***
Вообще-то Юле что-то нужно на кухне. Вообще-то Юля идёт туда с конкретной целью. Вообще-то Юля там долго задерживаться не планирует. Но как только она включает свет, о том, зачем она сюда пришла, забывает моментально. — Ой, ё… Она хватается за дверной косяк, чтобы ненароком не свалиться, когда видит, как прямо на кухонном столе Кристина нависает над Мишель и целует её. Держит под коленом, пошло и одновременно с этим как будто невинно. — Вы чо делаете?! — кричит Юля, хотя ответ на свой вопрос и так знает, и задавать его нет никакого смысла. Кристина поворачивает голову и непринуждённо пожимает плечами. — Мы лежим на кафельном столе, — отвечает она. Юля кивает осторожно. — Я так и поняла… Я тогда попозже зайду… — Ага, — кивает Кристина. — И свет выключи. Юля гасит свет и вылетает из кухни, сопровождаемая громким смехом Мишель. Что бы там ей ни было нужно, это может подождать…***
Так несправедливо! С фотосессией на неделе женственности Рони справляется лучше остальных. Ну, объективно же! Она модель. Камера её любит. Она такая красивая, в конце концов! А преподаватели ничего про неё не сказали! Она расстроилась, кажется, но виду не подаёт. Но Вилка-то догадывается! Про саму Вилку столько слов, заставляющих смущённо закрывать лицо руками, было! А Рони оставили без внимания. — Я их не понимаю! — Вилка мечется по комнате. Шагает взад-вперёд и руками за голову держится. — Да нормально всё, — говорит Рони, а у самой голос чуть ли не дрожит. — Если б я была преподом, я бы только о тебе и говорила! — Может, поэтому ты и не препод? — глупость, сказанная Вилкой, заставляет Рони немного улыбнуться. — Успокойся. Ничего страшного же не случилось. Вилка садится на корточки перед Рони и лицо её руками обхватывает. — Ты прекрасна, слышишь? — она слегка трясёт её голову, отчего у Рони в глазах рябит. — И в лучах искусственного света, и настоящего. И днём, и ночью — всегда! — Ну, тише-тише, — Рони смеётся и её ладони своими накрывает. — Я тебе верю. Это пустяк. Не парься. Вилка чуть сдавливает её щёки, и Рони становится похожа на улыбающееся облачко. Если, конечно, облака умеют улыбаться. Рони подтягивает Вилку к себе и коротко, почти невесомо, целует. Дыхание от этого тем не менее перехватывает. — Буду ждать следующей фотосессии, — глупо улыбается Вилка. — Ну, зачем же так долго? — Рони делает вид, что задумывается. — Можем и пораньше. Вилка снова радостно тянется за поцелуем, но Рони прикладывает палец к её губам. Останавливает. — Но не сейчас, — она смеётся…***
Вокруг темно, хоть глаз коли. Но видеть сейчас ничего и не нужно. Достаточно тёплой вздымающейся груди под головой и тихого дыхания. Достаточно присутствия. Достаточно чувства защищённости и умиротворения. Только она дарит его сполна. Всё хорошее рано или поздно заканчивается. Лиза поднимается, садится на кровати и по неосторожности задевает правую ногу. К сожалению, не свою. — Чёрт… — тихо, чтобы никого не разбудить, ругается Алиса. — Тебе больно? — Лиза, кажется, о спокойствии других совсем не переживает. Куда там, когда перед нею Алиса? — Нет, мышонок, не больно… В темноте не видно, но Лизе отчего-то думается, что Алиса улыбается. Алисе говорили пару раз, что она на кота похожа. Правда обычно сказавший это тут же получал в жбан. Но когда так сказала Лиза, пришлось смириться. «Раз уж я кот, то ты мышь», — сказала она однажды, а после и не заметила, как «мышь» стала «мышонком». — Прости… — Лиза виновато опускает взгляд в пол. — Да ладно, — Алиса говорит уже громче. — Как там в песне было? Раны застывают, как желе. А кости срастаются ещё быстрее. Лиза теперь и сама улыбается. — Дайте поспать! — слышится голос Насти сверху, и сейчас же на пол летит подушка. Ни в Алису, ни в Лизу она не попадает…***
— Злой маньяк гуляет на свободе, — Кира трясёт перед собой вытянутыми руками и недолго протягивает «У-у-у». Запугать пытается, не иначе. — Чтобы жертву новую найти, — подогревает она и смеётся. — Да, девки, блин! — Кира, кажется, маленько перегрела, потому что Лера вскакивает со стула и открывает глаза. — Мы в эту мафию хоть раз нормально сыграем?! Чо вы всё время свои роли палите?! — Ладно-ладно, — машет рукой Кира. — Больше не буду. Пересдаём карты. Ты кем была-то? — Да кем-кем! Мирным! В третий раз! — Лера швыряет карту на пол и скрещивает руки на груди. — А можно кто-нибудь другой будет ведущим? — причитает Вилка. — А то мне надоело уже. — Да всё, давайте я, — Лера уступает ей своё место. — Буду за порядком следить. А то с вами хрен поиграешь нормально…***
Настя сама на себя не похожа: крутится у зеркала, кажется, уже целый час, светится вся. Но платье, которое ей подобрали, слишком уж ей нравится, поэтому свою комплекцию она, так и быть, игнорирует. — Постарался Лёшка в этот раз, — ухмыляется проходящая мимо Кристина, — раз даже ты от зеркала отлипнуть не можешь. — Да, — широко улыбается Настя. — Он решает, что сегодня в моде. Муж мой будущий! И она снова довольно смотрит уже не только на платье. — Да ты гонишь что ли, Настюх! — Кристина слегка толкает её в плечо. — Он же гей. — Иди ты! — Настя замахивается, на секунду вспоминая свой образ в начале проекта, но после успокаивается. Ничто не сможет испортить ей настроение сегодня. — Зато красивый и богатый. Кристина усаживается на пуфик и снисходительно смотрит на Настю. Платье это ей всё-таки очень идёт. — И что ты с ним делать будешь? — Любить, Крис, любить…***
Амина не плачет. Наплакалась уже. Да и к чему? Финал через неделю, и после него с Лерой они ещё не раз увидятся. Но так жаль отпускать её. Чем она хуже остальных? Почему именно её выгнали? Амина старается не думать об этом. Не хочет снова плакать. Лере и без того грустно, наверное. Хотя виду Лера не подаёт. Держаться старается уверенно. Улыбается даже, а глаза покрасневшие выдают. Нестрашно. Нестыдно. Все понимают. — Мы встретимся скоро? — Амина сгребает её в объятия. — Обязательно, — тихо говорит Лера (скажет громче — разрыдается) и Амину обнимает. Амина старается улыбнуться. Лере это сейчас важно. Она знает. Лера прощается с остальными. Шутит про что-то. Желает всем удачи. И идёт к машине. — Расскажешь потом, да, как дела там у странников последнего пути? — кричит напоследок Амина. Лера медленно разворачивается и растягивает губы в широкой улыбке. — Не знаю, Амин, — усмехается она. — Потому что путь у меня только первый…***
— Ну, и зачем ты меня сюда привела? Будешь со мной, как с Мишель, тут сосаться? Кира трёт глаза и зевает, сама не понимая, как согласилась вылезти из кровати и пойти вслед за Кристиной на кухню. — Чикина — трепло, — цыкает Кристина и открывает холодильник, а Кира думает, что она, хоть поесть и любит, для ночного перекуса компаньон не лучший. Но еда Кристине не нужна. Вместо неё из холодильника она вытаскивает полки и ящики и складывает их на пол, особо не заботясь о целостности продуктов. Кира в мгновение просыпается. — Ты чо делаешь? — приподнимает она брови, но Кристину не останавливает: интересно же, что она удумала. — Братан, жарко очень. Ляжем, как продукты, в холодильник? — предлагает Кристина и улыбается. — И, обнявшись нежно, там уснём? — язвит Кира. — Крис, ты температуру давно мерила? Кира кладёт руку Кристине на лоб и тут же одёргивает. Лоб у Кристины действительно горячий. — Так у тебя жар, дура! Тебе не по холодильникам лазать надо, а лечиться! Пойдём. Она выводит Кристину за руку. Кристина не сопротивляется особо. Сил нет. Кира себя морально готовит к тому, что дежурного врача придётся разбудить, чтобы он осмотрел эту, отмороженную. А после неплохо было бы полки на место вернуть. Хотела выспаться, называется!..***
По комнате разносится несвязная речь и частое хихиканье. Смех над словами превалирует, но всё же какие-то фразы ухватить можно. — Давай… — задыхаясь от собственного смеха, говорит Диана. — Давай лошадь украдём! — И ускачем на ней далеко-далеко, чтобы никто нас не нашёл, — подхватывает Алиса и не замечает, как дверь открывается. — Ага-ага! — быстро кивает Диана. — А на прощание нам больной светильник улыбнётся кварцевым огнём! И они обе разражаются таким смехом, что трясётся, кажется, весь дом с его окрестностями, а заодно и несколько соседних домов. — Вы опять чай курили? — спрашивает кто-то, и только тогда приходится замолчать и обернуться. — Мыша, не начинай, — Алиса улыбается мягко и солнечно так, как только она одна и умеет. — Нам просто весело. — Да? — удивляется Лиза. — А почему тогда на всю школу туей воняет? — Запах веселья, — заливается Алиса. — Ух-х-х… — Диана вскидывает руки. — Пойду я, пожалуй. Не хочу на ваши семейные разборки смотреть…***
На улице по-ноябрьски холодно, но разгорячённым девочкам до этого дела нет. Они радуются, обнимают друг друга, фотографируются, поздравляют финалисток. Киру в частности. Сегодня её праздник, все понимают. За общей суматохой сперва даже незаметна пропажа двоих. Но две цепких пары глаз: Кирины и Лерины, — всё же улавливают, что кого-то не хватает. Стоит им выйти на улицу, как «потеряшки» находятся. Они сидят на холодных ступеньках (Лера морщится, только представляя последствия таких посиделок) рядом, как сидели в первый день, но не разговаривают. Просто плачут, размазывая кропотливую работу визажистов по лицу. — Что такое? — сюсюкает Кира и присаживается рядом с Пчёлкой, приобнимая её за плечи. О том, в каком состоянии после окажется её белое платье, она предпочитает не думать. Оно своё уже отпахало. — Люди… — Пчёлка всхлипывает и вытирает слёзы. — Люди больше не услышат наши юные смешные голоса… — и рыдает сильнее прежнего. Кира обнимает её обеими руками и осторожно похлопывает по спине. Перебрала девочка маленько. С кем не бывает? — Кисунь, успокойся. Пойдём внутрь. Замёрзнешь, — шепчет она, а сама надеется, что не заплачет вместе с ней. Осознание запоздало захлёстывает. Только теперь она понимает, что победила. Но не это сейчас волнует её. Сдерживается она, чтобы не заплакать от того, что всё закончилось. Что, правда не будет больше всего, что три с половиной месяца длилось? Победа радует, но, чтобы заполнить пустоту, что зияет внутри неё, недостаточно. Взяли, вырвали с корнем, оторвали с мясом, выжгли нейроны и, спасибо, что хотя бы не выбросили. Но и это сейчас под вопросом. И кричать хочется так, как в первый день она не кричала. Да только толку от этого? Кричи-не кричи, а теперь их слышат только небеса. — Люди никогда не вспомнят наши звонкие смешные имена… — рыдает под боком Идея. А Кира уже и забыла о её существовании. Не здесь. В принципе. Немудрено: иногда кажется, что такая только привидеться может. Смешная эта Идея. И имя у неё и правда смешное. — Да твоё имя хрен кто забудет! — Лера старается лицо своё сохранить. Быть сотворцом этого болота она явно не желает. — Да вы чо тут сырость развели? Ладно эти две, но ты-то, Кирюх, чо разнылась?! Всё, харе реветь и пойдёмте отмечать! Нас и так все ждут! Лера поднимает Идею, разрешения у той особо не спрашивая. Кира шмыгает носом, встаёт сама и помогает встать Пчёлке. Её бы в тепло, а то ведь маленькая она — окоченеет быстро. И пустота не то, чтобы заполняется. Просто светлеет как-то. И теплее становится ещё до входа в помещение. Лера права. В эту ночь нужно подумать о главном. О том, что они все есть друг у друга. О том, что, возможно, это и не конец вовсе. Но узнается это только завтра, когда ночной блеск рассеется, оставляя за собой слегка похмельный привкус утра. А пока пусть веселятся, о ссорах своих забыв. Тем более, что Кира никаких ссор уже и не помнит. И вряд ли помнит хоть кто-нибудь. Теперь их помнит только тишина, а ночь, она уверена, — ух! — обещает быть громкой. — Без нас не начинайте, девки! — выкрикивает Кира, заводя Пчёлку внутрь…