Звезды в лужах

Кроссовки хлюпают по лужам. Люди, словно муравьи, бегают туда-сюда, прикрывая головы куртками и сумками от неожиданного дождя. Автобусы опять задерживаются, а ветер молниеносно охлаждает руки до состояния ледышек. Данилов хочет оказаться дома. Придти, открыть дверь квартиры, где они живут с мамой и папой, почувствовать запах пирога, заварить спокойно чай и делать уроки, или уговорить отца на партию в шахматах, как раньше, когда были и мама, и папа, и Анька. Но сейчас Данилов бежит не домой. — Да, Галина Николаевна. Нет, Николай Петрович. Да, я у друга переночую, все в порядке, я напишу. Опасно, но все же получилось. Конечно же, ни с кем он не договаривался на ночёвку, то, что он идёт к другу — а действительно ли другу? Ему не привычны такого рода чувства. Андрей лучший. Андрюша солнце. У Андрея веснушки и очки, безумно красивые руки и прекрасный ясный ум. Андрей пацифичен, добр, мягок, но может легко кого-то ударить, если будет задета чья-то честь. Запах пирога он все же чувствует, даже около подъезда пахнет так, будто он вошёл в пекарню около дома и стоит там. Он медленно поднимается на пятый этаж, думая что бы можно такого сказать, чтобы Холодов его не прогнал. А Холодов и не прогонит. Не сможет… Стук в дверь такой одновременно тихий и громкий, что становится не по себе, хочется сбежать, но ноги словно подкосились и приросли к земле. А Степа и не подозревал, что так может быть. Так странно. Странно замечать улыбки парня на перекрёстке, странно радоваться этим улыбка в школе, странно просить его подтянуть Степу в химии, странно хотеть коснуться Андрея. Странно, но так приятно. Он хотел бы все делить с Холодовым напополам. Звезды в лужах, солнечный свет, горячий стаканчик кофе и последнюю сигарету — все на двоих. Дверь медленно открывается, показывая Данилову Андрея. Такого домашнего, в растянутой футболке, с растрепанными волосами, с ручкой за ухом и печеньем в руке. — Степа! Ты как тут? В такой дождь? Заходи! Им не нужно много слов. Хотя сказать нужно многое. Нужно сказать, как хочется быть рядом, как хочется быть нужным, как Данилов хочет быть с ним всегда. Андрей наливает чай, делится ужином, ведь особо еды ни мама, ни сестра, а он то как — сам недавно пришёл, не готовили. У Степы есть 15 минут ещё до прихода сестры Андрея. К черту это все, он не побежит пока не скажет все, дела подождут. — Звезды в лужах делить с тобой, тёплый ужин делить с тобой, оставаться нужным и быть с тобой, — Степа начинает петь. Холодову всегда это нравилось, то как Данилов поёт. — Звезды в лужах делить с тобой, тёплый ужин делить с тобой, оставаться нужным и быть с тобой… Данилов целует Холодова в щеку и сбегает в полупустой кухни. Дымок от чая продолжает подниматься к потолку, а Андрей густо краснеет и понимает: «Это взаимно». Он скажет об этом утром, забирая у Данилова сигарету и целуя его в щеку в ответ. Видимо все как и говорил Майский: «Главное — признаться. Можешь хоть в лоб, если взаимно — тебе скажут, а если нет — Холодов грубо не пошлёт». И Андрей не послал.