Время гнездования

Увидели ошибку? Отметьте её, пожалуйста, в публичной бете ;D Вдруг впереди блеснула изумрудная вспышка. Парень остановился и присмотрелся: две пары пронзительно зелёных глаз уставились на него живым, но таким холодным взглядом. Они наблюдали за юношей, и едва различимые вытянутые зрачки медленно двигались в драгоценных радужках, словно пытаясь распознать в нём кого-то знакомого, кого-то близкого себе по духу и крови. Они-то и блестели во тьме туннелей, чуткие к слабому свету, что исходил от палочки Риддла. — Повинуйтесь мне, — ледяным тоном произнёс Том, а с губ его вместо слов сорвалось зловещее шипение. Оно отзвучало от стен и эхом разнеслось по длинным коридорам, плутая и разбиваясь о холодный камень. Земля под ногами слизеринца в тот же миг затряслась, будто готовая вот-вот разверзнуться на части. Парень попытался было опереться о стену, однако очередной подземный толчок заставил-таки его упасть на колени. Но префект не спешил подняться. Юноша не встал на ноги даже тогда, когда понял, что у него идёт кровь. Его взгляд заворожённо смотрел прямо перед собой, туда, где несколько секунд назад был клубок каменных змей. Они расползались в стороны причудливой вязью и, когда последние толстые хвосты были распутаны, серая стена треснула и разошлась в стороны. Риддла ослепил зеленоватый свет, ярким столпом бьющий из открывшегося хода. А когда глаза парня, наконец, привыкли, он увидел гигантские колонны, удерживающие заросший плесенью высокий потолок, и ещё более огромную статую у противоположной стены. Сомневаться не приходилось — это был Салазар Слизерин во всём своём безумном великолепии! Триумф и радость, невероятная гордость за себя — всё это переполнило Тома за считанные секунды, заставив бледные тонкие губы юноши растянуться в дикой улыбке. Он неловко поднялся на ноги и нетвёрдым хлипким шагом вошёл в Тайную комнату, последний секрет Хогвартса, который с самого первого дня заставлял душу мальчика-сироты, а затем и мысли юного Лорда Воландеморта трепетать в искушении. Сколько раз он видел этот зал во снах, но в реальности, конечно, всё было в разы лучше, великолепнее, величественней. Древняя магия переполняла это место. Её было здесь так же много, как и затхлого воздуха. Она была призвана покорять и властвовать… Том никак не мог прийти в себя. Он громко рассмеялся, торжествуя, а между тем кровь из раны на его ноге небольшими ручейками скатывалась вниз по лодыжке, капала на пол, окрашивая многочисленные лужицы в насыщенный багровый цвет. Но разве можно было отвлечься на сбитые колени, стоя на земле, по которой ходил сам Салазар Слизерин?! И всё бы ничего, если бы только эта самая кровь была абсолютно обыкновенной и с ней сейчас не творилось бы что-то совершенно невероятное. Стоило алой капле лишь коснуться воды, как лужи вновь становились прозрачными, а вся та красная жидкость, что уже пролилась на пол, словно впитывалась в грубый камень, исчезая и пробуждая в его недрах нечто страшное. И в какой-то момент, когда Риддл всё же обратил на это внимание, стена за его спиной резко сдвинулась, а воды в помещении вдруг стало больше. Юноша попытался испарить её, заморозить, но всё было бесполезно. Когда же Том заметил и то, что прозрачная гладь вовсе поглощает его заклинания, безнадёга нахлынула на него с новой силой. Слизеринец дёрнулся к закрывшейся двери, но на удивление вязкая вода замедляла каждый его шаг: юноша достиг цели лишь тогда, когда его тело уже наполовину ушло в холодную прорубь. — Откройся, — приказал он на парселтанге сцепившимся хвостами каменным змеям. — Откройся! Повинуйся мне! — воскликнул он, дрожа от холода, ощущая, как раздражение и гнев сменяются обыкновенным страхом. Парень повторял заветные слова снова и снова, а потом выставил вперёд палочку и воскликнул: — Бомбарда Максима! — и… что-то определённо произошло. Земля вновь, как и раньше, затряслась, но вместо стен разверзлась только огромная пасть Слизерина. И Том едва успел отвести глаза в сторону, чтобы не встретиться со смертоносным взглядом Василиска. Исполинских размеров змей свалился в затопленный зал, подняв гигантскую волну, которая всего за один жалкий миг достигла Риддла, потопив вскрикнувшего парня в ледяной воде и во всё больше и больше растущем ужасе. Юноша с трудом поднялся на ноги и онемевшими пальцами вцепился в неровную поверхность камня так, словно желая слиться с ним воедино и не чувствовать боле этого убийственного взгляда на своих дрожащих поджилках. Кровь отхлынула с его лица. Парень оцепенел и даже не заметил, что палочка выскользнула из трясущейся ладони. Хотя она вряд ли хоть чем-то помогла ему. Шкура Василиска была толстой и прочной, заклинания просто отскочили бы от неё, словно мячик, и вполне могли при должном невезении навредить и самому слизеринцу. «Хуже быть просто не может», — и тут юноша ощутил дыхание, вернее жаркий ветерок, опаливший его со спины. Это царь змей подполз к нему непозволительно близко и сейчас обнюхивал, вероятно, раздумывая о том, съедобен ли его нежданный гость. Но прежде чем Риддл успел окончательно сойти с ума от ужаса или хоть что-то предпринять, толстый хвост Василиска обвился вокруг его талии и поднял парня вверх. Тело царя змей было скользким, но не из-за воды, а из-за отливающей жёлтым жижи, одурманивающим облаком накрывшей Риддла. Парень тяжело вздохнул, расслабляющая нега мгновенно разлилась по телу, парализуя страх на корню. Он безвольной куклой повис в воздухе, вслушиваясь в лениво тянущиеся слова царя змей: — Ты пришёл, — удовлетворённо прошептал Василиск. — Я боялся, что ты не вернёшься, но ты пришёл… — шептал змей, продолжая обнюхивать парня и, кажется, даже наслаждаясь его ароматом. — Годы ожиданий, но время, наконец, наступило… ты помнил обо мне и своём обещании, — умиротворяюще протянул змей. — Я не… понимаю, — с усилием выдавил из себя Риддл. — И ты вернулся как раз вовремя, — проигнорировав или просто не услышав юношу, всё нашёптывал себе под нос Василиск, — иначе моё семя пропало бы в этом холодном тёмном месте и пришлось бы ждать века, прежде чем оно вновь обрело силу, а твоя кровь… твоя кровь за это время совсем бы выродилась, но ты здесь… здесь… — шипел царь змей. — Ты не солгал мне… А теперь, — громче произнёс он, — позволь же моим братьям подготовить тебя к соитию… Нельзя терять времени. — Соитию? Ч-что? — заторможено среагировал Том, затем раскрыл-таки глаза и посмотрел вниз: там, в воде, копошились десятки толстых и тонких змей, разных мастей, разных размеров, они взбирались по телу чудовища Слизерина и направлялись прямо к нему. И выглядело это, откровенно говоря, уж очень жутко. — Да-а, мой старый друг… — прошептал Василиск. — Твоё обещание, мой старый друг, — что-то похожее на нетерпеливое волнение проскользнуло в голосе царя. — Когда я уже потерял всякую надежду, ты пришёл… Я всегда знал, что ты не трус. И пока Василиск говорил, парень не чувствовал абсолютно никаких неприятных ощущений от того, что тот держал его в захвате своих крепких колец, и волнения по поводу того, что его ноги обвивают противные склизкие змеи поменьше. Возможно, это действовало успокаивающее шипение древнего чудища или приторно-сладкий аромат слизи, которая уже покрывала всё тело брюнета. Но вот этот странный диалог, наконец, закончился, расслабляющая нега отступила, и Риддл в полной мере ощутил, как его медленно со всех сторон оплетают крепкие тела змей, почувствовал скольжение их хвостов под одеждой и, наконец, ядовитые клыки в своей плоти. Сердце забилось быстрее, но кричать не хотелось — хотелось лишь тихо постанывать в плотно сжатые губы и только. Несколько небольших проворных тел забралось Риддлу в штаны, а оттуда они попали прямо в нижнее белье. Маленькие змейки ловко обвили уже слегка напряжённый ствол и покрасневшие подобравшиеся яйца. Том попытался было свести ноги, но в этот момент хладнокровные тела сжались, сдавливая его, а затем вновь расслабились и заскользили по влажному стволу, пульсируя, стягивая, причиняя сладкую боль. Змеи же покрупнее рвали одежду на юноше, их острые зубы беспощадно обращали школьную форму префекта в бесформенные ошмётки ткани, попутно царапая его нежную бледную кожу и задевая все самые чувствительные места. Одна из змей разместилась у Тома на груди и теперь жалила своим жгучим юрким язычком нежные ареолы напрягшихся сосков. Вторая щекотала уши, кусала мочки, а третья маячила перед лицом Риддла, ловила его стоны, кажется, пытаясь спародировать нечто похожее на человеческий поцелуй, однако её клыки только рвали порозовевшие губы в кровь, которая вместе со слюной вязкой розовой ниточкой свисала с острого подбородка и капала прямо на быстро вздымающуюся грудь. Там её уже ловили другие змеи, живым коконом со всех сторон облепившие юношеский стан. И с трудом среди месива этих серых тел можно было различить проблески белой, не видевшей солнечного света кожи Тома. Змеи, казалось, были сами возбуждены до предела. Их ласки были сумбурны, хаотичны, и они были везде. Каждый сантиметр кожи горел, каждая клеточка ощущала пульсацию десятка хладнокровных тварей. А потом Том почувствовал, как толстое продолговатое тело заскользило между его бёдер, обильно покрыв слизью задний проход. Тугое колечко мышц напряжённо встречало каждую подобную выходку, оно дрожало и истекало соками, горя, словно не холодный хвост, а раскалённый прут касался молодых бёдер, напряжённого члена, точёных изгибов спины и впалого подрагивающего живота… Юноша тихо попискивал, не разжимая губ, и только длинные изящные пальцы его ног постоянно сжимались и разжимались, выдавая истинные эмоции и напряжение, охватившее совсем ещё на самом деле мальчишку. И в какой-то момент в Риддла толкнулся склизкий хвост. Затем ещё один. Они сплелись, и одна из попыток всё же увенчалась успехом: свитые холодные тела преодолели сопротивление мышц и стали двигаться внутри из стороны в сторону, расширяя неподатливый вход. Том выгнулся и быстро-быстро задышал. Чувство наполненности вызывало у парня жгучий дискомфорт. Это было настолько грязно и унизительно, что в какой-то момент к Риддлу даже вернулась частичка здравого смысла. Он запротестовал, и змеи, казалось бы, отступили. Но на место холодных хвостов пришло то, о чём слизеринец даже боялся подумать. И оно отчаянно стремилось войти в него. Юноша завозился ещё яростней, осознание всего ужаса ситуации и паника вновь нахлынули на Тома. Змеи почувствовали и это, но отпускать парня никто не собирался. Тысячи шелестящих голосов наполнило голову слизеринца: — Боится… он боится… — звучали они. — Усмирите говорящего! — стоило ожидать, что ласки станут чувственней и нежнее, но этого не произошло. Лишь только большая двухголовая кобра длиной в три квиддичных метлы обвилась вокруг шеи юноши и нещадно сдавила её. Что ж, это и впрямь отвлекло Тома на какое-то время. И помимо собственной воли, когда дышать уже было совсем нечем, Риддл всё же впустил в себя змеиный член. И вскоре уж вновь выл от желания, самостоятельно насаживаясь на сладко трепещущий в глубине своего тела орган, а в затуманенном сознании билась дикая мысль: «Ещё! Больше!» Змеи юношу, само собой, поняли, и в следующий же миг в него проник ещё один ствол. А затем статный самец кобры потеснился в сторону, и Том почувствовал, как в него проникает третье, а затем и четвёртое змеиное достоинство. Члены хладнокровных хоть и были длинными, как и их обладатели, но всё-таки не отличались большой толщиной, потому они без всяких помех двигались внутри узкого прохода. И уже через считанные секунды ритм движений стал чаще, а проникновения — глубже. Риддл кряхтел и еле слышно стонал от удовольствия, подмахивая задом в такт ускоряющимся движениям. — Какой хороший! — прозвучал буквально над ухом парня голос Василиска. — Пылкий! Податливый! Ты станешь отличным вместилищем для моего семени… — Ещё… хочу ещё… — только и смог ответить на это Том, и хладнокровные твари откликнулись на его просьбы. Достоинства внутри пылающего тела стали набухать и всё больше растягивать нещадно горящую задницу Риддла. В проход протиснулся ещё один трепещущий член, гораздо крупнее и толще, чем все предыдущие. Он протолкнулся внутрь колечка мышц, вызвав короткую вспышку дискомфорта, но подарив ощущение абсолютной наполненности. Змейки, стягивавшие достоинство слизеринца, ослабили хватку и вскоре расползлись в стороны. Но не успел юноша с сожалением отметить это, как средних размеров змея заглотнула весь его ствол до самых яиц. Это почти наверняка повергло бы в шок и заставило бы юношу начать всерьёз опасаться за сохранность своих гениталий, но глотка хладнокровной была туга и упруга, она сокращалась и сжимала его, как… как… На самом деле парню было не с чем сравнивать. Он прежде никогда даже не думал о таких постыдных вещах, не говоря уже о том, чтобы заниматься ими с кем-то… В то время как крупный член продолжал ритмично вбиваться в Тома сзади, зашевелился Василиск, его хвост потянул юношу вниз. Парень постанывал и наслаждался властными проникновениями внутрь тела. Он испустил вздох разочарования, когда мощный ствол прекратил движение и покинул его уже даже и незакрывающуюся толком дырку вместе с достоинствами других змей. Хладнокровная гадюка также выпустила член слизеринца из опасного захвата и растворилась в гурьбе собратьев. В то же время Василиск изменил положение юноши таким образом, чтобы раскрытый анус оказался над его собственным, точнее, собственными эрегированными достоинствами. Их было два, что, собственно говоря, было нормально, и их размер впечатлял, что на самом деле тоже не было какой-то неприятной неожиданностью. На самом деле Риддл уже весь дрожал от предвкушения ощутить это у себя внутри. Хоть он и мало представлял, как сможет принять нечто настолько большое… В ту же секунду хвост Василиска стал опускать Риддла вниз. Парень зажмурился, ощутив, как пылающий кончик упёрся в него и стал медленно проскальзывать внутрь. Благо царь змей решил воспользоваться только одним из своих органов, что несказанно облегчило поставленную перед слизеринцем задачу. Вскоре парень даже смог расслабиться и наполовину насадиться на его член, который тут же начал движение. Том вновь застонал от удовольствия, что приносили неторопливые, размеренные проникновения, а змеи, опутывающие тело юноши, вновь ласкали его вспотевшую кожу, соски, мошонку и член. Жаркая плоть толкалась вглубь заднего прохода, заставляя Тома извиваться на этом своеобразном колу, словно от нестерпимой боли, кричать, заливаться чередой звонких, полных обожания стонов. Он отчётливо ощущал, как достоинство внутри него дрожит, как движения становятся быстрее и беспорядочнее. И вдруг парень почувствовал, как внутрь него изливается горячая субстанция — Василиск кончил. Причём кончал царь змей обильно и долго. Это немного пугало, ведь Том даже ощущал тяжесть во вздувшемся животике так, словно он до отвалу объелся и вот-вот лопнет. Сперма вытекала из него, даже несмотря на то, что красная дырочка всё ещё была заткнута огромным достоинством царя змей, которое сделало ещё несколько толчков и окончательно замерло. Риддл сам насадился на него и, наконец, достиг пика. Белёсые капельки, сорвавшиеся тонкой струйкой с члена парня, змеи размазали по собственным телам и стали расползаться кто куда. Юноша понял — это конец. Всё. — Сегодня ты будешь моим гостем, дорогой друг… — тихо прошептал Василиск, а Том между тем попытался слезть с него — несмотря на это радушное приглашение, юноша желал поскорее убраться из этого треклятого места, — но парень неловко поскользнулся на склизкой шкуре и чуть не расшибся о толстый слой воды. Царь змей вовремя поймал подростка, который, казалось, был настолько слаб сейчас и не в себе, что даже и не понял-то толком, что буквально чудом не убился. — А теперь, — это звучало почти как приказ, - спи, — глаза, человеческие и змеиные, на миг встретились. Том заворожённо смотрел в эти янтарные омуты, в голове у него что-то кольнуло и всё вокруг резко померкло. Последнее, что юноша услышал, было: — Ты поймёшь, когда вернуться ко мне.