Значение

Однажды я проснулся и обнаружил, что лежу один на своей кровати. Хотя я знал, где находится моя кровать, но все же меня что-то заставило это сделать. Но почему я один? Я огляделся. В комнате никого не было. И вдруг я понял, в чем дело – я просто умер! Это было очень странно. Дело в том, подумал я, ведь так обычно и бывает – засыпаешь, и потом тебе снится сон. А в моем случае было наоборот – сначала я уснул, а потом уже мне приснился сон, который впоследствии превратился в реальность. Только почему при этом я стал ощущать боль? Почему я не умер во сне? » ». »). ]. Вряд ли это чувство было связано с нахлынувшими воспоминаниями. Это, конечно, было переживание духовного порядка, которое было вполне доступно немногим, поэтому Ормазд никогда и не рассказывал никому об этих своих секретах. А даже если бы он и заговорил о них, собеседники, скорее всего, не поняли бы, о чем он говорит. За последнюю тысячу лет у них не появился тот дух понимания, которым мог бы воспользоваться человек, говорящий с богами на языке, понятном их создателям. Их мудрость не прошла тем путем, которому следовали остальные божества. Жизнь была слишком сурова к ним. Они выживали исключительно за счет хитрости и коварства – а к мудрости, которая приходит вместе с ней, они были неприспособлены. Поэтому Ормузд часто бывал разочарован в людях, да и в себе тоже. О чем они только думали, думал он иногда, глядя, как очередная стая нагишом резвится на берегу реки. Как они могли столько времени заниматься суетой и непристойностями? Разве это дело, за которое он отдал свою бессмертную душу? Когда Ормазд увидел вавилонян в обличье голубей – подумал ли он, что они отправятся в небесный рай, где обитают бессмертные? А потом он увидел в Вавилоне лошадь в человеческом облике, верблюда, которого еще не было на свете, и других животных, которых еще никто не создавал. С кем же тогда говорил он все эти долгие годы? Увы, надо признать, он мог разговаривать только с демонами. А те, кого называли ангелами, оказались просто демоницами – несчастными существами, которые, в сущности, ничем не отличались от нагов. Но они изо всех сил притворялись богами, чтобы люди верили им и продолжали поклоняться… Как же был хорош Вавилон в пору его юности! Но когда Ормазд пришел туда в третий раз, его глазам предстало лишь позорное бесстыдство и мрачная пошлость. Увидев эти страшные картины, Ормузд содрогнулся и вернулся в прежнее свое обиталище. Здесь было все тоже самое, только было холодно и сыро. Единственным украшением был придорожный каменный столб, на котором было высечено десять заповедей, а дальше тянулись бесчисленные стада павших животных. И только ангелы радовали глаз – они были изящны и изящнее навов, они парили в небе подобно орлам, но на них были те же самые доспехи, из которых Ормазд уже давно стал стаскивать свою ипостась. Вокруг них роились полчища бестелесных духов, и ангелам приходилось подолгу сражаться с ними, отражая потоки демонического огня. Вся эта роскошь, весь блеск древности, который когда-то опьянял Ормазада, теперь были для него словно пыль под ногами. И вот он отправился туда, где властвовали наги. Разумеется, он не мог вернуться, не научив людей любви. Для этого он и жил на земле, наблюдая за людьми и направляя их сердца к счастью. Но теперь ему было не на кого опереться. Со дня смерти прежних богов у него не было заступника, способного дать необходимые указания. Ему приходилось черпать помощь из таких далеких от истины источников, как Хираньякашипу и Рама. Если они говорили правду, то в мире не оставалось ничего, кроме одного – полового инстинкта. А за ним мог быть только ад. То, чего не понимал он сам, понимал Хиратхи. Так что Хиван понял все. Он согласился. Теперь у Ормызаду не осталось ни одного друга. Можно было, конечно, обратиться за помощью к Вишну, мстя за прошлое. И он обратился к нему за советом. Вишна выслушал его просьбу, но не стал помогать. Что-то не понравилось ему в том, что говорил Ормураз. Впрочем, у богов есть свои причуды, подумал он. Он сомневался, сможет ли кто-нибудь помочь ему теперь. А потом он вдруг понял, в чем дело. Его любовь к людям была иллюзией. Она была просто отражением внутреннего огня, который он скрывал всю свою жизнь. С ее помощью он мог воспламенить весь мир. Такая иллюзия называлась верой. И теперь она сгорела. Чары исчезли. Осталась только боль. За все приходится платить, сказал он себе. Он понимал, чем грозит ему побег. Сначала его просто убьют, а потом выпьют всю его кровь. Все великие воины древности так поступали. Наверно, это была древняя традиция. Но почему-то всем было известно, как это больно – так поступать. Поэтому Ормраз не мог умереть быстро. Если он не устранит Вишню, тот придумает для него новое испытание. Тогда Ормараз решил отправиться в Аркаим. Озадаченный судьбой своего мира, он добрался туда и нанялся в строительную бригаду. Работа продвигалась быстро, хотя Ормульф и тут наложил свои руки. Удача и счастье не должны были покинуть его, говорил он, поэтому все делалось не так, не с тем и по-другому. Под конец его бригаде пришлось поработать на самом вредном и пыльном участке – в древних развалинах. Это было величественное место, очень древнее и невероятно древнее. Раньше здесь была столица огромных городов и даже всего человечества – Аркаима. Жители, которые в нем жили, отличались удивительным здоровьем и спокойствием духа. Однако из-за хаотичности человеческой истории сохранить этот покой было невозможно. Во время Великой Войны часть человечества отступила в эти руины, которых никто не смог защитить. Она и основала сейчас новый Аркаимом, где собирался уцелевший человек. Город со всех сторон окружили водой и построили несколько огромных плотин. Тогда по всему древнему городу забили фонтаны чистой воды, питаемые гейзерами. Прекрасное место было подобрано – это стало самым богатым районом человечества. Люди здесь процветали. Но однажды им стало казаться, что эти райские кущи скоро исчезнут. И начались страшные бедствия. Гейзеры сбились с ритма, и вода стала убывать. Сначала иссяк один фонтан, потом другой. Воды, которой они питались, не стало. Когда пришли в негодность все остальные источники, она убывала гораздо медленнее. Наступило холодное время. Людей все меньше пускали на поверхность. Они перестали очищать воду от грязи и в ней развилась муть. Поэтому древние жрецы и предсказывали Армагеддон. А нам пришлось… Бывшие люди, эти маньяки и ублюдки, построили наверху мощную пирамиду, которая и стала основанием нового города. Теперь она ниже, но во много раз превосходит по размерам те строения, которые мы видим в Аркаиме. Для их постройки просто не хватило камня. Почему именно здесь? Потому что никакой другой центральный массив долины не подходил. А у нас тут твердый камень. У нас, во всяком случае. Это настоящая «сирия, в которой течет жизнь». Чтобы обеспечить такой объем энергии, который необходим, конечно, с большим запасом, необходимо в этих формах жизни иметь некий духовный центр. Самый первый – это, без сомнения, храм-яйцо. Причем, у храмов-яиц в древности было множество разных названий. И даже сейчас имеются вполне традиционные: кумирни, цисты и так далее. Но вот вопрос: почему в новых словах исчез смысл слова «яйце»? Вместо него теперь только буква «И». Правильно? Да. Изменилось значение слова, а содержание осталось прежним.