Тысячи лет разлуки

      «Теперь ветер здесь пахнет совсем иначе».       Это была первая мысль, посетившая Чжун Ли, впервые после стольких лет вернувшегося в Мондштадт. На самом деле, удивительно, но воздух практически не изменился: дышать в землях, отмеченных Свободой, всегда было легче, чем где-либо еще.       Его настоящим домом несчетное количество времени был Ли Юэ, пропитанный историей, въевшейся в старые огромные деревья, скалы, которые он сам создал, руины древних городов… Но он как никто знал, как сильно Ли Юэ изменился. Мондштадт, конечно, тоже изменился. Намного раньше, намного сильнее — Чжун Ли был уверен в этом. И все же, именно он напоминал бывшему (хотя бывшими не бывают, не так ли?) архонту о давно прошедших временах, погребенных под слоями вековой пыли.       Он напоминал ему о нем. Легком как перо, почти нагом, о его глазах, цветом как небо в самый светлый час.       Чжун Ли на секунду задумался, был ли Ли Юэ так же сильно похож на него, как Мондштадт на своего архонта. Был ли Барбатос все еще архонтом?.. Мысль заставила его остановиться посреди поля. Он обернулся, словно бы искал что-то. Еще желтые одуванчики у его ног качали своими головами в такт ветру, кроме которого слышно было разве что шорох листвы.       Раньше ветер пах Барбатосом. Теперь — нет. Теперь в нем не хватало слабого запаха сесилий и… чистоты, как после дождя.       Вот почему запах изменился. Чжун Ли продолжил путь. У него не было возможности узнать, что стало с Барбатосом. Теперь Чжун Ли был просто человеком: не людям знать о жизни и смерти богов. И, несмотря на то, что он хотел бы увидеть его еще раз… Возможно, это было лишь желанием вновь прикоснуться к Истории, к чему-то, настолько же полному ей, как и он сам.       У него была дорога только вперед, в будущее, и он прекрасно знал об этом. Иначе прошлое поглотило бы его, сжевало и выплюнуло, как сделало с Аждахой, как сделало со многими другими. Может, было и к лучшему, что он не мог обернуться назад. Чжун Ли усмехнулся себе под нос:       — Быть может, я заразился твоим отношением к жизни. Спустя столько лет…       Чжун Ли улыбнулся. Почему-то к нему все никак не приходило ощущение, что он потерял связь с еще одним дорогим ему человеком. Бывший архонт постоял еще какое-то время, прислушиваясь к себе и к своей стихии — скалам — будто надеясь получить подтверждение: нога Барбатоса ступала на эти земли. Или же получить разрешение на скорбь.       Скалы молчали. Моракса, Властелина Камня больше не существовало — он не мог ничего приказать им, они не обязаны были откликаться на его зов. В отличие от скал Ли Юэ, которые помнили его слишком хорошо, мондштадские не были обязаны ему ничем. Чжун Ли склонил голову набок в коротком кивке понимания и отправился дальше. Должно быть, так живут люди. Бессильные перед временем и расстоянием. «Пусть Ветер направит тебя в твоем новом путешествии, старый друг» — подумал он, поднимая взгляд к небу.       Может, он всего лишь хотел прикоснуться к Истории.       А может, он, столкнувшись с душой Барбатоса, взрастившей первые одуванчики на этой земле, обратившейся первым дуновением ветра, разнесшим их семена, впервые осознал, как сильно скучает.

***

      Крона огромного дуба застилала небеса, превращая солнечный свет в мелкие пятна на траве. Чжун Ли сидел среди его корней, полы его сюртука стелились по пыльным камням. В руках он крутил неоткрытую бутылку одуванчикового вина. Ему казалось правильным выпить ее именно здесь.       Когда он, моргая, задерживал веки сомкнутыми, ему казалось, будто ветер доносит до него звуки былых разговоров и смеха, чистого, похожего на перезвон колокольчиков.       — Пусть я и не знаю, где ты и что с тобой, я все еще могу выпить за тебя, старый друг, — сказал он ветру, своему единственному слушателю. — Ты всегда приносил одуванчиковое вино мне, а теперь…       Чжун Ли откупорил крышку и плеснул немного вина на землю.       — …Теперь я принес его тебе.       Следующий глоток сделал уже он сам. Вино на вкус было точно таким, каким он помнил его: сладким, но с горчинкой, легким, но дающим в голову. Воспоминания нахлынули на него, сбивая и путая мысли, превращая их в бардак, сметая все логическое в бессмысленный ком, пробуждая чувства, которые, со временем, как бывшему архонту казалось, прогорели, оставшись не пламенем, но спокойным теплом. Он сделал еще глоток, пытаясь унять дрожь, не физическую, скорее душевную, но от этого еще более неуправляемую. Затем еще один. И еще.       Ветер гладил щеки Чжун Ли, и он не сразу понял, почему стал столь явно ощущать это. Он потянулся к щеке, как раз для того, чтобы поймать слезу. На секунду ему стало даже смешно: именно сейчас? Он терял стольких дорогих ему людей, почему именно сейчас? А затем до него медленно, опутывая тело, сковывая движения, дошло еще одно чувство.       Страх.       Неужели он больше никогда его не увидит? Неужели это все взаправду? Неужели его больше… нет? Чжун Ли сжал голову руками. Происходящее казалось ему чем-то отстраненным, чем-то, что происходит не с ним. Но Властелин Камня, пусть и бывший, все-таки оставался им: стабильным, как сами скалы. Его мысли потихоньку начали приходить в порядок.       Осталось лишь одно воспоминание — губы Барбатоса были на вкус как одуванчиковое вино.       Чжун Ли поднял бутылку, словно бы собирался говорить тост и сделал еще один маленький глоток.       Он сидел так до тех пор, пока солнце не начало светить под заметно другим углом, погрузив пространство под ветвями в приятную тень, окрасив все вокруг в розовые тона.       — Знаю, ты бы не хотел, чтобы о тебе грустили, — сказал Чжун Ли и рассмеялся. Вторая бутылка вина окончательно расслабила его, не сделав то, что должна была первая. — Впрочем, у тебя всегда получалось делать все абсолютно противоположное тому, чего хотелось бы мне, так что, станется, мы теперь квиты.       — Но это ведь неправда, е-хе! — хихикнул кто-то прямо над ним, в ветвях, и сердце Чжун Ли пропустило удар. Он помотал головой, пытаясь разогнать хмельной туман. Вышло, видимо, не слишком изящно — неизвестный хихикнул снова, но уже несколько ближе.       — Нет, нет, не мог же я настолько напиться, чтобы… — «Начать слышать твой голос».       Чжун Ли поднял голову вверх, где на ветке, чуть свесившись вниз сидел парень, почти мальчишка, лицо которого он не видел уже несколько тысяч лет, но не забыл бы и через еще тысячу. Края его разрезанного надвое плаща слегка колыхались, напоминая крылья, тем больше приближая его нынешнюю форму к той, которая была привычна Властелину Камня. Две бирюзовые косички по бокам от ухмыляющегося лица. Глаза цвета летнего неба. Сесилия, приколотая к бирюзовому берету.       — Пьешь за меня и без меня! Тебе должно быть стыдно, Чжун Ли — так ведь теперь тебя зовут?       Он спрыгнул вниз, а Чжун Ли, повинуясь какому-то внутреннему порыву, бросился вперед. Словно бы Архонт Ветра мог упасть и переломать себе что-нибудь, и ветер не подхватил бы его. Только когда от тяжести он не смог удержать равновесие, он понял, что Барбатос позволил ему это сделать. Пусть и несколько запоздало: они грохнулись в траву. Архонт Ветра рассмеялся. Чжун Ли замер, всматриваясь в такие знакомые черты.       — Я думал, — осекся он, — Думал, что никогда больше не увижу тебя.       — Потому что ты — болван, и совсем не изменился. Годы делают тебя все менее выносимым, ты знаешь?       Чжун Ли ничего не ответил, только хмыкнул и уткнулся лбом в плечо Барбатоса.       — Ты не представился мне, хотя знаешь мое имя.       — Не могу поверить: ты еще и не слышал обо мне! — Архонт Ветра пихнул его, но выражение его лица скорее было шуточно-рассерженным. — Венти, известнейший и талантливейший бард во всем Тейвате!       — Почему не слышал… — Чжун Ли, оперевшись на локоть, свободной рукой поскреб подбородок, словно бы припоминая. — Слышал, но только плохое: что ты бездарность и пьяница. Что, впрочем, тоже не изменилось со временем, даже не знаю, почему я сразу не подумал на тебя…       — Не могу тебя больше слушать, старый кусок скалы! И почему я вообще прервал твое унылое мероприятие по оплакиванию меня, надо было оставить тебя и дальше лежать под деревом и напиваться! — Вопреки своим словам, Венти не оттолкнул его, а притянул за воротник. — Поцелуй меня.       Чжун Ли, не в силах перестать улыбаться, поцеловал. Венти обхватил его за шею, возвращая запах сесилий и ощущение тепла чужого тела, стирающее преследовавшее их обоих одиночество.       И не было тысячи лет разлуки, и не было между ними расстояний, нерассказанных историй и времени, что они провели друг без друга.       Как скалы и ветра, что дуют над ними, они всегда были вместе.