По-другому

Это яркое утро начиналось не с кофе или чая, и даже не с объятий любимого. Очередной злой взгляд мачехи, тихо подтверждающий её слова голос отца. Крики и шум. Но что же такое? Тоби, тебе ведь нельзя возражать, ты не забыл? Ты мал, тебе всего лишь четырнадцать лет, а значит тебе нельзя иметь своё мнение. Двери в комнату нет, а значит любой может сюда зайти. — И не забывай, что ты в моём доме, и будешь делать что я хочу! Понял?! Ты ещё слишком мал что бы возражать мне! Ты слышишь, придурок?! — кричала она, находясь здесь. Вещи из шкафа полетели на пол. Летело всё: одежда, фигурки и игрушки, даже нижнее бельё. — Да.. Я.. — воздуха придельно не хватало, отчего говорить больше не получалось. — Что? Снова будешь притворяться обиженным барашком и плакать всё время?! Вот и иди нахуй! — из комнаты вышли, и если бы здесь была дверь, ей бы явно хлопнули. Горячая жидкость неприятно текла по щекам. — Хватит.. Хватит, молю. Я правда так устал, я больше не могу. Мамочка, помоги мне.. — шептал подросток, вжимаясь в игрушечного кота. Тело ужасно трясло, а лёгким так не хватало воздуха, от чего парень открыл рот как можно шире. Было страшно, ужасно страшно. Я ведь не виноват, правда? Ты ведь не виноват, Тоби? Колени заныли от нервов и боли, но глаза искали спасения. Искали и думали о нём. Сбежать нельзя, она будет злиться. И нагрубить нельзя. Что же мне делать? Что же ты будешь делать, Тоби? Давай же, ищи. Чёртовы обезбаливающие, которые я каждый раз тащу в школу. Чёртово лезвие, которое мне помогает в крафте фурсьютов. Чёртов мир. Пачка в руках парня, страх в глазах и непонимание того, что он творит. Но вот шуршание, и все четыре пилюли оказываются во рту. Глотать сложно и противно, он и сам не понимает почему. Не могу, правда, я не могу. — Ты всё ещё рыдаешь там?! Быстро пошёл завтракать! — послышался крик с кухни. От страха тело окутало жаром и таблетки разом оказались в желудке. Что же ты делаешь, Тоби? Зачем же ты встаёшь, тянешь руки к лезвию? Да, правду говорили твои друзья, ты никчёмен. — Хватит.. Молю, хватит.. Я больше не могу.. Он уткнулся носом в кота — игрушку, тихо, но сильно плача. Лезвие выдвинулось из канцелярского ножика. Такое острое и аккуратное. Ты ведь только вчера его поменял, верно, Тоби? — Мне страшно, Софа.. Зачем ты её зовёшь? Она ведь больше не здесь Зажмурив глаза, парень прислонил лезвие к запястью и надавил. Было ужасно страшно, ведь он боялся боли. Боялся, очень боялся. Но вот оно проходит по венам. Вначале аккуратно, после все сильнее и глубже. Раны остаются, а за ними ужасная боль и капли крови. Вскоре они заменились струёй, стекающей с руки на пол и ковёр. — Простите. Вам придётся отмывать пол и ковёр.. Я даже здесь всё испортил.. Простите, молю.. Дышать становилось тяжелее, руки опустились, ожидая конца. Было страшно и больно, но, кажется, в глазах стало темнеть. Мама, папа. Софа и друзья. Только не грустите от моей смерти, хорошо? Просто забудьте такое чмо. — Ты идёшь?! — крики и шаги по лестнице отдавались глухим эхом, лицо опустилось на подушку. С губ текла алая жидкость. Ты ведь ненавидишь вкус крови, Тоби.