Было сердце — станет мечом

      — Повторите.       Какая это была кружка, третья, пятая, седьмая? Елена давно перестала считать количество выпитого алкоголя, так же, как потеряла счёт тавернам, ресторанам и постоялым дворам по всему Тейвату, в которых она когда-либо пила. Соратники недовольно морщились, говорили, что она так точно однажды сопьётся, но до сих пор эта очевидная зависимость не мешала эффективно справляться с заданиями, поэтому девушке было плевать.       Сотни раз она обращалась к вину в надежде найти временное успокоение, и сотни раз оно играло с ней злую шутку: заманивая всё глубже в туман спасительного забвения, обещая, что дальше будет ещё больше эйфории, ещё меньше боли, оно неизменно толкало её в пропасть. И сейчас, делая первый глоток из n-й по счёту кружки, Елена почувствовала, что уже летит вниз. Она закрыла глаза, готовясь в очередной раз разбиться.       ***       Всё началось так случайно и так глупо; Елена думала, что подобное бывает только в дешёвых книжках. Она была служащей невысокого чина, и в тот день её впервые отправили передать документы Александру — тогда для неё он ещё был господином Панталоне. Разумеется, она ужасно нервничала: на тот момент ей ещё не приходилось лично общаться с такими высокопоставленными людьми. Не помогло и то, что предвестник оказался просто удивительно красив.       — Добрый день, господин. Вот итоговый вариант отчёта по логистике за этот месяц.       — Благодарю, — едва приподнятые уголки губ, лёгкий кивок почти не глядя, сигнализирующий о том, что она может идти. Но Елена осталась стоять на месте. В голове шумело, сердце готово было выскочить из груди, а девушка со всё нарастающим трепетом пыталась понять, что с ней происходит.       — Что-то ещё? — Панталоне поднял на неё вопросительный взгляд. Елена не успела отвести свой… и пропала. Практически перестав дышать, она всё смотрела и смотрела, словно вглядывалась в глубины скованного морозом озера. Казалось, эти воды испокон веков лишены волнения, но что-то подсказывало: под мёрзлой толщей скрывается множество тайн.       — Господин Панталоне… У вас просто восхитительные глаза.       Предвестник чуть склонил голову набок, приподняв бровь. Поняв, что только что сказала, Елена пришла в ужас. Прежнего оцепенения как не бывало — судорожно бормоча какие-то извинения, девушка сорвалась с места, стремясь поскорее убраться куда подальше. Рука, ведомая паникой, резко дёрнула дверь, описала короткую дугу… И тут, как будто предыдущих промахов было недостаточно, активировались элементальные силы.       Глядя на то, как медленно и грациозно опускаются на пол бумаги, разлетевшиеся по всему кабинету от всплеска анемо стихии, Елена была уверена, что вот так её жизнь и закончится: она умрёт прямо здесь и сейчас от невыносимого чувства стыда.       Смерть, однако, не пришла; вместо её шагов Елена услышала бархатистый смех. Девушка удивлённо взглянула на Панталоне: на поверку один из самых влиятельных людей Снежной оказался обычным человеком, которого может позабавить дурацкая ситуация. Это осознание придало ей уверенности.       — Пожалуйста, простите за погром. У моего Глаза Бога иногда как будто появляется собственная воля. Разрешите мне немного прибраться?       — Прошу, — в голосе дрогнул отголосок отзвучавшего смеха; предвестник приглашающе повел рукой.       Елена вновь активировала стихию — в этот раз она покорно подчинилась и деловито заплясала по комнате. Действия были привычны и доведены до автоматизма: при правильном применении анемо была очень полезна в быту, чем девушка часто пользовалась.       Панталоне наблюдал за листками, которые будто сами по себе складывались в аккуратные стопки, со странной смесью любопытства и неясного сожаления, словно уже отболевшего, но всё ещё не отпустившего полностью. Елена почувствовала укол в груди. Неприятно было видеть подобное в этих — и вправду восхитительных! — глазах, что были такими спокойными и уверенными, когда она впервые в них заглянула. Закончив с бумагами — понадобится ещё уйма времени, чтобы их рассортировать, но всё было лучше, чем хаос, царивший здесь пару минут назад, — девушка вновь заговорила, негромко, словно боясь спугнуть:       — Господин, если позволите… Я могла бы показать вам, каково это — использовать анемо стихию.       От удивления он пару секунд помедлил с ответом, затем всё же кивнул:       — Что ж, покажи.       — Вы можете мне довериться?       Панталоне усмехнулся. В глазах заплясали весёлые огоньки — будто солнечные блики на поверхности льда.       — Я весь твой.       Елена попросила его снять перчатку. Аккуратно взяла его руку, расположив на своей ладонью вверх. От места касания по коже будто побежали маленькие разряды — девушка даже задумалась на мгновение, а нет ли у него электро глаза бога; затем отбросила лишние мысли, успокоила дыхание и сконцентрировалась. Она не раз проделывала такое с подружками из приюта, но нужно было быть очень осторожной, чтобы не навредить.       Потоки анемо заструились из её ладони, окутав руку Панталоне и словно проходя сквозь неё. Елена знала: это должно ощущаться так, будто он сам даёт выход этой силе. Лёгкий ветерок колыхал пряди его волос, а сам он улыбался. Эта улыбка была не из тех, что она уже видела на его лице — не вежливая и идеально выверенная, не снисходительная и насмешливая. В этой улыбке ярко светились благодарность и какой-то почти детский восторг.       Позже Александр признался, что в тот момент он словно получил от неё больше щедрости и милосердия, чем видел от богов за всю свою жизнь.       ***       В тот день, в канун Нового года, Елена впервые согласилась отправиться с Александром на большое мероприятие в Заполярный дворец. Он часто звал её и раньше, но девушка отказывалась: не была уверена, сможет ли чувствовать себя свободно в великосветском обществе. Александр всякий раз уверял, что будет рядом, что поддержит её и направит, что уничтожит любого, кто посмеет её обидеть, и в этот раз она сдалась: невозможно вечно прятаться, когда находишься рядом с предвестником: слишком уж много глаз на него устремлено.       Было морозно и ясно, лучи солнца мириадами бликов играли на снегу и серебристых гирляндах; наполненная радостной суетой столица сверкала, как покрытый сахарной глазурью пряничный домик. Александр был весел и, щурясь как кот от яркого блеска кругом, рассказывал ей, что будет на праздничном приёме, как потрясающе красив интерьер дворца и какова из себя Царица.       Елена смотрела на него и понимала: он точно что-то задумал. Когда Александру в голову приходила особенно удачная идея, которую ему не терпелось претворить в жизнь, в его манере вести себя появлялась лёгкая лихорадочность — будто действия так и рвутся наружу, — а глаза начинали совершенно по-особенному блестеть. Если бы мог, он бы уже обо всём ей рассказал, поэтому девушка не пыталась спрашивать; но что-то подсказывало: план как-то связан с сегодняшним вечером. Чтобы всё получилось так, как ему нужно, оставалось только ждать. Елена молча слушала и улыбалась, чувствуя, как становится тяжело дышать от переполняющей её нежности: он был так прекрасен и счастлив в такие моменты!..       Когда они ближе к ночи прибыли на приём, Елена воочию убедилась, что по поводу внутреннего убранства резиденции Александр не преувеличивал. Неспособная вымолвить ни слова, она восхищённо осматривала зал. Белый мрамор, горный хрусталь, тончайшая резьба — дворец словно был возведён из снега и льда. Глядя, как лунный свет из высоких стрельчатых окон мягко очерчивает силуэты гостей, вслушиваясь в звуки негромкой, словно неземной музыки, девушка чувствовала себя, как во сне. Казалось, стоит ей моргнуть — и всё это пропадёт, окажется причудливой игрой света в ледяном тумане.       — Нравится?       Елена взглянула на своего спутника: Александр ласково улыбался ей. Среди этих белых стен, под этим молочным светом, во всей этой тонкой атмосфере полночного видения он был просто великолепен.       — Очень.       Рука об руку они двинулись вглубь зала, чтобы поприветствовать хозяйку дворца. Их появление, разумеется, не осталось незамеченным. Елена чувствовала на себе множество взглядов — высокопоставленных чиновников, дворян, предвестников, — слышала, как стихают разговоры, когда они проходят мимо. Крепче сжав руку Александра, девушка расправила плечи и вдохнула поглубже. Она выдержит этот тяжёлый вес всеобщего внимания.       Царица была прекрасна и величественна, как зимняя ночь, и, чувствовалось, столь же опасна. Под её взором Елена ощутила себя совсем крохотной, словно способной полностью уместиться на этих белых ладонях, которые могли приласкать и убаюкать, но могли и погубить; и она чувствовала готовность и желание отдать себя на их милость, как путник в заснеженном поле, прилёгший на мягкий холодный покров. Девушка опустила голову в поклоне.       — Здравствуй, мой мальчик. Безмерно рада видеть тебя здесь в добром здравии.       — Вашей милостью, Ваше Величество Царица.       — Но кто же твоя очаровательная спутница? — Елена замерла, на миг перестав дышать.       — Позвольте представить: Елена Волкова, Ваша верная подданная и моя будущая супруга.       Вокруг послышались удивлённые вздохи. Забыв о приличиях, Елена вскинула голову: Александр смотрел на неё, и глаза его сияли, как звёзды. На мгновение кроме них двоих словно никого не осталось на свете. Сейчас для неё существовал только этот взгляд, который без слов спрашивал: желает ли она этого так же сильно, как он? Ответом была улыбка, полная счастья и восторга.       — Какая чудесная новость! Будьте же счастливы, и пусть ничто не омрачит вашу жизнь, — под тонкой изморозью голоса Царицы мелькнула тень от тени давно позабытой теплоты.       Толпа вокруг ожила от этих слов, будто только сейчас осознав, что произошло. Волной пробежали рукоплескания и громкие поздравления, которые Елена принимала с некой новообретённой уверенностью.       — Панталоне притащил сюда девчонку — это полбеды; Панталоне притащил невесту — это беда, — послышался среди остальных скучающий голос. Рука Александра дрогнула под её ладонью от сдерживаемого раздражения, но он лишь улыбнулся чуть шире. Елена усмехнулась: ближайшие несколько месяцев Тарталья будет довольствоваться отказами в финансировании проектов и тёплыми приветами от будущей жены девятого предвестника.       ***       Тренировочный манекен ударился о стену, отброшенный прицельным плевком сжатого воздуха. Елена торжествующе хмыкнула и повернулась к наставнику. Тот с одобрением кивнул: до этого у неё не получались такие мощные элементальные удары. Тело ныло и гудело от напряжения, но в груди разливалось глубокое удовлетворение: сегодня она стала ещё сильнее.       Пару месяцев назад Александр внезапно спросил: довольна ли она тем, чем занимается? Хотела бы и дальше идти по чиновничьему пути? Елена, впрочем, вопросу не удивилась. Вряд ли можно было не заметить, как тяготят её финансовые схемы, планирование и бесконечные цифры и бумаги. Это была его стихия. Её же стихия большую часть времени болталась без дела у неё на поясе, неустанно, упрямо, до покалывания в ладонях прося выхода. Было бы странно хотеть держать себя взаперти всю жизнь, о чём она и сказала мужу. И вот тогда Александр её удивил, предложив попробовать себя в качестве бойца.       Елена сначала решила, что это шутка: ну какой из неё боец? Всю жизнь она использовала анемо разве что для того, чтобы смахивать пыль с верхних полок, да и хороших физических данных у неё не было. Но Александр не шутил. Серьёзно глядя ей в глаза, он говорил, что у неё огромный потенциал, что ей повезло иметь силу, с помощью которой она может сотворить многое, и что он отчаянно желает помочь ей полноправно этой силой овладеть. Его слова вызвали в Елене странное волнение. Никто никогда не видел в ней того, что видел Александр, даже она сама. Но теперь внутри трепетало осознание: он прав. Она действительно способна на большее. И сейчас она наконец-то готова была попробовать доказать это себе и миру.       Рекомендации Александра было достаточно, чтобы её приняли в число новобранцев, которым в дальнейшем будет поручено сопровождать чиновников в визитах в другие государства. Конечно, Елену сразу же невзлюбили: вчерашняя секретарша, оружия в руках не держала, ничерта не умеет, ещё и с Глазом Бога, когда большинство нормальных людей здесь получит Глаз Порчи (и то не сразу). За спиной делали ставки на то, когда её отсюда вышвырнут, и недоумевали, как такая невзрачная девчонка сумела охмурить предвестника. В глаза, правда, насмехаться не осмеливались: у девушки всё ещё случались выбросы элементальной энергии под влиянием сильных эмоций, и пары раз, когда её вывели из себя, хватило товарищам по оружию, чтобы начать вести себя более аккуратно.       Конечно, Елена злилась и раздражалась, но старалась не позволять всей этой грязи проникать в душу. Она знала, что достойна быть здесь ничуть не меньше остальных. Александр верил в неё, стихия впервые за много лет радостно бурлила в жилах, и этого ей было более чем достаточно. Недостаток физической силы она с лихвой компенсировала изобретательным подходом к применению силы элементальной, за что заработала уважительное отношение если не со стороны соратников, то от большинства наставников точно. Первые, впрочем, наблюдая за её успехами, перестали задаваться вопросом о том, что же такого в ней нашёл господин Панталоне.       Сила росла, навыки оттачивались, и Елена, выходя под звёздное небо после очередной тренировки, чувствовала, что наконец-то абсолютно счастлива.       ***       Елена стояла в большом зале с высокими сводами, таком просторном и пустом, что, казалось, весь здешний воздух давил на плечи и клонил к полу. Хотелось подчиниться и упасть ничком на холодный камень, чтобы больше никогда с него не вставать.       Чуть поодаль, негромко переговариваясь, стояли предвестники. Она слышала их будто сквозь пелену, краем сознания улавливая лишь отдельные обрывки фраз.       Рядом, в богато украшенном открытом гробу, с выражением абсолютного покоя на бледном лице лежал Александр.       Моргать было больно. В сухие покрасневшие глаза словно насыпали песка: сегодня ночью девушка не сомкнула век, лишь стояла и стояла на балконе их спальни, подставляя лицо резкому порывистому ветру. От жгучего холода тело словно сковывало льдом, а вместе с ним — мысли и чувства. Как жаль, что нельзя было погрузиться в это студёное забытьё навечно.       Елене было неспокойно с того самого момента, когда Александр сообщил, что скоро ему нужно будет на некоторое время уехать. Она не находила себе места и всё спрашивала: может, лучше взять с собой больше охраны? Может, ей стоит отправиться с ним? Может, ну её к чёрту, эту поездку? Муж лишь беззаботно отшучивался, говоря, что у него с собой лучшее оружие — его голова, а большего ему и не нужно. В этот раз острого ума всё же оказалось недостаточно.       Она вновь вгляделась в лицо Александра, словно надеясь, что вот сейчас его неподвижные черты дрогнут, что он очнётся от глубокого сна, откроет глаза и улыбнётся ей своей мягкой улыбкой, которую она так любила. Но там, под чёрной шёлковой тканью, всю правую сторону его тела покрывали жуткие ожоги. «Пиро», — поняла Елена, едва взглянув на них. С отчаянной надеждой безумицы она цеплялась за эту деталь; всю долгую тёмную ночь она мыслями возвращалась к ней, и в этот зал вошла с уже оформившимся твёрдым намерением. Сейчас, стоя здесь, как чужая, — хотя чужими были все остальные, — она безмолвно давала обещание себе и ему, скрепляя его этой тупой болью, не оставлявшей сердце ни на миг.       Ровное течение далёкого от сознания разговора разорвал презрительный смешок Скарамуччи:       — Бесполезный слабак. Стоило только встретиться с кем-то в настоящем бою, и уже погиб. Не смог даже себя защитить.       Елена дёрнулась, как от удара.       — Заткнись.       Предвестники взглянули на неё, будто только сейчас вспомнив о её присутствии. Мечущие молнии глаза шестого ясно говорили о том, что он убил бы её на месте, не будь здесь остальных. Она допустила серьёзное нарушение субординации — ну и пусть. Её предвестника больше не было, на остальное ей было плевать.       Стихия заклокотала где-то в горле, стремясь вырваться и выместить её гнев; но эта вспышка померкла так же быстро, как и зародилась. Елена опустила голову и почти с удивлением ощутила, как по лицу бегут горячие капли. До этого момента ей казалось, что слёз у неё больше не осталось.       ***       С тех пор она стала словно одержима. Окружающие, видя, как она днями напролёт пропадает на тренировочных полигонах, разнося их в щепки, заключали: она ожесточённо готовится, но никто не понимал, к чему. Теперь Елена числилась среди подчинённых Тартальи, и новые соратники шутили, что у них появился ещё один человек, который просто повёрнут на улучшении своих боевых навыков. Их также изумляла — настолько же, насколько раздражала — её склонность бросаться в бой очертя голову, не учитывая риски и возможные потери. Но зато и страх был ей незнаком, что после первых совместных передряг снискало ей репутацию нестабильного, но сильного товарища.       Ещё больше поводов для шуток появилось, когда Елена впервые бросила вызов самому Чайльду. Девушка, впрочем, делала это не ради смеха: Тарталья был мощным противником, который, она знала, не станет её жалеть. Сам предвестник отмахивался — «Ты вообще понимаешь, с кем говоришь, девчонка?», «Хочешь отправиться вслед за своим благоверным — иди убейся о кого-нибудь другого», — но видел в ней отражение собственной страсти, и не мог этого не уважать, поэтому всё равно неизменно соглашался. Елена помнит дикое ликование в своей душе, когда спустя несчётное количество дуэлей ей впервые удалось на секунду уложить парня на лопатки. Тарталья тогда рассмеялся ей в лицо — «И это всё, что ли?» — но, тем не менее, был впечатлён. После этого девушке стали доверять более сложные и серьёзные задания.       Продвижение по службе открыло новые возможности, которые Елена тоже бросила на достижение своей цели. И, кажется, сегодня она приблизилась к ней, как никогда.       ***       Елена молча опустила на стойку мешочек с морой, поднялась со стула и вышла за дверь. Далёкие звёзды равнодушно смотрели на неё с высоты; порыв мягкого, совсем не такого, как дома, ветра ударил в лицо и разметал волосы. Она давно научилась разбившись о дно пропасти возрождаться в тёмном огне, который придавал ей сил и вёл вперёд.       Завтра ночью она убьёт хозяина этой таверны.       Станет ли ей от этого легче, было уже неважно. Тот, кто виновен в смерти её мужа, не смеет спокойно ходить по земле. Мондштадт же потеряет одного из сильнейших своих защитников, и это ещё на шаг приблизит к уничтожению мир, который отнял у неё Александра.