Я положился на тебя

Жан не понял, как очутился на покрытом барханами поле. Не было ли это то же самое, на котором оказался Альянс и другие элдийцы, когда Колоссальные титаны начали своё шествие? Быстрым взглядом Жан окинул склоны: насколько хватало глаз, перед ним расстилался песок, в этой прохладной пустыне не было ни души. Отчего же он остался в Путях, раз все его товарищи уже покинули это место?       — Жан, — произнёс бестелесный голос, словно побуждая того повернуть голову в сторону звука.       — Эрен? — позвал Жан, когда увидел его фигуру, утопающую в свете Координаты. — Почему я снова здесь? Что происходит? Не дожидаясь ответа, Жан пошёл ему навстречу: ноги его утопали в песке при каждом шаге.       — Я хочу поговорить, — тихо объявил Эрен, — со всеми вами.       — Не ты ли сам не торопился объяснить нам свой план, когда мы вернули тебя из Марлии? — не мог не отметить Жан. — Что же так изменилось с нашего прошлого “разговора”? Эрен лишь молча поджал губы. В возникшей тишине Жан поднял глаза на своего некогда товарища: он сильно изменился с момента их последней встречи, что была после рейда на Либерио. Даже тогда Жану показалось, что то был не тот Эрен, которого он знал со времён кадетства — слишком равнодушным он стал к благополучию своих соратников и пренебрежительно относился к их жизням. Наконец из груди Жана вырвался шумный вдох.       — Ты опоздал со своим разговором, Эрен, — произнёс он дрожащими губами. — Слишком много жизней было потеряно, слишком много крови было пролито, чтобы исправить это разговорами. Ни мои, ни твои слова сейчас ничего не изменят. Ладони Жана невольно сжались в кулаки. События, что привели Альянс от Шиганшины к порту, оставались свежей раной в его памяти. За прошедшие сутки Жан совершил столько преступлений, жестоких и бесчеловечных, от которых ему вовек не отмыться, а ведь впереди ему предстоит совершить ещё столько же, если не больше.       — Этот разговор тебе следовало заводить месяц назад, — сквозь зубы процедил Жан. — До того, как ты начал налёт на Либерио, из-за чего Саша погибла. До того, как с твоей подачи йегеристы устроили переворот и взяли в заложники верхушку власти. До того, как ты активировал Гул Земли и тем самым положил конец любым попыткам наладить отношения с вражескими нациями. Эрен молчал под весом слов Жана. С долей раздражения Жан наблюдал, с каким безразличием Эрен выслушивал бывшего соратника. Где же те склочность и порыв отстоять собственную правду, из-за которых они так часто дрались кадетами? На Жана словно смотрела оболочка, одержимая древней безразличной сущностью.       — Но в этом есть и моя вина, — неожиданно признался Жан. — Я слишком поздно понял, куда меня заводит моё доверие к тебе. Помнишь, что я сказал тебе перед нашей первой вылазкой за Стены?       — Что ты рассчитываешь на меня, — вдруг подал голос Эрен.       — Именно, — губы Жана тронула горькая улыбка. — Я рассчитываю на тебя как на единственную надежду человечества. И до тех пор, пока ты продолжал действовать на благо человечества, я… Мы все были готовы отдать свои жизни ради тебя. Ради тебя, Эрен, — Жан взглянул на него в напрасной попытке найти понимание с его стороны, — мы были готовы пойти на любые жертвы. На лице Жана залегли глубокие тени, рождённые воспоминаниями о собственных ошибках.       — Даже когда Саша погибла, — ему потребовалось мгновение, чтобы совладать с дыханием и продолжить говорить. — Я был так зол на тебя за то, что ты позволил этому случиться. Однако я продолжал верить, что за всеми этими жертвами стоял грандиозный план по спасению Парадиза. В конце концов, в моей памяти ты всё ещё оставался Эреном, который желал своим друзьям долгой жизни. Эрен сделал шаг в сторону Жана: в его зелёных глазах мелькнул живой блеск.       — Что же, Жан? — спросил он выжидательно. — Что заставило тебя усомниться в правильности моего плана? Жан ответил Эрену жестоким взглядом, сочтя его вопрос за плохо скрытую издёвку.       — В тот самый день в Шиганшине, когда на нас напала марлийская армия. На самом всё это произошло лишь вчера, однако разум Жана упрямо отказывался этому верить.       — В тот день, когда я в самый последний раз доверился тебе и решил помочь, — со злобой и сожалением в голосе ответил он. — Как я и предполагал, ты не поддержал план Зика. Однако твой замысел был гораздо хуже. Жан содрогнулся от воспоминаний о том, как впервые оказался в этой пустыне и о мрачном голосе Эрена, повествующем о своём намерении уничтожить всю жизнь за пределами Парадиза.       — Во время налëта на Либерио я убивал марлийских солдат, потому что верил, что ты спасëшь нас, — отчеканивал Жан, поникая от стыда. — В Шиганшине я убивал марлийских солдат, потому что я верил, что ты спасëшь нас. А всë это время я лишь приближал тебя к уничтожению других наций. Мы своей слепой надеждой вложили оружие прямо тебе в руки. Глаза Жана поднялись на Эрена.       — Так получается, я тоже виновен в смертях этих невинных людей? — Жан продолжал говорить несмотря на ком в горле. — Я ведь позволил тебе загубить миллионы жизней. Не ради такого я рисковал своей жизнью. Как Эрен продолжал смотреть с такой бесстрастностью, словно не он сейчас маршировал по всему миру в теле Прародителя вместе с другими Колоссальными титанами? Даже Жан не мог не винить себя в начале Гула Земли — неужели тот не чувствует и крупицы сожаления?       — Тем не менее, ты не остановился. Это достойно восхищения, — произнëс Эрен, явно намекая на события в порту.       — Конечно! — выпалил Жан, неуверенный, как ещë ответить ему. — Я должен исправить свою же ошибку. Показать, что Марко и Саша умерли не зря. Волна гадкого чувства накрыла Жана — он всю жизнь будет расплачиваться, пытаясь загладить собственную ошибку. И резня в порту тому доказательство. Глаза защипало от воспоминаний, что своей жестокостью скорее напоминали кошмары: его руки впервые обагрила кровь товарищей. Хоть тогда Жан и не смел колебаться насчёт убийств, теперь это было всë, о чëм он думал. А что же занимало мысли его соратников в Альянсе, что сами убили немало островитян? С рваным всхлипом Жан втянул в рот воздуха.       — Эрен, я стал убийцей из-за тебя, — произнëс Жан дрожащим голосом. — Из-за тебя я убивал бывших товарищей. Ты всех нас лишил честной жизни. Скольких мне ещë придëтся убить, прежде чем тебя остановят? Эрен остался нетронут словами Жана. Глупо было искать сочувствия у человека, который сам виновен в смерти миллионов. В этой пустыне было так спокойно, и в этой тишине Жан наконец смог дать волю чувствам, что давил в себе все эти дни. Из-за накопившейся усталости ноги подкосились, и он опустился на прохладный песок. Черты его исказились, а у уголков глаз собрались слëзы.       — Я утопаю в крови, Эрен! — закричал Жан на всю пустошь, держась за голову. — И мне никогда от неë не отмыться! Я в крови, и всë потому, что я положился на тебя когда-то. Скажи мне, Эрен, — с отчаянием в голосе обратился к нему Жан, — как ты можешь жить с таким количеством жизней, что ты отнял? Наконец лицо Эрена прояснилось: его нижняя губа едва заметно задрожала как будто перед плачем — он опустился рядом с товарищем и заглянул тому в глаза. Жан снова увидел перед собой старого Эрена, полного сострадания и любви к сослуживцам.       — Я хочу, чтобы все вы жили долгие жизни, — ответил он, впервые улыбнувшись. — Ты, Конни, Армин, Микаса. Я хочу всех вас защитить, чтобы никто из моих друзей больше не погибал по моей вине, — его голос задрожал словно от страха. — Разве ты не слышал меня в Путях тогда? Не утирая более слëзы, Жан улыбнулся Эрену в ответ, однако то была сардоническая улыбка, полная горечи.       — И всё же мы здесь, Эрен, — сквозь слёзы усмехнулся Жан. — На корабле посреди океана. Идём за тобой, чтобы предотвратить конец света. Вот и видимое спокойствие Эрена дало трещину: между его бровей залегла глубокая складка, а губы сжались в бескровную линию.       — Гул Земли был единственным выходом по сохранению Парадиза, — ответил Эрен необычайно спокойным голосом, — только так можно положить конец ненависти и вернуть мир.       — Чего будет стоить этот мир? — Жан невольно замотал головой, не желая мириться с объяснением Эрена. — Тысяч, миллионов невинных жизней? Что это за мир такой, раз ради него нужно идти на подобные зверства? Какой же ты идиот, Эрен, чтобы играть в благородство и добросовестность. Обида вновь вскипела в Жане.       — Думаешь, мне нужны были твои жертвы? Думаешь, я хотел, чтобы ты меня защитил таким образом? Эрен, — позвал Жан с болезненной мольбой, — отчего ты не спросил у нас помощи? Вместе мы бы могли достичь какого-нибудь решения. А теперь… Теперь у нас нет будущего. Я никогда не забуду и не прощу того, через что ты заставил нас пройти. Парадиз никогда не будет знать мира. Мои дети никогда не будут знать мира. А всё из-за тебя, — последние слова утонули в громком всхлипе. Холодность вернулась к чертам Эрена: Жан вновь перестал узнавать его. Эрен бросил опустошённый взгляд на линию горизонта — его зелёные глаза будто наполнились голубым светом Координаты, что придавало им безжизненности.       — Я свободен выбирать свою судьбу, вот я и сделал свой выбор, — произнёс Эрен со всей искренностью. — Ни об одном своём решении я не жалею. Жану стоило больших усилий сдержать свои гневную тираду и молча принять заявление Эрена. Как он может быть настолько уверен во всех своих выборах? Не жалеет ли он о тех, что привели к смерти его же товарищей.       — Я тоже свободен выбирать свою судьбу, — вторил он Эрену, — вот я и принял решение остановить тебя. Я не позволю тебе отнимать человеческие жизни, даже если в твоих намерениях и есть зерно правды. Жан сделал рваный вдох, собираясь с духом произнести следующие слова.       — Скорее всего, мы все погибнем в грядущей битве с тобой. Услышав такое заявление, Эрен потянулся к товарищу в попытке предотвратить его дальнейшее душеизлияние, однако Жан не принял его прикосновения.       — Человечеству не победить титанов, я всегда об этом твердил, — Жан беспомощно развёл руками. — А горсти солдат и марлийских воинов и подавно не одолеть Прародителя. Да, я умру, — повторил он, словно свыкаясь со своей смертностью, — но я умру, поступая правильно. Их взгляды встретились на мгновение.       — А ведь когда-то ты был у нас известен как смертник, — Жан криво усмехнулся. В возникшей тишине взгляд Жана заблуждал по узорам на дюнах. Хотелось подольше остаться в этой пустоши, наслаждаясь здешней прохладой — вдали от пожаров реального мира и взрывов орудий, которыми тщетно пытались остановить Колоссальных титанов. Где он был неподвластен смерти. Жан потерял счёт времени в этом месте и едва заметил, как Эрен поднимается с песка.       — Это был наш последний разговор, — пояснил он, помогая Жану встать на ноги. — Я сотру твои воспоминания об этой встрече, — он помедлил, прежде чем снова заговорить. — Чтобы во время сражения у тебя была ясная голова. Жан кивнул в согласии и выпрямился, ожидая дальнейших действий Эрена.       — Жан, — позвал его Эрен. Краем глаза Жан увидел ладонь Эрена, протянутую для рукопожатия. Игнорируя этот жест, Жан приблизился вплотную к товарищу и заключил того в объятия — раз это была их последняя дружеская встреча, то и попрощаться следует тепло.       — Жан, — проговорил Эрен товарищу на ухо, — спасибо, что тогда положился на меня. Тот лишь крепче прижал Эрена к себе — в эти последние отведëнные им мгновения Жан хотел запомнить как можно больше. До того, как эти воспоминания навсегда исчезнут из его разума по воле Прародителя.