а я без тебя не могу

      На кухне темно. Остался лишь тусклый блеск лампочки, висящей над раковиной, в которой скопилось приличное количество грязной посуды. Внезапно раздался глухой стук. Магнитик со смайликом отклеился от дряхлой дверцы холодильника, как символично… Комната пропитана едким сигаретным дымом, что неспешно поглощал кухню уже три дня, обволакивая ядом лежавшие уже две недели на столе яблоки. Их давно пора выкинуть, но… руки как-то не доходили. Нет, Руслану тупо было плевать на них, потому что есть дела поважнее. Например, выкурить ещё одну пачку сигарет на этом подыхающем от депрессухи месте. Его любимом подоконнике. Мысли Руслана не тревожат. Он давно научился с ними справляться. Достаточно было просто повторять у себя в голове, как мантру, что всё наладится. Что у них с ним всё наладится… наладится, правда ведь?       На этот немой вопрос выпал точно такой же ответ. Тушенцов усмехается, делая очередную затяжку глубоко в лёгкие. Насколько же далеко всё зашло… из окна напротив льётся мягкий свет, Руслан видит, как чья-то рука лёгким, изящным движением закрывает шторы и остаётся лишь догадываться, сколько в этот раз по времени это будет продолжаться… Руслан смеётся, истерически смеётся, рыдая как актриса в дешёвых сериалах. Он рыдает, сжимая в руке последнюю сигарету на сегодня. В глазах мутнеет от накопившихся слез и он больше ничего не видит, но прекрасно понимает. Душу терзают черти, разрывая и без того слабое сердце на тысячу мелких осколков, стоит ещё раз взглянуть мутными глазами на окно напротив. Сердце обливается кровью, если позволить себе хоть ещё одну мысль о нём…       И Руслан думает, закашливаясь от резкой затяжки, деря своё горло ещё больше. Думает, как долго он сможет это терпеть? Как долго будет страдать, упиваясь собственной никчемностью, собственными слезами, смешанными с растоптанным достоинством? Наверное, ещё очень долго. Пока он продолжит любить. Пока не перестанет быть никчёмным. А слезы текут, не переставая. В окне напротив наконец гаснет свет. Руслан понимает, что может идти спать. Шоу самоупивания и бесконечного самокопания подошло к своему логическому завершению. Ура. Ещё одна бессонная ночь и беготня на балкон покурить. Тушенцов трет свои усталые глаза, чувствуя огромные мешки под глазами, проверяет телефон на наличие сообщений и отправляется спать, по пути чуть не упав из-за своей неосторожности.       Руслан всё понимает. Руслан лишь не может уйти.

***

      Ключ в замочной скважине проворачивается быстро, словно Руслан в чём-то согрешил и это что-то требует незамедлительного наказания. Впрочем, парню было абсолютно плевать на это. Он закуривает прямо в коридоре, упираясь спиной в стену, ожидая чужого прихода. На болезненно-худых руках уже не держатся кольца и браслеты, впадая вниз по тонкому запястью, к локтю. Всё же, дверь открывается. — Привет, — здоровается вошедший, приподнимая уголок губ в знак извинений. Даже не смотрит на Руслана, снимая свои кеды. — Я вчера задержался, поздно уже было ехать.       — Угу… — мямлит Тушенцов, приоткрывая пухлые губы, дабы выпустить дым наружу. Парень рассматривает огненно-рыжую копну чужих волос, думая о том, что будет неплохо держать эти волосы во время того, как их обладатель будет хорошо трахать его пальцами…       — Господи, Русь! С тобой всё нормально? — восклицает Даня, только заметив человека, к которому обращается. Подходит ближе, но ничего не делает. Смотрит. Словно оценивает убытки после порчи имущества. Аквамариновые глаза горят живым блеском, товарным интересом, в то время как напротив карие глаза потопают в бездне, цепляясь за последнее живое в их жизни. — Выглядишь, как наркоман после ломки.       Руслан хмыкает, затягиваясь и выдыхая дым в лицо рыжеволосому. Даже не пытается смотреть в его сторону. Бесполезно было взывать к жалости, для этого было слишком поздно. Чужая рука брезгливо тянется к его спутанным грязным волосам, пытаясь хоть как-то убрать это убожество.       — Всё… — кашляет. — Всё в порядке. Я просто устал.       Даня кивает лениво, заводит руку назад, чешет шею свою, пытаясь глазами найти, за какую тему зацепиться, чтобы замять старую. А Руслан всё думает, как эта рука будет сжиматься на его бледном горле, пока сзади его жёстко имеют, шепча на ухо о том, что он никчемен. Член в свободных штанах заинтересованно дёргается и Руслан докуривает сигарету, приглашая рыжего на кухню.       Тот кивает, надевает предложенные тапочки, шагает за парнем, спасает Руслана от падения на стоявший в углу пылесос, небрежно дергая за ворот и так растянутой футболки. А Тушенцов проклинает себя. За то, что не выгнал его. Не убил к чертовой матери за всю причиненную боль, за то, что не распотрошил его внутренности по всему коридору, а потом не трахнул себя… звучит ужасно… да так оно и есть.       — Ты что, не убрал их? Я же просил тебя, — говорит Даня, кивая на тарелку с протухшими яблоками. — Воняет на всю кухню, боже.       — Извини, забыл, — усмехается Тушенцов, садясь на подоконник, спустив свои худющие ноги вниз.       Кашин садится подальше, нервно бьёт пальцами какой-то незатейливый ритм по столу, глазами нервно дёргает, лишь бы не смотреть на Руслана. А тот и не против. Не хочет, чтобы Даня его таким запомнил. Руслан достаёт из пижамных штанов сигареты, шаря рукой по подоконнику в поисках зажигалки. Нашёл. Закуривает. Трет свободной рукой заспанное лицо и смотрит на Даню. На его красивый профиль, на то, как он облизывает свои пересохшие губы, на его утончённые длинные пальцы, от которых Руслан с ума сходит… о, как бы Даня запихал эти пальцы ему в рот, очерчивая контур языка и как бы заставил его вылизывать их до блеска, прежде чем вставить в податливое нутро… член снова дёргается и Кашин это, кажется, замечает.       — У тебя с головой всё нормально? Я просто сижу, — голос его дрожит, однако не перестаёт передавать отвращение носителя.       — Данечка, у меня всё хорошо, — улыбаясь, отвечает Руслан, в голове прокручивая то момент, когда впервые увидел в окне напротив до боли знакомую рыжую копну волос. И как яростно ее обладатель удовлетворял довольно красивую девушку… ревность и злоба вспыхнули сами собой. — А можно я тебе отсосу?       Тушенцов еле сползает с подоконника, криво улыбаясь, подползает к табуретке, на которой сидит Даня и мягко нажимает на его колени, пытаясь раздвинуть их в стороны. В голове всё не угомонится та картинка с той красивой девушкой…       — Ты ебанулся?! — почти кричит Даня, впиваясь руками в собственные колени, остановив парня. — У тебя недотрах, или что?       — Нет, Дань, я просто… — Руслан сглотнул. Пришлось чуть отдышаться. Скуренные сигареты мигом выдавали. — я сам хочу тебе отсосать? Можно? Пожалуйста? Я буду хорошим, я не буду задевать зубами…       Даня вскипел от злобы. Уши покраснели до самых их кончиков. Глаза помутнели от гнева, на что Руслан мягко надавил на бугорок перед его носом, жалобно промычав.       — За что мне это, блять?.. — говорит Даня, судорожно расстегивая неудобные джинсы, стягивая их к лодыжкам. В голубых глазах таяла последняя надежда на адекватность. Собственный голос в голове Кашина брезгливо кричал, пытаясь вразумить его, но ничего не помогло. Уж если предоставляют бесплатную дырку, то почему бы ей не воспользоваться, верно? — Быстрее, сука.       Руслан кивает часто-часто, хватается за чужое нижнее бельё и освобождает полувставший член, проводит татуированной рукой от основания к головке и парню хватает двух секунд, чтобы понять, сколько боли накопилось внутри, чтобы отдаться телом просто так. В очередной раз. Он слепо тычет пальцем в небо, пытаясь доказать, что он лучше той девушки, лучше во всем.       Наверняка она сегодня проснулась с рыжеволосым в одной постели, говорила ему, как любит его, вставала, шла готовить им завтрак. Чёртова идиллия. Руслану бы плюнуть на это и он плюёт. У себя в голове, пока рука сжимает уже полностью вставший член.       — Ты до утра собрался так сидеть? — чётко отчеканил Даня, после чего впился рукой в грязные патлы, от чего Руслан тихо простонал и, поняв свою оплошность, быстро насадился ртом на возбужденную плоть, тут же заглатывая до упора. Даня стонет, закатывая глаза и ещё больше смыкая руку на волосах. — О, блять… охуенно. Как же ты охуенно сосешь. Пиздец…       Руслан ликовал внутри. Радость от того, что он приносит этому человеку удовольствие, затмила все сомнения и обиды, позволяя рыжеволосому грубо толкаться в мокрый от слюней рот, при этом резко оттягивая его непослушные волосы.       — Мм… Рус… ты пиздецки хорошая шлюха… не зря я тебя… от рвотного отучал… да, вот тут, молодец, папочка доволен тобой…       Звучавший из уст Кашина бред ласкал слух. Его вздохи и грубые руки, так правильно задающие направление возбуждали. Руслан тёрся о его ногу, как послушная шавка, которая отчаянно хотела кончить, но слова ей не давали. И не будут.       — Всё, хватит, — шипит Кашин, отстраняя парня от своего члена. Весь в слюнях, красный, с опухшими ярко-розовыми губами… весь выглядит, как блядь, особенно когда сглатывает всю слюну и продолжает тереться щекой о чужой член. — Блять, да ты угомонишься когда-нибудь?       Даня хватает Тушенцова под бёдра, усаживая на подоконник, тут же снимает огромную футболку, скрывавшую костлявое и совершенно непривлекательное тело. Руки Кашина холодные, будто тот только что вынул их из морозилки, от чего Руслану вдвойне приятно, ведь чувства необязательно разжигать, правда? Руки рыжеволосого хватаются за пижамные штаны, одним рывком стягивая их с выпирающих костей. Отлично, та девушка была худой, а значит Руслан подходит.       — Гондоны есть? — хрипит Даня и до Тушенцова только доходит смысл его слов. Резко стало противно, но возбуждение не исчезло. — Я с тобой разговариваю, гондоны есть? Мало ли у тебя венеричка уже.       — На верхней полке… в ящике, — бубнит Руслан, смотря на своё отражение из зеркала прихожей, видя там одно ничтожество, которое скоро будет поставлено на место. Улыбается, дрожащими руками проходится по лицу, как будто закрепляя свою улыбку на застывшем от холода лице. Он должен улыбаться. Должен. Иначе Даня не простит и снова уйдет… как и делает это всегда.       Даня возвращается скоро, разрывая упаковку и раскатывая презерватив по до сих пор стоящему члену. Руслан радовался этой маленькой победе, ведь он ещё возбуждал Кашина. Он ещё не был противен…       — Ноги раздвинь. И не дергайся, иначе будет ещё больней.       Руслан повинуется, тут же расставляя худые ноги. Он чувствует пробежавшие мурашки и скорее хочет от них избавится, почувствовав привычную заполненность внутри. Щеки краснеют от сказанных слов:       — Я буду трахать тебя, пока ты не сорвешь голос от того, насколько тебе больно. Ты будешь у меня так хорошо выебанным, что потом сидеть не сможешь неделю. А теперь подними задницу повыше, чтобы я смог тебя наконец отодрать.       Эти слова словно клеймом выжгли на его груди. Щеки алеют пуще прежнего, а покорный мальчик всегда с радостью раздвинет ноги, сохраняя ледяную счастливую гримасу на лице. И так каждый день. Раз за разом.       — О, что я вижу… ты готовился, да? — впервые за вечер Кашин улыбается и эта улыбка не предвещает ничего хорошего. Даня проводит пальцем над ложбинкой меж ягодиц и тянет за пробку, с хлюпом вытаскивая ту наружу. Руслан отвернулся, дабы избежать взгляда на себе. — Тебе повезло, потому что смазки у меня нет.       Кашин со звоном ударяет по ягодице, заставив Руслана съежится и тихо всхлипнуть. Сегодня легко точно не будет, поэтому хотя бы морально Руслан пытался себя настроить. Получалось скверно.       В следующую секунду Данила резко входит на всю длину, заставив Руслана раскрыть рот в немом крике. Даня даже не даёт привыкнуть, сразу начинает двигаться, больно растягивая узкие стенки. Руслан кричит от боли, ему не нравится, он хочет слезть, но Даня не дает, сомкнув руку на чужом горле, сильно надавливая. Тушенцову нравится, он знает.       — Хочешь больше, а, шалава? Нравится, когда тебя грубо имеют? Вывел меня из себя, теперь лежи и не двигайся. Сейчас тебя всё соседи увидят, как ты хорошо принимаешь мой член.       Фрикции ускоряются, Даня срывается на бешеный темп, сильнее сжимая руку на горле. Руслан открыто кайфует, пошло вытянув язык наружу, жадно ловит спертый воздух ртом, пытается не умереть, ходя по тонкому лезвию с такими играми.       — Признай, что без моего члена ты не можешь, — грязно шепчет на ухо Даня. — Тупая шлюха. От тебя так несёт сигаретами, что мне целовать тебя противно.       А ведь Руслан даже не подозревает, что сейчас Кашин абсолютно откровенен. Он говорит правду, зная, что Тушенцов всё примет за часть игры и позовет его снова, дабы утешить себя в его одиночестве. Когда они, по факту, вроде как в отношениях.       Темп перестаёт быть определённым, Даня тупо толкается в раскрытую дырку, не давая Руслану дышать, короткими моментами всё же давая чуть воздуха, чтобы тот не сдох. Руслану отвратительно на душе, ему больно. Но всё же он кайфует от того, что его используют, как шлюху. Ему это нравится, пусть и хочется иногда сигануть с десятого этажа от неопределённости и неправильных мыслей. То, что Даня ему изменяет, лишь больше к этому подталкивает… однако, Руслан ещё жив и даже сам не знает, почему. Ничего же не останавливает. Даже Даня.       — Блять, я кончаю… — хриплый голос выводит Тушенцова из астрала. Тот громко кричит, когда в него вдалбливаются последний раз, точно проезжаясь по простате. Сладкая нега снова тянет к себе липкими лапками, нависая над парнем. — Всё, нахуй.       Даня выходит из расслабленного тела, бросая использованный презерватив на столешницу. Руслан потом сам уберет, ему не привыкать. Тут же раздаётся рингтон на мобильном. Даня подскакивает, быстро надевает джинсы и летит в прихожую, отвечая на звонок.       — Угу, да… сейчас буду, минут через… десять. Ага, давай.       Рыжеволосый сбрасывает трубку и встречает недоуменный взгляд Руслана, что уже успел напялить штаны и соскочить с подоконника. Карие глазки судорожно бегают из стороны в сторону, моля не уходить.       — Начальник звонил. На работу опять вызывают, — сухо отвечает он. — Сука, опять пожрать не успел.       Даня быстро напяливает кеды и, даже не прощаясь, уходит, оставляя Тушенцова одного. Опять. Опять он ушёл… Руслан смеётся. Громко, заливисто, так что соседи стучатся по батареям. Парень, продолжая смеяться, закуривает и ложится на пол, не переставая улыбаться от собственной жалости. Его просто жалеют.       Жалость. Такое тупое чувство. Никто не хочет, чтобы его жалели. Это же… мерзко, неправильно, так ведь? Руслан не знал ответа на свой собственный вопрос. Он тупо курил, забываясь в своих ощущениях, как ему было хорошо буквально две минуты назад. И как хуево сейчас.       Он бы давно убился, но… Как-то лень. Есть силы лишь на то, чтобы смеяться и горько рыдать по ночам, засыпая с зажжённой сигаретой в руке, имея шанс спалить всё к чертовой матери. Да похуй.       И тут тело прошибает током.       Руслан помнит.       Работа Дани на другом конце города.       И снова смех. Звонкий, заливистый смех.       И вот Руслан опять на своём подоконнике. Смотрит. Смотрит, как загорается свет в том злосчастном окне напротив.       В этот раз он увидел Даню.       Его улыбку.       Стало тошно. И мерзко. От самого себя.       Дальше все два года как в тумане.       Психотерапевт, таблетки, здоровый сон, Юлик, любовь, собака, друзья, музыка, концерты.       Руслан наконец-то счастлив.