***
Колкий ветер неприятно хлестал по щекам. Куросаки приподнял свою рыжую бровь. Как и ожидалось, никакого секретного супер-приёма ему показывать не собираются, Ичиго даже сомневался в наличии такового. — Значит, арсенал пуст, — Пустой безвыходно закивал. — Ну что же, тогда я пойду. — Нет, стой! — как-то чересчур пылко позвал тот своего цветного близнеца. Куросаки обернулся. Холлоу, вымученно улыбнувшись, выудил из-за спины меч. — Может, подерёмся? Ичиго вздохнул и потянулся к рукояти.***
«Тренировка», как окрестил эту драчку источник многих ичиговых проблем, как-то не шла. Хоть Пустой и размахивал своим тесаком в лучших традициях, его оппонент был словно только-только выуженный из-под одеяла. Ичиго дрался с какой-то несвойственной ему ленью: отбивал вяло, уклонялся неохотно, нападал, будто одолжение делал. — Нет-нет, так дело не пойдёт, — почёсывая свой выцветший затылок, проклокотала темнейшая часть души Куросаки. Куросаки зевнул. Пустой непонимающе свёл брови. — Король, да какая муха тебя укусила? — озадаченно возмутился он. — А что, если я тебя нечаянно убью? — Не убьёшь, — отмахнулся рыжий. — Не выгодно. Холлоу закатил глаза. Вот ведь, несколько извилин всё же вьются под правильный угол. — Знаешь, меня немного смущает тот факт, что в последнее время ты перестал оправдывать своё звание идиота, — Ичиго лишь скривился на такой сомнительный комплимент. — И вообще, как ты держишь меч? Ты себя зарубить в процессе хочешь? Смотри… Зангетсу сверкнул на лезвии солнечной звёздочкой. Сказать, что Ичиго удивился — это как сказать про гранит «мягкий». Особенно, когда олицетворение низших инстинктов, направляя, с осторожностью придерживало его локти. Возможно, именно из-за этого остолбенения недо-шинигами молча подчинился и послушно повторил движения, попутно вслушиваясь в слова наставлений. — И чему там тебя только учат? Знаешь, я постоянно нахожусь в абсолютном одиночестве, но даже с таким расчётом могу с лёгкостью уложить бездаря вроде тебя. Ичиго лишь про себя усмехнулся мысли, что белобрысому чудищу просто было скучно. — Ну, это… — после дюжины мастер-классов устало выдохнул он. Хоть сначала всё и казалось бессмысленным, встреча выдалась довольно плодотворной. — Поздно уже. Пойду я… Пустой, направляясь к столбу старика, только бесстрастно махнул рукой, мол, иди. — Пока, — нескладно попрощался Куросаки. И, поколебавшись, всё же выдавил из себя задушенное «Спасибо». Холлоу, привалившись к перекладине, умостил подбородок в ладонях, похожий на брошенного пса, и горестно как-то вздохнул. Но каково же было его удивление, когда Куросаки буквально на следующий вечер вновь заскочил к нему в гости — уже без приглашения. — Мне нужно, чтобы ты обучил меня новым техникам, — пропыхтел он. Пустой сперва посмотрел на него, словно на идола наглости, но чванной ухмылки всё же сдержать не смог. — А ведь я сначала хотел отказать, — после пары секунд раздумий он подвёлся и мягко зашагал к своему цветному отражению. — Так уж и быть, стань в стойку, левую ногу назад. К удивлению, в этот раз Ичиго не только повинно учился, но и делал это с каким-то искрящимся энтузиазмом. Даже перекидывался с инверсией парочкой фраз — беззлобных, по делу. Из-за этого Холлоу на мгновение посетила растерянность (какую, естественно, тут же конспиративно скрыли). Уж больно непривычно было видеть в глазах цвета молочного шоколада располагающие нотки. — Ты мне чуть руку не отрубил, — так весело сказал Ичиго, что можно было подумать, будто ему хотели вручить гостинец, а не изувечить. Он обтёр лоб и устало откинулся на бетонную плитку. — Сенсей. Вот теперь-то Пустой не смог сдержать своего изумления. — Не называй меня так! — с протестом заржал на Короля верный-но-буйный Конь. — Я тебе не учитель. — А кто же? От вездесущего неестественного синего хотелось поморщиться. Небо было настолько ярким, что слепило глаза. Наверное, Холлоу впервые по-настоящему не мог найти слов. — Мы — антагонистические сущности, — после липкой паузы, наконец, неуверенно промычал он. — Ты знаешь, даже самое незначительное преобладание может быть триумфом для сильнейшей стороны. — Избавь меня от своих рассуждений, — беззаботно пропел шинигами. Он приспустил верх своего косоде, подставляя распаренную кожу прохладе, раскинул руки и улыбнулся. Опасающийся или испуганный человек так себя не ведёт. Пустой даже чуточку обиделся. — Соратник? — Какой соратник? — с напускной импозантностью Холлоу хмыкнул и отвернулся. Куросаки посмотрел на него, всё так же улыбаясь. — Приятель? Колючий комок из противоречивых протестов застрял в горле, заставив Пустого поперхнуться. Тот резко повернулся обратно к ухмыляющемуся теперь Ичиго и приготовился сопротивляться. Но массивный словоток отрицания почему-то превратился лишь в кроткий кивок. После Куросаки стал наведываться ежедневно. Можно было подумать, словно любую свободную минуту он готов потратить на изнурительную штудировку боевых умений с собственной противоположностью. — У тебя, кажется, сейчас история … — безразлично протянул Холлоу и звякнул о меч мечом. — История, — согласился Ичиго, — но я и раньше спал на уроках. Перекуры стали продолжительнее, разговоры искренне. Пустой сторонился сначала, но потом его будто переклинило. Может, так подействовала накалённая от боя, но открытая атмосфера. А может, просто втянулся. — Я могу тебя кое о чём попросить? — рыжий парнишка отсутствующе рассматривал синеву. Но выразительный взгляд на себе ощутил настолько остро, словно зрел прямо в янтарные омуты. — Только с одним условием, — скрипяще отрезал Холлоу. — Без моего позволения в драку — ни-ни. Не хочу так глупо потерять шанс на тело. Куросаки понял и привстал на локтях. — Звучало, как изощрённое признание в любви, — он, улыбаясь, двинул Пустому по плечу. Холлоу выдержано промолчал, но от собственного пятака не избавил, что вскоре благополучно перекатилось в старый добрый мордобой. На двадцать девятый день Ичиго пришёл весь избитый и окровавленный. Но довольный. — Спасибо, — низко поблагодарил несостоявшийся шинигами за свою победу. В этот раз шайка падших привела предводителя — раздражающе брыкливого и кровожадного Адьюкаса с соответствующим темпераментом. Пустой, вальяжно откинувшись на локти, расплылся в сытой ухмылке. «Тхе, как палец о палец», — хотел сказать он. Но обстоятельства заставили его заткнуться на полуслове. Это было сложно назвать поцелуем. Скорее, неуклюжий тактильный контакт, как нечаянно отдавленная ступня. Ичиго аляповато сгрёб в ладони его щёки и резко припечатался ко рту губами. И сделал он это, кстати, настолько привычно, словно подобный жест был чем-то вроде сдачи тетради по географии. Глаза Холлоу постепенно начали расширяться. Между висками что-то разбухло и аккуратненько так взорвалось. Будто в мозг впихнули новогоднюю хлопушку, напичканную ватными катышками. Наверное, поэтому внутри грудной клетки плавно кружили снежинки, пока бесцветные губы окутывало непривычно живое тепло. Немое удивление отключило действительность. Пустой откровенно забылся. Он не видел даже то, как Куросаки отстранился и, растворившись чёрным дымом, ушёл. Когда Ичиго уже преспокойно валял балбеса в реальном мире, сзади по бетону зашуршали шаги. — Кажется, ты немного перестарался, — раздался низкий баритон у уха. Зангетсу точёной тенью накрыл окоченевшего Холлоу. Но Холлоу уж как пять минут пребывал в абсолютной прострации, вперив стеклянный взгляд вдаль и сложив губы трубочкой. Он походил больше на древнегреческую скульптуру неудавшегося ваятеля, чем на сгусток безумства. Образ Яхве аккуратно пошатнул изваяние за предплечье. — А! — тут же встрепенулось оно, как если бы обнаружило под своим мягким местом сковороду с тлеющими углями. Способность членораздельной речи атрофировалась ввиду абсурдности произошедшего. — Аааа...эээ... — сипел Пустой, ещё, видимо, не до конца отошедший от шока, и тыкал дёргающимся пальцем в направлении щетинистого подбородка. — Старик, — всё же смог выдавить он, пока мужчина со скрытым любопытством рассматривал его обескураженность. Затем неловко поёрзал. — Хотел что? — Да нет, — с каплей безразличия ответил Зангетсу, — лишь пришёл сказать, что ты немного увлёкся. — Ты так говоришь, будто это я к нему полез! — мгновенно вспыхнул Пустой. Лицо покривила детская, даже забавная отчасти обида. Мужчина посмотрел на него, как обычно смотрят на нашкодившего ребёнка, что тычет пальцем в друга и кричит: «Он первый! Он первый начал!». Холлоу, остепенившись, вновь скромно сложил руки на бёдрах. — Скажи, старик, — неуверенно продолжил он, отрешённо разглядывая горизонт. — Он ведь нецелованный у нас ещё, да? — Нет, — тёмная часть Куросаки вопросительно зыркнула своими янтарными радужками. Зангетсу поспешил уточниться. — Уже нет. Пустой усмехнулся. Ватный осадок, колыхнувшись, сладко лизнул внезапно ожившее сердце.