Утопия.

Счет потеряли те дни, когда Джорно, уже будучи доном, занимался делами Passione. Его решительность могла вызывать только восхищение, ведь юный босс мафии смог колоссально сократить наркооборот по всей Италии. То, к чему он долго шел, обернулось в его сторону и теперь он стоит на вершине мафии. Самоотверженный и уверенный в себе, он смог полностью подчинить своевольный Gold Experience Requiem. Сильнейший стенд, сила воли и его подчиненные…нет, его семья, вот что помогло стать ему таким, какой он есть сейчас. То к чему он стремился, о чем мечтал, он заполучил все это. Заполучил ценой, стоящей жизней его дорогих друзей. В тот день, в битве с Дьяволо он потерял часть себя, обретя свою мечту. Он видел во сне своего капореджиме, в окружении остальных погибших друзей, Наранчи и Аббакио. Сон повторялся, принося внутреннюю боль, раз за разом просыпаясь. Бруно стоял в кругу, о чем-то разговаривая, затем поворачиваясь к Джорно и искренне улыбаясь. Эта улыбка добивала его, заставляя каждый раз просыпаться то в холодном поту, то в неконтролируемом потоке слез. Его внешняя холодность скрывала за собой боль утраты близких. С ходом времени, лица товарищей становились более неразличимые, размытые, затем и вовсе исчезли. Только едва узнаваемые силуэты где-то далеко, в полном небытие. Исчезла и теплая улыбка Бруно, которую Джорно надеялся видеть хотя бы во сне. Ему хотелось быть с ними хотя бы там, пусть это было частью его воображения. Он боялся засыпать, зная, что там будет след прошлого, открытая рана, что так невыносимо ныла, разнося импульсы боли по всему телу. Разбирая бумаги, он клевал носом, сидя в кожаном кресле своего кабинета. Они с Мистой продали поместье в Неаполе, купив загородный дом в Триесте. Было около двух часов ночи, он собирал документы, чтоб пойти на встречу утром, в сопровождение Мисты. Глаза слипались, неумолимо клонило в сон. Шел ливень, в открытое окно на пол и подоконник падали капли воды. Звук воды и холод пробирали до костей, ноющее тело требовало сна. Он поднялся из-за стола, опираясь обеими руками о столешницу, давая привыкнуть себе к такому положению. Голова по прежнему кружилась и гудела, появились позывы тошноты, которые Джорно смог подавить. Шаг по направлению к кровати. Он уже не в силах переодеть костюм. Еще шаг. Он шел не видя перед собой ничего, усталость или галлюцинация, он видел густой туман вместо своей комнаты, а может он и был все еще в ней. Он свалился на колени, туман давил и обволакивал его со всех сторон, затрудняя дыхание и сдавливая лёгкие. Он не мог думать, хотел, но не мог, мысли обрывались на полуслове, проносясь в сознании рваным набором слов. Хотелось представить сколько прошло времени, когда Джорно находился так-в своем кабинете или же чуждом пространстве. Взгляд устремленный вперед, он не видел ничего, кроме серого клубящегося дыма, он видел себя сидящего, в месте, где не было ничего, абсолютная пустота, он выглядел совсем отрешенным от внешного мира. Появившийся GER находился позади него. Он видел себя со стороны и чувствовал присутствие стенда у себя за спиной. Сколько еще таких же копий как он присутствует в этом пространстве? Он чувствовал себя повсюду, видел самого себя с разных ракурсов. внимательный взгляд Gold Experience Requiem. разумные глаза въелись в него, читая изнутри. Стенд исчез, оставляя за собой желтое свечение, которое растворялось в воздухе. Он почувствовал, что движется, движется по невидимой, недоступной взору человека реке. Размеренное течение несло его по направлению, известной только этой загадочной реке. Нет, это была вовсе не вода. Она была наполнена тем утекшем временем, что Джорно провел в кругу друзей. Воспоминания чередом проносились друг за другом. Вот стоит Аббаккио, скрестив руки на груди. Стоит оперевшись плечом о стену, прикрыв глаза. Абсолютно спокойное выражение лица, нет ужасающей дыры в животе, с которой Джорно его увидел в самый последний раз. Видение растворилось в том самом тумане, не оставляя за собой ничего. А течение несло его дальше и дальше, не в силах выбраться оттуда или остановить, прямо как течет само время. Из неясной дымки появлялась более четкая фигура Наранчи. Частицы собирались, составляя цельное изображение. Совсем как в поместье в Неаполе, он сидел в саду, слушая музыку. Джорно разглядывал и запоминал, вбивал себе этот образ в память. Сердце болело от тоски по родным лицам, которые он больше не увидит и не заговорит с ними. Он поклялся хранить в памяти все то, что связано с его командой. Он дорожил этими ценными воспоминаниями, каждым проведенным вместе днем. Так его привело к последнему видению, к человеку, который занимал особое место в сердце Джорно. Бруно стоял, держа в руке белую кофейную чашку, он куда то смотрел, трудно было понять на чем остановился его взгляд. Он был таким, каким его и запомнил Джорно-всегда опрятный вид, белый костюм, который он уже никогда не сможет сменить на почетную одежду дона. Расправленные плечи, волосы уложенные лаком. Хотелось плакать, рыдать, кричать в эту чертову пустоту, он умирал от одиночества и горя, он таил это глубоко внутри под ледяной коркой хладнокровия. Все накопленное за долгое время грозилось вот-вот шквалом вырваться наружу. Слезы текли ручьем, он смотрел на Бруно, как смотрят в последний раз перед разлукой. Он знал, что это последний раз когда он видит его и ребят. У него не будет возможности увидеть хотя бы размытое подобие этих людей. Тоска волнами накрывала его, разрывая грудную клетку, он рвался вперед, хватаясь за возможность ощутить хотя бы призрачное присутствие Бруно. Он был совсем близко, казалось, можно дотянуться рукой и прижать к себе, но все попытки приблизиться были напрасными. Джорно выкрикивал имя своего капореджиме, пытался докричаться, получить хотя бы малейший знак внимания, он захлебывался слезами и собственным бессилием. Он чувствовал GER, но не мог отдать приказа, стенд не слушался его. Он впервые чувствовал себя таким безоружным, не способным ни на что. Бруно начал растворяться в тумане, так же как и Аббакио с Наранчей. Джорно хрипел, сорвав голос, выкрикивая побуждения к действию для стенда. Не оставалось ничего, кроме как наблюдать за пропадающим навсегда Бруно. Джорно корил себя за это, ненавидел. В порыве отчаяния, когда уже пропала последняя надежда, он почувствовал сильный толчок в спину, выбросивший его прямо в Буччеллати. Он почти исчез, Джорно тот час поднялся, руками пытаясь нащупать живое тело. Ничего. Ничего не было, он пропал, не оставив за собой ничего. Как тогда, Джорно снова обессиленно свалился на колени, прижав руки к лицу. Он рыдал содрогаясь всем телом, он никак не мог отпустить своих погибших товарищей, никак не мог простить их смерть. …. Ветер врывался в комнату, раздувая легкие занавески. После дождя утро было холодное, Джорно лежал посреди комнаты, так и не добравшись до кровати. По комнате то тут, то там валялись листы бумаг, готовые уже к сегодняшнему дню. Некоторые из них были испорчены дождем, что заливал в открытое окно всю ночь, чернила расплылись, бумага намокла. Блондин поднялся, хватаясь за больную спину. Ныла не только она, но и конечности. Посиневшая рука неприятно колола, получая необходимый приток крови. Джорно, медленно прошел к письменному столу, чтобы начать убирать сей бедлам. Прошел, разминая скованную спину, плечи и кисти рук. Выдвинул стул, сел, придвинулся ближе к краю стола. Кончики пальцев коснулись первых попавшихся бумажек, Джорно начал собирать документы в их порядке. Первый, второй лист. Глаза бегали по написанному, пытаясь найти следущий. Резкий порыв ветра, ворвавшийся в комнату подхватил их, пара штук выскользнула из-под пальцев. Тяжело вздохнув, Джорно вспомнил про незакрытое окно, которое только сейчас дало о себе знать. Он прошел, попутно подбирая бумагу, повернул ручку до упора, вернулся обратно к прежнему занятию. Стараясь сильно не двигать руками, чтобы не причинять куда более резкую боль в спине и плечах, Джорно по прежнему собирал документы в хронологии. Внезапно легкий ветерок колыхнул его растрепанные золотистые волосы. Совсем легкий, но такой ощутимый. Джорно навострил все чувства, сидел замерев. По позвоночнику прошел ряд мурашек, словно электрический импульс. Послышался совсем тихий скрип паркетного пола. — Не стоило так допоздна засиживаться, даже до кровати не в силах был дойти. Я говорил, тебе стоит больше отдыхать. Спокойный голос, ласковый, приятный. Человек, стоящий позади, аккуратно прикоснулся к плечам Джорно. Расположил четыре пальца у надплечий, отставив большой. Нащупал мышцу трапеций.- Твои плечи очень напряжены. Тебе не стоит себя так изнурять. — Я знаю. После твоего ухода очень много работы. Никак не получается расслабиться. Джорно чувствовал сильные пальцы, идущие от шеи к лопаткам и обратно. Он опустился на стол, ложась на руки. — Я понимаю тебя. Слишком многое взвалилось вот на эти плечи, извини, что оставил после себя так много работы для тебя. Несмотря ни на что, ты хорошо с этим справляешься. И я верю, что так будет. Ты– тот человек, на которого я могу целиком и полностью положиться. Я хочу отдать должное, спасибо, Джорно. -Бруно… Джорно повернулся, понимая, что сзади уже никого нет. Только фантомный шлейф аромата духов Бруно. Он поднял пальцы к лицу, по щекам текли дорожки слез.