Интересные открытия

Мицки крайне неудобно сидел на холодной земле в каком-то сыром углублении вроде пещеры. Он был очень недоволен и с каждой минутой всё больше злился. Они тренировали новеньких генинов в «рабочих» условиях, и Мицки изображал пленённого шиноби из вражеского лагеря. Потому у него были связаны руки за спиной — хорошо, что Боруто этого не видел — и связаны щиколотки, позволяя делать только небольшие шаги. Он был приятно удивлён, что хоть кто-то из десяти детей догадался до такого, и, согласно роли, позволил себя связать и ковылял за ними, так как поднять его всё же не могли. Даже не возражал, что это не очень удобно, и быстро приспособился к мелким, быстрым шагам. Потом, правда, дети подумали, что он запомнит дорогу и стянули его повязку со лба на глаза. Мицки растерялся. И стал путаться в ногах, но, к счастью, дальше шли недалеко. И вот теперь он сидел на сырой земле, на связанных ногах, со связанными руками и закрытыми протектором глазами. Ночью он мог спокойно видеть, но вот такое положение, в полной темноте, слегка выбивало из колеи. Но, через какое-то время он приспособился, ориентируясь по ощущениям чакры, колебанию и запаху воздуха, звукам, ощущая и «видя» тепло — совсем как настоящая змея. Но всё же думал, что повязка была перебором. А когда дети пошушукались, и он услышал звук скотча, то совсем возмутился — для тренировки это явно было перебором. Но смолчал, хотя очень хотелось высказаться такому поведению — настолько Мицки был недоволен. А потом ещё и оказалось, что скотч узкий, и рот ему заклеили аж в три полоски. Недовольство стремительно увеличивалось, хоть он и сидел спокойно. Но хмурился. Затем, это достигло пика, когда команда разбежалась. Сначала один ребенок ещё потоптался рядом, но потом тоже побежал ловить «врагов». Мицки был крайне недоволен таким поведением — кто оставляет пленного одного, тем более, который по условиям шиноби и сильнее их? Очень глупая ошибка. Опасная. И градуса добавляло ещё и неудобство от его положения, так что змей начинал злиться. С каждой минутой Мицки был всё ближе к тому, чтобы освободиться и уйти — чтобы эта команда потеряла балы — но он выдохнул и решил подождать ещё пять минут. И вот тогда, если никто не придёт проверять пленника — он уйдёт. И, естественно, сдаст положение «базы» своей команде. Просто потому, что нельзя оставлять пленного. Козырь. Мицки дышал, успокаиваясь и расслабляясь — ещё три минуты и он уйдёт. Но тут он вздрогнул, ощутив рядом кого-то постороннего. За эти пару минут он расслабился — не настоящая ведь миссия — и растерял концентрацию, оказавшись ослеплённым как и обычный человек. Без змеиных генов. Потому и не сразу ощутил, не сразу понял, не увидел и не почувствовал чакру. А потом в лицо ударил лёгкий порыв воздуха и к шее прижался холодный кунай. Правда, не опасной, плоской стороной, но этот человек точно знал, как держать оружие. В глубине шевельнулся инстинктивный страх любого живого существа, и на секунду Мицки оцепенел, прочувствовав холод каждой клеткой тела. На мгновение настоящие чувства страха, нежелания умирать, пронзили каждый нерв. И отпустили — это тренировка в их знакомом лесу в Конохе. Но, вперёд этой мысли, Мицки уловил запах. Запах его Боруто, его тепло и чакру, что он так хорошо скрывал. Вот только змей слишком хорошо его знал, да и в целом, чувствовал больше чем человек, потому спрятаться от него было сложно. Мицки медленно выдохнул — выпуская то волнение, что сжало его в момент растерянности — и обмяк перед Узумаки, полностью доверяясь его рукам и не обращая внимание на железо куная на горле. Мицки полностью доверяет ему. Узумаки на это довольно хмыкнул и убрал оружие. А потом легко поднял Мицки на ноги, схватив за подмышки, и закинул себе на плечо. От этого резкого движения в голове немного закружилось, снова заработали сенсоры тепла, ошалев от жара тела парня, и он оторопел от всего этого. По условиям они с Боруто в разных командах. Вот и получается, что его сейчас уносят… К себе. Так говорила бы логика, но почему-то, Мицки казалось, что несёт его Узумаки совсем не туда. Но он не дёргался и не пытался освободиться, дальше играя роль жертвы. Да и приятно было на крепком, горячем плече парня, хоть и немного неудобно давило на тазовые кости. Но его надёжно держали, и он не хотел двигаться, и даже не важно, куда там его несёт Узумаки. Хотя… Может стоило бы подёргаться, потому что они всё же на тренировке. Но Мицки подумал про это поздно и совсем мимолётно, потому что его затопили совсем другие чувства. Остановился Боруто далеко. В действительно пустой части леса и в надёжном убежище. Тихом. Мицки всё ещё не видел: где это, но ощущал относительную безопасность, а потом и землю под спиной, когда его уложил Узумаки, проследив чтобы парень удобно сложил под собой связанные запястья. Почему-то Мицки ощутил некое волнение, но попытался успокоиться — тренировка же — а потом Узумаки навис над ним, уперевшись руками рядом с плечами, и наклонился к лицу, опаляя дыханием. Мицки нервно, взбудоражено выдохнул. Внутри начинало разворачиваться волнение и возбуждение — это ведь был Боруто, ещё и близко, в таком месте и в момент, когда их, в принципе, могли найти. А его такая беспомощность, и закрытые глаза и рот только поднимали градус, разгоняя сердце быстрее. И ярким пятном под веками горело тепло Боруто. Жар. Он тяжело сглотнул, когда сухие губы коснулись уха, дёрнулся от поцелуя в шею и вскинулся, когда рука легла на его пах, слегка сжимая через брюки. Что хочет сделать Узумаки было предельно ясно, но волнение бушевало так, будто Мицки ничего не понимал и никогда такого не испытывал. Впрочем, он и не ощущал такое. Было связывание — удивительный экспромт, что прочно вошёл в постельные развлечения — но чтобы так, в таком месте ещё не было секса. И Мицки ещё никогда не был ослеплён, и с кляпом — абсолютно беспомощным — и это распаляло так, что возбуждение разгоралось слишком быстро. Он не видел Боруто и не знал, что тот будет делать, и оказалось это было чрезвычайно волнительно — вот так вот лежать без возможности понимать, что будет. И что-либо сказать. К тому же, так его ощущения тепла просто ослепляли, обжигали все чувства от такой близости, и он словно лежал под настоящим солнцем, плавясь от жара. Сердце заходилось быстро, а дышать только носом было сложно и тяжело — он резко, загнанно выдыхал, кажется, вспотев, хоть это и невозможно. И просто горел от внутреннего жара возбуждения и температуры Боруто, что по-прежнему нависал над ним, целуя в шею. Мицки потряхивало, и покалывало от жара всю кожу и даже внутренности. Узумаки ставил засосы прямо на его открытой шее, видимо, сам и забыв свой запрет на это, а Мицки мычал заклеенным ртом, сгорая от нетерпения после таких незначительных ласк. Он нервно сжимал кулаки, царапал землю ногтями и елозил по связанным рукам, желая побыстрее ощутить всё — совсем потерял голову от новых ощущений. Боруто мокро облизал его напряжённое горло, обвёл языком дергающийся кадык и поцеловал линию подбородка. Мицки снова застонал, дёрнувшись навстречу, когда Боруто слегка отстранился. Парень провёл носом по горящей щеке Мицки и довольно ухмыльнулся. Живот и бёдра змея сжало спазмом возбуждения. — Это мы оставим, чтобы ты не шумел. — Довольно протянул Узумаки в ухо, погладив пальцами скотч на губах. Мицки выгнулся, упёршись лопатками в землю. — Что уже? — Как-то самодовольно ухмыльнулся Боруто, и Мицки заскулил, рвано кивая. Из-за всех этих обострившихся чувств он был просто на пределе, каждый раз задыхаясь, когда Боруто касался его и целовал. Это было совсем неожиданно и будоражило куда больше, чем обычные ласки — до этого ведь Мицки всегда видел, если и не всё, то догадывался, что будет дальше, а здесь нет. И незнание было слишком волнительно. Узумаки снова довольно хмыкнул и распустил ворот кимоно, легко подув на пылающую кожу. Змея передёрнуло, и он снова выгнулся, замычав, и нетерпеливо провёл по земле ногами, подняв внезапный шум. Самого передёрнуло от неуместного шума, выбивая из ощущений, но потом Боруто неожиданно поцеловал сосок, и он снова сошёл с ума, дёргая связанными щиколотками и царапая руками землю. Каждое касание, каждый поцелуй, что Боруто оставлял на его груди, неожиданными разрядами молнии било по всем перегруженным нервам, выгибая его дугами. Когда Узумаки прикусил, совсем слегка, его сосок — терпение совсем кончилось. Мицки заскулил жалобно, задёргался весь, безумно метаясь от жара и возбуждения. — Тихо. — Весомо, хрипло от желания, приказал Узумаки и ощутимо приложил ладонью по бедру. Змей вскрикнул, как мог, дёрнулся и напряжённо застыл, взбудоражено ожидая следующих действий и задыхаясь от жара. К счастью, безумному восторгу, Боруто подобрал вверх подол кимоно и взялся за резинку штанов, проворно стягивая их. Мицки захныкал жалобно, когда ткань и резинка сдвинулась по члену, и с нетерпением ждал, когда ему дадут кончить. Однако Узумаки так и не развязал ему ноги, не снял высокие сандалии и штаны просто спустил до икр — змей был всё так же скован и нервно, рвано дышал, готовый уже хоть сам обо что-то потереться, лишь бы кончить. Он вскинулся и почти что заплакал, когда Узумаки положил его ноги себе на плечо и коснулся влажными пальцами ануса. Мицки всё же всхлипнул и в нетерпении дёрнулся на пальцы, чтобы быстрее ощутить их в себе. Хоть немного. И тут парень уже не медлил и принялся его растягивать — знакомые, казалось бы действия, которые он и до этого не видел своими глазами, сейчас всё равно были слишком неожиданными и невероятно сильными. Как и всё сейчас, когда он совершенно оторван от реальности, не зная что будет и ничего не контролируя. И его по-настоящему трясло от этих ощущений, хоть Боруто даже не касался ещё простаты — одних этих чувств было слишком много. Одной беспомощности и незнания. Подчинения. Мицки тяжело, задушено дышал носом, уже блуждая где-то на грани обморока от недостатка кислорода и высокой температуры. И не смог больше мычать, когда Узумаки плавно вошёл, обжигая ещё и изнутри. Отлично изученный член, сейчас казался слишком большим и твёрдым — так сильно обострились ощущения — и горячим, словно в него раскалённое железо вставили. Он чувствовал его буквально каждой клеткой, всем телом, где Боруто его касался, и затрясся, кончая после нескольких крепких движений. Всё тело просто свело спазмом, затрясло в судороге и сжало. Он выгнулся, как-то слишком горячо и больно кончая, и отключился. Под веками, в ослеплённых жаром Боруто глазах больно замелькало, в ушах засвистело, и он просто выпал из реальности. Где-то далеко-далеко, словно за стеной, краем сознания он почувствовал, как Боруто стал яростно вбиваться в его сведённое оргазмом тело, и дальше обжигая нервы своей плотью. Сперма, что потекла в него потом, казалась каплями воска, что обжигал слишком чувствительные, покалывающие стенки кишечника. Абсолютно всё тело было напряжено, и даже когда Мицки кончил, он всё ещё был слишком натянут, до разрядов тока в каждой клетке тела. Он плохо чувствовал, что происходило дальше, даже не знал — действительно заплакал, или показалось. Просто лежал совершенно оглушённый и потерянный, ничего не слыша, не видя за мелькающим светом под веками и задыхаясь. Лишь в какой-то момент к сознанию немного проникло понимание, что Боруто осторожно снимал полоски скотча с губ и осторожно открыл ему рот. Но Мицки слишком долго не дышал нормально и от доступа воздуха уже совсем отключился. Просыпаться было тяжело — тело и разум были слишком перегружены случившимся. Он, видимо, долго спал, потому что тело всё же расслабилось, и дышал он уже нормально, но был слишком уставшим и ничего не желал. Просто лениво лежал, слушая какое-то копошение Узумаки в другой комнате. В какой-то момент он очнулся достаточно, чтобы понять, что чистый — Боруто заботливо его вымыл. А потом тело эфемерно скрутило спазмом того возбуждения и закололо жаром. Он нервно выдохнул. Шум стих, и Боруто через пару секунд оказался рядом, наклоняясь к Мицки. Змей снова слегка взволновался, всё ещё слишком остро ощущая его жар. Узумаки внимательно его оглядел и хитро, довольно улыбнулся. — И что тебя так завело? Мицки от воспоминаний и его такого властного положения, сжал голые ноги, и немного приподняв колени, вцепился в одеяло на груди. Щёки казалось снова запылали, а воздух сделался горячим. — Повязка… Слишком обострились чувства. — Задушенно выдавил он и вздрогнул, когда, подумав, Боруто лукаво улыбнулся. — Не надо… — Жалобно протянул он, сжимаясь. — Я не выдержу такого… Так часто. Узумаки только засмеялся, повалился на него, обнимая, а потом переворачиваясь и укладывая на себя. Голую спину и ноги обдало холодом воздуха, а потом опалило жаром голых рук Боруто. Нервное волнение снова дёрнулось внутри, но парень только успокаивающе гладил спину. — Но, как-то потом попробуем так ещё? — Довольно хмыкнул парень. Мицки покраснел и промолчал, уткнувшись лицом в одеяло. Напряжение внутри предвкушающе дёрнулось. Да… Как-нибудь в следующий раз.