Лесная искренность

— Арсений! — кричит Антон, а после останавливается и громко-громко смеётся. Так сильно, что его голос смешивается со звуком дождя. У Арсения сердце бьётся сильно, пробивает грудь, и дышать очень сложно. Вокруг ливень, сильный-пресильный, такой, что бьёт, не жалея, по голове, спине и плечам огромными каплями. Арсений с Антоном намок буквально за минуту, пока они бежали через поле высокой пшеницы. Они хохотали так сильно, что казалось, их смех на несколько километров разносился ветром. И сейчас хохочут, только смех доносится друг до друга и сразу падает на землю — ливень заглушает всё. Арсений смотрит на Антона и непроизвольно улыбается, потом смеётся так сильно, что сгибается, упираясь холодными ладошками в колени. Хохочет абсолютно ни над чем, но с Антоном ему весело, и просто так, совсем беспричинно хорошо. С волос тёплыми каплями течёт по лбу и щекам в рот, охлаждая разгорячённое от свободы и долгого бега тело. С носа капает на землю, и находит осознание, что кеды утопают в грязи размытой дорожки, в них образовалось болото, всё мокрое, но Арсений смеётся ещё пуще и смотрит на Антона. Безумно красивого и безумно мокрого. Арсений чувствует, как время вдруг тянется, словно желе, когда он встречается взглядом с Антоном. Тот хитро улыбается, одёргивает мокрую футболку, так и липнущую к торсу, — Арсений не может не задержать взгляд на просвечивающей ткани, — и тут же срывается с места. Арсений понимает, что Антон бежит на него, когда рядом с ним успевает заметить гавкающую Лайку, что добежала наконец-то до них. — Догоняй! — кричит Антон и тут же пробегает мимо, хлопая на бегу по плечу так, что Арсений едва не падает, но отмирает. Горячая ладонь остаётся фантомным следом, и Арсений буквально чувствует, как адреналин снова появляется в крови. Арсений отстаёт от Антона на пару метров, но тот постоянно оборачивается, следя с улыбкой, как он его догоняет. Лайка несётся вперёд, быстрее всех, и Арсений разгоняется ещё сильнее — мир калейдоскопом зелёного мелькает по бокам, и слышно только свободу. Антон сворачивает с накатанной машинами дорожки прямо в лес, Арсений только видит, как из-под его кед при резком повороте грязь летит из-под подошв. Арсений скользит по той же грязи на повороте, как и Антон, едва не валится, но успевает зацепиться за шероховатый ствол берёзы и побежать вперёд с утроенной силой. Впереди мелькает розовая футболка, словно путеводный огонёк, и Арсений стремится к Антону, что несётся лишь вперёд, в самую чащу. Под ногами скрипят шишки и ломаются ветки, Арсений ловко перескакивает кочки и проносится мимо высоких кустов, пока по голове бьют капли только усилившегося ливня. Завеса дождя становится плотнее, поэтому Арсений ускоряется пуще прежнего, дыша часто, глотая ртом воздух. Арсений успевает перескочить через овраг, с протекающим там уже широким ручейком, и поваленный тонкий ствол осинки, как натыкается на Антона. Арсений не успевает притормозить на влажной скользкой земле, поэтому врезается в Антона на полном ходу. Они тут же валятся на мокрую и немного колющую шею траву, приминая её своим весом. Арсений привстаёт с груди антона, на которую повалился, и тут же ложится рядом. Глотает свежесть лесную, пытается отдышаться, вдыхая неглубоко и часто, наблюдая, как небо набито тёмными кучами массивных туч. Высокие деревья едва кронами не упираются в небосвод, и это завораживает, но не пугает. Арсению на удивление не страшно, и он слышит смех. Антон сначала едва слышно пофыркивает, а после несдержанно хохочет так чётко и ясно, что в голове Арсения он даже заглушает непрекращающийся звук, бьющихся о землю капель. Арсений улыбается широко, а после сам заливисто смеётся. В этот момент в голове ни единой мысли, лишь распирающее веселье. Арсений хватается за живот от хохота, потому что пресс тут же начинает болеть, и он понимает — это счастье. Они смеются без остановки несколько минут, а после тут же затихают, глубокого вдыхая воздух и заглатывая по полстакана дождевой воды за раз — в рот попадает только так. Когда Арсений приходит в себя окончательно, отдышавшись наконец-то, он поворачивает голову в сторону Антона. Тот жмурится и ловит языком дождевые пресные капли. Арсений раскрывает широко глаза, удивляется его безумному порыву, а потом снова смеётся. И ему кажется, что смех его по округе раздаётся странным сказочным эхом. Арсений успокаивается быстро, смех иссякает в мгновение, когда он замечает, что Антон смотрит на него. Кажется, словно звуки отходят на второй план, и Арсений замирает от взгляда, направленного на него. Удивительно мягкий и внимательный, что его тут же затапливает теплом от невероятной и обезоруживающей искренности. Мир как будто замирает на эти секунды, пока Арсений рассматривает Антона. Он кажется ему восхитительно прекрасным в окружении травяного ковра, с мокрыми волосами, вьющимися на концах, краснющими щеками и ушами, и с удивительно ласковой улыбкой, — Арсений раскрывает шире глаза, задерживает дыхание от избытка чувств, что накрывают его, словно цунами. Антон улыбается ещё шире, показывая мелкие, словно кошачьи, зубы, поднимает в каком-то странном воодушевлении брови, дёргает носом с маленькой родинкой на кончике, — и Арсения кроет сильно, словно прорывает плотину наконец-то. Сердце заходится в оглушающем ритме, и Арсений едва не задыхается от огромной появившейся нежности. Тут же словно и лопается их огораживающий кокон, и звуки тут же накрывают его с головой. Бьющиеся о землю капли словно оглушают, прибив его к земле от сильных ощущений. Он не может оторвать взгляда от Антона, дыша слишком часто, чувствуя, как по щекам расплывается румянец, а по рукам бегут мурашки. — Ты красивый, Арс, — голос Антона почти ломается на конце фразы, словно боясь нарушить возникшую идиллию своим порывом. Но Арсению кажется, словно голос того сливается с мелодией дождя. Он раскрывает глаза шире, удивлённо вглядываясь в Антона, словно стараясь что-то высмотреть. Но перед ним лишь тот же Антон, но только удивительно красивый. — Ты тоже, — Арсений неловко, но искренне улыбается, чувствуя, как волшебство момента вдруг становится ещё сильнее. И Арсения накрывает это осознание, каким волшебным воспоминанием становятся эти минуты. Лес, наполненный дождём, бесконечно красивый Антон и удивительно влюблённый он, Арсений. Антон робко протягивает к Арсению руку, браслеты на запястье тонко звенят. Пальцы у Антона даже не тёплые, горячие, он бережно проводит костяшкой указательного по щеке Арсения, стирая влагу. И Арсений в ту же секунду понимает, как удивительно приятно чувствовать касания. И не кого-то, а именно Антона. Арсений улыбается и подставляет щёку под бережные поглаживания, словно дворовой ласковый кот. В глазах Антона мелькает искорка, и он тут же привстаёт на локте, чтобы в два быстрых движения нависнуть над Арсением, скрывая от дождя. Арсений взволнованно улыбается, смотрит на лицо Антона — красные щёки, неуверенная улыбка, поднятые брови — он молча вопрошает. И Арсений чувствует, как к щекам и шее приливает румянец. Ему нестерпимо хочется, но маленький страх скребётся где-то внутри. И Арсений робко протягивает руки к лицу Антона, чувствуя, что с маленьким страхом есть большое и сильное искреннее желание, и уж оно перебивает всё остальное. Поэтому замёрзшие ладони Арсения ложатся на горящие щёки Антона, и холодные пальцы невесомо поглаживают их. С волос Антона течёт вода прямо мелкими струйками на лицо Арсения, наливающееся стремительным жаром, горящее, пылающее прямо изнутри. Арсений тянет к себе Антона, чтобы он склонился ближе, и глаза его в этот момент ярко блестят зелёным, удивительно красивые и живые. Когда Арсений чувствует на своих губах дыхание и немой вопрос, в голове чётко слышно звенящую тишину, он неосознанно жмурится. И мир отзывается лишь громким стуком капель о листья, а после замирает. И Арсений порывом смелым подаётся вперёд, неловко тыкаясь в мягкие губы. И мир отмирает, взрывается сверхновой, — сердце бьётся ещё сильнее, глушит звуки, когда Антон отвечает, неуверенно касаясь. Арсений греется о горячие щёки Антона, поглаживает, пока они неуверенно двигают губами, цепляя друг друга то за верхнюю, то за нижнюю, едва ощутимо посасывая. Мягко и ласково, без напора, касаясь друг друга с немыслимой нежностью, смешной неуверенностью и глубокой искренностью в собственном желании. Антон захватывает зубами нижнюю губу Арсения, едва ощутимо прикусывает и тут же чмокает отстраняясь. В небе гремит гром, и Арсений ощущает, словно в ту же секунду между ними проходит электрический заряд, — Арсения пробирает до мурашек по всему телу, он забывчиво облизывает губы почти в неверии. Щёки покалывает от смущения. Антон присаживается рядом так близко, что его колено задевает локоть Арсения. Он чувствует, как становится теплее от маленького контакта. Жар от Антона исходит сильными волнами, словно внутри него горит огромный костёр, так и манящий к себе своим ласковым теплом. Антон смотрит нежным взглядом, без яркого удивления, а с трепетной радостью — приятным свечением, что чувствуется от него на каком-то энергетическом уровне. В нём соединяется свет и тепло, Арсений чувствует самый настоящий уют посреди этой холодной и пустой поляны. Антон улыбается чересчур счастливо, мягко и с интересом наблюдает за Арсением. Он тут же привстаёт с мокрой травы, что ещё сильнее пропитала футболку, и ощущает как все руки с пальцев до предплечий увязают в мягкой влажной земле. Арсений кривится, Антон фырчит. Пока они молча сидят на полянке леса, рассматривая друг друга словно впервые увидели, ливень постепенно сходит на нет. Арсений вряд ли бы смог сейчас чётко сказать, что ощущает — в голове стоит глухая тишина, и мысли текут беззвучно, не останавливаясь ни на секунду. Есть чувства, а слов нет, и сейчас просто хорошо, как никогда раньше. Антон по-доброму улыбается, сверкая глазами, и неловко касается своей ладонью руки Арсения. Тот в смешанных чувствах, — по большей части из-за сильного счастья и недовольства из-за грязи, — принимает немое приглашение. Ладонь Антона оказывается широкой и горячей, грея замёрзшую Арсения. Они смотрят сначала на руки, а после друг другу в глаза и кивают, начиная вставать. Где-то вдалеке звучит очередной раскат грома, дождь продолжает устало накрапывать им на макушки. — А где… Лайка? — спрашивает хрипло Антон, и Арсений в ужасе раскрывает глаза, вспоминая о собаке. Не успевает сердце упасть в пятки, как лай, словно по желанию, раздаётся буквально в полуметре от них. Лайка виляет активно хвостом, дышит с широко раскрытой пастью, высунув язык, пока по мокрой шерсти на землю стекает ручейками вода. Арсений испытывает сразу всю гамму чувств от встречи, а натянувшиеся вмиг нервы снова расслабляются. Арсений наблюдает, как капли падают Лайке на уши и лоб, и она тут же бесполезно встряхивается. И Арсений вздрагивает, ощутив какой сам мокрый и замёрзший, изгвазданный в лесной земле, но… действительно счастливый. — Лайка! Хорошая наша, — радостно произнёс Антон, потянув Арсения за руку к собаке и опустившись перед ней на колени. Арсений и не заметил, как уже также сидит на мягкой холодной земле и скользкой траве, испачкав колени и низ шорт. Они наперебой гладят собаку куда дотянутся руки: по шее, по спине, за ушами, радостно улыбаются и умиляются, бурчат что-то ей особенно умилительное. Лайка ластится то к ладони Антона, то к пальцам Арсения, виляет хвостом и от радости лает. Но только до момента, пока Арсений обречённо не стонет, видя, как мелкие разводы грязи смываются под дождём, стекая по чёрной шёрстке. Антон, поняв в чём дело, тут же хихикает. — Вот чёрт, нам её теперь мыть, — ворчит Арсений, разглядывая радостную Лайку, всю испачканную в пыли, мелких листочках и травинках. — Грязная такая, вся в хозяинов, — бубнит Арсений, потирая друг о друга ладони, размазывая всё больше грязищу. Антон смеётся и двумя костяшками пальцев поддевает в шутку нос Арсения, так и говоря, чтобы не расстраивался зря. Арсений удивлённо глядит на довольного Антона, а после ухмыляется, стукнув неожиданно зубами от холода. Дождь заканчивается. И в мгновение появляется звучная тишина. — Так тихо… — говорит Антон, оглядываясь вокруг. Безмолвие накрывает лесную опушку, словно куполом, и Арсений слышит лишь, как у него сильно бьётся сердце, громко-громко, и даже кажется, что его слышат все. Антон поднимается с колен, что-то неразборчиво бухтит себе под нос и отряхивает, разминая, колени. Арсений встаёт за ним и тут же вертит головой, вглядывается в деревья: тонкие высокие осинки, полосатые стволы берёзок с шапками зелёных листьев, невысокие рябинки с сочными гроздьями ягод и много-много сосен, утыкающиеся зелёными ветвями в рассеивающееся от тёмных низких туч небо. Вдалеке каркает ворона, и звук её разносится эхом. Арсений вдыхает глубже, и свежесть наполняет его лёгкие. Лес замирает на эти мгновения, и Арсений слышит эту всепоглощающую тишину, чувствует это потревоженное ими уединение природы. Арсению кажется на краткие мгновения, словно в мире нет никого, кроме него, Антона и Лайки, — внутри него полнейший штиль, и кажется, что всё абсолютно правильное, как и должно быть. Небо редеет, облака теряют собственную глубокую серость и убегают спешно с неба, скоро будет пробиваться солнце, а пока начинает светлеть. Антон уверенно, чувствуя, что всё изменилось, берёт Арсения за руку, хоть и не без прозрачной нотки боязни на глубине посветлевших зелёных глаз. Антон крепко сжимает ладонь и тянет вперёд, улыбаясь нежно, беззвучно зовя домой. Пора. Арсений кивает и равняется с Антоном, перешагивая ветки и шишки, чувствуя, как ладонь медленно согревается. И только Лайка бежит рядом, пока кеды громко хлюпают в лесной тишине.