Все средства хороши

Тоня лежала, вперив глаза в потолок, чтобы Саша не видел ее слез: ей хотелось выглядеть перед ним сильной, независимой девушкой, которую ничто не трогает. Но "котенок" и так все понимал. Срок аренды Тониной квартиры истек, и она вот уже неделю жила в квартире Санечки и его семьи, они спали на диване, еще не успевшем истрепаться (вероятно, потому, что его владелец часто оставался ночевать у своей девушки), а через два дня Тоня должна была улететь в Тель-Авив служить. Она пыталась утешать любимого человека тем, что в Израиле служба в армии считается престижной, что за нее платят неплохую сумму, что распорядок так очень свободный, и она сможет и звонить, и писать, но... Два года - большой срок. Саша сжимает губы и обнимает Тоню. Вдруг раздается звонок в дверь. - Здравствуйте, Мария Васильевна, - быстро утерев слезы, Тоня открывает дверь. - Привет, Тоня. Разговор есть. *** - Я не понял, мам, ты хочешь, чтобы Тоня следила там за этим мажориком тети Юли? - Денису просто очень нужен адекватный человек рядом, вот и все, - Мария Васильевна старалась говорить максимально спокойно и непринужденно, как будто ничего и не происходило. - Мам, а если он ее... ну... - Саша беспомощно смотрел в глаза девушке, все его тело немного дрожало. - Солнышко мое, ну это же не какой-то там насильник, а просто... мальчик, наш с тобой ровесник, - Тоня приобнимала юношу, гладила по руке, но его это успокаивало так же, как и саму Тоню, - Хотя, если честно, Марья Васильевна, нянькой быть мне тоже не очень-то хочется. - Тоня, Юля может тебе неплохо за это заплатить. - Понимаете, это называется "служить бы рад, прислуживаться тошно". Саша лег на колени к Тоне и сжал ее руку. - Хотя, с другой стороны... *** - Понимаешь, есть люди, повзрослевшие раньше времени: не столько в физическом плане (хотя, Тоне с ее формами можно было только позавидовать, еще когда она была классе в шестом, судя по фотографиям), сколько в ментальном или финансовом. Тоня с семнадцати лет живет одна в квартире, снимает ее полностью на свои деньги, да и вообще сама себя обеспечивает. Работает репетитором, в школе преподает. Она собиралась снимать квартиру в этом, Ашломе... - Ашдоде. - Да, вот, точно. В общем, она сама хотела снимать, но там все очень дорого, а ближе к городу приличных мест особо нет... Вот я и подумала, что твоему Дену такая соседка точно не помешает. Ты деньгами поможешь... - Да я в любом случае буду ему помогать, у меня что, выбор есть? Он же как муха на варенье, жрет и жрет эти деньги, а как Олежа умер, он еще и разговаривать со мной перестал... - Так я тебе о том и говорю! Тонечка его ответственности научит, он с ней не пропадет, не загуляет - она прекрасная хозяйка, очень работоспособная, графики какие-то все время составляет... Глядишь, за два с половиной-то года и другим человеком вернется. - Может, ты и права... А что ты мне так ее сватаешь-то? Тебе не нравится кандидатура этой Тони как потенциальной невестки, так ты на меня ее спихнуть хочешь? - Нет, она замечательная. Да и потом. Санечка ее никому не отдаст, - Мария Васильевна ласково улыбнулась, - а ей такие, как Денис, думаю, не сильно нравятся. - Ну ладно, - едва заметно вздохнула Юлия Викторовна, - Посмотрим. Других вариантов у меня все равно нет. - Вот и замечательно, - снова улыбнулась "тетя Маша" и убрала со стола чашки, - Тебе чаю еще налить? Вдруг раздался звонок в дверь. *** - Ну че ты, бл*ть, хотела?.. Ой, здрасьте, тетя Маша, - слегка сконфуженно поздоровался Денис, видимо, ожидавший увидеть свою маму. - Здравствуй-здравствуй, Деничка, проходи, - Мария Васильевна тихо закрыла дверь и улыбнулась. В маленькую тесную прихожую внезапно вошел ее сын. Денис с нарочитым гонором скинул кроссовки и брезгливо поставил их на слегка промокший от дождевой воды с ботинок коврик. - Ну уж прости, Дениска, чем богаты, - съязвил Саша, - Домработниц нет каждые полчаса коврики менять. - Ну раз в год хотя бы можно, - все с тем же высокомерием сострил Денис. - Не велите казнить, барин! - Саша злобно и с чрезмерным, пожалуй, сарказмом, поклонился "оппоненту" в пол, - Не подготовились мы к вашему приезду. Мария Васильевна по-матерински ласково погладила сына по плечу, что-то шепнула ему и отвела в сторону; Саша нехотя повиновался. Где-то совсем в глубине души Денису стало стыдно. Но признаться в этом даже самому себе было ему не по силам. У семьи Марии Васильевны была маленькая квартира, хотя и опрятная - отец Саши, который, как Денису казалось, ненавидел его с самого детства, ушел от его матери, не оставив никаких (в частности, финансовых) следов, а мать, даже когда нашла хорошую и неплохо оплачиваемую работу, решила не переезжать никуда, а остаться в бедном районе Москвы одна с сыном. Так они и живут вдвоем уже почти пятнадцать лет. Денис никогда не понимал, какой случай мог свести его мать - красивую, как никак, женщину, вдову (а раньше - жену) успешного и влиятельного предпринимателя, богатую карьеристку - с таким неамбициозным человеком, и дружба "тети Юли" и "тети Маши" казалась ему по меньшей мере странной и не совсем приемлемой. И все-таки в этой тесноватой даже для двоих маленькой двушке Денису - хотя в этом он тоже не мог признаться себе - было уютнее, чем в любом другом месте. Хотя казалось бы - чем хибара в Медведкове лучше элитного ЖК в центре? Вот и Денис не понимал, но какой-то противный жаркий комок мешал ему говорить каждый раз, когда он смотрел на желтоватые обои с обшарпанной штукатуркой, на которых висели детские рисунки, совместные фотографии разной давности и по большей части ужасного качества, на недавно купленный диван, еле-еле вмещавшийся в комнату, на крошечную кухню, обласканную золотистыми лучами июньского солнца... - Деничка, хорошо, что ты все-таки пришел, - к счастью, "маман" прервала рассуждения юноши, пока они не успели зайти слишком далеко - туда, куда Денису было еще рано заходить, - Мне надо с тобой поговорить. - Ой бл*, ну как обычно, - Денис с усилием проглотил ком в горле и театрально закатил глаза, - Ну, давай, валяй. *** - Че, на**й?! Какая, блин, Тонечка? - Узнаешь, когда вы встретитесь в аэропорту, - с удивительным хладнокровием отвечала Юлия Викторовна. - Значит, я никуда не поеду, - Денис ходил по кухне; его руки болезненно дрожали. В глубине души он понимал, что выбора в этот раз никто не дает.