***
Лиза от предстоящей поездки в восторге; ждёт с нетерпением, прихорашивается, обязательно проверяет сумку на наличие хорошенько припрятанных сладостей в виде шоколада, печенья и конфет мармеладных. От бабушки выслушивает указания: не курить, не пить, даже если ребята предлагают, вести себя хорошо и в интернете целыми днями не зависать. Андрющенко на все кивает понимающе и обещает, что отдых пройдёт без приключений, а сама уже придумывает себе занятия, которые явно в программу лагеря не входят. В автобусе и правда жарче, чем Лиза представляла, но ей это не мешает; она рассматривает из заляпаного окна сменяющие друг друга пейзажи — один другого лучше. Открывает сумку, достает пакет с конфетами, разворачивает одну, ягодную, что-ли, под щёку засовывает и жуёт с превеликим удовольствием, а фантик в карман джинсовых шорт убирает. Смотрит с интересом на остальных ребят — каждый чем-то занят; кто-то читает книгу, кто-то ест, и Лиза думает, что мог бы и поделиться, кто-то уже успел найти друзей и хохочет во весь голос. Она подмечает девчонку, что сидит в наушниках, свесив нос в самом конце автобуса, трясет ногой и одними губами что-то подпевает. Ей, кажется, совсем не весело и не круто. По приезде Лиза вместе с остальными детьми кучей вываливается из автобуса. Под ногами мнется зелёная трава, в которой кузнечики стрекочут громко, солнечные лучи чуть ли дыры в теле не прожигают, и воздух здесь какой-то другой; чистый, свежий, с запахом вишни и шишек. Она оглядывается, видит лес густой, и уже представляет как в этом лесу с ребятами палатки расставляет и ветки сухие для костра ищет. Лизу природа всегда восхищала; восхищали толстые стволы, которые перед своим могуществом заставляют ноги подкашиваться, и ветки такие разномастные, каждая по-своему необычная и удивительная. Восхищали растения всевозможных цветов и оттенков, которые, подобно палитре, застелили поля и степи. Восхищали закаты ослепительные, словно художник пролил на небо свои самые яркие и любимые краски. Через несколько минут, когда прибыли все автобусы и ребят выгрузили, организаторы сия веселого мероприятия начали считалочку. Оказалось, что приезжих больше, чем положено, но сейчас с этим никто разбираться не будет. Главное — распределить детей по отрядам и познакомить с вожатыми. Лизу определяют в первый — самый старший отряд. В толпе своих новых друзей-на-один-сезон она видит ту самую чёрную кепку, которую заприметила ещё будучи в автобусе.***
На улице хотя-бы прохладнее, чем в пыльном автобусе — это, наверное, единственное, что радует Кристину. Она в проводах путается, телефон в шорты прячет и сумки под руку берёт; рассматривает окрестности, детей ликующих, но забавы этой с ними не разделяет. Ей вся эта обстановка не нравится; в автобусе познакомиться ни с кем не успела, желудок урчит последние два часа точно, — как говорила мама, утром всё-таки стоило поесть кашу, а не хлеб с маслом. – Ребята, всем здравствуйте! — молодая девушка, на вид так лет двадцать, подходит к первому отряду и улыбается во все свои тридцать два, — Меня зовут Виктория Евгеньевна, можно просто Вика. Кристине думается, что на первый взгляд Вика приятная — у неё рыжие, слегка вьющиеся на концах волосы, длиной примерно до плеч, пухлые розовые губы и большие глаза, цвета которых не было видно с такого расстояния. – Я ваша вожатая на этот сезон, надеюсь подружимся. — все хором с ней здороваются и обещают, что будут вести себя прилично. – Виктория, подойти ко мне! — её зовет к себе какая-то взрослая женщина, что стоит поодаль от отрядов с синими папками и документами. – Ну что, вы тут пока постойте, познакомьтесь, а я чуть позже проведу вас к нашему корпусу. — она отходит немного, а потом снова разворачивается и добавляет, — Никуда не разбегайтесь! Кристина выдыхает, снова бросает сумки под ноги и, на ту, которая побольше, садится. В горле пересохло и живот начинает болеть невыносимо. Она снимает кепку, переплетает хвост, который под ней хорошенько растрепался и натягивает её козырьком назад, чтобы не мешала получше осмотреться. Справа видны маленькие низкие домики — все деревянные, будто дачные. Там же несколько ярких площадок с каруселями и горками, одни совсем детские — маленькие и низкие, а другие для детей постарше — высокие, с более крутым спуском. – Привет. — ей на плечо прилетает рука и заставляет развернуться. Кристинин удивленный взгляд падает на невысокую девчушку. Та явно в хорошем расположении духа; у неё коротко стриженные черные волосы, которые слегка растрепались на макушке и выглядят довольно забавно, глаза карие и улыбка кривая. – Я Лиза. — она обходит сумки, встаёт перед Захаровой и усаживается светлыми шортами прямиком на траву. Кристине на это смотреть больно, но она ничего не говорит, только слушает дальше, – Я тебя видела в автобусе, хотела подойти, но ты слишком далеко сидела! Ты вообще чего запряталась там в углу? Зато мы в одном отряде теперь! Думала и не найду тебя больше, представляешь? А ты что молчишь, как тебя зовут-то хоть? Крис к такому огромному потоку информации была не готова, глаза выпучила и смотрит, как баран на новые ворота; – А, да, я Кристина. — замялась и тут же думает какая она дура, мысленно себя по лбу бьёт и продолжает, – Приятно познакомиться. И это всё? Блять, Кристин, ты реально дура. – Ой, Бог с тобой. — Лиза подскакивает и уходит куда-то. Захарова вздыхает тяжело и думает, что только что проебала прекрасную возможность завести друга на эти ебучие двадцать один день; пока не видит как девчонка возвращается с сумкой в руке, еле волочит её за собой и падает на прежнее место. – Фух, могла бы и помочь, — театрально смахивает пот со лба и смеётся, а Кристина за последние пять минут успевает обматерить себя в десятый раз, – Конфету будешь? Боже, это то, что нужно. Желудок, кажется, сейчас начнет есть сам себя, если не пропустить внутрь хоть что-то съестное. Лиза, ответа не дожидаясь, лезет в свою сумку, с головой в нее зарывается, а когда слышит звуки чужого живота лишь от одного упоминания еды, — не сдерживает смешок и сует шоколадку в руки напротив. – Спасибо. — Кристина за обе щёки уминает, пальцы марает в шоколаде подтаевшем и лыбится. Лиза смотрит на Кристину, что остервенело поедает сладость и точно думает, что эта поездка пройдет в компании с ней. А ещё хочет дать ей хороший подзатыльник, чтобы не чавкала и с набитым ртом не разговаривала.***
Совсем скоро их проводят к корпусу — им достался самый большой и даже с персональной двойной качелей на заднем дворе, что к нему относится. Мальчиков и девочек раскидали по разным комнатам, каждому выдали ключики к личному шкафчику и приказали определиться со спальным местом; застелить постельное белье и разобрать сумки. Лиза ведет Кристину в комнату и предупреждает, что кровати они выбирают рядом — так ночью будет удобнее болтать и есть конфеты. На глаза попадаются две свободные койки у стенок, рядом с которыми стоят прикроватные тумбочки и окно посередине. Андрющенко падает на ту, что слева, а правую оставляет новой подруге. Пока из других комнат слышаться споры девочек за двухэтажную кровать, Лиза берётся менять постель — сначала снимает старую простынь и встряхивает новую, что была заранее подготовлена вожатыми, потом принимается за подушку; засовывает её в наволочку и слегка бьёт, чтобы привести в форму. Слышит, как Кристина благими матами покрывает, кажется, пододеяльник, поворачивается и заходится в смехе; та уже чуть ли узлом не завязалась, психует, дёргает бедную тряпку и под нос себе злостно бурчит что-то, — не может одеяло засунуть. Лиза смотрит на неё по-доброму, берет из рук бельё, приказывает держать за уголок и всего-то за две минуты застилает Захаровой кровать. – Спасибо. — она затылок чешет и не может не покраснеть от того как ей неловко, взгляд отводит и слышит объявление об ужине. – Ура! Я наконец-то поем! После ужина сил не хватило даже разобрать сумки; всем отрядам решили объявить отбой, чтобы школьники набрались сил перед первым насыщенным днем в лагере. Дети сбегали на улицу умыться и тут же запрятались по корпусам; вечером на улице невыносимее, чем днем, — комары не щадят никого, и готовы устраивать голодные игры, даже не страшась быть прихлопнутыми тяжелой ладошкой. Кристина первый раз за весь день позволяет себе распустить волосы, расслабляется, массирует голову и расчёсывает аккуратно, — сначала кончики, а потом ближе и ближе к корням. Лиза на это удивительное зрелище не стесняясь пялится; волосы у Захаровой длинные, блондинистые, красивые даже. И зачем только прятать их под кепкой? Спать они легли только в десять вечера; глаза у всех закрываются, усталость после дороги напоминает о себе в ноющих мышцах и головной боли. – Лизка, — Кристина на бок ложится, к ней лицом поворачивается и шепчет тихо, — Спокойной ночи. – Спокойной. И в этот момент Захарова первый раз не жалеет что приехала сюда. На следующее утро Кристина еле встаёт; с неё Лиза одеяло на пол стаскивает, трясет за плечи и в уши громко кричит; – Подъем! Кристина, мне долго тебя ждать ещё? Мы уже все умыться сходили, на зарядку пора! Соня-засоня на пробежке носом траву клюёт. Елизавета, как мать Тереза её подбадривает и считает минуты до завтрака. В столовой они садятся рядышком; сон Кристине как рукой сняло при виде кукурузной каши, которую она с огромным аппетитом уплетать начинает. Лизе эта стряпня недостаточно сладкой показалась, — она достала из кармана шоколадку, пихая подругу в бок и передавая пару долек, к себе в тарелку сразу три закидывает и перемешивает, причмокивая в предвкушении. Остальной день проходит не менее интересно; на бодрячок они идут к десяти утра и танцуют нелепый флешмоб, Кристина узнает что Лиза жуть как боится щекотки и вместе с ней заливается смехом, когда та чуть со скамейки на бетон не падает от рук её проворотливых. Потом они гуляют с остальными ребятами по территории; знакомятся с отрядами помладше, выслушивают от них байки об этом месте и смеются опять много, бегают друг за другом вокруг корпуса и на траве под деревьями валяются — клещей собирают, прячась от солнца палящего. Вечером все идут на дискотеку, — уже начинает темнеть и становится прохладней, а это значит, что на охоту выходят комары. Кристина противится долго, идти не хочет, пока Лиза за шкварник её на уличный танцпол не тащит и насильно плясать не заставляет. Та любит повыпендриваться, — Андрющенко в этом иной раз убеждается. Сначала цокает громко, глаза закатывает показательно, а когда видит Лизкины нелепые подёргивания под музыку, и сама не замечает как начинает пританцовывать.***
Лиза скрашивает Кристине и без того интересные каникулы; она её конфетами по ночам кормит, рассказывает истории из жизни, вместо того чтобы спать, — а утром еле как с кровати подымает сонную. С Кристиной Лизе смешно; у неё шутки глупые и не всегда уместные, лицо вечно недовольное и невыспавшееся, которое кепка эта несуразная закрывает. А ещё у Захаровой глаза небесно-голубые, и когда злится — в местах с серым отливом. Красивые. Лиза эти глаза сразу заметила и на подкорку памяти отложила. Запомнить хочет. За спиной уже семь дней отдыха. Погода как назло испортилась; ливни идут не переставая, ветер завывает и деревья устрашающе пошатывает, вот-вот их с корнями повырывает. Все ребята по корпусам запрятались и выходить не рискуют, — заболеть на каникулах никому не хочется. Кристина с Лизой сидят на диване в общей комнате; шепчутся о чём-то, хихикают иногда, и Захаровой думается, что такая домашняя атмосфера её вполне устраивает. Рома, — мальчик пятнадцати лет, по которому все девочки из отряда сохнут, и только Кристина, кажется, такого внимания к нему не понимает, — почти вылетает из мужской комнаты с восторженными воплями; – Чуваки, предлагаю всем сыграть в правду или действие! — осенило. Рома от остальных подростков особо ничем не отличался; гениальным не был и умным слишком тоже, зато внешность у него смазливая и характер своеобразный — шутки стелит и девчонок мастерски пикапит. Все его идею заценили; расселись в круг, притащили какую-то полупустую бутылку от лимонада и разместили её посередине. Рома, как зачинщик, крутит. На кого горлышком попадет — правду или действие выберает, а на кого дном — задаёт. Кристина следит за бутылкой. Круг, два, три — горлышко остановилось на Ане. – Ну чтож, Анюта, — потирает ладоши Дима, на которого бутылка развернулась обратной стороной. – Правда или действие? – Сколько раз я просила так меня не называть? — Аня дует свои пухлые губы, глаза закатывает и в знак недовольства складывает руки на груди, – Правда. – Ты девственница? — вопрос в лоб. Девчонка сначала краснеет, — у неё глаза по пять копеек и рот приоткрытый. А потом думает пару секунд и отвечает; – Нет. Смотрит на Диму, а тот даже подрастроился малость, — не светит ему быть первым и единственным. Его реакция не остаётся незамеченной Кристиной; она пускает смешок и с Лизой переглядывается, которая, кажется, тоже всё поняла. Во второй раз бутылка останавливается на Никите и Марине, которая выбирает действие. Он ухмыляется, смотрит на неё так хитро и выдает; – Оближи пальцы на ногах… — высматривает реакцию на чужом лице, – Роме. У Марины и мускул на лице не дрогнул; она встаёт, подходит к парню и опускается перед ним на колени. Пальцами проходится от колена до пятки, еле касаясь, наклоняется и, одними зубами, стягивает сначала с одной ноги тонкий носок, а потом тоже самое делает со второй. Ребята смотрят на них ошарашенно, перешептываются и смеются. Марина лыбится, как Чеширский кот, облизывает губы, прямо в глаза заглядывает и видит в них растерянность. Упивается этой реакцией, и медленно, словно издевается, облизывает каждый палец по очереди, следом вобирая в рот большой и посасывает его, то глубже в себя погружая, то наоборот — выпуская с характерным звуком. Её слюна постепенно стекает по подбородку и падает на пол. Она проходится так по всей стопе; щекочет кончиком языка и болезненно кусает за пятку. Рома смотрит на это сверху вниз, сглатывает нервно и почти не дышит. – Так, ребята, это конечно всё очень сексуально и возбуждающе, — Кристина не может не вмешаться, – Но ты, по-моему, трахнешь его сейчас! Марина поднимается с места, последний раз кидает взгляд на парня и совсем случайно потирает свои мокрые губы большим пальцем. Он только отворачивается, не желая, или просто не выдерживая смотреть на это и тянется за своими носками. – Его — нет. — девчонка смеётся, не скрывая своего превосходства над ним и возвращается на своё место, в то время как Рома удаляется в ванну. – А вот тебя… – А вот тут можешь закатать губу. — Захарова уголки губ приподнимает и смотрит на неё исподлобья. А ещё совсем не видит недовольный взгляд Андрющенко, который она на Марину бросает. Бутылка крутится третий раз и горлышком попадает на Кристину, — та в предвкушении лыбится и ждет задания от Насти. – Захарова, поцелуй… — начинает загадочно, и Кристине это уже не нравится, – Лизу. В Лизиной голове эти слова отдаются эхом. Она смотрит непонимающе сначала на Настю, которая самодовольно ей подмигивает, а потом на Кристину, — которая тоже малость растерялась. Та думает некоторое время, а потом к лицу младшей наклоняется и глаза закрывает. «Будь что будет.» Лиза с места как ошпаренная подскакивает, глазами по комнате мечется, и дрожащим голосом почти шепчет; – Извините, я так не могу. — разворачивается и из корпуса выбегает. Кристина себя материт снова; ей грудь сдавливает щемящее чувство вины. Она думает, что напугала, оттолкнула. Думает, что разрушила их дружбу в один миг. Она встает, срывает с дивана теплый плед, кутается в него и выбегает вслед за подругой. Находит её сидящей на качели, что на заднем дворе их корпуса размещена. Кристина обошла её молча и рядом села; у Лизы голова в пол опущена, она срывает кожу у ногтей, а потом рукой нос протирает, шмыгает. Кристина не знает что говорить. Ей стыдно. – Прости, Крис — Лиза первая начинает, у неё голос дрожит то ли от слез, то ли от холода. Блондинка замечает мурашки на чужом теле, раскрывает плед и зовёт к себе в объятия. – Я не могу так, — Андрющенко к ней ближе льнётся, греется, нос холодный прячет в плечо, но в глаза не смотрит, – Ну, когда по заданию. И Кристина себя по лбу бьёт в мыслях, как тогда, в первый день. – А если я скажу, — молчит. Думает, стоит ли, – Что хочу тебя поцеловать? Стоит. Лиза свои заплаканные глаза наконец поднимает. Они у неё необычные, — не карие, а кофейные со сливками и тремя ложками сахара, — как она любит, чтобы послаще. И Кристина тоже любит. Она рукой к щеке прикасается красной; та холодная, мягкая, словно бархатистая. Лиза своей ладошкой чужую накрывает, трётся лицом об неё, глаза закрывает. Осталось только замурчать, как котенку. Захарова наклоняется к ней снова; свободной рукой за спину к себе поближе притягивает, смотрит на глаза закрытые последний раз, и тоже веки смыкает. – Я скажу, что не против. — шепчет в самые губы, дыханием своим Кристину опаляет. «Будь что будет.» А потом сама Захаровой в руки отдаётся; та её губы своими обветренными накрывает, целует мягко, сминает. Лиза отвечает на поцелуй охотно, будто ждала этого всю жизнь. Даже инициативу на себя берет; облизывает нижнюю губу, закусывает слегка и оттягивает. Язык внутрь пропускает, проходится кончиком по верхнему ряду зубов, облизывает нёбо и Кристина начинает задыхаться. Ей нравится, что сейчас Лиза правит ею. Тем же вечером Виктория сообщает, что дискотеку никто не отменял. Ребята радуются и начинают собираться, — наконец-то что-то интересное за весь день. Лиза выбирает одежду потеплее и Кристине советует того же; дождя хоть и нет, но для шортиков и футболки было прохладно. Она слушается и натягивает джинсы с толстовкой, а ещё свою любимую бейсболку не забывает. Андрющенко на неё смотрит оценивающе; подходит, кепку снимает и откладывает на тумбочку. – Она тебе ещё зачем, — улыбается, глазки строит, – Там солнца нет. Кристина ничего не отвечает, но выходит без кепки. Лизе так больше нравится. На дискотеке музыка играет громко; подростки подпевают песни Коржа и дрыгаются в ритм кто как может, а Кристина за Лизой со скамейки наблюдает. Они друг-другу улыбаются, взглядами встречаются иногда, а когда включают сопливый «медлячок, чтобы ты заплакала», — Захарова решает действовать. К Лизе подходит со спины, за руку берет и к себе разворачивает. – Позвольте? — строит из себя джентльмена, младшую смешит. Складывает руки у той на талии по-свойски, чувствует как ей отвечают и шею обвивают нежно. Брюнетка в глаза заглядывает, всматривается, и тянется к резинке на чужих волосах. Они движутся медленно, размеренно, переступая с ноги на ногу и иногда кружась. Волосы, как шёлк, — мягкие и гладкие, рассыпаются на плечи. Лиза их через пальцы пропускает, гладит невесомо совсем, и полностью руки в них зарывает. Любуется тем, как ветер играется со светлыми прядями. Красиво. Массирует голову, ласкает, на Кристину смотрит. У неё глаза закрыты и руки мурашками покрываются, Андрющенко это чувствует. Она ближе жмётся, носом в шею утыкается, запах её вдыхает; Кристина пахнет сладко, шоколадом, Лиза шоколад любит. Попробовать на вкус хочет. – Посмотрите на этих голубков! — Рома музыку перекрикивает, смеётся, – Пару часов назад вы даже поцеловаться не могли, а тут уже обжимаетесь во всю. – А кто знает чем они во дворе занимались! — поддерживает его Настя и подмигивает недовольной Кристине. – Заткнитесь оба. — крикнуть пытается, злится, и чувствует как Лиза её в шею целует. Крик у неё в горле комом застревает и Андрющенко самодовольно улыбается. Солнце окончательно спряталось за горизонт, сменяясь редкими звёздами и яркой луной, которая немного выглядывает из-за туч. – Спокойной ночи, Лизка. — Кристина своим шёпотом прорезает тишину и улыбается искренне. Лиза на неё смотрит своими сонными; под светом луны белоснежные волосы на подушке выглядят ещё более гладкими и блестящими, так и хочется зарыться в них снова. – Сладких снов. Она тянется своей рукой к её кровати и засыпает, ощущая тепло родных ладоней.***
Теплые деньки возвращаются также быстро как и пролетели. Совсем чуть-чуть остаётся до конца сезона, но Лиза об этом старается не думать; она наслаждается моментом, новыми друзьями, наслаждается природой и Кристиной. Захарова напряжение, что между ними оголённым проводом натянуто, чувствует. Понимает, что совсем недолго им осталось, и насладиться вдоволь Лизой пытается. Жара ударила по голове вожатым, и они в срочном порядке решили вывести старших ребят на речку. Солнце слепит, песок горячий попадает в тапки и застревает между пальцев, легкий ветерок щекочет кожу, под футболку длинную задувает, — снять её пытается. Лиза Кристину за руку тащит, хочет в воде прохладной искупаться побыстрее. Та этого желания с ней, увы, не разделяет, но чтобы не расстраивать, — слушается и следом за отрядом вместе с ней ступает. Кристина купаться наотрез отказывается, Лизку обижает этим; та на песок усаживается, губы дует, смотрит как остальные ребята в воде плескаются вместе с вожатыми, веселятся, а сама не идет. – Пошли хоть по берегу прогуляемся? — глаза обиженные на блондинку поднимает и снова тащит её за собой. Они гуляют вдоль берега молча; слушают как птицы поют и рыбки в воде шумят, оставляют свои следы на мокром песке и иногда останавливаются, чтобы их рассмотреть. Кристина поглаживает пальцами теплую Лизкину ладошку, и даже слов им больше никаких не надо. У Андрющенко в голове проскакивает мысль, что совсем скоро всему этому придёт конец. Кристина заводит её за деревья, усаживается на траву напротив и достает из кармана пачку сигарет. Лиза на неё смотрит, удивления своего не скрывая, но ничего сказать не успевает, как Захарова отрезает; – Ну да, я иногда балуюсь. — и правда, ничего ведь необычного, – Ну а что? К тому же мне Вика сама дала. Лиза от этого выпадает ещё больше, — если кто-то узнает, пиздец настанет и Вике, и Крис. – Да ладно, не боись, никто не узнает. — та словно мысли её читает и по плечу хлопает слегка, – А сама не пробовала никогда? – Нет. – И правильно, нечего этой ерундой здоровье себе портить. — говорит это и затягивается. Иронично. Она к Лизе поворачивается, останавливается в паре сантиметров от её лица, на себя тянет и прямо в губы выдыхает дым. Та на языке чувствует горький привкус табака, в себя его пропускает и улыбается в поцелуй. Лизка её в грудь толкает легонько и заставляет лечь всем телом на свежую траву. Наваливается сверху, целует напористо, язык пропускает внутрь глубоко. Кусает чужие губы жадно и Кристина морщится, рычит в ответ. Младшая тут же языком по губам проходится, раны зализывает, извиняется так. Берет за подбородок, заставляет ту рот приоткрыть и язык высунуть; посасывает его, причмокивает аппетитно. У Кристины разум мутнеет окончательно, ей крышу сносит когда Лизка переходит поцелуями мокрыми на щёки, с щёк на шею и кусает бесстыдно, лижет, засосы оставляет красные, которые потом фиолетово-синим расцветут. Ей нравится смотреть за тем, как у Захаровой постепенно дыхание сбивается, и грудь начинается всё выше и выше вздыматься с каждым вздохом. Она лезет руками под футболку, снова к губам зацелованным припадая. Кристина ей в плечи руками вцепляется, от себя пытается отодвинуть. – Лизка, — вздыхает, голосом высоким, ей не свойственным, почти скулит, – Не сейчас. Лиза хочет ей рот залепить и дать хорошей оплеухи. – А когда? Захарова, у нас два дня осталось, перестань ломаться и закрой свой рот! — почти на крик срывается и ползет руками к голой груди. Кристина хочет что-то ответить, но чувствует как её соски сжимают меж пальцев и только томный стон срывается с губ. Лиза выиграла. Совсем скоро Кристина узнает как может быть хорошо с любимым человеком. Узнает, что может быть хорошо до сладостной дрожи в теле и до разноцветных звёздочек перед глазами. Узнает, что иногда желание можем преобладать над разумом. Лиза хочет запомнить Кристину такой; беспомощной в её руках, разгорячённой, желающей, желанной и любимой. Хочет запомнить как звучат её несдержанные стоны и хриплые вздохи. Хочет запомнить её вкус; солоноватый, не такой сладкий, как у губ, но от того не менее приятный и любимый. Хочет запомнить её растрепавшиеся волосы, красные щёки и помутневший взгляд, в то время как её с головой накрывает первым в жизни оргазмом. Хочет запомниться ей тем человеком, который этот первый в жизни оргазм и подарил. Лиза лежит у Кристины на груди, слышит биение чужого сердца, и, кажется, для счастья больше ничего не надо. Её волосы перебирают вялые пальцы, поцелуи трепетно покрывают макушку и рваное дыхание ласкает уши. И Кристина в этом моменте хочет раствориться. – Лизка, — она прерывает долгое молчание, – Ты первая у меня. Ну типа, и в плане отношений тоже, шаришь? – Шарю. — смеётся, пальцами на её теле вырисовывает узоры. – Ты у меня тоже. И это, на самом деле, льстит им обеим — быть друг у друга первыми, и, с меньшей вероятностью, последними. Они возвращаются к остальным изрядно устав и накупавшись; замечают, что лагерь уже спит и стараются зайти в корпус как можно тише и незаметнее, — понимают, что могут хорошенько получить от Виктории за то, что отстали от отряда. Кристина ложится к себе на кровать облегченно выдыхая, смотрит на Лизу и без слов её понимает; поднимает одеяло около себя и хлопает по освободившемуся месту. Андрющенко мостится рядом, утыкается носом в грудь, и всё никак Кристиной надышаться не может. Целует нежно шею её, к губам поднимается и мазок на них оставляет. – Спокойной ночи, Лизка. Говорит с грустью, потому что говорит это в последний раз. На утро, когда Виктория заходит в комнату, чтобы поднять всех на зарядку, — видит их обнимающихся и спящих, понимает всё сразу и решает не трогать. На зарядку они вдвоем не идут, завтрак пропускают, а когда просыпаются долго смотрят в зеркале на Кристинины засосы; Лиза смеётся заливисто, пальцами их обводит, считает. А потом заимствует тональник у девчонки из отряда, замазывает и следом новые ставит — издевается. А Кристина дышать начинает рвано — как бы она не вредничала, Лизку, всё-таки, хочет.***
Этот день становится для отдыхающих подростков последним. Последним он становится и для Лизы с Кристиной. Понимать это они отказываются; кажется, что только вчера заехали в корпус, только вчера ели конфеты втихаря, и только вчера Лизка помогала заправить Крис её кровать. И уже сегодня им нужно проститься. Кристине кажется, что вместе с Лизой у неё отнимают что-то ещё. Лиза слезы льёт и сумку собирает, чувствует на себе теплые прикосновения Кристининых рук, её поцелуи успокаивающие и шёпот невпопад; о том, что любит, о том, что рядом, о том, что не бросит ту никогда. Лиза в это верить хочет; а потом вспоминает что ей уезжать далеко, о том, что самой бросить придётся, и только больнее внутри становится. Кристину хочется бумажкой смять и в карман засунуть, хочется в сумку запихать и под видом багажа увезти с собой в холодный Новосибирск. Её хочется по утрам целовать, как сегодня, хочется навсегда с ней остаться в этом лете, в этом лагере. Хочется, но не можется. Автобусы собрались совсем скоро, и время предательски быстро пролетает. Им уезжать через считанные минуты, а они все никак насладиться не могут друг другом. Лиза дрожит в её объятиях, говорит слёзно, что любит, что отпускать не хочет и не отпустит никогда. Целует в шею, волосы гладит, запоминает как та выглядит сейчас, — такая же убитая, заплаканная и желающая ещё хоть на минуту подольше с Лизкой рядом постоять. И уже плевать что все смотрят на них, — им друг друга мало. И всегда мало будет, даже если рядом. Лиза, кажется, частичку своей души оставляет с Кристиной; оставляет с ней воспоминания о первой подростковой влюблённости, о первом поцелуе, о первом сексе и о первом лагере. В Кристининой памяти Лиза отпечаталась первым человеком, который заставил внутри что-то больно кольнуть, первым человеком, который заставил в жалобном стоне заходиться с каждым новым поцелуем, первым человеком, который заставил полюбить сладкое и рано просыпаться. Отпускать её сейчас — согласиться на верную смерть. Но и другого варианта у Кристины нет. Останется только смириться с тем, что иногда любовь способна приносить и боль тоже. Что иногда эта самая любовь и может стать твоей верной смертью. Шестой автобус постепенно наполняется детьми и Виктория окрикивает Кристину, поторапливает. – Поцелуешь на прощание? Лиза смотрит в глаза голубые последний раз, лнётся щекой об мягкую руку. Одинокая слеза катится по её щеке, оставляя за собой тонкую солёную дорожку. Кристина смахивает её с красного лица и сама плакать начинает. – Боюсь, тогда точно не смогу отпустить. – Обещаешь, что мы ещё увидимся? — плачет, всхлипами собственными давится. Молчание в ответ её убивает, – Обещай! Обещай, почему ты молчишь! Лиза на крик срывается и Кристина только ближе к себе её прижимает, гладит по голове и сама мечтает ещё больше не разревется. Запоминает как волосы той пахнут. От них вишней свежей, лесом и лагерем. – Обещаю. — на ухо шепчет, успокоить хочет — не может на слёзы её смотреть. Поцелуй на губах. Короткий и смазанный, обещает этому быть.***
Конец — это всегда начало чего-то нового.