Белая роза.
Впервые увидев что-то настолько чистое и нетронутое в стенах провонявшего паба, про себя он прозвал её именно так. В воздухе был собран целый коктейль из запахов: из табака, из спирта, из чего-то потного и грязного, сходни контингенту сего заведения. Удостоив цель долгим, оценивающим взглядом и между делом отпив из громоздкой пивной кружки, Стрейд словил себя на мысли, что нашёл в помойке среди кучи мусора неогранённый алмаз. Посетительница сидела за дальним столиком и читала книгу, будто пытаясь возвести невидимую, высокую стену меж собой и окружающим пространством, которое, совершенно очевидно, было ей неприятно и чуждо. Длинные, совсем недавно вымытые светлые волосы были заплетены в две тугие косы и доходили ей до самой груди. Чёрный свитер, закрывающий горловину, делал девушку такой же неподступной, как и округлые очки, разместившиеся на переносице; они придавали её виду особенную строгость и умность, выдавали особу интеллигентную, чего мужчина терпеть не мог. Зануда. Такие обычно не доживают и до рассвета, ломаясь в первую же ночь. Стрейду приходится самолично распалять их внутренний огонёк с помощью бензина и всего лишь одной крохотной спички. Потухшие звёзды стремительно разгораются, кричат в агонии и возводят руки, цепляясь за что придётся, но столь же быстро затухают, словно бенгальские огни. Можно было подумать, что охота не состоится, но вскоре, перелистнув страницу, девушка улыбнулась. Её приподнятые уголки губ, сщурившиеся тёмно-ореховые глаза, нежность, всё это очаровало Стрейда, и теперь он уже ни за что не пойдёт на попятную; интерес возрос в нём с бешеной силой и заставил сердце маньяка истошно колотиться о стенки грудной клетки, как признак извращённой, больной влюбленности. Заставил подумать, как было бы хорошо придать её до непричилия белоснежной коже красок: всех оттенков бордового, синего и фиолетового. Пообрывать нежные лепестки самыми изощрёнными способами. Стрейд отошёл от барной стойки и осторожно приблизился, стараясь не сильно привлекать к себе внимание. — О, это ведь моя любимая книга... Как бы невзначай выдал он и опустился на стул, заметив настороженность читающей. На губах заиграла чеширская улыбка, которой, по обыкновению, его жертвы не могли противостоять. — По тебе не скажешь, что ты пришла сюда, чтобы выпить. Как и то, что тебе нравятся подобного рода места. Я прав? Девушка замолчала, раздумывая над ответом. Несмотря на неухоженность и небрежность по отношению к ней, некую простоту, мужчина источал обаяние, которое, в конце концов, сделало своё дело — развязало ей язык. — Так вышло, что я жду подругу, — отодвинув литературу в сторону, она ответила скованно, ведь изначально не хотела общаться с кем-либо из присутствующих. Этот человек хоть и сильно выделялся по сравнению с ними, в то же время будто сливался с окружением и делал себя неприметным. Если бы он не подошёл и не дал о себе знать, может этот день не стал бы для неё тем последним разом, когда она могла вживую видеть хоть что-либо не через пелену, сотканную из боли и слёз, впоследствии ежедневно застилавших ей глаза. — Меня зовут Стрейд. А тебя? — он по-дружески обратился с ней, подложив руку под голову. В произношении звучал сильный акцент. — Прости, я не называю своё имя незнакомцам. И уж тем более не смотрю на них такими глазами... От неё не укрылась ни одна деталь. Ни то, какую марку пива он заказал. Ни то, что он долго буравил её взглядом на протяжении где-то получаса, если не больше. Не укрылось ничего, за исключением самого главного — его намерений. Под столом в руках находился, сжатый до побелевших костяшек, включённый мобильный телефон с пальцем, удерживаемым на кнопке вызова. Стрейд чувствовал страх. Но она, продолжавшая терпеливо выжидать возникновения хотя бы малейшего знака угрозы, поразила его своим внешним спокойствием. Стоит только Стрейду выкинуть что-нибудь — и копы не заставят себя долго ждать. Для этого райончика Канады похищения и убийства уже давно перестали быть редкостью, поэтому осторожность здесь не помешает. — Ищешь развлечений на одну ночь? Тогда тебе не по адресу. Стрейд сначала расширил глаза от удивления, а затем в открытую рассмеялся. — Такая серьёзная, жуть! Брось, я лишь хотел поговорить с кем-нибудь. Непросто, когда тебя не понимают и считают странным... — Мне это знакомо. — Все вокруг занимаются своими делами, вот и приходится коротать вечер-другой за кружкой пива... — он опустил глаза, изображая грусть, губы вытянулись в тонкую полоску. — Ты выглядела такой же одинокой и потерянной. Подумал, что смогу тебя немного взбодрить. Я тогда пойду, раз ты не настроена на разговоры. Не хочу донимать... — Постой! — голос чуть колебался от неуверенности. — Извини, я сегодня не в настроении, вот и вспылила. Присаживайся, я совсем не против твоей компании. Но учти, никакого продолжения не будет. Мы просто сидим рядом и разговариваем, ничего большего! А вот и первая ошибка. Весь дальнейший их разговор, к слову, тоже был ошибкой, в которой она наверняка будет винить себя всю оставшуюся жизнь. Её доверие. Он воспользовался им, зная, что с раненой ногой наивному зверьку будет убежать намного труднее. И до его поимки осталось совсем немного... — Подруга написала, что не сможет прийти. Не верится, что я напрасно просидела тут целый час! — выругавшись, она собрала вещи, так и не притронувшись к алкоголю, предложенному её собеседником. Не пьёт, значит. Это усложняет дело. — Мне пора. Рада была знакомству, Стрейд, но родители уже написывают. Поднимут панику, если задержусь хотя бы на минуту... — Ничего, я понимаю. Давай подвезу, мне как раз по пути. — Если тебя это не сильно обременит. Вторая ошибка. Не стоило садиться в эту грёбанную тачку. Даже если бы за рулем сидел её кумир. Даже если бы вдруг наступил конец света, и мир начал крошиться на части, а это средство передвижения было её последним шансом перебраться в безопасное место! Словом, вообще ни под каким предлогом! Отныне она никогда не сядет в эту машину, разве что под страхом смерти. Вот и всё. Больше девушка ничего не помнила о произошедшем. Последние обрывки воспоминаний, которые ей удалось сохранить и пронести с собой через помутнения рассудка и несвязный бред, вызванный отчаянием. Она не знала причину, по которой еще жива. Почему не сломалась, пережив, возможно, самые ужасные мучения в своей жизни? Вместе с болью — пришло привыкание. Может её сердце действительно сделано из драгоценного металла? Хотя даже его это чудовище безжалостно вырвало и забрало с собой, отобрав вместе с ним и всякую надежду на спасение. Стрейд вновь спустился в этот злополучный подвал. Не с пустыми руками, что мгновенно вызвало у неё приступ паники и рефлекторно заставило забиться в угол. — Ты всё ещё отлично держишься... По-хорошему, мне следует прикончить тебя. Но я не хочу это делать. И тут в его руках блеснуло что-то метталическое, с раздражающим, мигающим красным светом по центру. Что на этот раз? Не получилось рассмотреть... — Это ошейник. Не волнуйся, он отлично на тебе смотрится! — защёлкнув его на шее, мужчина удовлетворенно кивнул и с блаженной улыбкой коснулся влажной от слёз щеки. — Он электрический. Лучше не пытайся выйти наружу. Я сам его сделал! Окольцовывающая ловушка теперь становится единственной преградой на пути к побегу. Хотя куда бежать и зачем? Разве это не бессмысленно, когда твоя воля почти, если не полностью, сломлена? Если не помнишь, сколько времени прошло с того момента, как впервые оказался в подвале, не знаешь сегодняшнюю дату, о том, как поживают твои друзья и семья? Воспоминания о них окончательно истлели — Стрейд любезно позаботился и об этом. Больше его жертву не занимали ненужные мысли. Он — единственный, о ком ей теперь придётся думать, засыпая и просыпаясь под знакомый шаркающий звук шагов, настигающих скрипучие деревянные половицы. Пожалуй, то последнее, не отобранное, что давало ей хоть какой-то стимул окончательно не тронуться умом, — так это растоптанное, несбыточное желание жить; поскорее выбраться из этой череды нескончаемых страданий. Как оказалось, это была не милость с его стороны. Это было нечто похуже смерти. Лучше бы он воткнул ей нож под ребро, чем называл своим «членом семьи». Укладываясь спать в чистую, заправленную постель и закрывая глаза — невольно вспоминала дни, проведённые в подвале. Ночной кошмар. Только наяву. — Кейт... Меня зовут Кейт! — раздалось в слёзном крике, когда холодное лезвие рассекло её плоть и достигло кости. — Умоляю, перестань! — Вечно чистая, значит... — он хрипло усмехнулся, выведав, казалось бы, такую обыденную информацию как имя; даже оно теперь ей больше не принадлежало и из его уст звучало смертным приговором. — Посмотрим, останешься ли ты такой же. Очень сложно оставаться здесь незапачканным, если ты понимаешь, о чём я. Кейт это понимала. Металлический привкус будто окончательно поселился у неё во рту. Нежная кожа теперь была покрыта гематомами разной степени тяжести, ожогами и шрамами. Когда Стрейд проводил по старой ране пальцем или вскрывал её, то испытывал невероятное удовольствие при виде своих отметин. Значит, жертва принадлежит лишь ему и никому больше. Это было настоящее проявление любви. У неё был очень красивый голос, которым он частенько заслушивался. Стрейд смягчался, а порой и вовсе забывал о своих первоначальных планах... Приходилось для него петь. Чего только не сделаешь, чтобы выжить. Она исполняла всё, что этот ублюдок просил, даже на немецком, который знала плохо. И каждый раз чувствовала себя отвратительно, униженно, замолкая лишь тогда, когда голос ломался, вначале превращаясь в старческое хрипение, а затем — и вовсе пропадал. Больше, чем пение, Стрейд любил только крики и стоны. Неважно чей, плач казался ему отвратительной какофонией из звуков. — Не лей слёзы, meine Liebe... Может тебе что-нибудь нужно? Всего одно слово — и я дам тебе всё, что ты захочешь. Иногда в нём просыпались какие-то отголоски здоровой любви, проявлявшиеся не в применении насилия. Правда, случалось это крайне редко. В такие моменты Стрейд становился до омерзения заботливым. Кейт до сих пор побаивалась этих перемен в настроении, ведь не знала, чего ожидать, чувствуя его руки, напряжённые, застывшие у неё на талии, словно маньяк не мог решить, что делать дальше — провести ладонями вверх, вниз или просто сломать ей ребра. Он бережно жал её к себе, не дожидаясь согласия, и дарил ей слюнявый поцелуй с гадким привкусом, чередуя нечеловеческую жестокость и нежность. Это было невыносимо. Ей хотелось оттолкнуть его и ударить, но не оставалось сил, даже чтобы устоять на травмированных, ватных ногах, при этом не навалившись на тушу мучителя. Голые стопы покрывала твёрдая, кровавая корка. У неё не было выбора. Охрипшая, заплаканная, искалеченная, она обнимала его в ответ, принимала эту фальшивую ласку, которая завтра обойдётся ей болью в десятикратном размере. Ничего здесь не даётся просто так... Нет никакой любви. И всё же эта навязчивая мысль завладевала ею именно в эти минуты, заставляя забыть, кто она и где находится. Поверить в то, что её действительно любят. Не настолько, чтобы окончательно погрязнуть в несуществующих грёзах больного разума, но достаточно, чтобы залатать душевную, вечно кровоточащую рану на какое-то время. Только свободу он дать ей не мог. Немного свободы. Разве она слишком многого просит? — У меня есть список, — честно признавшись, девушка принесла ему бумажный лист со всем необходимым; туда входил и мобильный телефон. Стрейд прожил с ней достаточно давно, чтобы сомневаться в её преданности, однако, насторожился и спросил, зачем он ей понадобился. — Я никуда не сбегу, ты же знаешь... — Будешь пользоваться им в моём присутствии. В остальном не вижу никаких проблем, — потрепав излюбленную игрушку по щеке, мужчина забрал перечень вещей и, по приходу в подвал, сжёг его в печи... Уже утром ей принесли то, о чём она просила. Лис не убегал, с интересом разглядывая содержимое коробки. Можно было подумать, что Кейт собирается здесь обосноваться. Так и есть. Вместе со смирением пришло и желание придать своему обиталищу уют и комфорт. А как это сделать, когда у тебя ничего нет и ты не можешь обеспечить себя всем необходимым? По правде, Рен её немного побаивался. Хотя бы потому, что она так быстро приняла случившееся, свыклась с этим и нашла к хозяину правильный подход. Будто он вообще существует. Стала его любимицей, при этом практически не попадая под нож или что-нибудь ещё из арсенала его мастерской... Стрейд приводил новых жертв и вымещал на них все свои садистские наклонности; весь накопленный в течение дня гнев он перекладывал на них. И уж лучше пусть это будут посторонние люди, чем его зверушки в ошейниках, к которым мужчина уже успел порядком так привязаться. Только вот девушка в последнее время стала вести себя странно... — ... что ты собралась делать? — лис заговорил тише, но, не обнаружив у Кейт спрятанного оружия, заметно успокоился. — ... если он проснётся, то... не говори потом, что я не предупреждал! ... хотя это маловероятно, хозяин много выпил, у него очень крепкий сон, до утра точно не встанет, наверное... — Я не намерена его убивать, — ответив на волнующий вопрос, занесла ногу над ступенькой лестницы, ведущей на верхний этаж. — Мне нужно попасть туда и выяснить кое-что, это важно... Полноценного ответа он так и не добился. Рен неохотно направился к себе, не став расспрашивать дальше. Ему хотелось верить, что девушка не станет делать глупостей, развернётся и пойдёт назад, испугавшись возможных последствий. Бегающие зрачки и махающий из стороны в сторону хвост выдавали внешнюю панику зверочеловека. Было страшно. Что случится, если он вдруг проснётся? Этого не знал никто... — Меня это не касается... — он опустился на корточки и стал смотреть в щель, поддавшись соблазну. Только бы пронесло. Всё было именно так, как говорил Рен накануне. Крепкий сон мужчины сопровождался громким храпом. Перед кроватью горел невыключенный телевизор — на экране отображался спортивный канал. Рука заботливого лиса не обделила в уборке этот гадюшник. Пришлось приложить немало усилий, чтобы разобрать каждую мусорную кучу, перестирать тонну грязного белья, избавиться от неприятного запаха, чего хозяин, разумеется, не просил. Ему вообще было наплевать, в каких условиях жить, в отличие от его чистоплотного питомца, уж как-то слишком много переживавшего по этому поводу. Кейт на цыпочках прошмыгнула в центр комнаты, стараясь не издавать шума, и остановилась напротив комода с замком. Искать ключ слишком напряжно, не хочется тратить время впустую; так что в ход пошла обычная шпилька. Немного копошений и вуаля — замок устранён. Стрейд точно не блистал умом, раз все его пароли от кредитных карт, сайтов, где он регистрировался, выписанные на листке, лежали в одном месте — на комоде, а не внутри него. Никакой осторожности, проявляющейся в виде раставленных ловушек, камер и системы сигнализации, как ожидалось. Они попросту отсутствовали. — ... не то, — наткнувшись на ящик с одеждой, после тщательного осмотра она перешла к другому. Детский фотоальбом. Открыла его чисто из любопытства и удивилась тому, что ни на одной из фотографий её похититель не улыбался. Последняя фотография, сделанная в подростковом возрасте, намеренно испорчена во многих местах: лица всех присутствующих в кадре родственников проженны сигаретой, на бумаге виднеется пятно от пива, из-за чего картинка местами поплыла. Он себя совсем запустил, — подумала девушка, рассматривая фотографию тех лет. — Иначе как объяснить эту разницу между тем, что было тогда, и тем, что есть сейчас? — ... выходи оттуда, — из коридора донёсся тихий, обеспокоенный шёпот. — Стрейд разозлится, если узнает, что ты рылась в его вещах! — Нет, я ещё побуду здесь, — и она присела на кровать в подтверждение собственных слов. — Обещаю, что буду в порядке. Рен окончательно сдался и ушёл, а девушка осталась с монстром наедине. Он выглядел таким безобидным во сне, точно огромный плюшевый медведь, которого так и хочется заключить в крепкие объятия. Лучшей возможности для убийства и не придумаешь, он ведь не проснётся... вот он, шанс покончить с ним раз и навсегда. Ну же, убей его! Кейт не испытывала угрызений совести за такие мысли, не дрожала всем телом, просто смотрела на его спящее лицо через темноту — глазами, давно привыкшими к полумраку. Маньяк использовал особые психологические манипуляции, чтобы привязать к себе жертву и... твою мать, это сработало. — ... ублюдок, надеюсь, что ты сдохнешь в страшных муках, — ядовито прошептала, оставаясь сидеть на прежнем месте. Кейт подозревала о том, что сходит с ума, раз всерьёз забралась к нему под одеяло и прижалась к телу с курчавыми волосами на груди, вдохнув исходящий от него запах. Оказалось не так уж плохо. Нужно быть на сто процентов безрассудной, чтобы — тянуться губами к губам мужчины, забыв обо всём, что пришлось пережить по его вине. Мужской храп стих, сменившись приглушённым сопением. Запах перегара после пива стоял просто отвратительный, но похоже, что целующей было глубоко наплевать. Жертва будит своего мучителя. Презабавно. Стрейд начал просыпаться... Кейт спряталась под кровать, наблюдая уже из под неё за тем, как тяжёлые, громоздкие стопы опускаются на пол. В момент пробуждения мужчина резко раскрыл глаза и схватился за ключ. Благо, он был на месте. Все вещи лежали на прежних местах, кроме замка на комоде. Тот отсутствовал и валялся на полу... Он уже понял, что кто-то побывал здесь и, вероятно, прячется где-нибудь. В шкафу пусто. За шторами никого... Обыскав комнату в привычных местах, куда могла спрятаться глупая, напуганная жертва, Стрейд подошел к двери и со смехом повернул в замочной скважине ключ, который снял с шеи. Только одно оставалось для него непонятным. Почему не убила во сне, а вместо этого спряталась, зная, что рано или поздно он всё равно её найдёт? А что потом... опять накажет? Не позволит покидать стены подвала? Убьёт? На солёных губах чувствовалось чьё-то вмешательство... он, привыкший читать своих однотипных жертв, как открытую книгу, теперь не мог уловить ход чьих-то мыслей. — Ну надо же... а ты оказалась наглее, чем мне показалось. Сама выйдешь? Или предпочитаешь, чтобы я помог? Поджав под себя ноги, она боялась сделать лишний вздох и только слушала, как хозяин топает ногой от нетерпения. — Hör auf, ты не сможешь долго прятаться в незнакомом месте. Кроме того, я перекрыл все пути для отхода. Вот незадача. Рен не проследил за тем, чтобы отправить тебя спать и ослушался меня? — медленно подходя к постели, мужчина скрестил руки на груди. — Всё ещё не решила показаться? Издав дерзкий смешок, он опустился на колени и, нагнувшись, резко схватил девушку за ногу, впиваясь обломанными ногтями в кожу и вытаскивая наружу. — Fielst! — рывком навалившись на плоскую поверхность, он зажал её между собой и стеной, опасно нависая. — Что же ты не убила меня? Ещё скажи, что влюбилась... Кейт вздрогнула, как только одной рукой он сжал её запястья, а другую — занёс над макушкой светлых спутанных волос. Кожа покрылась мурашками от страха. По инерции, она застыла в напряжении, приготовившись к удару, ожидая, когда её накроет очередная волна боли... но боли по-прежнему не было. Стрейд провёл большими пальцами по её лицу дразнящими движениями — по щекам, вискам, скулам, бровям, кончику носа; и вдруг приблизил свои губы, словно намереваясь поцеловать, но вместо этого — выдохнул облако сигаретного дыма. Кейт закашляла. — Бва-ха-ха! Мужчина громко засмеялся, и его оскал сделался ещё шире при виде этого искреннего негодования. — Что ты тут пыталась найти? Моей компании? Очаровательно. Потупленный взгляд маньяка прожигает подобно лучам утреннего солнца. Медленно, неспеша, что в его обычной манере неприемлемо, он расстегнул пуговицы на рубашке, не прерывая зрительный контакт. — Пытаешься казаться сильной, а у самой колени трясутся... И действительно, она продолжала молчать. Её настолько ошарашило происходящее, что все слова разом повылетали из головы. — Ложись рядом, если хочешь. Мне всё равно. Ни капли не убедительно. Очередная проверка. Но чего он этим добивается? Ей предоставили выбор — ложиться или нет. Не было похоже, что если Кейт согласится, то за этим обязательно последует что-то плохое. Хотя любопытство, на практике, в логове убийцы никогда ничем хорошим для неё не заканчивалось. Она слишком хорошо знала его эмоции; и в этот раз, очевидно, это было всего лишь затишье перед бурей. Не может же всё быть настолько просто... Стрейд смотрел на неё выжидающе и, потеряв терпение, махнул рукой, забравшись под одеяло. Эх, будь что будет! Он даже не обернулся, когда Кейт легла рядом и отодвинулась на самый край, поджав все конечности; это была защита на случай, если Стрейд передумает. Махровая ткань накрыла её дрожащую фигуру, а рука похитителя — подтянула к себе. — Не хватало ещё, чтобы простыла в разгар лета. Не хочу потом с тобой возиться... Тепло. И это ощущение тут же стало ей омерзительно. На вершине вулкана тоже тепло, но в его жерло полезет только безумец. Безопасно. Разве кто-нибудь посмеет вырвать тебя из лап поехавшего на всю голову маньяка? Как будто кто-то настолько же отбитый, что всерьёз решит это сделать... Впервые за долгое время к ней пришло спокойствие. Впервые за долгое время страх отступил на второй план и перешёл в умиротворение. У Стрейда не было настроения, чтобы разрывать эту идеальную ночную тишину громким женским вскриком. Потерял хватку? Он замотал головой, плотно сжав зубы, совершенно не допуская мысль о том, что девчонка им манипулировала. Что она ему по-настоящему нравится. Её бескровные губы, в которые Стрейд любил впиваться в болезненном, тягучем поцелуе до крови; от привлёкшей его улыбки осталась только мрачная тень. Её вздымающуюся при неровном дыхании грудь, просвечивающую через тонкую ткань майки. Её глаза, смотрящие на него снизу вверх; их пронзительный взгляд вначале достигал, а после — выворачивал душу наизнанку. Каждый сантиметр этого вкусно пахнущего тела вызывал в нём плотское желание. Он, словно смерч, проходился по земле с сокрушительной силой и сносил всё живое на своем пути. Белая роза тоже вертелась в этой центрифуге, парила над землёй, безжалостно вырванная, чтобы после стихийного бедствия — опуститься и посильнее пустить в почву корни. Всё, до чего Стрейд дотрагивался, в конце концов, сгорало, оставляя на месте себя пепелище.Пожалуйста, не перегори...