***
— Хватит глупостей, Рон! Ты сейчас же отправишься в больничное крыло или я заставлю тебя, — Гермиона была настроена серьезно. Она едва ли не угрожала ему палочкой! Конечно, будь на его месте она или Гарри, Рон поступил бы точно так же. За прошедшие пару недель с Рождества боль в руке не просто усилилась, она стала настолько невыносимой, что он едва мог держать перо. О полётах на метле не могло идти и речи. Предплечье правой руки краснело с каждым днём, будто по нему били розгами. Потом пятно стало походить на царапину, а теперь и вовсе кровило, скрывая под собой что-то вроде рисунка. Каждое утро Рон тайком забинтовывал руку, скрывая происходящее от соседей по спальне. Его непонимание сменилось страхом. Однажды, он даже подумал, что у него на руке проступает Тёмная метка, а потом рассмеялся, назвав себя остолопом. — Ладно, — проворчал Рон, поднимаясь с дивана в общей гостиной восьмикурсников. Если поход к Помфри избавит его от боли или хотя бы от причитаний Гермионы, он это сделает. — Гарри, ты со мной? — он знал, что Гермиона не пойдет — она готовилась к практическим занятиям по ЗОТИ, которые состоятся на следующей неделе. — О, нет, прости, Рон. Мы с Джинни собирались встретиться, — щёки Гарри чуть покраснели. Он до сих пор смущался их романа перед Роном, хотя тот смирился с этим ещё в прошлом году. В прохладных коридорах замка становилось чуть легче. Возможно, от морозного воздуха. Или от одиночества, как знать. Мадам Помфри оказалась на месте. Придирчиво оглядела его на предмет ранений и пригласила присесть на кушетку. — Мистер Уизли, что-то случилось? На своих двоих вы никогда не появлялись у меня в лазарете, — целительна прищурила глаза. Рон медлил. Только глупец бы списывал полугодичную непрекращающуюся боль на квиддич. Здесь было что-то другое. И это неимоверное его пугало. — С моей рукой происходит что-то странное. Поппи молчала, вынуждая его продолжить. — Моя правая рука… Она болит. Сильно. И уже давно. Мадам Помфри вытащила из кармана передника волшебную палочку и подошла поближе. — Покажите мне ваши руки, мистер Уизли. Рон принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Пришлось отказаться от футболок, когда стало понятно, что скорее его глаза вытекут из глазниц, чем ему удастся поднять руку, чтобы надеть или снять её. Единственным плюсом ношения рубашек стал взгляд Гермионы, который часто задерживался на его плечах и груди. Сняв клетчатую рубашку, он принялся разматывать бинт. Поппи нетерпеливо постукивала палочкой по ладони. — Как давно болит ваша рука, мистер Уизли? — Пару месяцев… — Точнее, пожалуйста, — Поппи, лечившая их с Гарри на протяжении всей учёбы в школе, прекрасно знала, что он врёт. — Весной я не замечал, — находясь в бегах, тяжело было замечать ещё и боль в руке, тогда его беспокоили другие вещи, например, не попасться егерям, — когда вернулись в Хогвартс — боль усилилась. Я решил, что это из-за тренировок. К Рождеству стало хуже… — он стянул бинт с руки, глядя на мадам Помфри. Её лицо побелело. — Годрик милосердный! — Что? Что такое? Меня прокляли? Целитель, собиравший волшебников после битвы за Хогвартс по кусочкам, не стал бы так волноваться из-за проклятия. — Мадам Помфри, что со мной? Но хозяйка лазарета уже не слышала Рона, она отправляла кому-то Патронус, и тихо бормотала что-то самой себе. Рон не двигался с места. Дела принимали странный оборот. И это беспокоило его ещё сильнее. Он кашлянул, привлекая внимание к себе. Поппи будто очнулась. Она была всё такой же бледной, но теперь в её глазах горела решительность. — Одевайтесь, мистер Уизли, мы идём к директору. По пути к бывшему кабинету Дамблдора ни на один вопрос школьная целительница не дала ответ, что заставило Рона разозлиться. Да что такое происходит, чтобы делать из этого тайну? Мадам Помфри сообщила пароль каменной горгулье, и лестница подняла их к Макгонагалл. Которая едва не столкнулась с ними у двери, будто направлялась им навстречу. — Ты уверена, Поппи? — директор не выглядела напуганной, как мадам Помфри, что подарило Рону немного облегчения. Возможно, проклятие обратимо. Если это вообще оно. — Здесь невозможно ошибиться, Минерва. Они переговаривались так, будто Рон не возвышался сейчас над ними на пару голов. — Мне хоть кто-нибудь объяснит в чем дело? — он должен был сперва поприветствовать профессора Макгонагалл, но был слишком зол. Он будто снова маленький мальчик, которому не рассказывают взрослых секретов. — Сначала я должна увидеть вашу руку, мистер Уизли, — Минерва была напряжена ничуть не меньше мадам Помфри. — Сначала вы ответите мне, что здесь происходит. Меня прокляли? — Мистер Уизли, — директор Макгонагалл поправила свои очки, её зелёные глаза будто бы извинялись перед ним, — боюсь, всё намного хуже.***
— Тори! Тори! — Дафна бежала по тёмному коридору поместья к чайной комнате. Астория была с матерью на встрече за чашкой чая с Малфоями. Хотя мать и настаивала, что это дружеский визит после долгих судебных процессов – девушки знали – это заключение договора на брак. По правилам, замуж должна первый выйти старшая дочь, но очевидно, родителям Драко или ему самому больше приглянулась Астория. — Тори! — Дафна остановилась на пороге, переводя дыхание. — Здравствуйте, миссис Малфой. Привет, Драко. Нарцисса ничуть не изменилась за время заключения и судов, разве что выглядела чуть бледнее обычного. Всё такая же холодная, с идеальной осанкой и высоко заколотыми волосами. Она поприветствовала девушку в ответ, а Драко лишь вяло махнул рукой, чем заслужил осуждающий взгляд своей матери. — Ох, Нарцисса, прошу простить мою дочь, — тут же засуетилась миссис Гринграсс. Стыд за неподобающее поведение Дафны явно отпечатался на её лице. — Что случилось, Дафна? Астория уже поднималась со своего кресла, когда Дафна ответила: — Папа прислал письмо. Это была идеальная отговорка. Жаклин, как и обе её дочери, каждую неделю с нетерпением ждала письмо из Азкабана. Не важно, какие преступления совершил Уолтер Гринграсс, он всегда будет их отцом, а ей — дорогим мужем. Чашка Драко звякнула о блюдце, заставляя Нарциссу вздрогнуть. Дафна знала, что у Люциуса проблемы со здоровьем — воспаление лёгких, которое целители Азкабана предпочитали не замечать. Драко уже пару недель не получал писем, что расстраивало его больше, чем шепотки «Чертов пожиратель!» за спиной. Лицо Жаклин смягчилось. — У вас пятнадцать минут, девочки, — она махнула на них рукой, отпуская из чайной гостиной, — а я пока покажу миссис Малфой… Дафна уже не слышала голос матери. Они с Асторией, взявшись за руки, бежали по коридору в сторону малой библиотеки — их любимого места во всем замке. Как только за ними закрылись распашные двери библиотеки, Астория, едва отдышавшись, сказала: — Ты ведь соврала на счёт письма. Что случилось? — Помнишь пророчество бабушки Генриетты? Тори кивнула. — Нужно отыскать его, кое-что произошло.***
— Да вы шутите! — Рон в который раз провел руками по лицу, растрепав волосы. — Это невозможно! — Вы сами всё видели, мистер Уизли, — мадам Помфри пожала плечами. После десятка заклинаний, которые они с Минервой произнесли над его окровавленной рукой, она плотно забинтовала предплечье, предварительно окропив рану бадьяном, напоминая, что пару дней руку нужно сохранять в состоянии покоя. — Заклинание поиска души никогда не ошибается, — Минерва будто зачитывала лекцию. — Вам довелось испытать на себе великую магию Вселенной. Где-то есть ваш соулмейт, ваша… Рон перебил её: — Это какая-то ошибка! Не может такого быть… Я даже никогда не слышал об этих… соулмейтах! Незнакомое слово тяжело перекатывается на языке. Страх и неверие сковали горло. — Да, последняя пара соулмейтов появилась более двух тысяч лет назад, так что вряд ли вы слышали об этом, — Макгонагалл произнесла это с точно такой же интонацией, как его иногда отчитывала Гермиона за сказанную глупость. — Долгое время этот феномен считался мифом, но ошибка исключена, поверьте. — Нет, нужно всё перепроверить! — Рон встал, потом сел назад на деревянную скамью и снова встал, расхаживая из стороны в сторону. Только что его жизнь изменилась навсегда. Есть человек, с которым он связан теперь на веки. До конца его жизни. С незнакомцем. До последнего вздоха. Кожа неприятно покрылась мурашками. Липкий страх поднимался в глубине души. Гермиона. — А моя… моя пара чувствует то же самое, что и я? Гермиона никогда не жаловалась на боль. Ни разу за последние полгода. — Да, в точности. Боль, уже другая, разлилась по венам. В глазах защипало. Это не Гермиона. Его соулмейт не Гермиона Грейнджер. Рон быстро заморгал, отворачиваясь к окну. Темнота скрыла Гремучую иву, значит, уже наступил отбой. Гарри будет волноваться. Камин полыхнул, и из искр появилась записка, плавно приземлившаяся в руки директора. Минерва прочла содержимое, удовлетворенно кивнув. Тишина давила на Рона еще больше. — Как мне найти свою пару? Что, если она из другой страны? Что, если магия связала его с какой-нибудь престарелой волшебницей, упаси Мерлин, или парнем? Эти вопросы не сорвались с языка, но подстегивали панику. — Судьба не так жестока к вам, как может показаться на первый взгляд, — Рон скривился от такого явного преуменьшения. — Хорошая новость, мистер Уизли, — магия обо всём позаботилась. Рон подумал, что кабинет Дамболдора оказывал дурное влияние на всех его владельцев — они непременно начинали говорить загадками. Спустя секунду в кабинет вошли двое. Рон узнал их. Сёстры Гринграсс, со змеиного факультета. Высокая и светловолосая была Дафной. Ростом поменьше и младше на два года — Астория, кажется. Последняя пристально рассматривала Рона, в то время как её сестра уставилась в окно, практически не мигая. Кто-то из них была его парой. Девушкой, с которой его навсегда связала магия. —Мисс Гринграсс, — произнесла Макгонагалл, запутывая ситуацию еще больше, — я бы хотела представить вам Рональда Уизли. Вашего соулмейта. Астория так и не сводила глаз с гриффиндорца, когда Дафна начала оседать, потеряв сознание. Реакция вратаря дала о себе знать — Рон рванул вперёд, подхватывая падающую волшебницу на руки быстрее, чем Макгонагалл произнесла «Колопортус». Едва его руки коснулись одежды слизеринки, как боль отступила. Настолько неожиданно, что у Рона закружилась голова. До звона в ушах он ощутил… не боль, а звенящее ничего, затем медленно разливающееся тепло в груди. — Профессор, с Дафной всё будет хорошо? — испуганный голос Астории нарушил неловкую тишину. — Я отправлю их с мистером Уизли в лазарет, мадам Помфри им всё объяснит, не волнуйтесь, мисс Гринграсс, — ответила Макгонагалл, приглашая Рона последовать за выходящей из кабинета школьной целительницей.***
Гарри действительно не спал. Он сидел на кровати по-турецки, разложив на коленях Карту мародёров. — Рон, ты где был? Что случилось? — У Макгонагалл. Рон рухнул на свою постель, не снимая ботинок. — Она вылечила твою руку? — И да, и нет, — Рон глядел в потолок, не мигая. Ощущение бессилия навалилось на него, когда он возвращался из лазарета в свою спальню. Он ничего не мог поделать с тем, что на его руке мерцало воплощение Патронуса Дафны Гринграсс. Его соулмейта. Он хотел бы бесконечно ненавидеть её и обвинить в происходящем, но не мог. Не она выбирала получить метку, не она выбирала соединить их души в вечности. Они вместе стали заложниками этой ситуации. Пока смерть не разлучит их. Совсем как в тех ужасных девчачьих романах, что читала Джинни на каникулах. Она наверняка оценит всю романтичность этой катастрофы. Мысль о том, что ему следует всё рассказать родителям, он отгонял от себя как назойливую муху. Как объяснить им, что ему придется всю жизнь провести с незнакомой слизеринкой, отец которой Пожиратель смерти? — Рон… — голос Гарри звучал неуверенно. Рон молча сел на кровати, сбрасывая рубашку и разматывая руку. Ему не хотелось говорить ни с кем, и в то же время хотелось кричать. Бинт упал на пол, и Рон с неприязнью отшвырнул его ногой в сторону, будто бы тот был в чём-то виноват. Гарри только взглянул на его предплечье, которое больше не кровоточило, как его зелёные глаза округлились, делая его похожим на лунного тельца. В другое время Рон бы точно озвучил это наблюдение, и они бы вместе посмеялись с этого забавного совпадения. — Что это? — прошептал Гарри, наклоняясь чуть ближе и шаря рукой по тумбочке в поисках очков. Куница. Куница, держащая в лапах лавровый венок. В первую секунду, когда Минерва произнесла заклинание, а Поппи стерла с его руки кровь, он едва не взорвался не верящим смехом, обнаружив у себя на предплечье мерцающую метку. Просто розыгрыш. Или сон. Возможно, он уснул на нудном занятии по Трансфигурации и сейчас его разбудит Гермиона, больно ткнув локтем под рёбра. — Что ты знаешь о соулмейтах, Гарри?***
Объяснение с Гермионой прошло ужасно. Едва он признался, что на его руке появилась метка с чужим Патронусом, как она подскочила с места будто ужаленная. Пробормотала, что ей срочно нужно в библиотеку и сбежала. Рон выдел, как она на ходу вытирала слезы, и рванул было за ней, пока его не остановил Гарри. — Что бы ты сейчас ей не сказал, это ничего не исправит. Гарри был прав. Уже ничто не исправит того, что произошло. Единственное, что ему остаётся, это придумать, что делать дальше. Прошли сутки с того момента, как мадам Помфри объяснила ему все нюансы сложившихся обстоятельств. Он уложил Дафну на койку, и Поппи пригласила его в свой кабинет для разговора. Чем больше он узнавал о том, что их ждёт в дальнейшем, тем больше хмурил брови и сжимал ладонями ручки кресла. Боль вернётся. Чем дальше его соулмейт будет находиться, тем сильнее магия будет изувечивать его. Им с Гринграсс в буквальном смысле придётся прожить всю жизнь по близости, иначе они умрут от агонии. Чем больше физического контакта, тем лучше они себя будут чувствовать. Никаких радужных перспектив, но не смертельно. Они всегда могут установить расписание или на худой конец, подружиться. Рон даже вздрогнул, когда размышлял об этом. Побочный эффект родства душ — обострение чувств. Рон всегда будет ощущать приближение своего соумейта, проживать с ней все яркие и острые эмоции, чувствовать настроение. Через пару дней боль вернулась. Всё это время Рон обдумывал, что ему следует делать дальше. Разговор с родителями. И неизбежная встреча с Гринграсс. Им нужно всё обсудить. Рон хотел было послать сову ей, чтобы договорить о встрече, когда Дин ворвался в их с Гарри спальню с улюлюканьем: — Рон, тебя спрашивает одна симпатичная ведьма! Очевидно, это не Гермиона. Дин не стыл бы так говорить. Рон накинул рубашку на футболку и вышел за портрет. Его ждала не Дафна, а её сестра. Растрёпанная, то ли испуганная, то ли злиться. — Если ты пришла выяснять отношения, то я ничего… — Дафна до сих пор не очнулась, — её голос дрожал, — ты нужен ей.***
Астория привела его в женские спальни восьмикурсников. Он никогда здесь не был — Гермиона ни разу не приглашала его в свою комнату. Сидящие в гостиной слизеринки следили за странной парочкой, скривив губы. Ещё бы, гриффиндорец в змеином логове. Вся эта межфакультетская вражда перестала быть значимой, когда магия связала его с девушкой с ненавистного факультета. Спальня с тремя кроватями была пуста. Темноту разрезал зажжённый ночник с перламутровыми подвесками в виде русалок. Он едва различил в сумерках комнаты неподвижное тело, лежащее полубоком на изумрудном покрывале. Грудь девушки медленно поднималась и опадала. Её длинные светлые волосы рассыпались по подушке, скрывая ту полностью. — Может, стоит позвать Помфри? Я не знаю, чем могу помочь… — Рон переступал с ноги на ногу возле двери. — Это она сказала тебя привести. Очевидно, старшая Гринграсс тяжелее переносила всю сложность ситуации. Он — мужчина, физически сильнее и выносливее из-за спорта, а она — принцесса, не державшая в руках ничего тяжелее столовых приборов. Любопытство заставило его глаза осмотреть комнату на сколько возможно, но что-то внутри, тёплое, будто горячий шоколад в Хогсмиде, возвращало взгляд к Дафне, заставляло разглядывать её, тонкие руки с серебряным кольцом, длинные ноги в высоких гольфах, острые коленки, выглядывавшие из-под задравшейся школьной юбки. — Помфри сказала, нужен физический контакт… — Астории было неловко говорить об этом. Рон не знал, что она вкладывала в это определение, сам он решил, что возьмёт Дафну за руку. Вполне достаточно. Он присел на краешек кровати, очень осторожно. Было неловко под пристальным наблюдением Астории касаться своего соулмейта. Медленно, одними пальцами он дотронулся к запястью Дафны. Глаза невольно закатились от облегчения — боль отступила. Опустившись ниже и переплетя пальцы, Рон поразился нежности её кожи. Словно шёлк. — Кхм… Раздалось за спиной. Рон уже и забыл, что у этого незапланированного рандеву есть свидетель. — Тебе нужно прилечь. Кончики ушей загорелись алым. Комплекция не позволяла провернуть это целомудренно. Лечь рядом, будто они делают снежных ангелов, не представлялось возможным — слишком узкая кровать. Довольно-таки интимный момент предстояло разделить с незнакомкой. И под присмотром другого человека. Пока Рон мучительно долго расшнуровывал ботинки, потому что мама очень успешно отучила всех своих детей не снимать обувь в спальне, Астория снова кашлянула, привлекая его внимание: — Позови меня, когда она очнется. Когда. Очень самонадеянно. Он вообще не верил во всю эту авантюру. И Астория Гринграсс выскользнула за дверь, оставляя их с Дафной наедине. Что казалось, одновременно и худшим и лучшим вариантом. Рон поставил свои ботинки рядом с кроватью, как и делал это каждый вечер в своей спальне, и прилег на бок. Слишком близко, так близко, что он почувствовал аромат её духов. Он не был силён в распознавании запахов, но этот определенно был приятным. Что-то цветочное и сладковатое. Его тело вплотную прижималось к Дафне: её чуть согнутые в коленях ноги создавали идеальный угол для его ног, его грудь плотно прижималась к её спине с каждым вдохом, его пах… Мысль о том, что задница Дафны весьма тесно прилегала к его паху, заставила покраснеть. Он почти стукнул себя по лбу за такие плотские мысли рядом с девушкой, лежащей без сознания. Незнакомкой, которая, возможно, не хотела вообще находиться рядом. Идиот. Гринграсс вполне могла быть при смерти прямо сейчас, пока он потворствовал своим похабным мыслям. Прошло пару минут, пока рука, которую он не знал куда пристроить, занемела. Он потряс ею в воздухе, но это не помогло. Аккуратно, он положил её на бедро Дафны, потом спохватился и передвинул её на талию. Дафна издала неопределенный звук и поёрзала на месте. Рон решил, что это хороший знак. Возможно, дополнительный контакт помог бы быстрее очнуться. Пальцы принялись выводить круги на её животе. Было скучно. Волшебная палочка упиралась в бедро, напоминая о том, что он круглый идиот, который не додумался использовать магию, чтобы расширить кровать Дафны. Сделать это прямо сейчас было бы немного странно, будто показать, что она ему противна. А это не так. Немного неловко, потому что они мало знакомы, но не противно. Даже наоборот. Приятно пахнущая и такая тёплая… Он опёрся на локоть, чтобы рассмотреть Дафну поближе, раз уж выдался такой случай. И насколько позволял ночник. Гладкие волосы доставали почти до талии. Он не замечал раньше, наверное, потому что Дафна закалывала их на занятия. Бледное лицо с синяками под глазами в отличие от его загорелого и покрытого веснушками. Прямой нос, пухлые губы. Очень худая и долговязая. Острая ключица выглядывала в сместившемся воротнике рубашки. Красивая. Почему он не замечал этого раньше?***
Следующий день не заладился с утра. Конечно, Рон уснул. Как бы он не старался держать глаза открытыми и убеждать себя, что он только на секунду прикроет глаза, тепло, исходящее от Дафны и кружащееся в груди, убаюкало его. Пробуждение было неприятным. Уютное тепло вдруг покинуло его руки, тело столкнули с узкой кровати и обвинили едва ли не в надругательстве. Да, их позу с переплетенными руками и ногами едва ли можно назвать целомудренной, но разве не сама Дафна прижималась и обнимала его, как и он в ответ? Рон даже не успел объяснить, что его пригласила Астория, как оказался за портретом женской спальни без ботинок. Злость боролась с возмущением внутри, пока он топал носками с изображением снитчей по ледяному полу замка в свою комнату. Завтрак не принес ничего, кроме злобного взгляда старшей Гринграсс из-за слизеринского стола, и избегающего — от Гермионы. Она не разговаривала с Роном, поддерживая лишь общие беседы. Её боль была понятна, но вины самого Уизли в этом не было ни на кнат. Профессор Флитвик подловил Рона на невыполненном домашнем задании, за что тот получил наказание. О какой отработке заклинаний могла идти речь, если всю ночь Рон самозабвенно обнимался со слизеринкой, явно лишившись рассудка? Эта связь сводила с ума от невозможности разобраться в природе своих желаний. Самому Рону Уизли хотелось прикоснуться к молочной коже Дафны, или это серебристая куница на предплечье взывала к жарким объятиям? Флитвик заставил Рона протереть все книги, находившиеся в классе Заклинаний, от пыли и мелких жучков, что разбили свои жилища в пыльных стопках. Без магии. Очищая старые фолианты не менее старым куском ткани, он думал, что делать дальше. Стоило помириться с Дафной, потому что спустя пару дней боль вернется на своё место, однако, он ни в чем не виноват, он хотел лишь помочь, а за побочный эффект от меток соумейтов никто не нёс ответственность. Еще стоило рассказать родителям, пока никто из журналистов не пронюхал об этом удивительном открытии. Если мама узнает из «Ежедневного пророка», что её младший сын навсегда связан с девчонкой Гринграсс, то убьёт его одним лишь вопиллером. Джинни отреагировала на эту новость очень легкомысленно. — О, боже? Тебя охомутала чертова слизеринка! — её карие глаза блестели от веселья. — Никто меня не охомутал, — буркнул в ответ Рон. Уж кто-кто, а родная сестра должна была переживать за судьбу брата! Но Джинни едва ли одолела грусть, она лишь потрепала ему волосы и попросила заранее сообщить о свадьбе, чтобы она сумела выбрать платье ничуть не уступающее подлым чистокровным змеюкам. Только Гарри старался разрядить обстановку. Они обедали в большом зале без Гермионы, предварительно отсев подальше от однокурсников. — Ну не все так плохо, — Гарри задумчиво почесал лоб и бросил быстрым взгляд в сторону столов с изумрудными скатертями. — Ох, неужели, Гарри? — голос Рона сочился сарказмом. Гарри легко говорить, не его жизнь катится в гномью нору. — Тебе досталась Гринграсс. Она ничего, — Гарри снова повернулся к слизеринскому столу, будто то бы желая удостовериться в своих же словах. — Не Булстроуд, например. Они вдвоём прыснули со смеху, хотя у Рона он получился больше нервным. Милисента бы сломала шею Рону двумя пальцами. Все парни её немного побаивались. — Или Филч, — Гарри продолжал смеяться. Иронизирование над ситуацией всегда помогало им пережить сложные моменты. Уизли уже обдумывал это ранее, вернее благодарил Мерлина, что его соулмейт оказалась привлекательной девушкой, хотя и проклинал его же за дурацкие шутки с чужими жизнями. Прошла неделя с той злополучной ночи, а Дафна всё так же избегала Рона. Он даже отправил записку с предложением обсудить кое-какие вопросы, но Гринграсс нагло проигнорировала клочок пергамента. В груди уже начинало болезненно колоть, но Рон твердо решил не давать слабину. Пусть сама прибежит, раз такая гордячка! Он потерпит еще немного. К концу второй недели рука с меткой немела всё чаще, записывать лекции становилось невыносимо. В груди болело не переставая. Рон чуть было не нарушил собственные клятвы, завидев её идущую по коридору второго этажа в одиночестве. Он ускорил шаг, почти догнав сбегающую Дафну, как перед ним возник Малфой. Хорёк окинул его взглядом и спросил: — Этот упырь достаёт тебя, Дафни? У Малфоя с Гарри после суда наступил худой мир, но к Рону это не имело ровно никакого отношения. — Послушай ты… Боль глушила голос разума и только подстегивала агрессию. — Всё нормально, Драко, — она едва коснулась ладони Малфоя, сжатой в кулак. А ведь могла бы не упрямиться и коснуться Рона, хотя бы на секунду, избавив их обоих от нестерпимой боли. Он-то ни за что не прикоснётся к ней больше без её согласия — единственного раза, когда его обозвали «подлым извращенцем», было более чем достаточно. — Так и думал, — процедил Малфой, окидывая ядовитым взглядом Рона с ног до головы, и уводя из коридора Дафну, которая ни разу не оглянулась.***
— Ты как? — Астория присела рядом с сестрой на кровать. — Лучше всех, — Дафну било мелкой дрожью от боли. Вопросы были ни к чему — это из-за метки. Вернее, из-за двух глупых идиотов, мучающих друг друга. — Даф, может стоит… — Астория снова попыталась уговорить Дафну встретиться с этим гриффиндорцем. Предыдущие попытки провалились с треском. Сначала Дафна полностью отрицала, что нуждается в подпитке чужой магией. Когда боль вернулась, она злилась, что теперь её жизнь зависела от другого человека. Сейчас она ударилась в апатию. Волны боли захлестывали так сильно, что Астория боялась вновь найти сестру в бессознательном состоянии. — Нет, я не пойду к нему… Пусть сначала извинится… извинится за… — ощущение воткнутого ножа в грудь не давало Дафне безболезненно сделать даже вдох. — Ты писала матери? Дафна кивнула. Она так надеялась, что мама ужаснется, подключит все оставшиеся после войны связи и начнёт бороться за право своей дочери самой выбирать судьбу. Жаклин Гринграсс не была в ярости и даже не испытывала чувство недовольства сложившейся ситуацией. Она ликовала. Её дочь навсегда связана с Рональдом Уизли — героем Второй Магической войны, обладателем Ордена Мерлина первой степени за победу над Волдемортом, подающий надежды вратарь, другом самого Гарри Поттера… Дафна вытерла горькие слёзы и сожгла письмо. Надежда на то, что мама не поделится этой восхитительной новостью с подружками, а тем более с журналистами, растаяла будто снеговик в июле. — Что будем делать с пророчеством? Может рассказать Макгонагалл? Тори волновал этот клочок пергамента, что передавался из поколения в поколение в их семье. Еще больше он волновал Дафну, которая всеми силами старалась не падать духом. Дафна пожала плечами. От бессилия по щекам побежали прозрачные дорожки. Астория обняла сестру. Лишенная возможности помочь Дафне, она просто крепко сжимала ту в объятиях, пока та не уснула.***
Рон был зол. Гарри отстранил его от игр — невозможно усидеть на метле, когда перед глазами всё плывёт от боли — лишил единственного, что принадлежало исключительно Рону. В письме от родителей сообщалось, что скоро они встреться и серьезно поговорят. Как будто от болтовни что-то изменится?! Было так плохо, что Рон оперся о стену класса Травологии. Ноги отказывались доставить его измученное тело в спальню восьмикурсников. Пара минут передышки, и он снова двинулся в путь, поворачивая за угол. Стук каблуков заставил поднять тяжелую гудящую голову. По коридору, держась за стену, Дафна Гринграсс направлялась в его сторону. Бледная, сутулая, изможденная такой же болью, как и у него внутри, она вмиг заставила его изменить своё решение. Он возьмет её за руку или прижмет к себе, хочет она того или нет. Прямо сейчас. Они приблизились друг другу настолько, что Рон заметил голубые глаза, наполненные слезами. Где-то внутри у Рона дёрнуло — он заставлял не только себя страдать из-за глупого стечения обстоятельств в комнате Дафны. Она выглядела так, будто вот-вот упадёт в обморок. Два последних шага навстречу Рону она сделала молниеносно, будто не она только что опиралась на стену, и врезалась в его грудь, крепко обнимая Его руки тут же оказались на её талии, прижимая к себе так крепко, на сколько он мог вообще сжать руки. Их вздохи облегчения слились в один, когда магия родственных душ освободила их тела от двухнедельной агонии. Ладони Дафны, судорожно сцепленные у него на шее, чуть расслабились. Пальцы начали перебирать завитки волос на затылке. Она всё ещё не отнимала лица от его груди, выдыхая прямо в шею. Размеренное дыхание Гринграсс почти ввело Рона в состояние эйфории. Между тем, мозг невзначай отметил высокий рост Дафны. Её голова удобно устроилась на его плече, принося непрошеную мысль о том, что Рону не надо будет склоняться вниз, чтобы поцеловать девушку. Первой отмерла Дафна. Руки медленно спустились вниз к груди, легли на пояс, а потом и вовсе покинули его тело, избавляя от лёгкого транса. Крошечный шаг назад позволил Рону видеть её лицо. — Хотела принести извинения… — Я хотел извиниться… Слова, прозвучавшие одновременно, вызвали улыбку у них обоих. Глупцы, стоящие друг друга. Разговор в коридоре школы, которой должен был состояться уже давно, всё расставил на свои места. После взаимных извинений, было принято простое решение — быть рядом, не привлекая всеобщего внимания. Например, встречи в библиотеке или работа в паре на занятиях. От боли не сбежать, как бы они не старались. Дафна рассказала, что пользовалась обезболивающими зельями, но её состояние ничего не облегчало. Хотя обсуждать некоторые моменты было неловко, Дафна всё же озвучила их план — лёгкие прикосновения и объятия. Для начала. Рон всё это время пытался не смотреть на розовые губы Дафны.***
План был хорош. Они пришли к Макгонагалл с предложением ставить их вместе при парной работе. Высоко поднятые брови и восторженный тон дали ясно понять, что она очень рада такому исходу и обязательно выполнит их просьбу. Почти ежедневные встречи в библиотеке позволяли не только выполнить домашнее задание, от чего Гермиона просто впадала в экстаз, но и узнать друг друга получше. Рон рассказал о своём увлечении волшебными шахматами и об одержимости квиддичем, и узнал, что Дафна очень любит читать и утренние пробежки. Так к их общему времени наедине присоединился и еще один час до завтрака, когда они вместе бегали вокруг поля для полётов мадам Трюк. Капитан команды не был против дополнительной физической нагрузки для своего вратаря, а Рон не был против созерцать длинные ноги Дафны в шортах или облегающих брюках. Дафна приходила на все игры Грифиндора, под своё шефство её взяла Гермиона. После первого матча Рон подарил Дафне шарф в красно-жёлтую полоску: — Новым фанатам полагаются подарки. Гринграсс делилась с Роном мнением о прочитанных книгах и иногда обменивалась литературой с Гермионой. Однажды, немного стесняясь, Дафна попросила Рона научить её играть в шахматы. Он с радостью согласился. Каждый вторник и четверг, Рон объяснял правила игры, глядя в переливающиеся любопытством глаза Дафны. Рон бы назвал план отличным, если бы ему было по-прежнему всё равно. Просто два человека, связанные друг с другом. Друзья на всю жизнь. Но его взгляд всё чаще задерживался на розовых губах, его руки всё дольше не отпускали её рук, переплетая пальцы, его сердце всё больше волновалось о Дафне. Их встречи в замке и за его пределами не остались незамеченными. И не все слизеринцы остались равнодушны к такому союзу. Они задирали Дафну, оскорбляли и творили мелкие пакости. После того как Рон однажды случайно нашел в её учебнике записку со словами «Подстилка предателя крови», он больше не отпускал девушку одну — провожал в её спальню, сопровождал под недовольные вздохи Паркинсон в Хогсмид, проводил с ней всё свободное время либо ошивался рядышком, чтобы Дафна находилась в зоне видимости. Воспитанная как настоящая леди, она не опускалась до ответных оскорблений или применения физической силы, упрямо доказывая, что «Это всё не серьезно, они просто шутят». Рон на каникулах познакомил Дафну со своей семьей. Отец был весёлым, но внимательно прислушивался к тому, что говорила Дафна за ужином. Мама же была в восторге от воспитания Дафны и предложенной помощи на кухне. Билл недоверчиво спросил его «Ты уверен, что она со Слизерина?», когда Дафна не отвергла приглашение Джорджа поучаствовать в очень подозрительном испытании новых товаров из его магазина. Джинни тихонько напевала свадебный марш, пока Дафна отвлекалась на тысячу вопросов, которые задавала его семья. О том, что Дафна как можно дальше оттягивает знакомство со своей матерью, он понял давно. И не настаивал, потому что, как только в разговоре упоминалась Жаклин Гринграсс, девушка становилась мрачнее тучи. Самое неприятное и неизбежное случилось весной — о них узнали журналисты. Первая пара соумейтов за две тысячи лет! Письма с просьбами об интервью приходили сотнями. Множество глаз в школе следило за каждых их движением, шепотки за спинами выдвигали различные теории. Прогуляться в Хогсмиде или Косом переулке больше не представлялось возможным. Люди пытались брать у них автографы, журналисты подкарауливали их у магазинов и волшебных лавок в компании с прытко пишущим пером, готовым задокументировать каждое их слово, вздох и взгляд. Ассоциация науки и магии добивалась у Макгонагалл аудиенции, чтобы уговорить Рона и Дафну стать добровольцами для изучения магии душ. По правде говоря, подопытными кроликами. Весенний бал, который должен был состояться на следующей неделе, заставил учеников Хогвартса отправиться по магазинам в поисках костюмов и платьев. Бубнящий от недовольства Рон в компании Гарри двигался по переулку к магазину костюмов мадам Малкин, когда дорогу преградила огромная толпа зевак. Журналисты окружили кого-то, яростно щелкая колдокамерами. Женский голос громко просил всех разойтись по своим делам. Рон узнал девушку. Астория Гринграсс почти срывалась на крик в своей просьбе оставить их в покое и дать уйти. Их. Он рванул внутрь скопища народа, не боясь использовать локти. Среди жадных до сенсации корресподентов «Пророка», «Ведьминого досуга», «Новостей волшебного мира», в оборонительной позе стояла Астория, прикрывая собой Дафну. Испуганную, сгорбившуюся за невысокой фигурой сестры, обнимающую себя руками. — Эй, вы, отвалите от них! — Рон встал между назойливым мужчиной, не постеснявшегося вторгнуться в личное пространства незнакомых ему девушек, и Асторией. — О, мистер Уизли, — идиотская улыбочка расплылась на лице мужчины, — мы просто хотим задать пару вопросов, — мужчина развел руками, выражая крайнее недоумение. — Забери её, сейчас же, — нетерпеливо прошептала сзади Астория, когда в толпу ворвался растерянный Гарри. — Там Гарри Поттер! — крикнул Рон, указывая влево от себя. Толпа с криками ринулась окружать Героя магической Британии. Он обернулся и схватил Дафну за руку, выводя из толпы. Он обнял её, укутывая в свою мантию, чтобы сумасшедшие фанатики не дергали за одежду или прикоснулись к её прекрасным волосам в надежде вырвать прядь для Мерлин знает чего. С ним, Гарри и Гермионой такое случалось не раз. Дафна молча шла рядом, обвив его талию руками. Рону показалось, что она плачет, поэтому он тут же свернул за ближайший угол, подальше от восхищенной толпы, окружившей Героя войны. Перед Гарри он извинится потом. Сейчас же он был полностью поглощён эмоциями Дафны. Её страх, неуверенность, тревога касались и Рона, мерцали где-то внутри так, что ему хотелось защитить девушку от всего мира. Дафна прислонилась спиной к стене и притянула Рона к себе, загораживая себя ото всех, будто щитом. Рон уперся руками в стену возле её головы и взволновано спросил: — Ты как? Он ничего не… — Нет, нет, — она подняла на него глаза, — я просто запаниковала. Их было так много, отовсюду сыпались вопросы… Дафна зажмурилась, будто пыталась прогнать оторопь и беспокойство. — Спасибо, Рон, правда, ты очень помог… Её расстроенный вид, такая нежная беззащитность, эти руки, крепко обхватывающее его тело, умоляя о защите… Это было слишком. Договорить Дафна не успела, потому что Рон коснулся её губ в неуверенном поцелуе. И вскоре он перестал быть таковым, когда Дафна издала тихий стон, и, закинув руки ему на шею, прижалась к нему и ответила. Под веками взрывались галактики. Это было так великолепно, как никогда в его жизни.***
— Привет, принцесса, — Рон коснулся губами щеки и уселся рядом с Дафной под недовольным взглядом Малфоя. После инцидента с журналистами не имело смысла скрывать свою историю. Как и их отношения. — Доброе утро, — радостно ответила Дафна. Пэнси буркнула что-то похожее в ответ, Драко же проигнорировал своего соседа по столу. Она знала, что Рон не обидится, но это ребячество порядком затянулось. Как бы её друзьям не нравился Рональд Уизли, он никогда не исчезнет из её жизни. Накануне они собирались на пикник вчетвером: Дафна, Рон, Гарри и Джинни. К счастью, воскресное утро обрадовало солнечной погодой. Хотя Дафна и приготовила всё для их вылазки, было еще кое-что, не терпящее отлагательства. Рон послушно шёл к ней в спальню, держа руку на талии. Его сестра часто утверждала, что он неотесанный мужлан, который ей никогда в жизни и двери не открыл. Но Дафна, напротив, купалась в джентльменских поступках Рона. — Если ты хотела поцеловать меня, необязательно тащиться так далеко, — жарко прошептал ей на ухо Рон, заставляя кожу покрыться мурашками. — Я хотела показать тебе вдали от лишних глаз, — если о пророчество пронюхает пресса — это будет настоящая бомба. Не хватало посеять массовую панику. Они остановились перед входом в общежитие. Легкие поцелуи в шею здорово отвлекали. Дафне даже понадобились несколько секунд, чтобы сосредоточится и произнести пароль. Рон продолжил свои дразнящие касания, но уже с другой стороны, пока Дафна расколдовывала шкатулку с пророчеством. Когда пергамент коснулся её пальцев, игривое настроение будто дементоры выкачали. Она всеми силами умоляла себя не паниковать. Ничего не должно измениться в их отношениях, когда Рон прочтет то, что спрятано внутри пергамента. — Надеюсь, это любовное письмо, — он подарил Дафне лукавую улыбку, но тут же стал серьёзен. — Ладно, извини. Что это? — Это пророчество моей семьи. Оно передавалось по женской линии из поколения в поколение, — Дафна гипнотизировала взглядом пророчество, — Прочти его и скажи, что думаешь. Рон чуть помедлил, но через мгновение решительно расправил пергамент. Глаза забегали по строчкам. Весенним утром, когда миф станет правдой, секретное общество положит начало новому порядку. Эти слова, грозящие сломать чьи-то жизни, она знала наизусть. Слова, которые вручила ей бабушка на десятый день рождения вместо подарка. Рон медленно сложил пергамент и вернул его Дафне. Молчание затягивалось. И оно пугало ничуть не меньше, чем пророчество, начинающее сбываться. — Ты думаешь, это о нас? — голос Рона был тихим. Он смотрел на ковер с гербом Слизерина с некой отрешенностью. — Похоже. Не уверена. — Что за тайное общество? Дафна знала только одно тайное общество, и от этого мороз по коже. Она взяла за руку Рона, и он в ответ сжал ладонь. — Возможно, стоит поговорить с директором… — у Дафны больше не имелось вариантов. Не в министерство же сообщать, в самом деле. Рон неуверенно кивнул. Он колебался. Будто хотел о чем-то спросить и не решался. Дафна дала ему еще минутку, чтобы собраться с мыслями. — Ты уверена, что пророчество именно о тебе, а не про твою сестру? — Оно всегда передавалось старшим детям в семье. Пикник был отменен.***
Когда Рон после обеда вернулся в свою спальню, испуганный Гарри, растрёпанный и без очков, сжимал в руках какое-то письмо так сильно, что побледнели пальцы. — Что такое, Гарри? — Рон давно не видел своего друга в таком состоянии. — Что-то с Джинни? Гермионой? Гарри медленно покачал головой. И протянул письмо. На пожелтевшем пергаменте кривоватым почерком было выведено: «Мы идём за тобой, Гарри Поттер». Внизу, переливаясь аконитовым цветом, расположилась подпись отправителя — череп со змеёй, выползающей изо рта.