим занимался.       Стоя в дверном проёме, в своей протянутой руке он держал небольшой журнал. Николай взял его и поспешным шагом направился в свою комнату.       Тем временем уже близился тот час, когда их шалости пришлось бы прекратить. На пару минут в коридоре установилась тишина. Могло показаться, что все лицеисты уже уснули, но это далеко не так. И вдруг покой, царствующий в коридоре, в который раз был нарушен смехом, но теперь виновником стал Корсаков.       - Понравилось. - негромко сказал Александр, обращаясь к Ивану.       Со всех сторон стали интересоваться причиной столь внезапного смеха. Пушкин с Пущиным услышали, как Корсаков крикнул кому-то, и в очередной раз журнал полетел из одной комнаты в другую. Теперь он оказался у Михаила Яковлева. Это стало понятно, когда послышалась тихая музыка, а гитара среди всех была только в "келье" Яковлева.       Молодой человек имел, как и Корсаков, дарование и склонность к музыке. Хорошо пел, играл на гитаре и любил иногда сочинять романсы. В учебе отличался прилежанием и усердием. Не имея прекрасного воспитания, старался вести себя как можно лучше, чем нравился учителям. Яковлев был приятен, простодушен, расторопен.       - Сейчас Комедиант нас повеселит, - произнес Пущин, имея в виду Михаила.       И это оказалось правдой: немного погодя раздался его звонкий голос.       - Господа лицеисты, господа лицеисты! - крикнул Яковлев. - Уделите мне минуту своего драгоценного внимания!        Шум прекратился, все стали прислушиваться.       - В нашем журнале "Мудрец", оказывается, появился новый стих, - продолжал музыкант. - Он написан на презабавный рисунок Илличевского, который также совсем недавно был помещён в журнал. Я прочитал сей шедевр, автор которого пожелал остаться инкогнито, и желаю представить свету свою коротенькую песню, ибо романсом это можно назвать с натяжкой. Посвящается Вильгельму Кюхельбекеру!       Студенты в комнатах зашевелились. Многие даже выглядывали в коридор из приоткрытых дверей своих комнат. Пушкин с Пущиным сделали так же.       - Что происходит? - с интересом спросил Матюшкин, который жил в "келье" рядом с Пущиным.       То был невысокий, крепкого сложения молодой человек, с короткими тёмно-русыми волосами и добрым лицом. Обладая мягким характером, но при этом твёрдой волей, Фёдор Матюшкин с первых дней завоевал симпатию товарищей. Он любил читать, отличался особенным прилежанием и живым воображением. Милый, искренний, скромный, вежливый и чувствительный, юноша мог быть и вспыльчив, и гневен, но это было минутное состояние.       Лицейские друзья Матюшкина наградили его двумя прозвищами – Плыть хочется и Федернелька. Первую он получился из-за своей необъяснимой страсти к морю. Молодой человек часто представлял себе невиданные страны, в которых ему страсть, как хотелось побывать. Эти мечты о морских путешествиях разжигали в нем желание однажды стать мореплавателем.       - Ты разве не слышал, Федернелька? - усмехнувшись, ответил Пушкин, обращаясь к другу. - Нас сейчас Комедиант потешит своим творчеством.       - Как по мне, - к разговору присоединился еще один сосед и друг молодых людей, Владимир Вольховский, - следует не песенки глупые распевать, а готовится ко сну.       Молодой человек, которому принадлежали эти слова, выглядел точно капитан, совершающий обход своих войск: прямая спина, серьезное выражение лица, поднятая высоко вверх голова. Он был выше, чем его друзья, стоявшие рядом, имел чёрные прямые волосы, а на лице его можно было заметить нечто похожее на бакенбарды. Был прилежным учеником, делал успехи, но всё же уступал в своих знаниях некоторым сокурсникам. В характере Вольховского проявлялась благородность, кротость, искренность, а главное рассудительность.       Владимир горел мечтой однажды стать военным, из-за чего посветил себя изучению военного дела и чтению о военных исторических событиях. За это друзья прозвали его Суворочкой.       - Суворочка, да я погляжу, ты только и можешь, что веселье портить, - рассмеялся Александр.       Голоса учащихся стали тише, когда прозвучали первые гитарные аккорды. Музыкант начал с небольшого вступления, используя в качестве приёма игры щипок: сначала ударял большим пальцем бас, а затем защипывал указательным, средним и безымянным три первые струны. Музыка звучало весело и задорно. Затем Яковлев, прочистив горло, красивым голосом запел:

"Вот Виля – он любовью дышит,

Он песни пишет зло,

Как Геркулес сатиры пишет,

Влюблён, как Буало."*

      На второй строке к нему присоединился еще и Корсаков, два молодых человека запели дуэтом. Голоса у них были замечательными и прекрасно звучали в унисон. Перед каждой следующей строкой Яковлев играл два или три пустых такта, чтобы таким образом сделать песню немного подлинней. Последнюю строчку молодые люди спели дважды: вначале Яковлев, который спел внизу, а затем повторил Корсаков, но уже на октаву выше.       Когда прозвучал последний, заключительный аккорд, то все в коридоре разразились весёлым смехом, а кто-то даже стал аплодировать. Всем так понравилась эта песня, что были слышны возгласы, с просьбами повторить её ещё раз. Все лицеисты совершенно забыли о том, что время близилось к десяти часам.       Но, вдруг, во всём этом шуме-гаме неожиданно послышалось, как некто громко вскрикнул. Этим человеком оказался Яковлев.       - Господа, да я погляжу, что вам так понравилось, что в меня уже сапоги летят!       Оказалось, что сапог, который прилетел прямо в горе-артиста, принадлежал Кюхельбекеру. Молодой человек, в который раз оскорблённый глупой шуткой своих друзей, не нашел под рукой ничего лучше собственной обуви, чтобы кинуть её в обидчика, тем самым показав свое недовольство.       - А второй мой сапог полетит в автора этих обиднейших строк! - крикнул Вильгельм.       - Боюсь, что не долетит! - заливаясь хохотом, крикнул в ответ Пушкин, чем мгновенно выдал себя.       - Так это вы, Пушкин?! - ахнул юноша. - Да вы...       Но продолжить ему не дали. Только Кюхельбекер хотел прилюдно обругать Александра, а затем кинуть в него ещё одним своим сапогом, как вдруг его прервали Горчаков и Броглио, внезапно выглянувшие из своих комнат. Первый – юноша среднего роста, со слегка вьющимися тёмными волосами, приятными чертами и немного детским выражением лица. Второй – высокий, красивый молодой человек, со светло-русыми волосами, стоял рядом, прижимая палец к губам, и издал громкий звук, призывая всех к тишине.       Александр Горчаков или, как называли его друзья, Франт не знал ничего, кроме учёбы. Он был одним из немногих, кто соединял в себе различные способности в высшей степени, и отличался превосходными успехами почти во всех науках. Характер молодого человека можно было описать следующим образом: внимательный, твёрдый в своих суждениях, благородный, умный, вежливый, немного чувствительный, но и самолюбивый. Друзья Горчакова отмечали необычное чувство собственного достоинства, которое было присуще Александру в любых мелочах. Юноша следил за собой, всегда выглядел свежо и опрятно.       Сильверий Броглио – Маркиз, Граф - был одним из последних учеников по успеваемости, труднее всего ему давались языки. Преуспевал молодой человек разве что в фехтовании, по которому имел «Довольно хорошо». Не числясь среди первых учеников по успехам, он был таковым в разного рода шалостях. Постоянно совершаемые набеги на Царский фруктовый сад проходили именно под его предводительством. Несмотря на это, Броглио был благонравным, чистосердечным, веселым, общительным, хоть и отличался крайним упрямством.       Двое молодых людей были соседями по «кельям» и жили прямо напротив учительской квартиры, в небольшом участке, отделённом от остальных.       - Учитель! – только и сказал Горчаков.       После этих слов все лицеисты, как по команде, скрылись у себя в комнатах, захлопнув двери. Никому не хотелось получить нагоняй от преподавателя. Спустя несколько секунд в коридоре раздались шаги учителя, который проверял, чтобы все были на своих местах и не нарушали порядок.       Когда проверка была окончена и дверь в квартиру преподавателя закрылась, все молодые люди вздохнули спокойно и стали укладываться спать. Пушкин, всё ещё весёлый, был крайне доволен собой и этой небольшой выходкой, которой смог немного разбавить унылость и серость вокруг. Но особенно он радовался тому, что за подобную шутку ему ничего не сделали, и поэт вышел сухим из воды. Так закончился этот интереснейший вечер в Царскосельском лицее и наступила тёмная осенняя ночь. __________________ Дортуар - общая спальня для учащихся в закрытых учебных заведениях. Конторка - письменный стол для работы стоя или сидя на высоком стуле. *"Вот Виля – он любовью дышит..." - эпиграмма Пушкина о Кюхельбекере, в которой высмеивается его особенность в делать всё невпопад. Геркулес — герой греческих мифов — был прославлен своей силой; а поэт Буало, вследствие увечья, случившегося еще в детстве, был осуждён на безбрачие, стал женоненавистником и написал сатиру на женщин"