Средиземье-тени попаданчества.

Рядовой Шпротов сидел в курилке, пользуясь предшествующим вечернему заступлению в караул рассосом-за день до первого заступления в караул им выпала возможность как следует выспаться, подучить устав, пройти медосмотр, пусть и формальный, сейчас его сослуживцы проходили осмотр в санчасти, а он, уже прошедший досмотр, мог спокойно покурить. Из серой массы его призыва его выделяли три особенности-Он однозначно решил оставаться на контракте, плюнув на гражданскую жизнь, он нисколько не тяготился армейской жизнью, и он не выискивал способов связаться с домом, словно бы там его ни ждал никто. Многие сослуживцы пытались выведать у спокойного и доброжелательного парня, что происходит, но тот лишь отвечал, что незадолго до отправки в часть он сильно рассорился с семьёй-те не смогли просто принять тот факт, что он не смог поступить в институт, разрушив все их планы на его карьеру. В его роте было ещё двое таких же нерадивых студентов, да и тема скандального провала с поступлением была знакома многим сослуживцам, а потому в легенду верили. По поводу контракта он всё объяснял просто-он не верил в успех других попыток поступить, да и на гражданке никаких перспектив его не ждало, да и, как он говорил сослуживцам-он не жалел о том, что не гасился. Была и ещё одна причина, по которой Шпротов желал остаться в части, но о ней рядовой не распространялся. Когда к рядовому в курилке присоединился командир взвода, тот даже не встал, а просто отдал уставное приветствие:       - Здравья желаю, товарищ лейтенант.       - Младший лейтенант, - поправил подошедший офицер, извлекая из кармана пачку сигарет. Достав сигарету, Лейтенант привычно полез в карман, но не нашёл зажигалку. Шпротов с готовностью протянул офицеру свою-это в части стало своеобразным ритуалом-лейтенант Смальков регулярно забывал зажигалку в самых неожиданных местах.       - Не волнуешься, Семён? - спросил лейтенант. Молодой офицер, недавно выпустившийся из учебки регулярно заводил с подчинёнными внеуставные разговоры, всячески способствуя формированию здравых по его мнению отношений в коллективе, и потворствуя мелочным нарушениям дисциплины во вверенном ему взводе, по крайней мере безобидные нарушения, вроде курения в туалете он игнорил, честно делая вид, что ничего не видел. Шпротов в ответ на вопрос поднял бровь, после чего ответил:       - Нет, а с чего бы?       - Ты сегодня ночью заступаешь в караул, получишь в руки боевое оружие. Напомни, пожалуйста, что должен сделать часовой, увидевший постороннего?       - Остановить командой.       - А если игнорирует или угрожает?       - Тогда огонь на поражение.       - А если это будет командир роты или ещё кто-то из офицеров? - спросил Смальков.       - Это не имеет значения-без разводящего или начальника караула-любой человек, не относящийся к караулу считается посторонним. У нас в части ходит байка, что один часовой застрелил командира части, болтавшегося в пьяном виде около забора. Вроде просто слухи, но если бы такое и произошло-часовой не получил бы никакого наказания       - Интересные байки у нас в части, - хмыкнул Смальков, после чего добавил:       - Хмурый ты какой-то последние пару дней, письма нехорошие из дома не получал?       - Да ничего такого, мне письма вообще не приходят.       - Почему? - спросил Смальков, и добавил:       - Родители не пишут?       - Я с 14 лет живу с бабушкой, родителям бухло оказалось важнее нас с братом.       - Так у тебя и брат есть? - задал вопрос Смальков, улыбка его резко поникла после слов рядового о пьянстве родителей. Шпротов отвёл взгляд и, подумав, решил не замалчивать правду, которую Смальков без проблем мог узнать из личного дела:       - Был, пока не шагнул в открытое окно.       - Прости, рядовой...Я не знал... - выдал смальков. Шпротов повернулся к офицеру и ободряюще улыбнулся.       - Понимаю, давайте просто закроем эту тему, - ответил Шпротов, он не обижался на лейтенанта, травма, которую тот мог бы потревожить, затянулась много лет назад...В отличии от той, из-за которой он и решил пойти на контракт. Эта травма просто не могла просто затянуться со временем, как бы он не пытался забыть произошедшее. Пусть он и не просыпался в холодном поту, как это было первые пару лет после пережитого кошмара, но и вспоминать без содрогания просто не мог. К счастью, лейтенант не задал тот самый вопрос, который он всей душой ненавидел. Пусть это и произошло 4 года назад, но сохранить самообладание после напоминания о произошедшем он не мог. На разводе Шпротова определили на восьмой пост-участок забора, мало чем примечательный-с другой стороны забора-лесок, два километра за ним-деревенька, в которую бегали в СОЧ солдаты. Восьмой пост был просто идеальным местом, чтобы словить рассос и подумать о жизни, да и просто расслабиться, поскольку единственным объектом в зоне ответственности часового на этом посту была гауптвахта. Ветхое здание гауптвахты не использовали по назначению с тех пор, как арест с содержанием на гауптвахте сперва и вовсе отменили, а затем перевели в компетенцию военного трибунала. Приспособить этот барак под что-то другое не представлялось возможным-здание сочли аварийным, но приказ о сносе никто так и не подписал, поскольку полномочий командира части для этого было недостаточно, а беспокоить какой-то там губой такую структуру как штаб дивизии дураков не было. Губа находилась вдали от штаба, казарм, чепка и плаца, рядом находились лишь склад ГСМ, да пара боксов для техники, идеальное место для совершения мелочных нарушений устава. Сам Шпротов в заброшенную губу не заходил ни разу, но знал, что деды, если не хотели рисковать попасться офицерам со спиртным или ещё чем, забирались в здание гауптвахты, где и отмечали внеуставные праздники, и, судя по рассказам сослуживцев, здесь же деды обслуживались у проституток-каким бы дебилом не являлся тот, кто разместил губу таким образом, что забор находился в трёх метрах от здания гаупвахты, но это было так, и сейчас рядовой стоял между зданием губы и забором. достав из кармана сигарету, Шпротов воспользовался возможностью прикурить, не попавшись на глаза никому. По уставу курить, пить, употреблять пищу часовой на посту не имеет права, но в по мнению рядового Шпротова-на его права было плевать всем, а в данном случае-и ему. С ветки дерева за территорией части вспархнул и улетел куда-то по своим делам ворон. Шпротов достал из-за спины автомат и прислушался-птицу что-то спугнуло. Диверсантов Шпротов не ждал, если бы он и обнаружил постороннего-то этим посторонним оказался бы солдат из его же части, собравшийся прогуляться до деревеньки через дыру в заборе, или просто додумавшегося зачем-то залезть в здание гауптвахты. В таких случаях по уставу Шпротов обязан был задержать нарушителя, в случае сопротивления-убить, но на практике-если дух-завернуть обратно в казарму без лишнего шума, если дед-не препятствовать самовольному оставлению части, в противном случае о спокойной службе можно будет попросту забыть. Даже если бы он обнаружил в здании тусовку местных дембелей-он по уже устоявшейся традиции получил бы стопарь водки, закусь и сигарету за молчание и вернулся на пост. Рядовой огляделся, вроде всё чисто-забор, егоза по верху, пусть я и не знал, где именно, но я знал, что в одном конкретном месте она легко снималась, освобождая путь на гражданку, пусть и ненадолго, да ветви деревьев за забором. И свет в окнах второго этажа губы. Шпротов посмотрел вверх и пригляделся. В зарешеченном окне кабинета на втором этаже горел свет. Шпротов не знал точной планировки, но по рассказам сослуживцев ему было известно, что внеуставные развлечения практикуются именно в этом кабинете-даже если кто из офицеров вздумает прогуляться после отбоя по территории-света в окнах он не увидит, а единственный, кто может запалить тусовку-это часовой, который ни о чём не доложит, а если и доложит-у него будут большие проблемы, и ему об этом доподлинно известно. Семён пригляделся к свету, как правило деды использовали керосинку, хранимую там же, реже обходились фонариком, не то, не другое не давало ровного синего свечения, периодически ровный свет сменялся вспышкой, словно бы в помещении работал трансформатор теслы. Подозрительная какая-то у дембелей пьянка, дискотеку они что-ли устроили? На всякий пожарный, Семён дослал патрон, и подбежал ко входу в здание гауптвахты. дверь была заперта на висячий замок, ключи по уставу хранились в штабе, однако если просто сильно дёрнуть скобу-она просто вырывалась из стены, что он и проделал. Уже на входе он усомнился, что дело в выходках дедов-цветомузыку они в принципе могли организовать, но в таком случае было бы слышно эту самую музыку, а также голоса самих дедов, да и внеуставное празднество с цветомузыкой-это уже перебор даже для них. Как правило сидели без музыки, при свете керосинки или фонаря, играли в карты, и пили по-казарменному-выпили, посидели, но так, чтобы офицеры на утреннем построении не запалили. Да и то, что дверь не открывали, а в помещении уже кто-то свет зажёг выглядело подозрительно, хотя, с них станется и припахать кого-то одного "запереть" дверь гауптвахты. Крадучесь, часовой проверил камеры первого этажа, однако нашёл только бычки, мятые банки из-под пива, консервные банки и использованные презервативы. при виде этой находки Шпротов поморщился от омерзения "баб они здесь трахали что-ли?!!!" -удивился рядовой. Однако весь этот мусор накидали здесь явно очень давно, последние поколения, видимо, использовали камеры только как помойку, предпочитая чистый кабинет. Не долго думая, Шпротов прокрался к двери и заглянул в щель, после чего приоткрыл дверь. Для заброшки, помещение выглядело относительно чистым, в углу на столе стояла керосинка и банка от шпротов в место пепельницы, а также несколько стульев и табуреток, явно старых и давно списанных. однако всё это мало волновало рядового посреди комнаты он видел нечто вроде светящегося водоворота, периодически стрелявшего по стенам молниями. На пару секунд рядовой просто застыл, молча наблюдая за странной аномалией, Затем рядовой ущипнул себя за руку в надежде, что это явление-просто сон. Однако аномалия и не думала исчезать. Рядовой хотел было покинуть здание, выстрелить воздух, и переложить решение вопроса об аномальной активности на натруженные плечи командования части посредством предъявления аномалии пред светлые очи сперва начальника караула, а уже через него выше по цепочке командования, но "Водоворот" внезапно начал сужаться, молнии засверкали чаще, а немногочисленное убранство кабинета пришло в движение-первой в аномалию вылетела банка-пепельница, за ней последовали и табуретки с керосиновой лампой, не успел Семён осознать, что его также может утянуть незнамо куда-как некая непреодалимая сила валит его с ног и утаскивает в "водоворот" вместе со всем, что находилось в комнате... Генерал-майор Колобанов сидел за своим столом и потирал виски, на клубившиеся под потолком кабинета клубы дыма можно было вешать топоры, пусть полковник и заверял всех, что бросил курить, но в стрессовой ситуации он доставал пачку сигарет из ящика стола и успокаивал нервы старинным дедовским способом. А повод для беспокойства был, и весомый-таинственное исчезновение рядового Шпротова. Такой инцидент, как бегство часового не был чем-то принципиально новым, как известно, ничто в армии не ново, однако этот случай был чем-то из ряда вон выходящим-как правило приехавшие кинологи с собаками быстро находили след беглеца, даром что рек и других крупных водоёмов поблизости не было, а значит и сбить след, проплыв по реке он не сможет, однако в этот раз собака, взяв след, бодро ломанулась к зданию гауптвахты, где и остановилась в кабинете на втором этаже. Вид кабинета также вызывал множество вопросов-в центре кабинета осталось чёрное выжженное пятно, словно бы после пожара, но весьма нехарактерного-выгорел только круг метр на метр, но на потолке следов копоти не было. Следов Шпротова также не нашли-он словно бы испарился, зайдя в кабинет дежурного. В кабинет постучали, генерал-майор достал очередную сигарету и разрешил очередному визитёру войти. Вошёл младший лейтенант Смальков, командир отделения, из коего и сбежал солдат.        - Солдат опросили? - спросил генерал-майор.        - Так точно. Здание бывшей гауптвахты использовалась во внеуставном порядке как место для проведения "дембельских мероприятий". Никто в открытую не сознавался, но судя по оставленному в камерах мусору, там употребляли спиртные напитки, курили, и так далее, однако в ночь пропажи рядового никто на гауптвахту не ходил. В этом я уверен. Во первых дневальным заступил сержант Галошин-он не раз и не два доносил на своих же, получал, но продолжал делать, в итоге если он дневалит-то и никаких перемещений по территории части в ночное время быть не может, во вторых-все внеуставные праздники и иные армейские традиции связанны со сроками увольнения в запас, сейчас таких нет.        - Ты лучше не про губу и её внеуставное использование лапшу на уши вешай, а о часовом своём расскажи.        - Да нечего о нём докладывать-рядовой как рядовой, думал ефрейтора ему дать, а там и до сержанта повысить, как демобилизуются имеющиеся-на стрельбах отлично себя показал, с физподготовкой хорошо всё, а самое главное-во внеуставной активности не замечен ни разу. Даже курит всегда в уставных местах. Недовольства чем либо не высказывал, хотя многие чуть ли не в открытую жалели, что не откосили. Шпротов напротив-высказывал желание остаться на контракте. Странностей в поведении я лично не замечал, разговоры правда...        - Какие разговоры? - Уцепился Колобанов за оброненную лейтенантом фразу.        - Да обычный казарменный трёп. На присягу к нему никто не приехал, я спрашивал его об этом-но он ответил, что у него родственники далеко, ехать дорого, ещё до отбытия на призывной пункт договорился, чтоб не ехали и деньги не тратили.        - Это сплошь и рядом происходит, таких в части не мало, к кому не ездят, это ни о чём не говорит.        - У меня во взводе таких ещё двое, только эти переживали, а Шпротову вообще до семьи дела нет. Да и ни разу не помню, чтобы он кому либо писал или звонил.        - Ладно Гауптвахта-пожар там и деды по пьяни могли устроить, а потом сговорились и делают вид, что ничего не знают, но исчезновение часового и погром в кабинете точно как-то связанны, но что если начинаешь думать, что за хрень могла произойти-сразу голова раскалывается, вроде бы два никак не связанных происшествия, но ясно же что это звенья одной цепочки! - произнёс Колобанов, потушив окурок в уже переполненной пепельнице.        - Думаете, Шпротов сам там погром устроил? - спросил Смальков.        - Нет, если бы он зашёл туда, зачем-то поджёг пол и срулил-собака взяла бы след, но нет, след обрывается у этого непонятного пятна. Сам сходи-посмотри, эксперты там уже чуть ли не пол вылизали, меня вон уже в штаб дивизии вызывали, мало того, что часовой сбежал, так ещё и в части незнамо что творится. Свободен, - ответил Колобанов, закончив таким образом разговор с подчинённым. Смальков покинул кабинет начальства и выдохнул с облегчением, прав был Майор Сирота-Колобанов строг, но справедлив. Вопреки опасениям Смалькова-ответственности за странное во всех отношениях ЧП, судя по всему, лично он не понесёт, касаемо же судьбы рядового-лейтенант искренне надеялся, что тот по собственной глупости не натворит бед с вверенным ему автоматом. Шпротов всегда казался Смалькову благонадёжным солдатом, пусть за невзрачным пареньком из деревни стояла некая мрачная тайна. Что-то в рядовом всегда смущало лейтенанта, но он предпочитал не лезть в тайну солдата...