Hello

Чанбин с нетерпением отсчитывал минуты до своего приезда домой. Так происходило каждый раз, когда он отправлялся даже в относительно небольшую командировку на три дня в соседний город – некоторые заказчики просто наотрез отказывались работать с ним на расстоянии и, несмотря на то, что подобное Со любил меньше всего, эти самые заказчики были более чем состоятельными, чтобы позволить себе оплатить быструю поездку, комфортное проживание и трёхразовое питание довольно популярному в своих кругах продюсеру, востребованному по всей стране. Чанбину же в некоторых случаях было невыгодно отказываться от слова совсем: и гонорар обещали заоблачный, благодаря которому можно было сделать значительную часть ремонта в его новом дачном домике, и заказчики являлись не последними людьми в индустрии музыки, что хорошо влияло на его статус и продвижение. Отчего, под одобряющие возгласы своих парней, Чанбин всё же уезжал в командировки, стараясь делать это как можно более редко и на малые промежутки времени. Хёнджин и Сынмин всегда поддерживали его и прямо и на расстоянии: постоянно спрашивали о его самочувствии, напоминали отдыхать, оценивали каждую новую песню, помогая понять, можно ли сделать её ещё лучше, временами приходили в студию, если выдавалась такая возможность, и приносили из дома обед, чтобы Со не питался чем попало – во время перерывов тому не хотелось идти далеко, отчего его лучшим другом стал автомат с закусками в холле здания, в котором он со своей командой арендовал помещение. А ещё парни Чанбина были охуенными в постели. Без каких-либо преувеличений – они его с ума сводили даже на расстоянии, что уж говорить о том времени, что он проводил дома. К примеру, вчерашний их разговор по видеосвязи закончился тем, что Сынмин трахнул Хёнджина до состояния рыдания, заставляя смотреть прямо в камеру, дабы обеспечить лучший вид для Чанбина. Это не было чем-то необычным, но это не означает, что Со не кончал бурно и ярко каждый раз, когда его парни делали нечто подобное. Чаще всего, такие видеозвонки или заранее записанные ролики были поводом для того, чтобы раздразнить Чанбина и заставить его сгорать от нетерпения вплоть до собственного приезда домой. И действительно: с того момента он ещё больше дождаться не может, когда уже наконец-то встретит младших возле станции. — Джинни сказал, что хотел бы сделать тебе сюрприз, поэтому приехал только я, — Чанбин не совсем ожидал увидеть Сынмина одного в автомобиле, но его слова многое разъясняли. Это было вполне в духе Хёнджина, отчего старший не удивляется вовсе, хотя приятное чувство неожиданности всё же заставляет его улыбнуться шире прежнего. Они не виделись всего пару дней, а он уже так соскучился. — Звучит интригующе, — отвечает парень, явно намекая. Сынмин знает этот взгляд – Чанбин ждёт, когда младший ему всё расскажет в мельчайших подробностях. И тот бы с радостью рассказал, но не в этот раз, ибо прознавший об их небольшом заговоре Хёнджин перестал посвящать младшего в подробности. — Если честно, то я сам без понятия, что он там удумал. Пока я ехал сюда, я думал, что, может, нам следует ехать домой помедленнее или заскочить куда-нибудь по дороге, чтобы дать ему больше времени? — Сынмин невольно вспоминает один из прошлых разов, когда Хёнджин также захотел устроить сюрприз, но не успел подготовиться, отчего парням пришлось ждать в коридоре, сгорая от нетерпения. Впрочем, ради его идей ждать стоило. Взять лишь период увлечённости Хвана искусством связывания – он, кажется, несколько суток подряд изучал данную тему на различных сайтах и практиковался до мозолей на пальцах, но великолепный результат впечатлил его парней от эстетического и вплоть до физического оргазма. Возможно, Чанбин даже хранит фотографии этого в запароленной папке на рабочем столе ноутбука, о которой никому знать не обязательно. — Может, купим его любимый торт? Нам наверняка не будет до него дела ближайшие несколько часов, но, по крайней мере, после мы сможем устроить чаепитие и обсудить всё, что произошло за эти дни, — говорит Чанбин так, словно они не созванивались каждый вечер, обмениваясь новостями. Хотя, даже по его приезде домой, они всегда умудрялись беседовать на кухне вплоть до ночи, наслаждаясь компанией друг друга. Сынмин соглашается. Пусть, это наверняка и не будет равноценно тому сюрпризу, который для них прямо сейчас готовит Хван, но сделать приятно всё равно хотелось – даже если бы им не пришлось ждать, они бы обязательно пошли за чем-нибудь вкусным после, позволив парню хорошенько отдохнуть. Хотя, учитывая Хёнджина, отдыхать потом захочется больше им самим, нежели ему. Дом встречает Чанбина уютом и теплотой, которых ему так не хватало эти несколько дней. Безусловно, гостиница, в которой он проживал, была довольно высокого статуса, позволяя ему провести командировку с комфортом, но это и в сравнение не шло с домашней атмосферой, созданной им и его парнями. Чанбин чувствовал себя на своём месте, ничуть не расстраиваясь тому, что Хёнджин так и не встретил их в коридоре. Дверь спальни оказывается не заперта, но они с Сынмином всё равно стучатся прежде, чем приоткрыть ту, дабы осведомить Хёнджина – а он наверняка находился там – о своём приходе. Тот всегда находил это милым, хоть и не раз говорил о том, что это необязательно, ведь, в случае чего, он всё равно слышит звук открытия входной двери, отчего может заранее сообщить о том, когда он будет готов. — Входите! — Между стуком и ответом младшего проходит от силы пару секунд, но Чанбин может поклясться, что слышал шуршание постельного белья и до этого, будто Хёнджину всё равно требовалось некоторое время, чтобы поменять позу или убрать что-либо и встретить их «надлежащим» образом. Образом, который будет сниться им ближайшие несколько дней. Оба парня затаивают дыхание, смотря на произведение искусства в виде распластавшегося на простынях Хёнджина, тело которого было прикрыто одним лишь тонким шёлковым халатом, не достигающим и до середины бедра, ибо ничто из его шкафа, отделённого для подобных вещей, созданных для секса или подводки к нему, не достигало середины бедра. Хотя внешний вид Хёнджина пусть и был, как всегда, божественным, но и вместе с этим довольно обыденным, никто из них не спешил делать выводов. Он всегда удивлял неожиданно и приятно, заставляя смотреть на себя с нескрываемым обожанием и похотью в глазах. — С возвращением! — Говорит юноша так, будто в качестве подарка приготовил торт для их чайных посиделок на кухне. Впрочем, это было вполне обычно для него – хотеть потрахаться на каждой поверхности в доме, отчего обеденный стол не раз служил чем-то бо́льшим, чем местом для простых бесед и вкусной еды. Хёнджин успевает перевернуться на живот, пока парни подходят к нему, ненадолго замешкавшись, словно не зная с чего начать. Хван виляет задницей в пригласительном жесте так призывно, что Сынмин не сдерживается от несильного удара по ней, заставляющего парня громко застонать, прикрывая глаза. Чёрт, он уже так возбуждён и Чанбин начинает догадываться почему. Халат оказывается развязан и отброшен куда-то на пол сразу же, как только Со добирается до желанного тела, словно срывающий красочную обёртку подросток, получивший долгожданный подарок на праздник. Хёнджин лишь игриво смеётся, слегка выгибаясь в спине, в то время как глаза Чанбина мечутся по комнате в поисках смазки, которую можно было бы быстрее схватить. Из-за этого он только сейчас замечает отложенную на прикроватный столик секс-игрушку, всё ещё испачканную в смазке так, словно кто-то не успел качественно обработать её и спрятать или просто не захотел тратить на это время, хотя была возможность. Это заставляет Чанбина и Сынмина понять многое. — Я уже подготовился, — увидев, что они догадываются, наконец-то раскрывает карты Хёнджин. Оттягивая ягодицу, чтобы показать основание пробки, не дающей его растяжке пропасть зря, он подтверждает самые грязные мысли парней, радуясь безмерно от того, что смог удивить их вещью, которую им доводилось практиковать не первый раз. — Для того, чтобы принять вас двоих одновременно. Чанбин затаивает дыхание, берясь за ограничитель игрушки и вытягивая ту со всей присущей ему аккуратностью. Пробка была далеко не стандартного размера и больше походила на небольшое, но широкое дилдо, способное растянуть парня достаточно для того, дабы тот смог принять больше обычного. Вид настолько раскрытого Хёнджина заставляет Сынмина подавиться слюной, а Чанбина – собрать все ничтожные остатки воли в кулак, дабы не трахнуть младшего находящейся в его руке игрушкой. Правда, он не отказывает себе в том, чтобы войти в растянутую дырку одним лишь концом пробки, наблюдая за тем, как излишки смазки стекают меж ягодиц. Хёнджина хочется съесть. — Прежде, чем вы опомнитесь и начнёте спрашивать: да, я уверен, что мне не нужна дополнительная подготовка – я проверял; и нет, я не хочу, чтобы сначала меня трахнул кто-то один. Я хочу вас обоих. Одновременно. Я соскучился, — последняя фраза была не совсем к месту, но ему всё равно. Хёнджин за эти пару дней реально успел соскучиться по их играм втроём, отчего и затеял всё это, дабы не тратить время на прелюдии. Он всегда был таким нетерпеливым. И его парням это очень нравится. — Ебать, — не сдерживает стона Чанбин, смотря на то, как Хёнджин призывно сжимается вокруг пустоты, поворачивая голову назад и оглядывая их. Игривая искра в глазах показывает, что остатки стыда окончательно покинули его ещё до приезда парней, поэтому румянец на щеках обусловлен лишь необъятным возбуждением, заставляющим желать большего каждый раз. — Блять, — шипит Сынмин, когда Хван демонстрирует свою растяжку, напрягая мышцы бёдер и раздвигая ноги шире в пригласительном жесте. Им стоит поскорее определиться с позой, ибо Киму уже кажется, что ещё немного и его член взорвётся от притока крови. — Как ты хочешь, малыш? — Чанбин, судя по всему, чувствует то же самое, решая задать вопрос как можно скорее. Обычно они не тратили на это время и всё происходило само собой, но было это, обычно, после долгих прелюдий, которых в данный момент не хотелось никому из них. — Обычно мне без разницы, но... Но я соскучился и хотел бы в этот раз быть лицом к тебе. Ты не против, Сынмин-и? В какой-то степени это было правдой, но основная суть его замысла заключалась в другом. Он обожал наблюдать за тем, как Чанбин разрушался под ним. Сжимал своими охуенными руками его бёдра, закусывал губу, внимательно следя за тем, как младший его принимает, и почти что рычал, смотря на него таким взглядом, что у Хёнджина все внутренности сводило от наслаждения. Сынмин тоже был отзывчивым на подобное, но не любил этого показывать. Каждый раз, когда Хван пытался довести его до такого состояния, заканчивался тем, что сам он был намного ближе к краю и оттого не видел перед глазами ничего, кроме слёз от возбуждения и звёзд, искрящихся где-то на потолке. Поэтому, чтобы окончательно не потеряться, предложенная Хёнджином поза была для него более выгодна ввиду практически всех причин. И, конечно, потому что он соскучился. — Совсем нет, малыш, — ни у кого из них не было причин спорить с желанием парня. По итогу лежащий на спине Чанбин в таком положении мог прекрасно видеть лица обоих своих возлюбленных, что не могло не радовать: наблюдать за тем, как те получают удовольствие – бесценно. Именно поэтому те иногда и устраивали с виду незапланированный трах по видеосвязи во время отъезда старшего, зная, что это может помочь ему расслабиться и получить удовольствие, пусть и не в такой степени, в которой могло бы быть при их личном присутствии. Картина, представшая перед Чанбином, когда Хёнджин сел на его живот для того, чтобы принять удобное положение прежде, чем принять в себя оба члена, стоила больше, чем все произведения искусства в мире вместе взятые. Смотреть на Хёнджина снизу вверх в принципе было занятием, которому хотелось посвятить всю жизнь. Сынмин не любил большое количество смазки, когда это не требовалось, но он и слова не сказал, когда довольно крупная капля из растянутой дырки парня попала на его член прежде, чем он успел войти. Он старается не думать о том, сколько ещё находится внутри Хёнджина, и лишь размазывает её впридачу к лубриканту, который он вылил на свой стояк прежде. Пускай, он будет чувствовать не совсем излюбленные им ощущения от чрезмерного скольжения, чем старший как-либо пострадает. После пары неудачных попыток насадиться самостоятельно, Сынмин, по чужой просьбе, берёт дело в свои руки, обхватывая оба члена и пристраивая их к кольцу мышц, сжимающемуся вокруг пустоты. Кажется, он сделал это слишком резко, потому что Чанбин тихо зашипел, зажмурив глаза, но ничего не сказал. Он скучал по этим крохам грубости в движениях Кима, которые тот применял исключительно в постели. Но, стоит ему открыть глаза, он снова будто в рай попадает. Хёнджин с откинутой на плечо Сынмина головой стонет громко, не сдерживаясь, и это заводит больше, чем все вместе взятые фетиши, которые им когда-либо приходилось пробовать. Чанбин отчётливо видит как напряжены мышцы его живота, а грудь вздымается в рваном темпе, стоит ему опуститься до конца, слабо царапая кожу на чужом прессе. Угол обзора для обоих парней не совсем удобен, но они знают – Хёнджин сейчас мило сводит брови, чуть жмурясь от переполняющих его ощущений и приоткрыв рот в блаженстве. Сынмин даже рад, что не может увидеть этого отчётливо, ибо, кажется, он способен кончить лишь от вида того, как кто-либо из его возлюбленных получает удовольствие. — Ох, — невольно вырывается у Хёнджина, стоит ему опустить взгляд и наткнуться на очертания чужого члена внизу его живота. Это неловко, но одновременно возбуждает до безумия – знать, что он заполнен до предела, будто так и должно быть всегда. — Ох, — стонет Чанбин, когда заворожённый зрелищем младший решает легко надавить на выпирающую головку, заставив Со вздрогнуть от того, насколько та чувствительна. — Пиздец, — прямо говорит Сынмин, смотря на всё это. Хёнджин тесен до звёзд под веками, член Чанбина прижат к нему ближе, чем когда они используют руки, чтобы довести друг друга до края, а увиденное заставляет его начать двигаться сразу же после слов Хвана о том, что он готов продолжать. Всё происходит слишком стремительно, но им нравится. Прийти к быстрому и ритмичному темпу довольно легко – Чанбин всегда невольно придерживался чёткого ритма, в силу связанной с музыкой профессии, а поднимать сидящего на нём Хёнджина не составляет труда благодаря тренировкам в зале, которые его парни готовы боготворить, получая возможность видеть и трогать накачанные мышцы Со, истекая слюной на любое его напряжение. В постели это ощущалось более отчётливо. И, если Чанбин брал своей силой, то Сынмин был до чёртиков умным и знал, о чём говорило каждое вздрагивание той или иной мышцы и как заставить кончить от одних лишь слов, выучив своих парней вдоль и поперёк. Хёнджину иногда казалось, что он выиграл джекпот, вытянув два удачных золотых билета, доводящих его до оргазма прекрасно и качественно в кровати и дарящих любовь и заботу всё остальное их времяпровождение. И всё же, его голова сейчас была забита лишь фактом того, насколько изумительно распирающее ощущение внутри него, помогающее прийти к краю совсем скоро. Ему даже не жаль, что он не смог продержаться дольше – они в любой момент могут потрахаться ещё, получив несколько оргазмов за день, поэтому Хёнджин совершенно не переживает, изливаясь на собственный живот и сжимая своих парней до ярких кругов перед глазами. Они всегда просили его не сдерживаться. Сынмину хватает пары движений внутри Хёнджина, дабы кончить на поясницу старшего, что бы запросто завалился всем телом на напряжённого Чанбина, если бы не чужая рука, перехватившая его поперёк живота. Все мысли превращаются в единую кашу, а конечности, как на зло, не слушаются, отчего они оба падают на бок, устраиваясь рядом с Со. Хёнджина не совсем устраивает факт того, что Чанбин всё ещё не получил удовольствие, поэтому решает помочь ему всем, чем сейчас может: всё ещё вытекающей из задницы смазкой и слабой рукой, кисть которой проворачивается слишком медленно, чтобы называться «помощью». Но Чанбина всё более чем устраивает. Кончает он тихо и парень убирает руку сразу же, как только чувствует тепло на ладони – он не хочет заставлять старшего проходить через сверхстимуляцию, считая, что это будет уже слишком для сегодняшнего дня. Со приходит в себя постепенно и, когда он уже может сфокусировать взгляд, видит, что его возлюбленные уже очнулись, ощущая себя, судя по внешнему виду, более чем хорошо. — С возвращением, — говорит слегка осипшим от стонов голосом Хёнджин снова, уже в более подходящей атмосфере. Да уж, сюрпризы он делать умел и Чанбин в такие моменты даже слегка радуется командировкам, после которых его ждёт такой тёплый приём. — Мы купили твой любимый торт по дороге, хочешь, поедим сейчас? — Парень целует его в нос, хихикая от того, как Хёнджин мило морщится, отворачиваясь от щекотной ласки и что-то бурча про то, что сам он до кухни не дойдёт сегодня точно. Что ж, это не проблема. В особенности для Чанбина и Сынмина, которые всё что угодно сделают, чтобы их затейливый парень был счастлив: и на руках в ванную того отнесут, и крошки с постели обязательно уберут, и даже массаж сделают, любуясь уж слишком довольным выражением лица Хёнджина, который заснёт от подобного обращения к себе сразу же.