Слабость Лино-хена

Минхо не говорит об этом, но те фотографии Сынмина, которые Чанбин отправил в их закрытый чат, заставили его кардинально изменить мнение об их бете. Несомненно, Минхо всегда знал, что Сынмин сексуален – своей игривостью и дерзостью, острым языком и манерой держаться на сцене он заставляет сердце Минхо буквально кувыркаться в груди и вызывает табуны мурашек на коже. Но эта новая сторона Сынмина – такая нуждающаяся и послушная – делает Минхо откровенно слабым. Слабым настолько, что он сохраняет эти фотографии в своей запароленной папке в галерее и не может сдержать рычащих стонов, когда смотрит на них ночью. И возможно, он немного ревнует, потому что Чан на этих фото держит бедра Сынмина в своих руках, Чан целует его, и Чан получает все его взгляды и плаксивое хныканье. Не Минхо. – Хен, твое сердце в порядке? – Хенджин был первым, кто начал дразнить его. В тот же день, когда эти злосчастные фотографии свалились на Минхо, как снег на голову, омега прокрался к нему в комнату перед тем, как лечь спать, и самодовольно улыбнулся. – Не понимаю, о чем ты. – Минхо тогда фыркнул, нацепив максимально самоуверенную маску, но Хенджин лишь посмеялся, передразнивая выражение его лица. И так каждый день. Затем к поддразниваниям подключился Джисон, после – Феликс и Инни, а затем и два наглых альфы, из-за которых и произошёл весь сыр-бор. И только Сынмин по-прежнему оставался Сынмином – слишком глупым, чтобы понять, что происходит. Слишком глупым, чтобы понять, что он делает с бедным сердцем Минхо. – Хен, перестань ерзать. – Чонин зовет его со своей кровати, и он кажется очень недовольным. Сейчас глубокая ночь, члены стаи уже давно спят, и только Минхо опять не может заснуть, прокручивая в голове эти фото раз за разом и решая, стоит ли ему прокрасться в ванную или просто переждать, когда возбуждение спадет. Чонин включает ночник, чтобы видеть лицо старшего альфы. Он действительно выглядит недовольным, но все же не настолько сонным, так что совесть Минхо чиста. – Я не могу уснуть из-за тебя. – добавляет младший. – Прости, крошка-хлеб. – альфа отзывается, но все, о чем он сейчас может думать – это то, как сильно он возбужден и как сильно хочет пойти к Сынмину прямо сейчас. Но их щенок спит, и Минхо не собирается врываться к нему посреди ночи только для того, чтобы грубо взять. Даже если эта идея кажется ему невероятно привлекательной. Даже если кожа Сынмина создана для его меток, а его запястья так идеально ложатся в ладони Минхо… – Черт… – Минхо разочарованно стонет, встряхнув головой, чтобы отогнать все эти мысли, но это, конечно же, совсем не помогает. – Блядство… – Эй! – Чонин качает головой, ругая его за использование нецензурных слов, но это прерогатива Чана, так что Минхо лишь закатывает глаза. – Снова Сынмин-хен? – лицо младшего альфы понимающе светлеет, и он коротко хмыкает, на что Минхо посылает ему один из своих самых убийственных взглядов. Но Чонин игнорирует это. Наоборот, его взгляд смягчается, а тон голоса становится ласковым и теплым. – Ничего, я понимаю. Тебе помочь? – Все нормально, Чонин-а. – Минхо вздыхает и отмахивается, но Чонин качает головой, сразу чувствуя его ложь. Он встает с кровати и подходит к постели Минхо, приподнимая край одеяла снизу и забираясь под него. Секунда – и его взлохмаченная голова оказывается рядом с лицом Минхо, когда Чонин переносит вес своего тела на руки, чтобы нависнуть над старшим и прижаться бедрами к его члену – горячему и твердому даже сквозь пижамные штаны. Взгляд Чонина понимающий и нежный, но хитрый блеск таится в глубине его глаз, озорно сверкая. – Я знаю, что ты чувствуешь, хен. Поверь, это нормально. – говорит Чонин мягко, и его ладонь бережно скользит по груди старшего альфы, успокаивая сердцебиение. – Я тоже ужасно этого хочу. И тоже постоянно рисую в мыслях все подробности. Представляю, как мы бы сделали это. – он улыбается, и Минхо выдыхает, когда пальцы Чонина путаются в его волосах, ощутимо сжимая выкрашенные пряди. – Например, ты и я, вместе. Сынмин-хен бы так хорошо смотрелся зажатым между нашими телами, что скажешь? Такой нуждающийся и очаровательный. Уверен, он бы плакал, но я знаю, что тебе это нравится. Думаешь, он смог бы принять нас двоих сразу? – Черт, Инни. – Минхо коротко стонет, ловя взглядом хитрые глаза альфы, и хватает младшего за воротник футболки, притягивая к себе и сталкиваясь с ним губами. Но пока не целует, ждет. – Знаешь, ты совсем не помогаешь. – Извини. – Чонин смеется, а затем, наконец, крадет у Минхо долгожданный поцелуй – беспокойный и жадный. Он позволяет старшему вести, охотно подчиняясь, и мягко двигает бедрами, создавая ощутимое, но все еще слабое трение, которое заставляет Минхо недовольно рычать. – Расслабься, хен. Я все сделаю быстро. – Чонин мурлычет, отрываясь от губ альфы, и тонкая нить слюны между ними беззвучно рвется, когда он облизывает губы. – Уж постарайся. – Минхо ведет бровью, не разрывая зрительного контакта, и Чонин снова улыбается, быстро скрываясь под одеялом. Его пальцы слепо скользят по телу Минхо, находя резинку пижамных штанов и стягивая их вниз, а затем тепло его рта мягко обволакивается вокруг члена альфы. Минхо довольно урчит, словно сытый кот, и запускает ладонь в волосы Чонина, чтобы направлять и вести его так, как ему нравится. Чонин позволяет, сдается, привычно подстраиваясь под грубость и силу старшего доминантного альфы, и негромко гудит, посылая приятные вибрации. Он знает, что Минхо хватит лишь несколько быстрых движений бедрами и несколько поглаживаний его языка, чтобы кончить, потому что хен был слишком напряжен в эти дни и завален работой, из-за чего совсем не уделял внимания членам своей стаи и себе. И эти фото, воздействующие на него как самый сильный афродизиак, просто являются спусковым крючком. Чонин расслабляет горло и плотно сжимает губы, позволяя Минхо толкаться в свой рот и использовать его для собственного удовольствия, и он рад – на самом деле рад! – что может хоть чем-то помочь глупому хену, который все никак не может набраться смелости разобрать Сынмина по частям на ближайшей горизонтальной поверхности. Потому что Чонин тоже ждет, ведь только после этого, только после Минхо, он сможет тоже добраться до Сынмина и залюбить его так, как всегда хотел. Толчки Минхо очень скоро теряют свой ритм, становятся хаотичными и быстрыми, рваными, и Чонин довольно урчит, когда тот, наконец, кончает, глуша стон ребром ладони и сдерживая кроткое рычание. Чонин чувствует, как напрягается пресс Минхо под его пальцами, где он гладил его живот, слышит, как сбивается его дыхание и ощущает болезненную хватку в своих волосах. Но все равно не отстраняется. – Глотай. – слышится строгий приказ, и Чонин слушается, как всегда. Он натягивает штаны Минхо обратно и снова выглядывает из-под одеяла, еще более взъерошенный, вспотевший и раскрасневшийся от нехватки воздуха под одеялом, но тем не менее – все еще улыбающийся. Минхо теперь выглядит куда лучше – он расслаблен и доволен, такой же взмокший и уставший. Он тянется к Чонину, приглаживает его спутанные волосы и нежно гладит по щеке, воркуя, когда Чонин открывает рот и показывает ему свой язык. – Молодец, щенок. – Минхо хвалит, и Чонин самодовольно хмыкает, потянувшись за еще одним поцелуем, на который Минхо с готовностью отвечает, пусть уже и не с таким пылом, как прежде. – Хену стало лучше? – Чонин интересуется, когда Минхо разрывает поцелуй, и старший альфа хмыкает, но все же кивает. – Мне лучше. – отзывается он. Чонин улыбается и устало ложится рядом с ним, подталкивая Минхо, чтобы тот немного подвинулся. – Спасибо, Инни. – Обращайся. – Чонин коротко смеется и зевает, позволяя Минхо обнять себя. Альфа целует его в лоб, разморенный и сонный, и Чонин гордится собой, без преувеличения. – А теперь давай спать. Я жутко устал. К тому же, ты можешь проспать завтрак с Сынмин-хеном, если не заснешь сейчас. – Я никогда не просыпаю завтрак с ним. – Минхо возражает, но улыбка трогает его губы, и он снова целует Чонина в лоб, уютно кутая его в одеяло. – И ты знаешь это. Чонин хмыкает, сверкнув лисьим взглядом, и снова зевает, не желая продолжать этот игривый и бессмысленный спор. * Сынмин замечает, что запах Минхо меняется. За завтраком, когда на кухне кроме них двоих больше никого нет, или на репетициях, когда Минхо находится близко, Сынмин чувствует странные агрессивные нотки в его запахе. И это напрягает, потому что Минхо не говорит об этом. Он ведет себя как обычно – дразнится и дурачится с мемберами на репетициях, грубо ругается, если что-то идет не так, как он хочет, и липнет к членам стаи ласковым котом, когда у него хорошее настроение. В целом, как всегда. Но он также становится очень занятым. Теперь Минхо пропадает в студиях и репетиционных залах с регулярностью, которая скоро догонит чанову, и это не ускользает от Сынмина тоже. Потому что он, конечно же, волнуется, даже если он последний, с кем Минхо захотел бы обсуждать свое состояние. Он старается чаще находиться рядом с Минхо, чтобы присматривать за ним и быть рядом, если он вдруг ему понадобится, но старший альфа долго игнорирует это, а потом и вовсе начинает избегать его. – Ты направляешься в зал? – спрашивает Сынмин однажды, когда поздно вечером случайно ловит Минхо, шуршащего одеждой в прихожей. – Хочу потренироваться. – альфа кивает, и Сынмин снова чувствует этот его странный, горьковатый запах. Словно бы он чем-то недоволен. – Могу я пойти с тобой? – бета интересуется, наблюдая, как Минхо завязывает шнурки на кроссовках, и видит, как дрогнут его пальцы, едва предложение Сынмина слетает с губ. – Нет. – выходит резче, чем Сынмин ожидал бы, и это, конечно, слегка задевает. Бета невольно отступает на шаг назад, давая альфе необходимое пространство, и он не хочет злиться на него, серьезно, но сердце все равно предательски ноет. – Я имею в виду, уже поздно. – быстро исправляется тот, и его взгляд на мгновение скользит по лицу беты, чтобы отследить его реакцию. – Тебе лучше отдохнуть и набраться сил. Завтра у нас трудный день, не правда ли? – он улыбается, слегка кривовато, но в целом – дружелюбно, и Сынмин сдается. – Конечно. – он отзывается, кивая. – Удачной тренировки, хен. Минхо не отвечает – быстро собирается и уходит, даже не взглянув на него, и Сынмин чувствует себя странно пустым и немного – обиженным. Он возвращается в комнату, где Джисон с Чанбином так нагло валяются на его кровати, и даже не ворчит на них, что настораживает обоих. – Ты в порядке? – Чанбин спрашивает, уловив настроение беты, и Сынмин неопределенно ведет плечом, не желая объясняться, да и вообще – говорить. – Эй, иди сюда, детка. Чанбин не задает лишних вопросов, и Сынмин так благодарен ему за это, что слезы невольно выступают на его глазах. Конечно, только от благодарности. И совсем не из-за холодного поведения Минхо, вовсе нет. – В чем дело, Минни? – Джисон тоже быстро становится беспокойным. Он притягивает бету в объятия между ним и Чанбином и терпеливо ждет, когда Сынмин удобно устроится в их руках. – Что с тобой случилось? Почему ты выглядишь как потерянный и брошенный щенок, м? – Ничего. – Сынмин неопределенно отзывается, смаргивая слезы, но они все никак не хотят уходить. – Я просто… Можно мы немного побудем так? Если вы не против… – Ох, детка, конечно. – Чанбин незамедлительно кивает, крепче сжимая бету в своих руках и целуя его в лоб. – Мы будем с тобой столько, сколько тебе нужно, ангел, не волнуйся об этом. – Ты можешь поплакать мне в плечо, если хочешь. – предлагает Джисон. Серьезность его тона вызывает у Сынмина невольную улыбку, и он, должно быть, выглядит очень жалко, потому что омега притягивает его голову к своему плечу, позволяя уткнуться в него носом и вдохнуть знакомый запах. – Спасибо, Санги. – бета глухо отзывается, чувствуя губы Чанбина на своем затылке и теплые пальцы Джисона под домашней футболкой. – Спасибо, хен. – Не за что, Минни. – воркуют в унисон два голоса. И это хорошо, это успокаивает, и может быть, Сынмин действительно немного плачет, но это, конечно же, останется только между ними тремя. * – Минхо-хен так занят в последнее время. – Джисон недовольно дуется, когда омеги собираются в комнате Сынмина и Джисона поздним вечером – немного поиграть в видеоигры и дождаться альф с их индивидуальных расписаний, чтобы затем всем вместе поужинать. – Я попросил его помочь мне разобраться с танцем, но оказалось, что в его расписании нет ни одной свободной минутки. – Да, хен ведет себя довольно странно. – Хенджин лениво потягивается, кивая, и Сынмин невольно обращает на их разговор гораздо больше внимания, чем несколько минут назад, когда они обсуждали дорамы. – Он постоянно занят и совсем не обращает на нас внимание. Это довольно обидно, не так ли? – хмурится он, и Феликс согласно кивает, позволяя Джисону растянуться в его объятиях. – Он очень… напряжен. – Сынмин подбирает правильные слова, хотя ему кажется, что выбранное понятие не очень подходит в данной ситуации. – И по-другому пахнет. – Ему просто нужно потрахаться. – Джисон заключает, и омеги коллективно прикрикивают на него, однако Сынмин всерьез задумывается над этим. – Что?! Разве я не прав?! – Джисон защищается, когда Хенджин нападает на него с щекоткой. – Это прозвучало очень грубо. – Феликс поправляет его, игриво взъерошивая волосы Джисона. – Но твои слова не лишены смысла, Санги. – добавляет он. – Что ты имеешь в виду? – Сынмин интересуется, слегка застенчиво по понятной причине. – Я думаю, Минхо-хену нужно снять стресс. – Феликс отвечает, пожимая плечами так, словно это самая очевидная вещь в мире. – Так что мысль Джисон-и имеет место быть. – Идея! – Джисон снова подает голос вскрикивая, когда пазлы в его голове образуют новую безумную мысль. – Давайте сыграем в камень-ножницы-бумага?! Проигравший будет помогать хену снимать стресс! – Хан Джисон! Это слишком! – Хенджин моментально протестует. – Минхо-хен буквально слетает с тормозов, когда долго воздерживается от секса, и я точно не хочу быть тем, кто подвергнет свою задницу такой опасности! – Зато каким ласковым он будет потом! – Джисон смеется над заявлением Хенджина. – Ты только представь, Джинни, он снова станет заботливым и нежным, и мы получим столько поцелуев, сколько нам и не снилось! – голос Джисона становится нарочито медовым и сладким, заманивая Хенджина в ловушку, но это не работает. – Я все равно не буду участвовать в этом. – Хенджин упрямо отказывается, и его взгляд мечется к Сынмину. – Пусть Минни будет за меня. – Отличная идея! – Джисон энергично кивает, не давая бете и шанса возразить. – Ликси? – он поворачивается к омеге, вопросительно взглянув на него, но Феликс отрицательно качает головой, не желая присоединяться к этой затее. – Что?! Ты тоже отказываешься? Ну и ладно, боже. – Прости, Санги, но я тоже не хочу рисковать. – дразнит Феликс, оставляя мягкий поцелуй на надутых губах Хана. Джисон ворчит что-то неразборчивое в ответ, а затем поворачивается к Сынмину и тянет его за руку, вынуждая сжать ладонь в кулак. – Давай, Минни, мы самые смелые. – говорит он, вытягивая вперед свой кулак тоже. – На счет «три». Сынмин кивает. В конце концов, это кажется довольно простым. Три ритмичных покачивания рукой, быстрый жест, победный крик. Сынмин смотрит на «ножницы» Джисона, затем переводит взгляд на свою «бумагу». – Я победил! – Джисон улыбается, широко и самодовольно. Хенджин сочувствующе гладит Сынмина по плечу. – Держись, щенок. – говорит он, утешающе взъерошивая волосы беты. Феликс прижимается к виску Сынмина поддерживающим поцелуем, и бета вытирает несуществующие слезы, заставляя остальных рассмеяться. Это игра, и все они знают, что Минхо никогда не причинил бы боли никому из них, но все же это кажется забавным – разыгрывать эту маленькую драму. Стук в дверь отвлекает их – на пороге комнаты появляется уставший Чонин, и Джисон радостно вопит, видя младшего альфу. Он успел соскучиться по остальным членам стаи, поэтому был рад видеть Чонина. – Инни! Вы уже вернулись? – спрашивает он, когда Чонин без приглашения входит в комнату, направляясь к ним, чтобы улечься на кровать в их объятия. Три пары рук омег тут же обвиваются вокруг него, душа своей любовью и помогая расслабиться после трудного дня. Чонин довольно мурлычет, когда Феликс мягко целует его в лоб, и их воркование быстро делает его сонным и ватным. – Только я и Минхо-хен. – он отзывается, устало прикрывая глаза. Он ведет носом, слепо находя запах Сынмина, что был немного отстранен от групповых объятий, и ползет к нему, чтобы устроить голову на его груди. – Чан-хен и Чанбин-хен пошли в студию, доработать некоторые песни, но я попросил их не задерживаться. – Минхо-хен тоже дома? – Хенджин спрашивает, и удивление отражается на лицах омег и беты. – Разве у него нет работы? Он довольно занят в последнее время… – Чан-хен сказал ему вернуться. – Чонин поясняет, потершись носом о грудь Сынмина, чтобы попросить немного ласки. Бета тут же запускает пальцы в его волосы, мягко прочесывая спутанные пряди. – Поэтому хен вернулся домой вместе со мной. Он должен быть на кухне сейчас, сказал, что хочет приготовить что-нибудь вкусное для нас. – О, наконец-то! – Джисон довольно облизывается. – Я уже успел соскучиться по еде Минхо-хена! Мне ужасно надоела доставка… – скулит он, быстро поднимаясь с кровати. – Я собираюсь пойти к нему и спросить, не нужна ли ему моя помощь. Не хочешь со мной, Минни? – Да, звучит хорошо. – Сынмин кивает, мягко передавая Чонина в руки Хенджина и Феликса. – К тому же, кто-то должен следить за тобой, Санги. – Согласен, его совершенно нельзя пускать на кухню. – дразнит Хенджин, вызывая всеобщий смех и ворчание Джисона. – Точно, наша шумная квокка создает хаос везде, где появляется. – Феликс присоединяется к поддразниваниям, но голоса членов стаи звучат нежно, поэтому Джисон не сердится на них всерьез. – Вам лучше быть осторожными со словами. – отзывается он, дразня их в ответ. – Кто знает, что я могу сделать с вашей едой, пока буду на кухне. – О, Санги, детка, прости меня! – Хенджин сразу переходит на виноватый тон, но улыбка не сходит с его лица. – Только не плюй в мою порцию, пожалуйста! Обещаю, я буду хорошим! Джисон фыркает, едва сдерживая смех, и хватает Сынмина за руку, всё ещё стараясь казаться строгим, пусть это ему и не удается. – Пойдём, Минни, пока я не укусил одного наглого омегу за задницу. – наигранно ворчит он, заставляя Хенджина и Феликса рассмеяться. Только Чонин не реагирует на них, слишком уставший, чтобы подключаться к поддразниваниям – он все еще уютно дремлет в объятиях Феликса, устроив голову на его животе. – Я совсем не против, детка! – Хенджин отзывается, но Джисон лишь по-детски показывает ему язык, прежде чем скрыться за дверью вместе с Сынмином. – Я обязательно отомщу ему позже. – заговорщически шепчет он бете на ухо, и Сынмин хихикает, уже с легкостью представляя себе эту картину. – Я в этом не сомневаюсь, Санги. – кивает он. Джисон дарит ему одну из свои самых широких очаровательных улыбок, и Сынмин тянет руку, чтобы нежно взъерошить ему волосы. Он ничего не может поделать с собой, когда Джисон выглядит так мило. – А теперь идём, поможем ворчливому кото-хену с готовкой. – Да. – Джисон отзывается, задумчиво покосившись на бету, а потом тон его голоса странно меняется. – И просто чтобы ты знал… Минхо-хен любит, когда мы носим его одежду. Он буквально одержим этим. Сынмин непонимающе смотрит на него, и с удивлением отмечает, что тот тоже смотрит на него. Только в глазах омеги мелькает озорной огонек, намекающий на его игривое настроение. – И у меня есть кое-что для тебя. – добавляет Джисон чуть тише. – Хм… небольшой подарок. – Подарок? – Сынмин заинтересованно переспрашивает, и Джисон снова улыбается, но на этот раз – смущенно и застенчиво. – Да. – он неловко кивает, розовея щеками, и если Сынмин удивляется этому, он ничего не говорит. – Я приберегал его для особого момента, когда мы… ну, то есть, я и ты… ммм, знаешь… Боже, неважно! – он отмахивается, отчаянно покраснев, и выдыхает, отвернувшись от беты. – В любом случае, я готов пожертвовать им ради Минхо-хена. Найдешь на своей кровати после ужина, я оставлю его там. – Спасибо? Я полагаю… – Сынмин неуверенно благодарит, и Джисон кивает, так и не подняв на него взгляд. – Ладно, пойдем все-таки глянем, чем мы можем помочь хену. * В последнее время Минхо кажется еще более отстраненным от своей стаи, еще более занятым, и Сынмин не хочет признаваться себе в этом, но он испытывает острую тоску по своему ворчливому хену. Конечно, Минхо все так же делит с ним молчаливый завтрак ранними утрами и заботливо готовит ему еду, но что-то в нем меняется по отношению к бете, и Сынмин никак не может понять, что именно. И да, он действительно ужасно скучает. Именно поэтому он делает кровать Минхо местом своего постоянного обитания, когда альфа занят в студии или танцевальном зале или просто отсутствует в общежитии. Он часто проводит время в его постели, насквозь пропитанной его запахом, и он рад, что члены стаи не говорят об этом, потому что он бы точно сгорел со стыда. Наоборот, они с пониманием относятся к новой привычке своего беты, и Хенджин с Джисоном, а иногда и Феликс, даже поддерживают его в этом, тоже подолгу валяясь на кровати их занятого альфы. На самом деле, они тоже очень по нему скучают. И если честно, Сынмин даже рад, что у него нет вторичного запаха, иначе Минхо бы сразу его раскусил. И наверняка начал бы дразнить. А так он может безнаказанно использовать постель альфы, напитываясь его запахом, и безмолвно благодарить омег за то, что покрывают его, оставляя частички своих ароматов на подушках Минхо. – Ты собираешься что-то делать? – спрашивает как-то Хенджин, в один из таких дней, когда они снова проводят время в кровати Минхо-хена, который опять отсутствует, изнуряя себя танцевальными практиками. У Хенджина и Джисона не было расписания на сегодня, к слову, как и у Минхо, а Сынмин недавно закончил свою вокальную практику, поэтому присоединился к ним, чтобы немного побыть вместе. Все остальные члены стаи до сих пор были заняты. – Что ты имеешь в виду? – Сынмин непонимающе косится на омегу, отрывая взгляд от своего телефона. – Ты проиграл спор, ты помнишь? – Хенджин напоминает ему, игриво улыбнувшись, но Сынмин лишь закатывает глаза на это, едва слышно фыркая. – Это не спор. – незамедлительно возражает он. – Просто глупая игра в «камень-ножницы-бумага». – Неважно, ты все равно проиграл. – Хенджин отмахивается, и его глаза хитро сияют. – Так что ты должен нести ответственность! – Почему ты вообще поднимаешь эту тему, Джинни? – Сынмин дразнит его в ответ. – Ты даже не принимал участие в споре. Так что если кто и имеет право спрашивать меня об этом, то это Санги. – Фу. – Хенджин наигранно дуется, толкая Сынмина ногой в бедро, но бета ловит его, мягко, но ощутимо сжимая лодыжку. Они снова разыгрывают эту глупую драму. – Может, я хочу помочь? – Это точно не помощь, детка. – Джисон, лениво слушающий их разговор, вмешивается, быстро приняв сторону беты. – Ты буквально толкаешь задницу Минни на верную смерть! – обвиняет он, набрасываясь на Хенджина с щекоткой. Между ними завязывается шуточная драка, и Сынмин находит это забавным, но все равно предпочитает не вмешиваться. – Иногда жертвы необходимы для достижения всеобщего спокойствия! – Хенджин отмахивается от рук Джисона, но это трудно – пытаться справиться с кем-то, кто сильнее тебя – поэтому он быстро сдается. К тому же, Джисон снова выпускает немного подавляющих доминантных феромонов, так как не всегда может контролировать это. – О, нет, Санги, пощади! Я беру свои слова назад, обещаю! Джисон довольно урчит, прекращая его щекотать, и мягко лижет его щеки и шею, словно хваля за то, что тот так быстро подчинился ему. Хенджин выдыхает, радуясь тому, что его ребра оставили в покое, и доверчиво льнет под ласку, слишком быстро поддавшийся под доминантное влияние Джисона. Сынмин хмыкает, с нежностью наблюдая за ними, и ерошит их волосы, не сдержав умилительного стона. Джисон и Хенджин счастливо мурлычут в ответ на его прикосновение, и Сынмин смеется, позволяя им сгрести себя в требовательные объятия. Две довольные макушки прижимаются к его шее по бокам, руки крепко обвивают талию, и Сынмин чувствует себя невероятно счастливым, когда омеги по очереди целуют его, перед тем, как всем вместе удобно устроиться в теплых одеялах, словно в гнезде. Именно так он засыпает. Когда Сынмин просыпается, он чувствует себя слегка дезориентированным. Джисона и Хенджина рядом с ним уже нет, но он находит в своих руках плюшевого пса, который пахнет, как они, и короткую записку, так что все в порядке. «Минни, мы ушли забрать Ликси и Инни домой, а затем зайдем за Чан-хеном и Чанбин-хеном, чтобы купить немного еды на их денежки! Вернемся как раз к ужину, и мы купим тебе острой курочки, щенок! Не знаю, получится ли у нас вытянуть Минхо-хена из репетиционного зала, но мы очень постараемся! С любовью, Хенджин. P.S. И Джисон. Этот наглый омега забыл подписать меня тоже! Не давай ему никаких поцелуев всю неделю, он наказан! P.P.S. Это ложь! И я хочу много поцелуев!» Там есть еще несколько неразборчивых каракулей, но Сынмин никак не может их прочесть – должно быть, шумные омеги снова устроили перепалку или подрались за ручку. Однако даже так, настроение беты заметно улучшается, а глупая улыбка никак не сходит с лица. И Сынмин рад, что в общежитии сейчас никого нет, потому что он бы не хотел так глупо попасться на своей очевидной влюбленности в них. Он потягивается, разминая мышцы, и его взгляд цепляется за футболку Минхо, небрежно оставленную на спинке стула недалеко от кровати. Сынмин заметил ее и раньше, едва он, Джисон и Хенджин только переступили порог комнаты альф и устроились в кровати Минхо, но почему-то сейчас несчастная футболка еще более отчетливо бросается в глаза. Бета тянется к ней, сначала несмело, будто боясь прикоснуться, затем уверенней – цепляет футболку пальцами и тянет к себе, тут же прижимая к носу. Сынмин думает, что Минхо вряд ли будет возражать, если он просто одолжит ее ненадолго, поэтому сразу же переодевается. Это здорово – футболка мягкая и приятная на ощупь, и она так хорошо пахнет Минхо, что Сынмин уже сомневается в том, что вернет ее законному владельцу. Он снова подносит ворот к лицу, делая несколько глубоких вдохов. Он так скучает по хену. И возможно, он мог бы заставить его прийти сюда. Конечно, мог бы. В конце концов, благодаря Джисону у него теперь есть такая возможность. Сынмин кивает самому себе и спешит в их с омегой комнату. Там, в его шкафу, на самой дальней и глубокой полке, скрытой от глаз остальных членов стаи, лежит скромный, но очаровательно украшенный пакет – Джисон признался, что у него получилось не с первого раза. Сынмин достает его, взволнованно разглаживая и расправляя, и еще несколько долгих секунд просто стоит на месте, не решаясь достать то, что находится внутри. Кажется, он никогда не был взбудоражен так, как сейчас. У него даже трясутся руки. Сынмин, наконец, запускает ладонь в шуршащий пакет, почти сразу же нащупывая легкую нежную ткань под упаковочными слоями. Он аккуратно цепляет её кончиками пальцев и тянет наверх, вытаскивая на свет, чтобы немного полюбоваться переливом светло-розового капрона. Чулки. Сынмин никогда прежде не думал о том, чтобы надеть что-то столь откровенное и запретное, но Джисон подарил ему эти чулки, и Сынмин просто не может отказаться от столь щедрого, и наверняка – дорогого, подарка. Джисон так нервничал, когда говорил об этом, так боялся, что его бете не понравится этот кривовато упакованный презент, что у Сынмина просто не хватило смелости не принять его. Но если быть честным хотя бы с самим собой – ему до ужаса нравится, как эта полупрозрачная ткань ощущается в ладони и сидит на его бёдрах. На самом деле, он пару раз уже надевал их, когда в общежитии кроме него никого не было, но Сынмин пытается убедить себя, что это было только из-за простого человеческого любопытства. И он точно не представлял в своей голове различные сценарии с членами стаи и с ним самим в этих чулках. Определенно нет. Сынмин садится на край кровати, с благоговением расправляя длинные чулки, и еще немного любуется ими, прежде чем аккуратно натянуть на свои ноги, с восторгом наблюдая за тем, как тонкая ткань обнимает их. Ему действительно нравится, как чулки выглядят на нем, прелестно оттеняя его кожу, и он слегка крутится у зеркала, чтобы оценить свой внешний вид со всех сторон. И с точки зрения Минхо. Оценит ли хен такой сюрприз? Сынмин возвращается в комнату альфы и снова забирается в его кровать, пряча ноги под одеялом, чтобы не ошеломлять хена сразу. На нём всё ещё бесформенная футболка Минхо, и Сынмин решает сделать несколько фото, чтобы послать их ворчливому кото-хену и побудить его вернуться домой как можно скорее. Он раскладывает подушки поудобнее, с комфортом устраиваясь на них, принимает как можно более небрежный, обыденный вид и, словно невзначай, приспускает футболку вниз, обнажая шею, ключицы и немного – кожу плеча. «Твоя кровать такая удобная, хен» – пишет он, прикладывая к сообщению пару наиболее удачных селфи. – «Я буду играть здесь до тех пор, пока ты не вернёшься» Он отправляет сообщение Минхо, и его пальцы действительно дрожат, даже если он пытается игнорировать этот факт. Затем, немного подумав, он пишет еще несколько сообщений. «Играть в Мариокарт, если хочешь знать» «А может, и в кое-что другое» «Ты сможешь присоединиться, если поторопишься» Сообщения прочитаны старшим в ту же секунду, когда Сынмин нажимает отправить, и бета не хочет признаваться себе в этом, но он всерьёз прячет телефон под подушку, слишком взволнованный ожиданием ответа своего альфы. Однако Минхо не отвечает. Ни через минуту, ни через пять, ни через десять. Сообщения числятся прочитанными, но Минхо в сети больше нет. Он не ответил ни слова, не отправил даже простого смайлика, банальную точку или скобку, и Сынмин на самом деле сдается. Он тяжело вздыхает, устало пряча лицо в ладонях, и мысленно рассуждает, что сделал не так. Осознание приходит слишком быстро – может, Минхо просто не находит его сексуальным? Черт, зря он тогда отправил фотографии… Боже, просто позор. Сынмин хватает свой телефон, чтобы быстро удалить те сообщения, пусть альфа уже и прочитал их. Он может написать, что ошибся, что хотел послать их Чанбину или Чану, да кому угодно, в конце концов, и навсегда забыть об этом, как о глупой ошибке, но едва он открывает чат, телефон начинает звонить. Сынмин вздрагивает от его звука, на экране высвечивается имя Джисона. Бета игнорирует его звонок, слишком расстроенный, чтобы с кем-либо болтать, но омега настойчиво звонит снова и снова. Когда звонок повторяется в пятый раз, Сынмин принимает вызов. – Ким Сынмин, черт возьми! – вопль Джисона по ту сторону телефона оглушает бету, едва он подносит телефон к уху. – Клянусь, мы только что видели, как Минхо-хен рванул из компании со скоростью света! Будь его воля, он бы буквально вышел в окно, чтобы не тратить время на лифт! – Джисон тараторит, и Сынмин едва успевает следить за потоком его слов. – Что ты с ним сделал?! – С чего ты взял, что это был я? – Сынмин спрашивает, стараясь звучать непринуждённо, но его собственное сердце колотится где-то в горле. Неужели Минхо идет к нему? – Ты шутишь?! Кто же ещё?! – Джисон снова вопит, и Сынмину приходится отстранить телефон от уха, чтобы окончательно не оглохнуть. – Боже, ты бы видел его глаза! Просто жуть! Мы с Джинни как раз приехали к зданию компании, чтобы подняться к Чан-хену и Чанбин-хену и забрать их, как вдруг… – …как вдруг нас чуть не сбил Минхо-хен! – заканчивает за него Хенджин. Он тоже находится рядом с Джисоном, такой же взбудораженный и любопытный. – Минни, клянусь, это точно твоя вина! – Он… что-нибудь сказал вам? – Сынмин спрашивает, потому что ему действительно интересно, ведь Минхо так и не ответил ему на сообщения. – Ничего такого. – Джисон сразу же отзывается. Хенджин согласно гудит в ответ. – Только то, что ему нужно срочно вернуться в общежитие. О! Он еще попросил нас не торопиться домой! – Джисон вспоминает, и его голос снова становится громким. – Так что не смей больше отнекиваться, что это не ты сделал его таким! Я не поверю даже твоим милым щенячьим глазам! Сынмин смеется, наконец, чувствуя себя лучше, и взволнованно поправляет одеяло. Кажется, Минхо действительно идет к нему… Идет, потому что хочет, потому что знает, что Сынмин ждет его, и это невероятно волнительно. Джисон все еще возмущается. – Знаешь, это нечестно. – ворчит он в трубку, и Сынмин даже не видя его, может сказать, что его омега сейчас дуется. Хенджин снова вмешивается в разговор. – Все честно, Санги! – говорит он, наверняка, хитро и победно улыбаясь. – Ты тот, кто затеял все это, так что теперь не смей возмущаться, что прелестная задница Минни досталась не тебе! – Но я в печали! – И будешь в ней еще долго, потому что мы с Ликси доберемся до нашего щенка первыми! – Что?! Да как ты смеешь… – Эй, я все еще прекрасно слышу вас! – Сынмин прикрикивает, привлекая их внимание, и омеги нежно смеются, слыша эти легкие, застенчивые ноты в голосе своего беты. Джисон щадит его, поэтому переводит тему на другую, нейтральную и менее смущающую. – Что ты хочешь на ужин, Минни? – спрашивает он, мягко воркуя, и Сынмин в любом случае благодарен ему за заботу. – На твой вкус, Санги. – отзывается бета, улыбаясь, пусть Джисон и не видит этого. – Выбери что-нибудь для меня, я буду рад любой вкусной еде! – Назови меня хеном, и я куплю тебе весь ресторан, детка. – Джисон дразнит, и Хенджин рядом с ним удивленно вопит. – Фу, ты грязный и дрянной мальчишка, кто научил тебя этому?! – спрашивает он, и Сынмин слышит странную возню, а затем очередные крики двух шумных омег. Он не может сдержать смеха. – Это так горячо! Почему ты никогда не говорил это мне? – Потому что ты старше, Джинни! – Джисон издает болезненный стон, когда возня усиливается, и Сынмин мягко зовет их, успокаивая. Джисон снова возвращает свое внимание к телефону. – Я куплю тебе что-нибудь вкусное, Минни. – говорит он, обращаясь к бете. – Ты можешь на меня положиться, детка. – Спасибо. – Сынмин тепло отзывается, Джисон довольно урчит в ответ. – Увидимся позже. – До скорого. – омеги прощаются с ним, еще немного воркуя в телефон, а затем их разговор заканчивается. Сынмин откладывает телефон в сторону, догадываясь, что он ему больше не пригодится сегодня, и остается ждать Минхо. * Дверь открывается, и Сынмин чувствует волнительную дрожь, когда видит Минхо на пороге комнаты. Тёмные глаза альфы незнакомо, но так притягательно блестят, когда он смотрит на бету, и ладно, Сынмин готов признать, что готов сделать всё, что тот захочет. Минхо заходит в комнату, плотно закрывая за собой дверь, но не двигается дальше порога, не сводя глаз с Сынмина, будто бы все еще не может поверить, что он здесь, совсем рядом – только протяни руку. – Хен? – Сынмин зовет его, но голос не слушается и предательски дрожит, заставляя самодовольную ухмылку появиться на губах альфы. Минхо улавливает его настроение сразу, едва взглянув на него и почуяв волнение и трепет, и Сынмин немного злится на тот факт, что он так легко читает его эмоции. – Что ты делаешь в моей комнате, Минни? –Минхо говорит, нарочито мягко и ласково, словно хищник играет с добычей, и тон его голоса будит новую волну бабочек в животе беты. – На моей кровати и в моей футболке? – Тебя долго не было. – Сынмин пожимает плечами, стараясь звучать непринуждённо и уверенно, но Минхо, конечно же, знает его вдоль и поперек. – И ты соскучился по хену? – воркует он, надвигающейся поступью подбираясь к бете, и Сынмин не может оторвать от него благоговейного взгляда. В голове разом становится пусто, и все язвительные и острые ответы забываются в один миг, заставляя его просто молча смотреть на альфу, дожидаясь его следующего хода. – Надо же, как мило, щенок. Минхо медлит, находя удовольствие в том, чтобы изводить его, и Сынмин знает – альфа ждёт, когда он попросит, потому что в этом весь Минхо – упрямый и властный, жадный до этих игр. Но Сынмин не собирается просить. Он упрям так же, как его хен, и уж точно не будет тем, кто сдастся первым. В конце концов, у него есть еще один козырь в рукаве. Точнее, под одеялом. – Для чего ты здесь? – Минхо спрашивает, пытаясь вытянуть из него ответ, услышать то, что он так хочет, но Сынмин хитёр. Он с вызовом смотрит на альфу, не разрывая зрительного контакта, и тянет уголок одеяла в сторону, обнажая тонкую полоску розовой капроновой ткани на бедре. Взгляд Минхо мгновенно цепляется за это, и его лицо меняется в считанные секунды, становясь удивленным и восхищенным. Его взгляд хищно вспыхивает, и Сынмин видит, как замирает грудь альфы от того, что он задерживает дыхание, а затем долго выдыхает. Что ж, Сынмин может гордиться своим маленьким сюрпризом, не так ли? – Блять… Минхо снова шумно втягивает в себя воздух и одним широким шагом преодолевает расстояние между ними, вовремя хватая Сынмина за руку, когда бета тянется спрятаться – больше для того, чтобы поддразнить, нежели от смущения. – Не смей. – альфа рычит, и Сынмин послушно отводит руки в стороны, позволяя Минхо распахнуть одеяло, а потом и вовсе сбросить его с кровати. Минхо опускается перед ним на колени, всматриваясь в лицо Сынмина, словно пытаясь найти немое разрешение, а затем его жадный взгляд перемещается вниз, отслеживая каждый сантиметр сынминовых ног, обтянутых нежными чулками. И Сынмин готов поклясться, что он слышит, как сумасшедше бьётся сердце альфы. Бета наблюдает за ним – за тем, как робко Минхо тянет ладонь к его ногам, но все равно не решается прикоснуться, как он тяжело дышит, постоянно облизывая губы, и как борется с собой, сдерживаясь. – Джисон дал мне это. – Сынмин говорит, внезапно чувствуя невероятное желание заполнить эту тяжелую тишину своим голосом. – Джисон? – Минхо словно приходит в себя при упоминании имени омеги, и его лицо заметно темнеет. Он выдыхает, мысленно считая до пяти, чтобы взять себя в руки, и смотрит на Сынмина – твердо и жестко, так разительно отличаясь от того Минхо, что был здесь всего несколько секунд назад. – Так вот зачем весь этот цирк. – сухо говорит он, поднимаясь и отводя глаза, чтобы ноги Сынмина не повергли его в очередной культурный шок. – Чт- что? – Сынмин лепечет, удивлённый такой резкой сменой настроения альфы, и не сразу понимает, о чем речь. – Хен, я не- – Я все знаю. – Минхо перебивает, не дав ему возможности оправдаться. – О вашем дурацком споре и той игре. Я слышал. Блять, как я мог забыть… – Спор- О, нет-нет, хен! – Сынмин путается в словах, пытаясь объясниться, и взгляд Минхо – напряженный и темный – пугает и расстраивает его. – Это не то, что ты- – Достаточно. – Минхо хмуро качает головой. – Тебе лучше уйти, Сынмин. – просит он, и в его тоне нет раздражения, только тоска. – Тебе действительно лучше уйти сейчас. – Что, если я не хочу? – Сынмин спрашивает едва слышно, отводя взгляд, чтобы Минхо не прочел в его глазах все чувства, которые бушуют сейчас в его груди. – Сынминни. – Минхо устало выдыхает, качая головой, будто бы Сынмин – назойливый ребенок, пристающий к нему с глупыми вопросами. – Это уже не смешно, щенок, слышишь? Оставь это. Он старается не пялиться на такого Сынмина – совершенно невероятного, мягкого и послушного, сидящего в его постели, в его футболке, и эти чулки… Смотреть на него, недоступного и глупого, имевшего смелость прийти сюда так, просто невыносимо и неправильно. И очень больно. – Пожалуйста. – Сынмин просит, он действительно просит, потому что да, черт возьми, он этого хочет. – Пожалуйста, хен, позволь мне остаться? Та игра действительно была, но это просто шутка Санги! Ты же знаешь… – он тянется, чтобы сжать ладонь альфы, словно прикосновение сейчас – единственный способ заставить его поверить. – Хен, ты же знаешь, что я не сделал бы ничего из того, чего бы не хотел. Ты знаешь это как никто другой. Минхо не отвечает, но все же поворачивается, чтобы снова взглянуть на бету. Он долго смотрит в его глаза, словно пытаясь найти там ответы на все свои вопросы, но вслух задаёт только один, волнующий больше всего: – Почему ты пришел? – Потому что хотел. – Сынмин незамедлительно отзывается, застенчиво отводя глаза. – И я… я скучал по тебе, хен. Очень. Он старается быть искренним, потому что только это важно сейчас, и взгляд Минхо, наконец, смягчается и теплеет. – Ты был отстранен всю неделю. – Сынмин продолжает говорить, внезапно поймав себя на желании рассказать Минхо все о своих чувствах и переживаниях, потому что как вообще смеет этот наглый альфа заставлять его так мучиться? – Ты был холоден ко мне, и твой злой запах... Что еще мне оставалось? – Прости. – Минхо отзывается, достаточно мягко, чтобы Сынмин замолчал, и достаточно игриво, чтобы бета уловил усмешку в его тоне. – Прости, щенок. – он касается подбородка Сынмина, заставляя бету поднять голову, и ловит его взгляд своим. – Но мой запах не был злым, глупый бета. – нежно дразнит он. – Настойчивым и намекающим, да, возбужденным и жаждущим, о черт, несомненно. Может быть, раздраженным от того, что ты ничего не понимаешь, но уж точно не злым. – Так ты… – на лице Сынмина, наконец, отражается понимание. Его глаза довольно вспыхивают, губы дрогнут в улыбке, и Минхо склоняется, чтобы, наконец, поцеловать его – настойчиво и жадно. Так волнующе и ново для них обоих, но так необходимо и желанно. И черт возьми, Сынмин даже стонет от того, как хорошо ощущаются губы Минхо на его собственных. Но это, конечно, должно оставаться в секрете. Поцелуй не длится долго – Минхо вдруг отстраняется. Так же внезапно, как начал все это, но не отходит далеко – его ладони ложатся на щеки беты, и он прижимается лбом ко лбу Сынмина, дыша глубоко и неровно. Сынмин закрывает глаза, слушая его сбитое дыхание, но не шевелится, словно боясь спугнуть этот интимный момент. – Хен? – Сынмин тихо зовет, уловив дрожь в пальцах альфы, и кладет свои руки поверх ладоней Минхо, касаясь мягко и несмело. В голове проносятся сотни мыслей, и ни одна из них не хороша как та, где Минхо бы снова прижался губами к его губам. – В чем дело? – Я не… – Минхо отзывается, и его голос слегка дрожит, удивляя бету. Обычно дразнящий и собранный альфа сейчас выглядит и звучит совершенно по-новому, и Сынмин не знает, какой Минхо нравится ему больше. – Я не думаю, что смогу быть нежным сейчас. – честно признается он, и Сынмин облегченно выдыхает, потому что уже успел надумать тысячи печальных окончаний этой фразы, и это лучшее из того, что было в его голове. – Все в порядке. – бета отвечает, запуская пальцы в волосы Минхо, чтобы нежно взъерошить их и успокоить его лаской. – Я действительно хочу этого. – добавляет твердо и уверенно, и улыбка, наконец, снова трогает губы альфы. – Ты не знаешь, на что только что подписался, щенок. – Минхо воркует, и нежность в его голосе буквально топит Сынмина, в противовес же недавним словам альфы. Сейчас это кажется таким правильным. – Ты такой глупый. – Разве доверять тебе – глупо? – Сынмин отзывается, так легко и просто, будто бы это самая очевидная вещь в мире, и Минхо негромко хмыкает, поглаживая большими пальцами его щеки. – Я знаю, что ты никогда не причинил бы мне боль. – Ты слишком много знаешь. Я должен устранить тебя как свидетеля. – Минхо дразнит, наигранно хмурясь, и Сынмин не сдерживает тёплой улыбки, искренне радуясь вернувшемуся игривому состоянию альфы. – Скажи мне, если почувствуешь себя некомфортно. – старший добавляет, отстраняясь, чтобы посмотреть Сынмину в глаза, и его пальцы заправляют непослушные волосы беты за ухо. – Если будет больно, неприятно или просто неловко. И я остановлюсь, обещаю. – Я не хочу, чтобы ты останавливался. – Сынмин качает головой, и Минхо отзывается едва слышным урчанием, удовлетворённо вырвавшимся из его груди. – Я здесь, чтобы помочь тебе справиться со стрессом, помнишь? Так что фактически, ты можешь использовать меня. – дразнит бета, и Минхо хмыкает, опасно сверкнув глазами. – Отлично. – говорит он, толкая Сынмина на кровать и сразу же нависая над ним. Его взгляд скользит по телу беты, вверх и вниз, лаская и изучая, и Сынмин чувствует себя невероятно гордым, когда альфа задерживается на его ногах. – Потому что я не собираюсь упускать такую возможность. И я ужасно хочу трахнуть твои бедра в этих чулках, но нам придётся оставить это на потом. Сынмин шумно выдыхает, поражённый его откровением, и его щеки предательски краснеют, заставляя Минхо самодовольно улыбаться. Бета тянет альфу на себя, намереваясь стереть поцелуем эту наглую ухмылку с его лица, но Минхо не позволяет ему вести – целует первым, настойчиво и требовательно, сразу подчиняя себе, и ладно, Сынмин на самом деле не возражает. Альфа переносит вес своего тела на одну руку, позволяя другой скользнуть по телу беты, чтобы сменить его позу так, как им обоим было бы удобно, и не перестаёт бесконечно долго целовать его, отчего у Сынмина уже кружится голова. Это невероятно, действительно невероятно, и Сынмин не хочет, чтобы Минхо вообще останавливался. Альфа крепко обхватывает талию беты рукой, подтягивая его выше на подушки, чтобы устроить удобней, затем мягко оглаживает его живот и скользит к ногам, разводя их в стороны, чтобы прижаться ближе, всем телом – дать Сынмину понять, как отчаянно он нуждается в нем, как сильно тянется к нему, и как безумно хочет его. Так давно. – Положи их на меня, не бойся. – негромко шепчет альфа прямо в губы Сынмина, и бета слушается, обхватывая талию Минхо ногами и скрещивая их на его спине. – Хорошо. Молодец, щенок. – Минхо хвалит, и щеки беты снова становятся розовыми. Это не ускользает от альфы, и он делает у себя в голове крошечную, но ужасно важную для него заметку – Сынминни любит, когда его хвалят. Потому что он хороший щенок. – Я постараюсь. – Минхо бормочет, касаясь кончиком носа щеки беты, и эта незатейливая ласка заставляет сердце Сынмина взволнованно трепетать. – Я очень постараюсь быть нежным, Минни, клянусь, но я не могу… И я так… боюсь сделать что-то, что заставит тебя чувствовать себя некомфортно, заставит тебя перестать доверять мне... – Я знаю, хен. – Сынмин отвечает теплой полуулыбкой и позволяет дрожащей ладони Минхо лечь на его щеку. – Но я доверяю тебе. Всегда и полностью, хорошо? И я приму все, что ты захочешь мне дать. – он касается носом ладони альфы, и Минхо облегченно выдыхает, успокоенный его словами. Он мурлычет в ответ на этот жест, тронутый и такой до жути влюбленный, что слышит стук собственного сердца где-то в ушах. – Хорошо. – он кивает, уже более уверенный, чем несколько секунд назад, и Сынмин тянет его на себя, чтобы снова поцеловать. Минхо отзывается сразу, загорается, словно спичка, нетерпеливо кусает губы Сынмина, чтобы заставить его открыть рот и впустить его язык. Поцелуй выходит слишком отчаянным, глубоким и влажным, и таким откровенным, что у Сынмина невольно краснеет лицо. Поцелуи Минхо разительно отличаются от поцелуев Чана и Чанбина, но они все еще полны чувств и любви, которые ворчливый альфа не всегда может выразить словами. Когда Минхо отстраняется, у него безумно горят глаза, но Сынмин находит это невероятно горячим, поэтому позволяет альфе переключиться с губ на свою шею, с готовностью подставляя кожу под грубую ласку. Минхо кусает его, оставляя множество болезненных меток на ключицах и шее, но его губы – горячие и нежные – смягчают боль невесомыми поцелуями. И этот контраст тоже кажется Сынмину невероятным. – Я не хочу снимать с тебя мою футболку. И чулки тоже. Это так хорошо смотрится на тебе. – Минхо говорит, и его изменившийся хриплый голос заставляет Сынмина чувствовать себя странно податливым и пушистым. – Я возьму тебя так. Останемся в одежде, ты же не против, щенок? – он смеется, словно издеваясь, и его губы находят ухо беты, щекоча и лаская языком чувствительную кожу за ним. – Но я хочу… – Сынмин пытается выдавить из себя хотя бы одно полноценное предложение, но Минхо внезапно кусает его ухо, выбивая тихий застенчивый всхлип. – …хочу видеть тебя. – Ох, так щенок хочет, чтобы я снял одежду? – Минхо воркует нарочито ласково, хотя в его взгляде нет ни намека на прежнюю нежность. – Может быть, ему стоит постараться и сделать это самому? Что скажешь, Минни? – он спрашивает, запуская пальцы под футболку беты и мягко оглаживая его живот, и интимность этого прикосновения заставляет Сынмина безбожно дрожать. – Сможешь сделать это сам, детка? Бета неуверенно кивает, протянув дрожащие пальцы к пуговицам на рубашке альфы, но ладонь Минхо внезапно скользит по его животу к груди, ногти мягко царапают вмиг затвердевшие соски, и Сынмин никогда бы не подумал, что он чувствителен настолько, что ему приходится закрыть рот ладонью, чтобы заглушить этот глупый, слишком высокий, смущающий стон. Минхо сразу же хмурится. – Не смей прятать их от меня. – строго говорит он, и Сынмин, как ни странно, слушается, убирая руку от лица, несмотря на то, что ужасно смущен. – Я хочу слышать их, щенок. Хочу слышать все твои звуки. И если ты скроешь от меня хоть один, я непременно тебя накажу, это понятно? Сынмин снова кивает, и странное волнительное чувство трепещет в его животе от этого жесткого, властного тона Минхо, но это, конечно же, останется его маленьким секретом – еще одним. Он снова тянется к пуговицам на рубашке альфы, но пальцы совсем не слушаются, дрожат и никак не могут ухватиться за них, заставляя Сынмина недовольно хмуриться. – О, детка, в чем дело? – Минхо дразнит, конечно, дразнит, потому что владеет всей ситуацией именно он. И Сынмин хотел бы злиться на него, но не может, потому что рука Минхо все еще под его футболкой – гладит грудь и дразняще трет соски, заставляя его задыхаться. – Не можешь справиться с несколькими пуговицами? Что ж, тогда мне придется остаться в рубашке. Сынмин издает глухой протестующий звук, вцепившись в подол рубашки альфы, потому что не уверен в своих словах сейчас, и Минхо снова смеется над ним, убирая челку со лба, чтобы видеть его преданные глаза. – Шучу. – он мягко говорит, оставляя поцелуй на лбу беты, и прижимается носом к его шее, чтобы немного почуять и натереть своим запахом. Теперь Сынмин полностью пахнет им, и Минхо безумно нравится этот очевидный признак принадлежности беты ему. – Конечно, я шучу, детка. Я разденусь, если ты так сильно этого хочешь. – игриво добавляет он. Сынмин шумно выдыхает, и Минхо улавливает его дрожь, поэтому тут же кладет ладонь на его грудь, успокаивающе поглаживая и мягко воркуя. Он склоняется, чтобы снова поцеловать его губы, потому что сдерживаться просто невозможно, но затем отстраняется, чтобы быстро избавиться от мешающей одежды. Джинсы, рубашка и даже носки – все это летит далеко за пределы кровати, и на задворках сознания Минхо ловит запоздалую мысль, что Ликси потом будет ругаться. Сынмин тянется к нему, едва Минхо возвращается в свое прежнее положение, и его руки скользят по плечам и груди альфы, чувствуя долгожданное тепло его тела. Бета облегченно выдыхает, словно бы кожа Минхо – единственное, что ему сейчас нужно, и альфа снова хмыкает, но позволяет ладоням беты изучать себя. Даже если это значит, что Сынмин сможет почувствовать его бешеное сердцебиение. Сейчас ему плевать. Сейчас он не собирается прятаться. Сейчас он просто хочет, чтобы Сынмин знал. – Я растяну тебя. – Минхо говорит, снова запуская пальцы в волосы беты, чтобы взъерошить их и успокоить его дрожь. – Перевернись для меня, детка. Сынмин послушно переворачивается на живот, путаясь в смятой постели, и негромко гудит, когда невзначай трется о простыни. Минхо ловит жадным взглядом каждое его движение, разглядывает растянувшееся под ним тело, чуть дольше задерживаясь на ногах, и наконец тянется к ним, собственнически сжимая стройные бедра. Сынмин отзывается удовлетворенным стоном, глуша его ближайшей подушкой – она так хорошо пахнет Минхо. Всё вокруг него пахнет Минхо, даже он сам, и это ошеломляет, но так возбуждает и волнует, что Сынмин хочет оставить запах альфы на себе как можно дольше. Минхо никогда не отмечал его своим запахом прежде, поэтому желание беты оставить его на себе вполне объяснимо. И может быть, это заставляет Минхо чувствовать себя слегка виноватым. Он нависает над Сынмином, оставляя невесомый поцелуй на его затылке, словно прося прощение за все сразу, и спускается губами ниже, к шее и открытому из-за сползшей футболки плечу. Сынмин чувствует его дыхание на своей коже и невольно подается назад, навстречу его теплу и ласке. Низкое довольное урчание вырывается из груди альфы. Он тянется к прикроватному столику, выуживая оттуда смазку. – Встань на колени, щенок. – воркует он, мягко положив ладонь на живот беты, чтобы быть готовым поддержать его тело. – Давай, детка, ну же, приподнимись немного. Хен держит тебя. Сынмин слушается, безмолвно благодаря Минхо за опору в виде его ладони, потому что его руки внезапно превращаются в желе, становясь ужасно слабыми, и не могут удержать его собственный вес. – Вот так, хорошо. – Минхо кивает, направляя его тело так, как ему нужно. – Прогнись немного. Отлично… – альфа шумно выдыхает, сканируя бету с ног до головы, и его руки скользят по телу Сынмина, оглаживая и изучая. – Такой удивительно послушный. Что с тобой случилось, Минни? – он дразнит, прижавшись бедрами к ягодицам беты, чтобы дать ему почувствовать собственное возбуждение. – Я все еще… могу уйти. – Сынмин отзывается, но голос подводит, и получается не так твердо и уверенно, как ему бы хотелось. Минхо смеется. – Ты думаешь, что сможешь сделать хоть шаг в таком состоянии? – игриво воркует альфа, склоняясь над его ухом, чтобы перейти на глубокий шепот. – Ты думаешь, я так просто отпущу тебя? После того, как целую вечность ждал? Нет, щенок, ты не выйдешь отсюда. Он рычит, действительно рычит, и Сынмин не хочет признаваться себе в этом, но ему это до ужаса нравится. Минхо рывком снимает с него домашние шорты вместе с бельем, отправляя их куда-то вслед за своей одеждой, и его руки ложатся на задницу беты, ощутимо сжимая. И Сынмин не краснеет, ладно? Просто в комнате слишком жарко. – Только посмей отстраниться сейчас. – Минхо предупреждающе урчит, и Сынмин не сразу понимает смысл его слов, слишком затуманенный возбуждением и близостью его тела. – Что ты- – он хочет спросить, почему альфа сказал это, но слова застревают в горле, когда влажный язык Минхо дразняще и медленно проходится между его ягодиц. – Хен! О боже… Это невероятно смущает – наверняка больше, чем что-либо за всю сынминову жизнь. И он действительно тянется отстраниться, но альфа крепко держит его бедра, собственнически сжимая и не позволяя этого сделать. А затем снова начинает работать языком, вылизывая бету так, словно он был для него самым сладким леденцом. Сынмин застенчиво стонет, пряча красное лицо в подушках, и он знает, что Минхо сейчас выглядит чертовски самодовольно. Это ужасно, ужасно неловко, но вместе с тем – так возбуждающе приятно, что Сынмин не находит в себе сил возразить действиям альфы или заставить его прекратить. Ладони Минхо скользят по талии беты, изучающе поглаживая, скользят к груди, снова принимаясь терзать соски, а юркий язык игриво толкается внутрь, вынуждая Сынмина буквально скулить. Но внезапный укус заставляет бету удивленно вскрикнуть. Он слышит довольное урчание Минхо, когда альфа, наконец, отстраняется, чтобы оценить проделанную работу, и мягкий шлепок смешивается с очередным нуждающимся стоном беты. – Выглядит так хорошо, детка. – Минхо воркует, и его голос сочится удовольствием, когда он прижимается бедрами к заднице беты, чтобы потереться сквозь белье членом. Сынмин подается ему навстречу, сдерживая отчаянный всхлип. – Ты уже готов принять меня? Как мило, щенок. Но придется подождать еще немного. – Быстрее… – Сынмин просит, потому что это выше его сил, и ему плевать, что сейчас он выглядит жалко. – Пожалуйста, быстрее, хен. – О, детка, если бы я только мог, я бы выполнил любой твой каприз. – Минхо дразнит, откровенно наслаждаясь его покорностью, и его ладонь мягко скользит по спине к затылку беты, чтобы нежно взъерошить его волосы. – Но твой хен так заботится о тебе, что не хочет делать тебе больно, ты ведь знаешь это? Сынмин кивает, немного успокоенный теплой рукой в своих волосах, но этого все равно ужасно мало. Он снова негромко скулит, надеясь, что Минхо поймет, чего именно он хочет, и прижимается щекой к подушке, чтобы видеть альфу хотя бы боковым зрением. – Щенок такой нетерпеливый. – Минхо качает головой, потрепав щеку беты и возвращая свое внимание к забытому тюбику смазки. Он выдавливает немного себе на пальцы, разогревая прозрачный гель. – Я позабочусь о тебе. Но я думаю, тебе стоит быть более благодарным своему альфе, что скажешь? Он приставляет палец к дырочке беты и мягко кружит вокруг нее, дразня, но не действуя, даже если требовательные стоны Сынмина говорят громче всех слов. И Минхо нравится видеть пелену возбуждения в глазах своего щенка, видеть намек на его первые слезы. – Ну же, я все еще жду твоих слов, крошка. – Минхо тянет, находя удовольствие в том, чтобы подчинять обычно непокорного и язвительного бету себе, и Сынмин слишком быстро сдается, принимая правила его игры. – Спасибо… – он выдавливает из себя долгожданные слова, пусть они и даются ему с огромным трудом. – Спасибо, что заботишься обо мне, хен, я… – он хрипло стонет, когда палец Минхо, наконец, проскальзывает в него, и с силой закусывает губу. – Хен, я…! Я люблю тебя! – О, детка, хен тоже очень тебя любит. – Минхо воркует, немного смягчаясь, и оставляет несколько невесомых поцелуев на спине и ягодицах беты, чтобы показать ему истинность своих чувств. – Так сильно, щенок. – Ты… правда? – Сынмин всхлипывает, тронутый его словами, и прячет порозовевшие щеки в ладонях, пока Минхо неторопливо растягивает его одним пальцем. – Конечно. – альфа отзывается, немного непонимающе, и гладит спину беты, словно подтверждая этой лаской свои слова. – Почему ты вообще спрашиваешь, детка? – Ты просто… был отстранен в последнее время. – Сынмин отзывается, слегка приглушенно, и альфа отстраняется, но лишь для того, чтобы перевернуть бету на спину и увидеть его лицо. Он нависает над ним, изучая блеск его глаз и знакомые черты лица, а затем глубоко целует, не позволяя думать ни о чем другом. У Сынмина горят губы, потому что Минхо снова кусает их, но он не жалуется – это приятное чувство. Чувство принадлежности своему альфе, своему парню. – Ты глупый, знаешь это? – первое, что говорит Минхо, когда отстраняется. Он улыбается, подхватывая Сынмина за бедра, чтобы безмолвно попросить его приподнять ноги, и бета снова чувствует пальцы его внутри себя. Если несколько секунд назад, когда язык Минхо буквально был в его заднице, Сынмин думал, что более неловкой ситуации быть не может, то он ошибся. Смотреть на альфу, расположившегося между его ног, обтянутых чулками, и видеть, как старший растягивает его, как смотрит на него и на его уже твердый влажный член – вот, что действительно неловко. – О чем ты тогда думал, Минни? – Минхо вдруг спрашивает, и Сынмин не сразу улавливает смысл его вопроса, слишком поглощенный чувствами. – Расскажи хену. – Чт- что? – он неуверенно переспрашивает, уточняя, и тянет подол футболки вниз, чтобы смущенно прикрыть истекающий смазкой член. – Расскажи мне, о чем ты думал, детка. Когда твой альфа так глупо себя вел. – Минхо повторяет, продолжая мягко растягивать его и надеясь, что разговоры смогут немного отвлечь бету от возможных неприятных ощущений и смущения. – И я скажу, насколько твои мысли совпали с реальностью. – он ласково целует обтянутые чулками ноги Сынмина, сразу чувствуя легкую волну его дрожи. – Я… – Сынмин запинается, когда Минхо неторопливо добавляет еще один палец. – Думал, ты сердишься… Я не хотел… Ты был так холоден ко мне. – сбивчиво говорит он. – Много работал и так… так далеко от меня, а я… Слова сменяются высоким стоном, когда пальцы Минхо касаются заветного комочка нервов, его ноги дрожат, и Минхо кладет их на свои плечи, облегчая бете задачу. Альфа довольно мурлычет, ловя его выгнувшееся тело свободной рукой, и добавляет еще немного смазки и пальцев. – Продолжай. – говорит он, оставив еще один поцелуй на ноге беты. – Продолжай говорить, щенок. – заставляет он, снова аккуратно проскальзывая в него пальцами. Сынмин расслаблен и так хорошо принимает его, и Минхо невольно мурлычет. Потому что это значит, что его бета доверяет ему, позволяет своему альфе делать все, что ему только заблагорассудится. – Что ты чувствовал? Был зол на хена? – Я скучал! – Сынмин признается, и его сломленный голос звучит так восхитительно, что Минхо на мгновение забывает все слова мира, слушая его великолепные стоны. – Так скучал по тебе, хен! Хотел побыть рядом хотя бы немного… я не хотел, чтобы ты сердился. – Я не сердился, детка. – Минхо отзывается, влюбленно воркуя, и делает еще несколько пробных движений пальцами, попадая точно по простате и заставляя бету извиваться и жалобно хныкать. – Взгляни на себя. Разве на такого послушного щенка можно сердиться, а? – Тогда почему? – Сынмин спрашивает, немного обиженно, и его влажные глаза ловят взгляд альфы. – Почему ты… – Потому что боялся сорваться. – Минхо отвечает честно, со всей искренностью, на которую только был способен. – Знаю, глупо. Но ты хоть понимаешь, что делаешь со мной, Минни? Ты хоть понимаешь, как трудно мне было сдерживаться? Сынмин задерживает дыхание, удивленный его признанием, и тянет альфу на себя, чтобы снова поцеловать. Со всем пылом и чувствами, которые только были в его груди. Минхо отвечает на поцелуй, так трепетно, как только может, и Сынмин чувствует, что вот-вот расплачется от переполнявших его эмоций. Он такой глупый, опять все неправильно понял, опять надумал себе столько всего… – Я люблю тебя. – он говорит, отстраняясь от альфы и глядя на него самыми преданными глазами. – Я люблю тебя, хен. Я очень... я… – Тшш… Я знаю, детка, знаю. – Минхо улыбается, воздушно и нежно, и Сынмин снова всхлипывает, не в силах оторвать от него взгляд. Альфа берет ладонь беты в свою и кладет на обнаженную грудь, давая почувствовать, как сумасшедше бьется его сердце. – Я тоже люблю тебя, Сынминни, щенок, слышишь? Никогда не сомневайся в этом. Сынмин отчаянно кивает, и Минхо снова воркует над ним. Его пальцы скользят по ногам беты, оглаживая тонкий капрон, затем снова грубо сжимают бедра. Эта сила делает Сынмина слишком слабым, и Минхо нравится видеть, как он постепенно плывет. Альфа неосознанно выпускает слишком много ярких доминантных и защитных феромонов, и бета быстро становится податливым, привычно подчиняясь ему. – И я очень ценю то, как ты нарядился для меня. Такой милый щенок. – мягко добавляет альфа, но его хватка на ногах беты по-прежнему довольно болезненна. – Тебе очень идут эти чулки, детка. Санги хорошо постарался ради тебя, не так ли? Выбрал для нашего беты самый красивый подарок. Тебе нужно будет отблагодарить его за это как следует. Сынмин отвечает застенчивым стоном, и от Минхо не ускользает то, как восторженно дергается его член после слов альфы. – О, только не говори мне, что уже представил себе это? – Минхо дразнит, быстро избавляясь от белья, и снова возвращает свое внимание к бете, приставляя член к его растянутой дырочке и давя на нее головкой, чтобы еще немного подразнить. – Я все еще здесь, о чем ты только думаешь? – Прости… – Сынмин сдавленно хнычет, когда Минхо, наконец, плавно входит, постепенно заполняя его. – Прости, хен… – Нет, не извиняйся. Мне нравится. – Минхо воркует, входя в него полностью и замирая на несколько секунд, чтобы дать привыкнуть к ощущениям. – Я бы с удовольствием на это посмотрел, щенок. Уверен, это было бы очень увлекательно, что скажешь? Санги бы так хорошо позаботился о тебе. Сынмин снова стонет, едва представив себе эту картину, и тугой узел возбуждения в его животе закручивается сильнее, заставляя его скулить. Минхо довольно улыбается. Он начинает двигаться, и мягкое рычание вырывается из его груди, когда Сынмин требовательно сжимается вокруг него и хватается руками за простыни. Минхо нравится смотреть на него, такого послушного и скулящего, вспотевшего и растрепанного, но все еще невероятно красивого. И он не торопится, выбирая размеренный ритм плавных, но глубоких толчков. Это хорошо, просто идеально, потому что так он сможет увидеть, как Сынмин рассыпается на части под его телом. Его слезящиеся глаза так прекрасны, что альфа не может оторвать от них взгляд. И Минхо интересно, как долго он сам сможет продержаться в таком неторопливом темпе, потому что ему до ужаса хочется сорваться на сумасшедшую скорость и заставить бету охрипнуть. Чтобы его щенок навсегда запомнил этот день, чтобы каждый раз, пытаясь что-то сказать, он вспоминал, кто именно сделал его голос таким. – Хен… хен, пожалуйста. – Сынмин зовет его, просит, так отчаянно и тонко, и Минхо не может сдержать удовлетворенного урчания, когда видит его окрашенное удовольствием лицо и искусанные губы. – Эй, все хорошо, детка. – воркует он, оставаясь глухим к мольбам своего щенка. – Я не хочу торопиться. Вдруг моему щенку будет больно? – дразнит он, и Сынмин расстроенно хнычет, недовольный его ответом. Минхо кладет ладонь на его затылок, чтобы приподнять его голову и склониться, чтобы соединить их губы, потому что это невозможно – смотреть на них без желания зацеловать. Сынмин стонет в его рот, когда Минхо меняет угол проникновения, и это звучит так хорошо, что Минхо готов отказаться от всей музыки мира, только бы слушать его. Сынмин нащупывает его ладонь, сразу же сжимая своей, и альфа отстраняется, чтобы взглянуть на него. Взгляд беты совсем расфокусированный, и Минхо предполагает, что щенок находится на пути к своему пространству, но это не плохо, ведь Сынмин сейчас полностью расслаблен и доверяет ему. И Минхо готов позаботиться о нем. – Эй, ты всё еще со мной, Сынминни? – зовет он, увеличивая скорость своих толчков, на что тут же получает удовлетворенный стон. – Чувствуешь себя хорошо? Сынмин кивает, неуверенный в своих словах, и скользит пальцами по предплечьям альфы, восторженно скуля от твердости его мышц под пальцами. Минхо смеется над ним, но его взгляд остается таким же мягким и любящим. Он трется носом о кончик носа беты, и ласково лижет его щеку, продолжая настойчиво толкаться в его тело. Это невероятно, ощущения намного лучше тех, что Минхо мог только представлять в своих самых смелых мечтах, и он рад, что Сынмин сейчас слишком слаб рассудком, чтобы увидеть в его глазах все восхищение, любовь и буквальное поклонение, предназначенное глупому щенку. Чьи-то шаги отвлекают его от мыслей. Минхо слышит скрип двери, но не видит, кто зашел к ним. Впрочем, это и не нужно, потому что он сразу же чувствует запах Феликса. Омега звенит посудой, ставя поднос с едой на стол возле двери, едва слышно ворчит, подбирая с пола их одежду, и затем затихает. Проходит несколько долгих секунд, прежде чем тонкие руки обвиваются вокруг обнаженного торса Минхо. Альфа не сбивается с выбранного темпа, но он чувствует, как напрягается Сынмин, не привыкший к таким вмешательствам со стороны членов стаи, поэтому замедляется, переходя на более мягкий и нежный, успокаивающий ритм. – Ликси. – альфа зовет их солнечного омегу, и тихое хихиканье из-за его спины служит ответом. – Вы уже вернулись? – Да. Веселитесь? – Феликс спрашивает, и его голос сочится нежностью и теплом, когда он прижимается к спине альфы невесомым поцелуем. – Вас слышно на все общежитие, так что я подумал, что вы захотите чего-нибудь перекусить после. И вы точно не сделаете ничего сами, так что кто, если не я, еще позаботится о вас? – он снова коротко чмокает спину Минхо, слизывая языком проступивший соленый пот, и довольно урчит. – И я прихватил влажных салфеток, потому что мы с Инни потратили твои в прошлый раз, хен. – Спасибо, детка. – Минхо отзывается удовлетворенным мурлыканьем. – Ты просто чудо. Феликс снова негромко смеется. Светлая макушка, наконец, появляется из-за плеча Минхо, глаза омеги быстро находят Сынмина, и лицо Феликса удивленно вытягивается. – О, Минни, ты… – он замолкает, не в силах подобрать правильные слова. – Выглядишь просто чудесно... – шепчет, восхищенно разглядывая бету, и Сынмин снова смущенно тянет уже измятый подол футболки вниз, прикрываясь. – Ох, я могу уйти, если тебе некомфортно, ангел. Прости, я совсем забыл, что ты не привык к этому, детка. Сынмин качает головой, не до конца разобравшись в своих ощущениях, но явно не желая, чтобы Феликс сейчас уходил. Омега так хорошо пахнет, и его любящий взгляд делает Сынмина невероятно мягким, так что отпускать его кажется таким неправильным. Но это все еще смущает. – Эй, это всего лишь Ликси. – Минхо негромко журит бету, игриво дразня, и мягко разводит его руки в стороны, давая Феликсу возможность насладиться полной картиной. И Сынмин совсем не сопротивляется. – Не нужно быть таким застенчивым щенком. Разве ты не рад видеть нашего омегу? Сынмин смущенно скулит, облизывая вмиг пересохшие губы, но преданно смотрит на Феликса, протягивая к нему руки, чтобы безмолвно попросить подойти. Омега улыбается и тут же оказывается рядом с кроватью, опускаясь на колени для большего удобства и чтобы быть на одном уровне с бетой. Его ладонь мягко скользит по бедру Сынмина, восторженно оглаживая ткань чулок, и в его глазах отражается такое неподдельное, невероятное восхищение, что Сынмин сразу чувствует себя застенчиво пушистым и в то же время – чрезвычайно гордым. – Ты такой красивый в этих чулках, крошка Минни. – Феликс воркует, запуская вторую руку в волосы беты и мягко прочесывая его спутанные пряди, успокаивая. Сынмин чувствует подтверждение его слов в его запахе – таком же восторженном, как его глаза и голос. – Тебе очень идет. Хен подарил их тебе? – Санги. – Сынмин отвечает, хрипло и слезно, и Феликс с Минхо одновременно улыбаются его надломленному голосу, воркуя. – О, так это был Санги? – Феликс понимающе кивает, выводя замысловатые узоры на бедре беты, словно не в силах убрать от него руки. – Наш милый омега хорошо позаботился о тебе, не правда ли? Сынмин кивает, не сводя с него нуждающегося взгляда, и Феликс гладит его по щеке, прежде чем приблизить свое лицо и мягко поцеловать бету в губы. Его язык сразу плавно скользит в его рот, трепетно и чувственно, так похоже на него, и Сынмин стонет, позволяя ему целовать себя, потому что это действительно невероятно. Ему нравится чувствовать эту любовь, волнами исходящую теперь уже от двух членов стаи, и он тянется к губам омеги, не желая отстраняться и отпускать их. Но Феликс останавливается первым. Сынмин протестующе хнычет, пытаясь ухватиться за него – за любую часть его одежды или тела, только бы снова чувствовать его губы на своих и вдохнуть поглубже его запах. – Ох, детка… – Феликс воркует, еще раз чмокая его в губы, его ладонь перемещается с бедра беты на его живот, мягко скользит по груди и обратно, поглаживая и успокаивая. – Я бы с удовольствием остался и поиграл с тобой и хеном, щенок. Клянусь, это единственное, чего я действительно хочу прямо сейчас, но мне нужно идти. – говорит он, снова улыбнувшись. – У меня еще есть незаконченные дела, но обещаю, мы с тобой обязательно повеселимся в следующий раз. Что ты на это скажешь, ангел? Сынмин кивает, так щенячье и послушно, что Феликс не сдерживает умилительного стона. Он снова гладит его бедро, наслаждаясь приятной тканью под пальцами, а затем мягко обхватывает член беты ладонью, делая несколько мучительно медленных, плавных движений. Комната снова наполняется жалобным хныканьем Сынмина, и Феликс прижимается губами к его губам, ловя все его звуки. – Эй, не играй с ним, Ликси. – Минхо наигранно ругает омегу, и Феликс смеется, посылая ему хитрый искрящийся взгляд. – Почему нет? – он дразнит альфу в ответ. – Щенок был так послушен, я думаю, он заслужил немного внимания. – Разве я даю ему недостаточно внимания? Мой член буквально в его заднице. – Минхо делает вид, что оскорблен его словами, но хитрая улыбка все равно мелькает на его лице. – И я не хочу, чтобы он кончил сейчас. Это совсем неинтересно. – Как скажешь, хен. – Феликс снова коротко смеется, соглашаясь, но его глаза остаются такими же лукавыми. Он перемещается, чтобы слизать прозрачную смазку с головки члена беты, и мягко воркует, слыша ответное хныканье своего щенка. Но это не его вина, он просто не может сдержаться, когда Сынминни так очаровательно выглядит, скуля и принимая все, что дает ему Минхо. И может быть, Феликс хотел немного подразнить альфу тоже. – Минхо-хен не разрешает мне играть с тобой, детка. – говорит омега Сынмину, поднимаясь с колен и еще раз любовно оглаживая его тело. – Так что я лучше пойду, пока не остался тут насовсем и не опоздал по делам. – он взъерошивает Сынмину волосы и гладит его по щеке. – Но… Могу я сначала сделать несколько фото? – он спрашивает, так обманчиво нежно улыбаясь. – Мне бы очень хотелось, чтобы Санги увидел, как хорошо ты выглядишь в его подарке. Сынмин гудит что-то невразумительное в ответ, и его щеки предательски розовеют, выдавая все мысли и говоря громче всех слов. – Почему только Санги? – Минхо приторно воркует, протянув ладонь, чтобы тоже коснуться горячей щеки беты. – Уверен, другие тоже хотели бы взглянуть на нашего прелестного щенка. Что скажешь, Ликси? – О, я целиком и полностью согласен с тобой, хен. – Феликс мурлычет в ответ, доставая свой телефон. Он делает несколько фотографий, не переставая хвалить Сынмина за все подряд, и бета позволяет ему это, слишком затуманенный и сытый его сладкими словами и комплиментами. – Ты так хорошо выглядишь в этих чулках, крошка Минни. – Феликс воркует, заставляя Сынмина чувствовать себя невероятно пушистым и застенчивым. – Очень мило, детка, тебе безумно идет. Мы с хеном так рады, что у нас есть такой красивый щенок. Он смеется над застенчиво-довольной реакцией беты, убирая телефон и склоняясь, чтобы еще раз коротко чмокнуть в кончик носа. А затем уходит, подмигнув на прощание, хотя ни он, ни Сынмин не хотят отпускать друг друга. Но это время Минхо, и Феликс уступает, зная, как сильно ворчливый альфа привязан к своему щенку. В конце концов, у него еще будет время наверстать упущенное. Дверь закрывается, и Минхо снова наращивает темп, заставляя бету давиться всхлипами всякий раз, когда его член упирается в нужное место. Запах Феликса все еще остаточно витает в комнате, и в Минхо проявляется ревностное желание затопить ее своим собственным. Чтобы Сынмин дышал только его запахом, думал только о нем и хотел сейчас только его. – Вот так, щенок. – альфа воркует, когда Сынмин особенно громко скулит, и трется носом о ногу беты, все еще лежащую на его плече. – Ничего страшного не случилось, Ликси просто приходил проведать тебя. Сынмин хнычет при упоминании имени омеги, и Минхо смеется над его плаксивым лицом. – О, в чем дело? Наш щенок так жаден до внимания? – он дразнит, замедляясь настолько, что почти останавливается. – Стоило Ликси уйти, как ты уже начинаешь хныкать. Только посмотри на себя, такой избалованный. – Мне жаль… – Сынмин качает головой, двигая бедрами, чтобы вернуть его движения, и жалобно цепляется за альфу. – Мне очень жаль, хен… пожалуйста… Он тянет руку к своему члену, чтобы достичь желанного удовольствия, но Минхо вовремя замечает это, снова начиная двигаться, на этот раз – рвано и быстро, потому что оставаться неподвижным внутри Сынмина, так отчаянно сжимающего его, просто невозможно. – Нет, детка, без рук. – альфа качает головой, перехватывая запястья Сынмина и прижимая их к постели над головой беты, достаточно сильно, чтобы он не предпринял попытки вырваться. – Я хочу, чтобы ты кончил без рук. Сынмин разочарованно стонет, закатывая глаза от невозможности поймать удовольствие, и снова качает головой, крепко зажмуриваясь. Слезы выступают на его лице, и Минхо восхищенно рассматривает его, с благоговением целуя в лоб, нос и красные опухшие губы. Сынмин выглядит так замечательно в его руках, невероятно послушный и терпеливый, принимает все, что Минхо дает ему. – Я не смогу… хен! – бета всхлипывает, отчаянно двигая бедрами навстречу движениям Минхо, потому что его руки все еще зажаты ладонью альфы. – Хен… Помоги мне, хен! Пожалуйста, я… не смогу! – О, детка… Конечно, ты сможешь. – Минхо воркует над ним, слизывая слезы с его щек, но все равно не сбавляет выбранного темпа. – Конечно, ты сможешь, щенок. Постарайся ради хена, хорошо? Сынмин зажмуривается так крепко, что буквально видит звезды, но это все равно не помогает. Мучительный узел возбуждения в его животе натянут, словно струна, и сколько бы он ни старался, никак не хочет распутываться. Это раздражает бету, накаляет и толкает через край уже итак заведенного Сынмина. И Минхо, весь такой невероятно красивый, растрепанный и горячий, разбирающий его на части, совсем не помогает ситуации. – Хен! – Сынмин зовет, и его дрожащий голос вызывает табун мурашек на коже альфы, заставляя сердце сумасшедше колотиться в груди. – Пожалуйста… помоги, прошу… я… – он всхлипывает, умоляюще глядя на Минхо, и слезы текут с его лица по щекам к ушам, спутанным волосам и мятым подушкам. Минхо кажется, что он никогда не видел ничего прекраснее. – Раз ты так вежливо просишь, детка. – альфа воркует, продолжая раз за разом давить членом на его простату. Его голос звучит нежно, но движения все еще нетерпеливые и грубые. Этот контраст давит на бету, сжигает и подчиняет себе его поплывший разум. – Я знаю, что поможет тебе. Минхо скользит ладонью по щеке беты, мягко поглаживая и размазывая соленые слезы, а затем спускается к шее, окольцовывая ее пальцами и сразу сжимая. Он чувствует, как дырочка Сынмина сильнее сжимается вокруг его члена, и громкий стон беты дает ему понять, что он все делает правильно. – Вот так, щенок. Стало лучше? – он спрашивает, зная, что Сынмин не ответит, и тепло улыбается ему. – Хён держит тебя, чувствуешь? Сынмин слабо дергается, но Минхо крепко держит его запястья одной рукой и мягко давит на шею другой, так что он быстро сдается, становясь покладистым и послушным. Толчки альфы становятся жесткими, почти болезненными, но это именно то, что сейчас нужно Сынмину. Бета держится за руку Минхо, лежащую на его шее, и отзывается хриплым стоном на каждый толчок, чувствуя долгожданное приближение оргазма. Может быть, если хен надавит еще немного… – Ты можешь кончить, щенок. Я близко. – Минхо великодушно разрешает, и его пальцы на шее беты давят сильнее, погружая Сынмина в невероятный экстаз. Он словно читает его мысли, словно знает, что именно нужно его щенку, и Сынмин, наконец, чувствует освобождение. Сила альфы давит на него, и он стонет невероятно громко и смущающе, как в самых дешевых порнофильмах, поэтому отворачивается. Минхо это не нравится. – Не смей прятаться. – строго говорит он. – Я хочу видеть твоё лицо, когда ты будешь кончать. – альфа приказывает, развернув лицо Сынмина за подбородок к себе, и его большой палец мягко скользит по нижней губе беты, собирая скользкую слюну. – Смотри на меня, Минни, слышишь? Смотри только на меня. Сынмин послушно кивает, встречаясь с ним взглядом, и Минхо удовлетворённо урчит, расплываясь в довольной улыбке. Влажные глаза Сынмина притягательно блестят, и Минхо склоняется, чтобы поцеловать его в лоб. – Хорошо. – он отзывается, усиливая хватку еще немного, и Сынмин скулит, снова жадно сжимаясь вокруг члена альфы. – Хороший щенок. – Хён… хен, я… Похвала и сила действуют на бету моментально. Он разражается рыданиями, как маленький ребенок, его бедра дрожат и вздымаются вверх, когда он, наконец, кончает, пачкая спермой себя, Минхо и постель. У него темнеет в глазах и появляется странный писк в ушах, пока его тело все еще дрожит в удовольствии, заставляя его отчаянно скулить и сдавленно плакать. Его звуки быстро смешиваются с глухим стоном альфы, когда тот тоже кончает, буквально через несколько секунд, от того, как судорожно Сынмин сжимается вокруг него, и его зубы вонзаются в ногу беты, разрывая тонкую ткань чулок. Сынмин чувствует, как набухает узел внутри него, и член альфы давит на его простату, причиняя дискомфорт и боль, и вместе с тем – приносит еще одну волну удовольствия. Он хнычет, цепляясь за Минхо, снова хрипло стонет, вздрагивая всем телом, и с силой кусает нижнюю губу, продолжая беспорядочно повторять имя альфы, прежде чем провалиться в беспамятство. Когда он приходит в себя, Минхо уже нависает над ним – обеспокоенный и взволнованный, но все же больше довольный, а еще – измотанный. Его кожа и лицо блестят от пота, завораживая бету, вокруг них ужасно душно и грязно, постель в полном беспорядке, но никогда еще Сынмин не чувствовал себя так хорошо и уютно. – Привет, щенок. – альфа шепчет, издав мягкий смешок, и его пальцы убирают мокрую челку со лба беты, чтобы он мог видеть его глаза. – Ты так долго кончал. Кажется, теперь мне есть, чем хвастаться. Как ты? У Сынмина нет сил ни на ответ, ни на язвительное поддразнивание, нет сил даже на то, чтобы смутиться от его фразы, но Минхо не требует с него слов. Лишь понимающе кивает, и снова негромко смеется. – Ты молодец, детка. – он добавляет уже ласковее, нежно целуя бету в щеку и в красные опухшие губы, и Сынмин задается вопросом, неужели он все еще спит, раз ворчливый альфа так нежен с ним? – Я связал нас узлом, поэтому придется немного подождать. Сейчас ты можешь отдыхать. – М…жно… – Сынмин хочет сказать, но язык не слушается, а губы будто стали каменными. Он чувствует себя так, словно по нему проехался бульдозер, но как ни странно, это довольно приятная тяжесть. – …обняться? – Это будет стоить тебе несколько сотен вон. – Минхо дразнит, но тут же максимально осторожно меняет их позу, чтобы не причинить своему щенку боль или дискомфорт. – Иди сюда, у тебя уже мурашки. Он ложится на бок, аккуратно перемещая Сынмина ближе к себе, и обнимает его за талию, позволяя уткнуться лицом в свою шею, в аккурат в пахучую железу. И может быть, теперь Минхо жалеет, что выкинул с кровати одеяло, потому что Сынмин действительно начинает дрожать. Он крепче обнимает бету, делясь своим теплом, и чувствует, как Сынмин трется носом о его шею, словно бы ему было мало того запаха альфы, что уже был на нем. Это трогательно и очень мило, и Минхо мурлычет, поглаживая обнаженное тело беты кончиками пальцев. Они оба грязные, лежат в смятой запачканной постели, ужасно потные и уставшие, однако Минхо никогда не чувствовал себя счастливее, чем сейчас. – Не засыпай. – говорит он в ухо беты, оставляя на нем невесомый поцелуй, когда видит, как Сынмин устало закрывает глаза. – Кто-то должен будет все убрать, когда узел спадет. А ты все-таки проиграл спор. – он дразнит, но Сынмин знает, что Минхо позаботится обо всем сам. Бета кивает, просто чтобы показать, что слышит его, а затем поднимает на альфу взгляд. Минхо выглядит расслабленным и мягким, и Сынмину нравится видеть его таким. Минхо замечает его взгляд, хмурится, словно недовольный этим, а затем снова улыбается, погладив щеку Сынмина большим пальцем. – На что ты уставился? – дразнит он, но его голос звучит невероятно нежно. Сынмин качает головой, отводя глаза, но Минхо ловит его лицо за подбородок, заставляя снова поднять голову. Его губы прижимаются к губам беты, целуя настойчиво и мягко, и Сынмин тает от этой ласки, как упавшее на летний асфальт мороженое. – Что-нибудь болит? – первое, что спрашивает альфа, когда разрывает поцелуй так же внезапно, как начал его. Сынмин дуется, недовольный потерей его губ на своих, но качает головой, давая нужный ответ. – Хорошо. – Минхо воркует. – Но я думаю, завтра ты будешь чувствовать себя плохо. – Разве это… – Сынмин хочет съязвить, но голос все еще не сразу подчиняется ему. – Разве это не то, чего ты всегда хотел? – он дразнит, и Минхо смеется. – Конечно. – альфа отвечает, оставив еще один короткий поцелуй на его лбу. – Но все равно скажи мне, если почувствуешь себя хуже. Кто, если не я, еще позаботится о нашем глупом бете? – Почему «глупом»? – Потому что ты буквально проиграл Джисону в «камень-ножницы-бумага». – Минхо закатывает глаза, но улыбка не сходит с его лица. – И теперь вынужден так страдать. Разве это не глупо? – Джисон всегда сначала ставит «ножницы», хен. – Сынмин фыркает, отворачиваясь. – Так что глупый здесь только ты. Минхо непонимающе смотрит на него. Однако спустя несколько секунд его взгляд проясняется, загораясь озорным блеском, и он громко и счастливо смеется. Сынмин прячет в его шее ответную улыбку. * – Хён порвал их? Какого черта?! – Джисон возмущенно вопит, сидя в шкафу беты и внимательно разглядывая свой некогда красивый, а главное – целый, подарок. – Почему ты позволил ему? – Может быть, потому что мне было не до этого? – Сынмин фыркает, не отвлекаясь от рутинных записей в своем дневнике. Он уже давненько ничего не писал в нем, поэтому решил заняться этим сразу, как вернулся домой после личного расписания. – И вылезь из моего шкафа, иначе вся моя одежда пропахнет тобой. Джисон обиженно дуется, однако слушается, выбираясь из шкафа беты и плетясь в сторону своей кровати, чтобы развалиться на ней. Но чулки из рук так и не выпускает. – Разве тебе не жалко? – он спрашивает, расстроенно шмыгнув носом. – Я потратил на них много денег, а хен просто порвал их! – Я слышал, что рваный капрон сейчас в моде. – голос Феликса, раздавшийся со стороны дверей, отвлекает щенков от своих занятий. – Ликси! – Джисон хлопает по постели рядом с собой, побуждая омегу подойти и сесть с ним. – Ты видел это? Просто кошмар! – О, прекрати дуться, детка. – Феликс утешающе воркует, присаживаясь рядом с омегой и запуская пальцы в его волосы, чтобы успокоить его. – В конце концов, теперь чулки принадлежат Минни, так что он сам решает, что с ними делать, не так ли? Джисон раздраженно сопит, скрестив руки на груди, но все же нехотя соглашается, принимая поражение. Он откладывает чулки в сторону, на кровать беты, и косится на Сынмина, все еще занятого своим дневником. – Ну же, почему ты злишься? – Феликс снова взъерошивает волосы Джисона, чтобы утешить. – Потому что я хотел, чтобы Минни надел эти чулки для меня! – омега отвечает, повернувшись к Феликсу в поисках поддержки, потому что Сынмин все еще игнорирует его наигранно громкие и обиженные вздохи. – Но я был вынужден подарить их раньше, а Минхо-хен просто порвал их своими зубами! Почему я не могу злиться? Я даже не увидел, как они смотрятся на Минни! – Но я показывал тебе фотографии! – Феликс возражает. – Это не то! – Джисон качает головой, фыркая еще громче. – Ты не можешь злиться, Санги. – Сынмин поворачивается к омегам, наконец, обратив на них внимание. – Ты уже подарил мне эти чулки, так что Феликс прав, я могу делать с ними все, что захочу. – Это грубо, знаешь! – Джисон снова повышает голос. – Как ты можешь говорить такое? Я действительно старался, выбирая и упаковывая их для тебя! – И я очень это ценю, Санги, правда. – голос Сынмина смягчается. – Мне понравился твой подарок, честно. Он очень красивый. – Правда? – Джисон с надеждой смотрит на него. – Но ты никогда даже не надевал их… – Откуда ты знаешь? – Сынмин фыркает, несмотря на то, что его щеки предательски розовеют, выдавая его волнение. Глаза Джисона меняются в ту же секунду, довольно вспыхивая, и он в нетерпении привстает со своего места так быстро, что Феликсу приходится удерживать его от падения. – Правда? – он снова спрашивает, но на этот раз – возбужденно и громко, словно не до конца может поверить словам беты. – Правда, Минни? Ты не шутишь? – он задает еще несколько подобных вопросов, вызывая у Феликса и Сынмина улыбку. – Это… так приятно! Но почему ты… никогда не показывал мне? Сынмин застенчиво ведет плечом, отводя глаза, и Джисон тут же оказывается рядом, опускаясь перед ним на колени, садясь прямо на пол, чтобы видеть его опущенный взгляд. – Эй, все хорошо, щенок. – мягко воркует он, положив подбородок на колени беты, и в его глазах плещется искреннее сожаление. – Извини, я не должен был давить на тебя. Это нормально, если ты не хотел показывать мне, я не сержусь, обещаю. – Спасибо. – Сынмин отзывается, благодарно коснувшись его руки. – Я просто… не знаю… Не был до конца уверен в этом. В том, что тебе понравится. Всем вам. – он переводит взгляд на Феликса, и с удивлением замечает, что омега уже смотрит на него с нежной улыбкой. – Но я… также сделал несколько фото, так что… – Ты сделал фото?! – Джисон и Феликс спрашивают в один голос, и искры нетерпения в их глазах буквально ослепляют бету. – Боже, Минни, тебе пора перестать говорить подобные вещи так неожиданно… – Джисон коротко стонет, уронив голову на колени ничего не понимающего беты. – Клянусь, ты доведешь нас до сердечного приступа. – Мы можем посмотреть на фото? – Феликс спрашивает, немного боязливо, будто уверенный в том, что Сынмин откажет. – Если хотите. – Сынмин робко кивает, все еще немного смущенный таким вниманием, и его щенячий взгляд вызывает еще один коллективный умилительный стон. Стук в дверь прерывает их разговоры. – Вас слышно на все общежитие, щенки. – Минхо появляется на пороге комнаты, сонный и домашний. Сегодня у него выходной, поэтому он остался дома, когда как все остальные разбрелись с утра по делам. Джисон и Феликс вернулись самыми первыми, а позже к ним присоединился и Сынмин, чтобы немного провести время вместе, играя в игры или просто обнимаясь и разговаривая. – Кажется, мы разбудили хена. – Джисон виновато косится на Минхо, но тот лишь отмахивается, воздержавшись от привычных поддразниваний. – Как тебе спалось, альфа? – Хорошо. – Минхо отзывается, сладко потянувшись, и омеги умилительно воркуют, глядя на его милое заспанное лицо. Сынмин тоже улыбается – теперь Минхо выглядит довольным и расслабленным, и он больше не хмурится, балуя членов стаи вкусной едой, случайными поцелуями и лаской. – Хотите куда-нибудь сходить покушать? – Только если ты платишь. – Джисон дразнит, но Минхо все еще слишком сонный, чтобы язвить. – Ладно. Тогда собирайтесь. – альфа кивает, скрываясь из виду. Он идет в ванную, чтобы привести себя в порядок, и поправляет на ходу растрепанные волосы. – Сынминни, возьми мою карту, она где-то в комнате. О, и, Ликси, проследи за тем, чтобы Джисон оделся по погоде. – хрипло кричит он напоследок. Щенки отзываются утвердительным гудением, все еще немного удивленные такой мягкостью со стороны обычно язвительного и ворчливого хена. – Мне не показалось? Хен ведет нас на свидание? – Джисон хватает Сынмина за руку, едва Минхо скрывается в ванной, и переводит на Феликса хитрый взгляд. –Я был прав! Я же говорил, ему просто нужно потрахаться! – Хан Джисон!!