Вид истинный вернёт

Северус насильно впихнул в её руку стакан, в котором плескалось зелье, судя по всему, успокоительное. — Значит, ты им так ничего и не рассказала. Он не спрашивал, а говорил утвердительно, будто сам был свидетелем некрасивой сцены, разыгравшейся в доме Эвансов. Неспособная на что-то большее, Лили кивнула и заплакала с удвоенной силой. Зелье она поглотила за один присест, но даже оно не могло погасить тот пожар из боли, обиды и вины, что пожирал её. — Я... я не смогла. Они были так рады моему возвращению, началу моей взрослой жизни, я побоялась отнимать у них эту радость. А в итоге получилось так, что Лили в глазах близких превратилась в беспардонную, наглую и бессовестную лгунью, которой не могло быть никакого доверия. Даже... даже Петунье, которая, Лили была уверена, нарочно добралась до Косой аллеи, чтобы подловить сестру, верили больше! Да нет же, Мерлин, что Лили такое думала? Хоть они и не особо ладили в последнее время, но Пет по-настоящему никогда не желала ей зла. Это Лили, одна Лили во всём виновата. — Северус, я ужасна! Ты, наверное, думаешь, что я чудовище, и я действительно чудовище! Опустившись на колени, Северус осторожно забрал, отставил в сторону стакан из-под зелья и взял её ладони в свои. — Я никогда, слышишь, никогда не считал и не посчитаю тебя чудовищем. Не смей так говорить, Лили, поняла? Ты просто ошиблась и запуталась. Лили хотела было сказать, что не стоило притворяться и утешать её, но посмотрела в глаза давнему другу и не смогла произнести этого. Северус и в самом деле не думал о ней, как о испорченной, жестокой и эгоистичной девчонке, которая врала всем вокруг ради сохранения собственного комфорта. Он искренне переживал, и так... так разительны были эти простые, но честные чувства по сравнению с тем, в окружении чего Лили жила последнее время, что она, обхватив Северуса за шею, вновь зашлась в плаче. Теперь уже от стыда и осознания своей вины перед ним. — Прости, прости меня, пожалуйста, Сев! Я была такой глупой! Я ужасно себя вела раньше и... и сейчас... Он только тихо и тяжело вздыхал, неловко поглаживал Лили по спине, но сомкнуть ответные объятия так и не решился. От этого стало ещё больней. Та ссора, будь она проклята, встала между ними невидимой, нерушимой преградой. Лили думала, они перешагнули через неё, трусливо радовалась, что не пришлось ничего говорить вслух, просить прощения, но нет, мерзкое прошлое всё ещё отравляло жизнь им обоим. — Прости меня, — повторила Лили, когда успокоительное зелье наконец подействовало, — я должна была выслушать тебя тогда, у озера. А я... — Перестань, — Северус коротко улыбнулся, чтобы подбодрить её, — ты имела полное право поступить именно так, как поступила. Я был виноват, я должен был смолчать, но я... там нет твоей вины, Лили. Она упрямо качнула головой, не соглашаясь. Почему-то лишь спустя два года до Лили дошло, что то был первый и единственный раз, когда лучший друг оскорбил её. А она, закрыв глаза на то, сколько Северус делал для неё, просто выбросила их дружбу вон, как мусор. Впервые Лили подумала, что поступила с ним, в общем-то, почти как Поттер с ней самой — объявила априори виноватым и без шанса на оправдание. — Давай уже это забудем, хорошо? Нужно собираться с силами и идти домой. Домой. Лили сникла от одной мысли о том, что её ожидало по возвращении. Но и откладывать обратный путь было нельзя. Вечерело, а она, незамужняя девушка, не могла провести ночь вне дома, не вызвав подозрений или недовольных пересудов. — Я переоденусь, Лили. Не переживай, я быстро. — Но зачем? Северус посмотрел на неё немного удивлённо. — Я пойду с тобой, тоже поговорю с мистером Эвансом. На тебя он сердится, но меня должен послушать. — Папа не поверит, — с тоской протянула Лили, — он же знает, что ты всегда на моей стороне — Ничего, я кое-что придумал. Мы справимся, поверь. Поверить было тяжело после того, что сделали Поттеры, и Лили... она сказала, что верит, конечно же, но на сердце у неё было тяжко и муторно. Северус вернулся через пять минут, облачённый в потёртые чёрные джинсы и такого же цвета рубашку. Рукава он закатал до локтей, и Лили невольно уставилась на его чистые предплечья. Говорили, что каждый Пожиратель смерти в знак принадлежности к армии Тёмного лорда носил на руке татуировку в виде черепа со змеёй. Про Северуса Мародёры говорили, что наверняка уже меченый, только на его руках не было ни следа, ни намёка на ужасный символ, который лишь недавно перестал являться Лили в кошмарах. Он трансфигурировал тапочки, в которых Лили прибежала, во вполне приличные туфельки. На крыльце дома, пока Северус запирал дверь, Лили остановилась, набрала воздуха в грудь и решительно сказала: — Только позволь, я сама всё расскажу отцу с матерью. А ты, если что, поможешь. Мне это нужно. Секунду помедлив, Северус кивнул. — Конечно. Как ты скажешь. На Коукворт уже опустились сумерки, прохожих почти не было, и они аппарировали прямо в садик дома Эвансов. Выходил он на участок семьи Бильц, а та семья, как знала Лили, неделю назад уехала пытать счастья в Лондоне. Так что увидеть их с Северусом никто не мог. В доме было непривычно, пугающе тихо. Стоял сильный запах лекарств. Родителей и сестру Лили нашла всё там же, в гостиной, и в первый момент даже подумала, что они за это время и с места не сдвинулись. Заметив её и Северуса, отец, и без того чёрный лицом, нахмурился и решительно выпрямился во весь, но Лили опередила его. — Папа. — В первый миг голос дрогнул. Лили вновь представила, как на неё кричат, отказывая в малейшем доверии, но, почувствовав прикосновение Северуса к своей руке, всё же сумела закончить: — Я всё объясню. Только выслушай... выслушайте меня, пожалуйста. Сердце ходило ходуном: то замирало, то пускалась вскачь с удвоенной, утроенной силой, но Лили не сводила с отца глаз, ожидая его ответа. Хватит, больше она не будет скрываться и молчать, Лили достаточно боли причинила своим родным и Северусу. Наверное, вот так — немного безрассудно, немного отчаянно и с решительным желанием идти до конца, неважно, насколько больно и плохо будет ей самой — и ощущалась смелость. Настоящая смелость, а не та, которой так бравировали хвалёные Мародёры. — Что же, выслушаю, — тяжело произнёс отец, махнув рукой, и у Лили задрожали губы: столько горечи было в этом месте. — Что мне ещё остаётся. Отец, мать и Петунья, застывшие будто неживые фигуры, и правда позволили ей рассказать. Не перебивали, не задавали вопросов, только молча внимали тому, что говорила Лили. А она, повинуясь внутреннему порыву, поведала всё с самого начала. Как хотела хорошую обеспеченную семью с возможностью жить у мужа за пазухой, как обратила внимание на Джеймса, сочтя его во всех смыслах подходящей партией, как закрывала глаза на его выходки, когда до неё в очередной раз долетали мерзкие слухи. События тех злополучных дней, с момента, когда Джеймс впервые начал юлить, и закончившиеся выпускным, Лили проговаривала с ожесточением на саму себя, на своё малодушие, нашёптывавшее смягчить, скрыть, приукрасить чуточку собственные поступки, чтобы не упасть совсем уж низко в глазах родных. Но нет, то была её исповедь и Лили выложила всю подноготную, все, далеко не всегда чистые и прекрасные мысли. Ей нужно было признаться самой себе, нужно было, чтобы услышал Северус, — он не меньше её семьи заслуживал знать правду, пускай потом он возненавидит Лили и откажется помогать. Закончила она на последнем издыхании и, объясняя, почему молчала и врала, вновь плакала. Лили не хотела никого разжалобить, у неё просто не осталось сил противостоять жуткому пониманию того, что она натворила. С последним её словом в гостиной установилась тишина, мрачная, подавленная. Даже часы на каминной полке тикали траурно, будто отсчитывая чьи-то последние минуты или секунды. — Господи, Господи, — проронил наконец отец, — что же это за мир-то такой. — Папа, я знаю, я должна была сказать сразу же, но... — Как я теперь могу тебе верить, Лили? Тебе было всё равно, что чувствовали мы с матерью и Петуньей, — главное, чтобы ты оставалась в чужих глазах невиновной. Мне больно, что я вырастил такую дочь. Больно, Лили! Что я сделал не так? Чем прогневал Бога, заслужив это наказание? — Папа... — Я могу подтвердить, что Лили говорит правду, — произнёс Северус. Пока говорила Лили, про него все невольно забыли, и Северус привалился к стене у шкафа, молча слушая её исповедь, но теперь, вытащив из кармана маленький фиал, поставил его перед Лили на стол. Угадав зелье, она низко опустила голову. Ненавистный Веритасерум. Неужели Северус заставит её... хотя, наверное, да, Лили это заслужила. Даже Северус не поверил. Коротко объяснив её родителем, что в фиале, он вытащил крошечную пробку и в один миг выпил зелье. Изумлённая Лили не поверила своим глазам, крикнула «Не смей! Это же я должна!», но получила в ответ лишь кривую улыбку, а потом Северус потребовал задавать вопросы поскорее, пока Веритасерум действовал. Родители, выбитые из колеи и просто уничтоженные открывшейся правдой, молчали, а потому спрашивать принялась Петунья. Лили с ужасом смотрела на сестру. Пет сейчас непременно припомнит их детство, будет выспрашивать про всякие случаи, когда Лили с Севом пакостили ей втихую, а она ничего не могла доказать и обижалась до слёз. Но сестрёнка не стала сводить старые счёты, хотя случай был как никогда удобны, и ограничилась всего несколькими незначительными вопросами, только чтобы убедиться, что Северус действительно не врал. Петунья... Петунья по-настоящему повзрослела, а Лили все ещё рассуждала по-детски, измеряя всех в однозначной черно-белой шкале. После Петуньи, собравшись с мыслями, начал задавать вопросы отец. Беседовал он с Северусом недолго, всего минут пятнадцать, но Лили казалось, прошли часы. После Северус украдкой выпил антидот к сыворотке правды и вернулся на своё прежнее место у стены. Лили не сводила глаз со своего друга, она не могла найти слов, чтобы описать всё, что чувствовала из-за этого... демарша? Поступка? Да, поступка и с большой буквы. В то время, как Джеймс всячески изворачивался и сваливал вину на Лили, Северус добровольно решился на фактически допрос, зная, что любая его тайна, даже самая постыдная, могла раскрыться и выставить его в самом невыгодном свете. — Это... это чудовищно, — с расстановкой произнёс отец, обхватив голову руками. — Это волшебный мир, — вздохнул Северус. — Да в любом мире встречаются подлецы, но почему этому мерзавцу приглянулась именно наша Лили?! — отец врезал кулаком по столу, от чего все, кроме Северуса, вздрогнули. — Ты тоже хороша, дочь! Собралась замуж за первого встречного, потому что он богатый и известный! Разве мы такому тебя учили? Молчи, Дженна! Чувства чувствами, а головой подумать же нужно! С нами посоветоваться! — Я знаю, папа, но чем вы могли помочь? У Поттеров имя, деньги и связи, мы для них на одном уровне с животными. Растопчут и не посмотрят даже. — Закончила Лили тихо-тихо, вспомнив, как горячо прежде распинался Джеймс, что он не такой, как другие аристократы, и как сама когда-то, поддавшись на обещания директора Дамблдора, верила, что в рядах его сторонников добьётся равного, справедливого отношения к таким, как она, магглорождённым. — Да хотя бы совет дали, если уж ты ослепла от чувств. Только чувствами там и не пахло. Ох, Лили. Ох, дочка! Вот он, достойный и порядочный, каким оказался, — подлецом и трусом! А друг у него и того хуже, убийца! Побушевав ещё немного, отец устало осел на стуле и так резко, с присвистом, втянул в себя воздух, что Лили испугалась, не стало ли ему плохо. — Северус, — медленно произнёс он, — признаю, я раньше не считал тебя достойным другом для юной девушки, но теперь я вижу, как серьёзно ошибался. Ты лучше знаешь тот мир. Что мы можем сделать? — В Англии — ничего. Лили права, Поттеры слишком влиятельная семья. Их сыну в Хогвартсе сходили с рук такие выходки, о которых никто даже и не знает, — Северус поморщился. — Вас не станут слушать. В лучшем случае — посмеются и сотрут память, в худшем... Он выразительно замолчал, и отец побледнел прямо на глазах. — Боже мой, Лили, доченька! — внезапно расплакалась мать. — Да что же это? За что же так с моей кровиночкой? Она рыдала так отчаянно, что все разом всполошились. Отец бросился доставать из комода аптечку, Лили с Петуньей наперегонки, столкнувшись плечами в дверном проёме, кинулись на кухню за водой, Северус выхватил волшебную палочку и принялся выписывать ею сложные пассы, что-то бормоча себе под нос. У него при себе оказалось ещё и успокоительное зелье, которое он тут же велел матери выпить, а затем скомандовать уложить её в кровать и до утра не беспокоить. — Я дал ей двойную дозу, — объяснил Северус на невысказанный вопрос отца, — иначе не подействовало бы, слишком большой стресс. Миссис Эванс нужно поспать, и хорошо, чтобы кто-то был рядом. Вызвалась Петунья, и с её уходом в гостиной окончательно поселились уныние и удушающее чувство безнадёжности. Лили, еле сдерживая слёзы, оглядела оставшийся кавардак: разбросанные лекарства, валяющиеся на столике флаконы из-под зелий, сбитая с дивана любимая мамина накидка, подушечки-думки, сиротливо лежавшие на полу. Она убрала и поправила всё, села в кресло и спрятала лицо в ладонях. Снова дали о себе знать последствия её бездумного вранья, а сколько ещё таких раз будет? Сколько Лили придётся расхлёбывать собственные ошибки? — Мистер Эванс, в Англии у Лили точно нет никаких шансов, — Северус наконец решился напомнить о себе, продолжая прерванный разговор. — Осенью будут досрочные выборы министра магии, и уже сейчас понятно, что победу одержит волшебник, который защищает права чистокровных. При нём никто не посмеет даже заикнуться, что это не Лили пыталась кого-то опоить, а её оговорили. — Ты так говоришь, как будто в другой стране шанс есть. — Он и есть. Я скоро уеду в Вену учиться дальше зельеварению. Подзаработаю только денег, чтобы устроиться там, и уеду. Лили может... — Ага, увезёшь её непонятно куда? Нет, так дело не пойдёт. Никуда Лили не поедет. — Папа! — Что «папа»? Думаешь, стукнуло восемнадцать лет, так всё, взрослая и самостоятельная? Нет, милая, думать головой ты ещё пока не научилась, значит, я за тебя думать буду. Никуда Лили не поедет, — повторил отец уже Северусу. — Не сможет жить в магическом мире? Не беда, в нашем устроится, чай, не хуже будем! Пойдёт... вон, хоть на курсы машинисток, а дальше — работать да ума набираться. — Мистер Эванс, — голос Северуса был твёрд, а сам он смотрел прямо и уверенно, — я люблю Лили и очень давно. Всё случившееся никак не повлияло на мои чувства, это не жалость и не снисхождение. Лили была той, кто вытянул меня со дна... вы же знаете, как жила наша семья. Я готов отдать за неё всё, даже собственную жизнь. — На что это ты намекаешь, парень? — отец грозно прищурился. — Что, ещё один жених выискался? Нет уж, хватит! — Я прошу вашего разрешения ухаживать за Лили, — упрямо продолжил Северус. — Я понимаю, вы сейчас ничего не хотите слышать, но обещайте, что подумаете. Я не увезу её без спроса, но надеюсь, однажды... однажды мы всё-таки уедем вместе. Залившаяся краской Лили не знала, как реагировать на это неожиданное (а точно неожиданное ли?) признание. Сердце, только недавно колотившееся, как безумное, будто замерло. Северус... Он... она... как она не заметила? И не думала даже, а Северус всё это время... Лили вдруг наполнилась мучительным стыдом за то, какой предстала в глазах Северуса, и одновременно гордостью, восторгом, что была настолько любима. Ради неё Северус готов был горы свернуть! А она его... — А Лили ты спрашивал? — спросил отец после долгого молчания. — Она тебя любит? Замуж пойдёт, если ей женихов богатых и достойных подавай? Возмущённое «Папа» застряло у Лили в горле, потому что, когда Северус обернулся к ней, его глаза горели огнём надежды. Не торжества, не превосходства — надежды. А она не знала и что сказать. — Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива, Лили. — Ладно, это не сегодняшнего дня разговор, — спас Лили отец, — и не завтрашнего даже. Спасибо, что защищаешь Лили, но ты бы о себе подумал, Северус. — Я давно уже всё решил, сэр. Вы меня не переубедите. — Посмотрим. А пока иди-ка домой да отдохни. И нам всем не помешает. Надо хорошенько обдумать, что же теперь делать. Когда Северус, распрощавшись и оставив ещё пару порций успокоительного, ушёл, одарив Лили напоследок ободряющей улыбкой, отец взглянул на неё и горестно вздохнул. — Иди спать, Лили, поговорим завтра. Но она, взбудораженная событиями этого вечера, провертелась всю ночь под одеялом, даже не придремав. Северус любит её! Он был её вечным спутником на протяжении нескольких лет, и Лили, конечно же, нравилось, что Сев никого другого не замечал. Но чтобы он был влюблён... Ох! Лили даже не думала, Северус же её друг. Подруги, соседки Лили по спальне, другие гриффиндорки — никто не рассматривал его как серьезного кавалера, а потом они поссорились, и Лили переключилась на Джеймса, ведь тот был так настойчив, задаривал подарками и позволял чувствовать себя королевой при нём, короле. Любила она Северуса? А как можно любить друга? Однако… что, если он прав, и отъезд в другую страну — последний её шанс на нормальную жизнь в волшебном мире? Одна Лили, конечно, не справится, но будучи мужней женой... Нет, она не имела права даже просто думать о подобном! Лили уже рассчитала счастливую совместную жизнь с Джеймсом, с Северусом она себе такого не позволит. Это гадко и несправедливо по отношению к нему, к единственному, кто протянул ей руку помощи в трудный момент. Лили скажет всё честно, но если он не отступит... Способна ли она его полюбить? И не окажется ли это чувство благодарностью, а ней той любовью, о которой грезила любая девушка? За завтраком все ели тихо, молча. Заметно сдавшая мама осунулась и пугала заплаканным лицом, и Лили на пару с сестрой вместо неё и приготовили нехитрые блюда, и накрыли на стол. Когда был выпит чай, а никто не поспешил выйти из-за стола, отец, крякнув, пристально посмотрел на Лили. — Ты слышала, что сказал вчера твой друг. Что думаешь? Лили низко опустила голову. Она думала целую ночь, разрываясь от противоречивых желаний. Ужасно хотелось попасть в другой, более привычный колдовской мир, где можно было начать всё с нуля. И в то же время одна мысль о том, что так Лили Северусом просто воспользуется, была невыносима! Лили и без того много ошибок совершила за свою жизнь, новой она не имела права допустить. — Я не поеду с Северусом. Ты... ты прав, папа, я выучусь, найду работу здесь, буду вам помогать. — Выучится она, работать будет. Надолго ли тебя хватит? А то я тебя не знаю, дочь! И этот твой Северус не отступит... Не отступит ведь? Она помотала головой. Упрямства Севу было не занимать, он в этом отношении мог дать фору многим гриффиндорцам. — Вот! Неважно, что будет далеко. Расстояние, оно иногда лучше любых слов говорит и сильнее поступков действует. — Джон, ты серьёзно? — прошелестела мать. — А похоже, что я шучу? Да, Дженна, я серьёзно. Поживём — увидим. Если Северус действительно на всё готов ради нашей дочери, он это докажет. И профессию получит, и на дом заработает, чтобы жену привести, и Лили добьётся. Шансы у него неплохие, на мой взгляд. Был бродяжкой когда-то, а сейчас выглядит вполне прилично. Я посмотрю, Лили, но, если у тебя с ним сладится, препятствовать не буду. Только чтобы всё было по правилам! Одного мерзавца мне хватило с лихвой! Красная от смущения Лили опустила взгляд, нервно теребя скатерть. Папа так запросто говорил о том, что в будущем они с Северусом будут вместе. Да ещё и в присутствии Лили, когда она сама толком не могла понять, что чувствовала к нему. А вдруг это будет ошибкой? Вдруг Лили не сможет его полюбить? Его сердце будет разбито. Если же наоборот, то как же они будут дальше-то? Северус скоро уедет, они долго не смогут видеться, а переписка — это совсем не то. И что Лили делать с зудящим, ноющим чувством вины, что Северус любил её, а она не могла ответить ему взаимностью, по крайней мере, пока? Помыкавшись по дому после завтрака, но так и не сумев успокоиться, Лили всё-таки пришла к нему передать слова отца. Северус выслушал внимательно, ни словом, ни взглядом не заставив её смутиться, но Лили всё же чувствовала себя страшно неуверенно. — Мистер Эванс оказался мудрее и справедливее, чем я ожидал. Тебе повезло с родителями, Лили. — Да. А ты... — начала было Лили, но осеклась, не зная, как это спросить. — Давно ли люблю? Всегда, Лили. Это было всегда. Она закусила губу. Мерлин, это же кошмарно! Как Лили могла быть такой слепой? — Я тебя расстроил? — Северус, пойми, я никогда не думала... не думала о нас так. — Знаю, — ответил он со вздохом. — Какой из меня был жених? Нищий, сопливый неудачник. Но это в прошлом. Я, правда, сделаю всё, чтобы заслужить твою любовь, если ты дашь мне шанс, Лили. — Я постараюсь, — выпалила Лили, боясь обидеть его неуверенным молчанием. — Конечно, дам тебе шанс, сколько угодно. Только ты ведь скоро уедешь. Осознание предстоящей разлуки оказалось мучительным и тяжёлым. Когда они были в ссоре, Северус, хотя его об этом не просили, всегда находился рядом и примчался бы, стоило Лили лишь позвать. Однако в самое тяжёлое для неё время со всеми невзгодами Лили придётся справляться самой, без Северуса… Ох, нет, она снова думала ужасно эгоистично! Северус мечтал стать мастером зелий, дальше учиться любимому делу, изобретать что-то новое, и кто Лили такая, чтобы лишить его этой мечты? — Да, но это что-то сродни маггловскому университету, а не настоящее ученичество, где первые год-два вообще домой не вырваться. Я буду приезжать, надеюсь, что часто. — Ненастоящее ученичество? Почему? Ты ведь хотел в Италию, к гильдейскому мастеру, почему ты едешь, — Лили помедлила, припоминая, — в Вену? На лицо Северуса скользнула тень. Лили явно спросила что-то не то. — Учёба у мастера из гильдии стоит немалых денег, — произнёс он нехотя. — Кто мне их даст? А самому ни в жизнь столько не заработать, даже если круглосуточно варить темномагические зелья для дельцов из Лютного. — Но ты же собирался... — Тёмный лорд. Он мог заплатить за мою учёбу. Разумеется, взамен за то, чтобы я вступил в ряды Пожирателей смерти и принял метку. А в Вене университет, они предоставляют гранты способным студентам на бесплатное обучение. Мне повезло пройти отбор. Раз это не ученичество, статус после окончания университета у меня будет ниже мастера, но заказы на зелья я всё равно буду получать. А там посмотрим. — Погоди, я не понимаю, — Лили нахмурилась. — О ком ты говоришь? Разве же не выяснили, что никакого Тёмного лорда нет, что так мистера Риддла хотел очернить Дамблдор? Об этом все последние месяцы писал «Пророк», но после возвращения из Хогвартса Лили бросила читать колдовскую газету. Может, она что-то пропустила или неправильно поняла? Правда, что там можно было неправильно понять? На мгновение Лили воодушевилась надеждой, что её мучения вот-вот кончатся, но вспомнила вчерашние слова Северуса про выборы министра и утихла. — Тёмный лорд был, Лили. Только сейчас он — без пяти минут министр магии Том Риддл. И Пожиратели тоже были, — Северус замолчал, раздумывая, стоит ли сознаваться, и решительно проговорил: — Я действительно едва не вступил в их ряды. Лили показалось, что пол начал уходить у неё из-под ног, и она опустилась на старенький диван возле которого стояла всё время. Так Северус правда собирался принять метку? Должен был стать одним из тех, кто убивал невинных? Как он мог?! Как… Стоп, а нападение на Хогсмид? Доказано же, что то был Сириус по заказу Дамблдора, но если верить Северусу, такого быть не могло. Северус присел рядом и осторожно взял её за руку. — Лили, я никогда, ни при каких условиях не буду больше поддерживать Риддла и его людей. Я видел, что было в Хогсмиде. Я ошибался в Риддле, а ты была права, он жестокий убийца и ни перед чем не остановится. Я не хочу быть таким, как он и его приближённые. — Я уже ничего не понимаю, — жалобно произнесла Лили. — В Хогсмиде же был Блэк? Или нет? Поведанное Северусом привело её в ступор. Сириус Блэк никогда не состоял в числе Пожирателей смерти. В тот день он помогал своему дружку Поттеру заманить Лили в Запретный лес, когда по жуткому совпадению Хогсмид атаковали настоящие Пожиратели. В заварушке от шального заклятия Блэк погиб, а настоящие убийцы успели уйти. Когда же обнаружилось, кто именно скрывался под маской Пожирателя, Риддл поспешил этим воспользоваться. Палочку Блэка выкрали и выпустили из неё несколько непростительных, чтобы Приори Инкантатем однозначно доказало его виновность. Как на допросах выбили «нужные» показания из Дамблдора, Северус не знал, но считал, что никаких признаний и не было. Риддла поддерживали многие маги в Министерстве, наверняка, в Аврорате и ДМП у него тоже имелись сторонники. Они могли выдать магическому сообществу любую информацию в правильном, нужном Риддлу ключе, ну а тех, кого представляли якобы за Пожирателей смерти, нанятых Дамблдором для акций устрашения, скорее всего, просто купили. — Мерлин, но это же... — Да, захват власти, — грустно усмехнулся Северус. — Поттер своему учителю подложил громаднейшую свинью. Все волшебники теперь готовы растерзать Дамблдора, а Риддла возвели на пьедестал. Лили стало жутко. С его слов выходило, что даже Блэки, те самые Блэки, не стали добиваться справедливости и обелять имя своего умершего сына, потому что им запретил Том Риддл. Так намекал Северусу его приятель со Слизерина, младший брат Сириуса, Регулус. Это же… это же кем нужно быть, чтобы приказывать Блэкам? — А настоящие Пожиратели, с ними что? — Ничего. Теперь это снова респектабельные и уважаемые волшебники, готовые в любой момент встать под знамёна Риддла и пойти убивать несогласных. — Северуса передёрнуло. — Я думал, Риддл говорит правильные вещи, ведёт волшебников, к лучшей жизни, но то, как он это делает, какими способами принуждает принять его сторону... Это страшно, Лили. Но таким людям, как он, нельзя отказать. Осознав, она широко распахнула глаза. — Ты убегаешь? — Пожалуй, да. Буду выбираться магловским транспортом, так безопаснее. Чистокровные волшебники не опустятся до того, чтобы контролировать те же корабли или самолёты. Правильные маги, по их мнению, изобретениями маглов не пользуются. — Значит, в Англию ты не вернёшься? — Лили вдруг больно сдавило грудь. Одно дело, если Северуса не будет пару лет, но если он уедет навсегда... Как же так? — Пока у власти будет Риддл, мне здесь небезопасно. Он знает, на что я способен, а я не хочу убивать людей своими зельями. Надеюсь, ты когда-нибудь уедешь со мной, Лили. Магглорождённых Риддл не жалует, я знаю. Тебя не тронут, если ты не будешь выступать в магическом мире, а останешься здесь, в Коукворте, с родителями, но я всё равно хочу увезти тебя поскорее. Только родителям твоим побоялся вчера сказать всё, как есть. Они и так изволновались. — Мерлин, какой кошмар! И никто не замечает, что происходит на самом деле! — Лили покачала головой. За волшебников, возглавить которых через какое-то время должен был бессердечный убийца, было волнительно, но… не более. Вот ещё месяца два-три назад Лили бы, очертя голову, ринулась бороться против ужасного Тёмного лорда, но, увидев воочию, на что способны маги из древних родов, что они ничем не гнушались и не брезговали, она отчётливо поняла — это не её война. Лили выучила урок. Если уж сам Дамблдор не смог обелить своё имя и выпутаться из западни, что смогла бы сделать против сильных мира сего простая маглорождённая? — Но а Блэки? — вспомнила она. — Как они позволили, чтобы имя их сына смешали с грязью? У них же власти побольше, чем у Поттеров будет. — Думаю, это потому что они всегда поддерживали идеи Риддла. Сына им не вернуть, зато уничтожить Дамблдора, который мешал им, поддерживая Сириуса, ещё можно было. Ну и нагнуть лишний раз Поттеров. — Что значит «нагнуть»? Северус осёкся, помолчал и глянул на неё неожиданно упрямо: — Ты ведь не думала, что я оставлю Поттера безнаказанным? — Ты что, его проклял, Сев? Ты хоть понимаешь, что его семья с тобой сделает, если узнает? — А ты за меня так переживаешь? Лили смутилась и пихнула его кулаком в бок. — Конечно, переживаю, придурок! Поттеры на всё способны. — Но так я же и не гриффиндорец, чтобы лезть напролом. Всего лишь зелье болтливости для Петтигрю перед допросом у авроров, ну и пара словечек Регу, на кого следует обратить пристальное внимание. Петтигрю в мародёрской компании самый богатый на информацию и самый же трусливый. Шпионил за своими друзьями, а те, идиоты, ничего не замечали. А когда оленя с крысой вывели на чистую воду, Регулус взамен рассказал мне, что в действительности случилось в Хогсмиде. Поттеру ой как не поздоровилось, знаешь ли, — и он злорадно усмехнулся. Может быть, неправильно, не по-человечески было так говорить, но Лили и не подумала делать Северусу замечание, чем никогда не пренебрегала прежде. Сколько она, плача ночами в подушку, просила высшие силы о справедливой каре для Поттера? Наказание пришло, только не назначенное судом, а руками Северуса. Всё равно он здорово рисковал, вот же самонадеянный глупец! А если бы Поттеры или Блэки узнали про него? Они бы не стали церемониться с полукровкой, пускай и слизеринцем. Теперь Лили очень хорошо понимала, что на собственном факультете Северус занимал точно такое же положение, какое и она сама в глазах лорда и леди Поттер — на одну ступеньку выше животных. Сама мысль об отмщении была Лили более чем приятна, но тревога за Северуса всё ярче разгоралась в её душе. Сев, вращавшийся среди стольких сильных и опасных тёмных магов, при этом ходил по острию ножа... из-за неё. — Думаешь? — Конечно. Или ты поверила, что главный Мародёр в кругосветном свадебном путешествии? Вовсе нет. Рег сказал, что лорд Поттер сослал сына с его женой на какой-то небогатый остров. Хотел спрятать, но от Блэков не спрячешься, — голос Северус прозвучал зловеще. — Знаешь, я даже рад, что этого урода отправили куда подальше. Будь Поттер здесь, я бы, наверное, его убил. — Ты серьёзно? — неверяще переспросила Лили. Только что Северус заверял её, что не уподобится Пожирателям смерти и не станет отнимать чужие жизни, и тут же сам себе противоречил. Выражение мрачной решимости на его лице яснее слов говорило — да, серьёзно. — За тебя бы убил. А за остальное — пускай живёт. Совесть у него вряд ли проснётся, но для такого, как Поттер, жить на задворках мира — хуже Азкабана. — Помолчав немного, Северус наигранно небрежно спросил: — Ты за него беспокоишься? За кого, за Поттера? Да сдался ей этот олень! Лили видеть его не желала, слышать о нём не хотела. Получил по заслугам — хорошо, нет — ну и пусть, ради Мерлина! Гораздо больше Лили волновало то, что Северус ради неё способен на безрассудство, на преступление. Раньше Лили за словом в карман не лезла, но что вчера, в доме родителей, что сейчас она, кажется, чуть ли не постоянно краснела. С Поттером такого не случалось, если только Лили не становилось стыдно за его очередную пошлую шуточку. Было ли то от того, что приходилось обсуждать щекотливые темы (но, право слово, когда-то Лили обсуждала будущую семейную жизнь с теми же Мэри и Марлин, и ничего!), или потому что рядом был Северус, который видел Лили всякой, но по-прежнему любил, несмотря ни на что? — Нет, конечно. Давай уже закроем тему Поттера. Мне неприятно говорить об этом мерзавце. Лучше скажи, скоро ты едешь? Он вздохнул: — Неделя, максимум две. Потом меня уже начнут искать наши, то есть, слизеринцы. Сейчас с этим стараются не затягивать, нужно сразу выбирать, на чьей ты стороне. Это я улизнул до выпускного, а так бы точно в Хогвартс-экспрессе пришли бы обрабатывать. Хотя… — протянул Северус, задумавшись. — Я всего лишь полукровка. Тёмный лорд добился, чего хотел, и такие, как я, вряд ли нужны ему теперь. Мы-то кто? Всего лишь пушечное мясо. — Ясно. Лили сделалось вдвойне неуютно: от упоминания о тёмных магах и куда больше — от мыслей о скором расставании. Так странно: всего месяц, как они с Северусом снова общались, а казалось, будто и не было двух лет ссоры и полного обид молчания. — Без тебя будет очень грустно. — Ты правда так думаешь? — его взгляд потеплел надеждой. — Просто ты же собиралась учиться, работать, а на это нужно много времени и сил... — Видимо, что-то сообразив, Северус всерьёз заволновался, потому что торопливо произнёс: — Но я буду приезжать как можно чаще, и австрийцы вроде как не настолько дремучие маги, у них даже телефоны есть, я стану звонить. — Северус, — Лили посмотрела на него с удивлением. Обычно таким взволнованно-напряжённым он становился, когда они в Хогвартсе ссорились из-за выходок Поттера. Сейчас-то что? — Что с тобой? — Ничего, — буркнул он и тут же, в противном собственным словам, добавил: — Я буду далеко, а ты здесь познакомишься с новыми людьми, и с парнями тоже. — Сев, ты уже ревнуешь, что ли? — А что? Нельзя? — Нет, почему же, можно. Ой, то есть, мне сейчас не до того, Сев, ты напрасно думаешь, что я знакомиться и заводить друзей пойду. Правда. Он смотрел ещё немного насупленно и недоверчиво, но всё-таки уточнил: — Ты ведь меня дождёшься? Лили прислушалась к себе, к внезапно застучавшему сердцу, и тихо ответила: — Конечно, дождусь.