«Anger and agony Are better than misery Trust me I've got a plan When the lights go off you will understand»
Даби лежит на столе и постукивает по краю рюмки в такт песне, удивляясь идеальности параллели: текст и отношения с человеком, который сейчас переступает порог паба. Колокольчик звенит. Он продолжает топить задумчивый взгляд в медно-золотом виски до тех пор, пока к нему не подсаживаются.«Pain, I like it rough
Cause I'd rather feel pain than nothing
Rather feel pain»
Даби тянет рот в насмешке и переводит глаза, жалящие ехидством, на человека напротив себя. — Привет, Тодороки Энджи, — бархатно-тихо говорит он, склоняя голову к плечу. А пока через весь стол подталкивает рюмку Энджи, усмехаться начинает даже глазами. — Ты можешь перестать произносить моё имя? — тот наклоняется немного ближе и отвечает раздражённо, до побеления пальцев сжимая края рюмки. И вместо того, чтобы злиться, как делал это раньше, просто опрокидывает в себя виски. Больше не тратит силы на лишние эмоции и движения. Да, Энджи боится того, что шкаф с потаённым скелетом внутри будет распахнут случайным образом. Но даже не подозревает, сколько скелетов в шкафу у Даби на счёт их отношений. Это будоражит кровь и рассудок. — Могу, — Даби, и так занимающий добрую часть стола, тянется ещё дальше, — но только после того, как тебя перестанет это возбуждать. Он начинает ласково гладить широкие пальцы Энджи, манипулируя, и ловит его взгляд после того, как тот убирает руку от лица, перестав тереть бровь, которая дёрнулась. Тяжёлый вздох падает в пустой стакан: — Моя карьера дороже пошлости, пацан, — пытается надавить Энджи, но металл его голоса всё равно плавится, даже не достигая Даби. Тяжёлого зрительного контакта никто не разрывает. Карьера Энджи прахом развеется, когда СМИ узнают, что он мутит с одним из самых опасных злодеев страны. Да будь Даби хоть пешкой, жалкой шестерёнкой в механизме преступного мира, это всё равно было бы сильным ударом. Даби поджимает губы, пряча ухмылку, пока прокручивает эту мысль в голове. — Тут всё равно пустота пустая, даже меня никто не узнал, — жмёт плечами он, косясь в сторону. Хитрое выражение на миг исчезает с лица, но долго это не длится. Даби шкерится и победно произносит: — Индивор, не хотел — не трахался бы со мной. Тот зло одёргивает руку и сцепляет их на груди. — Я слишком сильно рискую. Даби хитро ухмыляется, пожимая плечами. — Зачем тогда это? О-о-о, он знает, зачем. Ответ прост, но видит его лишь один из них, и точно не Энджи: мы любим одних и тех же. А Энджи когда-то, давным-давно, любил своего сына. Да и сейчас, чего уж таить, любит, раз сидит напротив него — пусть и не знает, кем на самом деле является Даби, но знакомые черты и привычки улавливает и цепляется за них неосознанно. Находит в нём крупицы былых счастливых деньков, вновь и вновь возвращаясь к человеку, который создаёт подобную сладкую иллюзию. Энджи зло смотрит на Даби, не способный на ответную манипуляцию, но всё же желает уколоть в ответ: — Не веди себя как баба. Прекрати трепать языком и примени его в другом деле. С жаром глядя в глаза напротив (по цвету такие же, как у него самого), Энджи впервые ловит себя на мысли, что это странно — схожесть Даби со всей семьёй Тодороки. У паршивца такие же острые черты лица, как у Рей, и тело хилое. Спокойствие и холод идентичны эмоциям на лице Шото, а вот разочарование — отражение разочарования в глазах Нацуо. Правда у Даби оно напускное. Злится он, как... Лишь с Фуюми они абсолютно разные. — Желание? — фальшиво удивляется Даби, вскидывая брови вверх. — Тогда выполни моё в ответ. Он поднимается с места и наклоняется к уху Энджи. Кусает его, игриво провоцируя, и жаром выдыхает, приглушая музыку на фоне: — Я буду звать тебя папочкой в эту ночь.«That you'll thank me later»