Королевская помолвка (A Royal Engagement)

«А он довольно красив», — первое, что подумала Ли Чангэ, увидев своего будущего мужа. Подумала с некоторым облегчением, хотя испытывать облегчение только из-за этого было нелепо. Приятная внешность не обязательно является отражением хорошего характера, она знала это слишком хорошо. У него было холодное выражение лица, но и это тоже еще ничего не значило. Он был представлен как Ашилэ Сун, приемный сын Великого Хана. Что, несомненно, подходило как нельзя лучше, учитывая, что она сама была приемной дочерью Императора. Был ли этот Ашилэ Сун среди участников игры в цуцзюй? Интересно, что бы он сказал, если бы знал, что она была организатором поражения его команды? Ашилэ Сун разглядывал ее так же внимательно, как и она его. Пытался оценить ее? Если так, ему не удастся найти ничего полезного для себя. Она не была собой во дворце, — не говоря уже о формальном приеме для посланников враждебного народа, — тщательно скрывая свое истинное «я» за пустой маской приличия. «Тебе не обязательно соглашаться на это», — повторял ее дядя, Император, снова и снова. — «Не нужно принуждать себя делать то, чего не хочешь». С его стороны было мило так говорить, но Чангэ знала лучше. Ее мама отдала жизнь за Тан; разве могла она с чистой совестью удовлетвориться меньшим? Она станет женой этого гордого и немного надменного мужчины, столь отличающегося от образа мужчины рода Ашилэ, который она себе втайне рисовала, — положительно отличающегося, — и тем самым сохранит мир для народа Тан. Достойная цель, чтобы посвятить ей всю свою жизнь. Когда дошло до разговоров, Ашилэ Сун произнес лишь несколько вежливых, ничего не значащих фраз. Это было не очень хорошим знаком. Но, с другой стороны, во всем этом изначально не было ничего хорошего, кроме возможности установить мир. Она не ожидала больших изменений после своего согласия на брак, и ее ожидания полностью оправдывались. Им обоим, разодетым в сковывающую броню роскошных одеяний и окруженным сонмом придворных, сказать друг другу особо было нечего. Прием длился бесконечно и уныло. Чангэ продолжала думать о том, какой тоскливой и унылой станет отныне ее жизнь — до тех пор, пока двумя днями позже, украдкой сбежав из дворца, не столкнулась с ним — в буквальном смысле этого слова — на улице Чанъаня. — Ты… — удивленно выдохнула она. Это определенно был ее жених, одетый не как тегин Соколиного войска или принц рода Ашилэ, а как обычный мужчина, проживающий в столице Тан. Он, казалось, удивился ничуть не меньше, увидев ее. — Что ты здесь делаешь? — бросил он, схватив ее за руку и увлекая за собой в ближайший переулок. — Я могла бы задать тебе тот же вопрос, — резко отозвалась Чангэ, смущенная и возмущенная одновременно. Ашилэ Сун нахмурился, разглядывая ее одежду, — не слишком отличавшуюся от его, — и не произнес ни слова. Она увидела вопрос в его глазах, однако, он отвернулся и не задал его! Ну кто так делает?! Чангэ внезапно почувствовала раздражение. — Так что? — Я хотел посмотреть город, — нейтрально ответил Ашилэ Сун. Его лицо снова ничего не выражало, холодная маска, которую он носил так привычно, вернулась на место. — Мы с удовольствием устроили бы это для тебя, — многозначительно сказала Чангэ. — Грандиозная процессия не поможет увидеть город по-настоящему, — возразил Ашилэ Сун. — Город и людей, которые в нем живут. — И в чем же причина подобного твоего интереса? — Моя будущая супруга из Тан, — в его глазах сверкнуло что-то вроде вызова. — Разве я не должен получше познакомиться с ее миром? Чангэ сомневалась, что в этом была настоящая причина его тайного выхода в город, но избежать ответа на вызов было так же невозможно, как перестать дышать. — Твоя будущая супруга — счастливая женщина, имея настолько внимательного мужа. Наверняка она проявит такую же заботу, и точно так же постарается получше узнать пути твоего народа. Она хотела рассердить его, хотела увидеть вспышку эмоций в его глазах. Почему-то теперь, заглянув под маску его бесстрастия, она почувствовала, что не желает, чтобы Ашилэ Сун когда-либо еще смотрел на нее сквозь эту маску, с холодным безразличием. Он должен чувствовать что-то, глядя на нее, и она хотела видеть, что он чувствует. — Мне очень повезло, что у меня будет такая жена, — мягко произнес он, и Чангэ восприняла это как позволение в будущем сбегать из его шатра, как время от времени тайком сбегала из дворца. На главной улице возникла суматоха, привлекшая внимание нескольких стражников. Чангэ резко отвернулась. Слишком близко к дворцу, ее могли узнать, а она еще не была готова вернуться. Когда она снова повернулась, Ашилэ Сун стоял между ней и улицей. Через его плечо она могла прекрасно видеть происходящее, но стражникам было бы трудно заметить ее. Ненавязчиво и предусмотрительно он позаботился о ней, не спрашивая, почему она оказалась за пределами дворца. И не спросит, поняла Чангэ. Он не повторит вопрос, вырвавшийся от удивления при нечаянной встрече. Он явно не хотел получить ответ, который мог ему не понравиться. На самом деле, она готова была поспорить, что если скажет ему, что хочет сбежать, — из дворца, от навязанного Ашилэ брака, — он не станет ее останавливать. Возможно, даже поможет ей исчезнуть из города. — Мне стало скучно, — легко произнесла она. Это даже не было ложью. У нее сводило скулы от непрестанных вежливых улыбок и приторных комплиментов, от которых невозможно было укрыться нигде в стенах дворца. — Скучно, — повторил Ашилэ Сун ровным голосом. Чангэ вздернула подбородок. Это была правда, верил он ей или нет. — Да. Скучно. Ашилэ Сун подошел на шаг ближе и наклонился к ее лицу. Она не двинулась с места. — И это все? Чангэ продолжала смотреть на него, не отводя взгляд. — Да. Он исследовал ее лицо внимательным, испытующим взглядом. Что бы он там ни обнаружил, должно быть, удовлетворило его, потому что он снова выпрямился и отвел взгляд. — Хорошо. «Он не стал бы заставлять меня вернуться, — подумала Чангэ, — возможно, даже помог бы, но его гордость все равно была бы задета». — Мир между нашими людьми — это главное, — по-своему ответила она на его невысказанный вопрос, снова поймав его взгляд. Его глаза потемнели от эмоций, и когда он выдохнул «да», она совсем не удивилась тому, что он согласился с ее словами. Он не жаждал сражений, ее будущий муж, хотя о его боевом мастерстве было известно не только в степях. — Что бы я ни делала, — добавила Чангэ, — моей первой заботой всегда будет сохранение мира. Ашилэ Сун кивнул. — Можешь звать меня А-Сун, — неожиданно предложил он. — Тогда, мое имя Чангэ, — ответила она. Никто не посмеет утверждать, что она побоялась принять вызов. — Ну что же, А-Сун, показать тебе город?