Второй шанс

Этот день совершенно не выделялся из бесконечной череды точно таких же серо-бардовых будней. Почему серо-бордовых? Так просто «серые будни» скучно и не передаёт всей глубины. А вот «серо-бордовые будни»... звучит гораздо красивее и уникальней. Разумеется это было лишь мнение Никиты. Парень и не хотел кому-то свою точку зрения доказывать. Вокруг всё теже давно наскучившие всем забастовщикам виды. Рыжее железо где только можно, из-за постоянной влажности уже давным-давно проржавевшее насквозь. Запах спёртой сырости, наполняющий бункер до краёв и конечно вечный холод, настолько лютый, что аж зубы сводит. Нет, Легостаев этого холода конечно не чувствует в силу природы… но тот же Дима часто на него жалуется. Да и не только он, честно говоря. Настолько же терпеливо относятся к подобным низким температурам от силы пару человек. Оборотень идёт вперёд по коридору, рассматривая стены, пол, потолок и двери на предмет каких либо поломок. А то они прошлый раз проворонили прогрызенную крысами дыру и твари четверть консерв сожрали. Говорят в других местах грызуны не могут с такой лёгкостью разгрызать железо. Везёт тем, кто живёт не в России… Толстые двери, покрытые шелушащейся чёрной краской… ржавые стены тоже кое-где покрашены спёртыми из Клыково аэрозольными баллончиками, производимыми ещё в Свободные Времена или исписаны граффити местных художников, которым было нечего делать... На потолке тоже ни фига нет. Ну что ж… Никита будет надеяться на то что зрение оборотня его не подвело и мелкие зубастые монстры к забастовщикам сегодня не залезут. Хотя вполне возможно, что чересчур умные твари попробуют прогрызть железо сразу в хранилище… но там Тим дежурит, если что сожжёт всю клыкастую серую падаль к херам собачьим. В коридоре почти никого нет. Неудивительно в принципе. Раннее утро всё-таки. Ребята отсыпаются в своих комнатах. Впереди промелькнула чья-то серая кофта… Женька походу. Неужели в медблок пошла? Опять у неё что-то случилось… Вот почему оракулы такие хрупкие? И почему, прекрасно зная свою хрупкость, Степанова не желает её искоренить одним единственным укусом? Нет, Никита конечно понимает, что это непростое решение и всё такое… но им сейчас не до подобных рассуждений. Еда кончается, а вернуться в город нельзя. Мэр в последнее время совсем озверел, но жители этого будто не замечают. Как безмозглые овцы. Безропотно следующее за пастухом-мясником стадо. Никто из них совершенно не верит детям... Правильно, что им умным взрослым людям какие-то сопляки-отшельники? Критическое мышление видимо окончательно у всех атрофировалось... У забастовщиков сейчас очень трудные времена. Бункер медленно гниёт, рассыпаясь на куски в собственной предсмертной агонии. Расходники крайне быстро заканчиваются, совсем скоро ребята будут жевать последние пайки. Оружия ни хрена нет, силами обходиться приходится, а это чертовски утомляет. Плюс ко всему этому ещё и облавы мэра. Вот они вообще полная жесть. Старый хрен натравливает своих шестёрок, мешая и так трудному существованию забастовщиков. Скоро вообще будет полный набор конченых неудачников-будущих трупов — зима начнётся. Вот в это знаменательное время пожалуй и наступит настоящая непроходимая жопа. Ребятам придётся или прекратить это бессмысленное сопротивление и вернуться в город под колпак ухмыляющейся мрази или бороться до последнего, медленно подыхая от холода, голода и собственной тупой гордости. Хотя о чём это он? Вернувшимся в город будет возможно даже хуже. Долмацкий совершенно не любит инакомыслие… А уж как чёртов тиран ненавидит, когда кто-то идёт против его воли… Как при таких-то данных он не стал одним из Властелинов? Наверное потому что когда-то был мятежником… В лучшем случае при попадании в Клыково им всем промоют мозги, в худшем скормят их души вызванной Долмацким твари. Только Серафиму мэр точно пожалеет. Только Серафима от этой жалости откажется. Пол дрогнул. Никита замер, схватившись за наполовину открытую дверь в кладовку. Какого дьявола сейчас произошло?! Маленькие лампочки под потолком испуганно замигали, напряжённо гудя. — Вот только вырубись, гнида… — пробормотал парень, резко срываясь в сторону генератора. Если старенький агрегат, построенный ещё в Свободные Времена, откажет, они тут все в темноте окажутся. Причём не факт, что и так с надрывом в последнее время работающее устройство, хоть кому-то из ребят удастся починить. Новый толчок заставил Легостаева повалиться на пол. Теперь ещё и вся одежда в ржавчине… — Чё происходит?! — выскочил из своей комнаты заспанный Антон в неизменном связанным Дашей жёлто-красным свитере с грохотом распахивая дверь. — Какого х… Новый удар и Седачёв валится рядом с уже встающим Легостаевым. — В душе не знаю! Можешь заглушить?! — крикнул сквозь грохот внезапного землетрясения оборотень. — Я не понимаю что это за херота! — вскрикнул пытающийся применить свои силы Седачёв. — Это землетрясение какое-то не такое!.. Управлять им не могу!.. — Что случилось?! — раздался голос бегущей к парням с другого конца коридора Серафимы. Чёрный комбинезон скрывал большую часть протезов, но не покрытые перчатками руки блестели в свете сбоящего электричества металлическим оттенком. То там то тут стали раздаваться хлопки дверьми и один и тот же только в разных вариациях животрепещущий вопрос: «какого хрена?!». Забастовщики просыпались. — Наш конец случился! Сдохнем все сейчас! — заорал в ответ паникующий Антон. — А я говорил — в город надо! Может твой батя бы хоть кого-то из нас пощадил! Нет же, все тут как крысы помойные передохним!.. Никита уже не слушал истерию Седачёва. Оборотень нёсся вперёд по коридору, продолжая свой путь к генератору. Нужно на время снизить мощность, иначе их реликтовая моторола взорвётся ко всем чертям, и хрен сине-грязная изолента Тима или живительный пинок по машине Димона помогут. Лампочки своими гудениями и миганием отлично подстёгивали парня, стимулируя на продолжение пути и дополнительное ускорение. Легостаев уже покрылся короткой шерстью, наполовину обратившись, и иногда переходил на бег на четырёх лапах. От полного превращения в пантеру оборотня останавливало лишь нежелание портить одежду. Не так-то у ребят и много ресурсов чтобы так бездарно их растрачивать. — Ну наконец-то, блин! — воскликнул Легостаев с размаху влетая в знакомую дверь с неровной надписью белой краской: «Злая Кошара». Дрожащие руки выхватывают из кармана небольшой ключ и торопливо открывают тяжёлую дверь. Нет, Никита доверяяет своим друзьям... Никита не доверяет их аккуратности и сознательности. Возможно потому что эти качества у большинства забастовщиков отсутствуют… Наконец-то Легостаев в знакомом и любимом помещение в котором парень проводит так много времени. Откуда эти непонятно как раскиданные ящики на полу? Оборотень ведь всегда наводит здесь порядок. Похоже эту перестановку организовало землетрясение. Быстро перепрыгивая разбросанные предметы, Легостаев добежал до заветного устройства. Так, стоп! Генератор пускай и не больно резво, но работать продолжает. Перегрузки нет. Старенькая машина не взорвётся от любого неосторожного движения. Так какого хрена тогда?! Чего мигает?.. Не должно же… А может из-за магии? Тогда всё это… Кто-то проклял окрестности Клыково или же… Никита замер поражённый страшной догадкой. Хозяин. Это проклятый, голодный, злой Хозяин Леса, которого по каким-то причинам не смог сдержать Платон. Молодец мэр! Доигрался старая тварь! Помогают твои жертвоприношения придурок?! Они точно все умрут… От нового удара бункер зашатало в разы сильнее. Никита опять грохнулся на пол. С потолка, видимо попав в прореху между неаккуратно друг к другу приставленными железными пластинами, просыпалась земля. — Нас же завалит! — наконец-то проснулся мозг оборотня. — Чёрт! Маринка в клетке! — вспомнил Легостаев и вновь помчался по ржавым коридорам. Он уже не дрожал над одеждой, практически полностью обратившись зверем. Плевать на последствия, оборотень больше никогда не оставит её одну, не смотря на то кем Маринка стала. Права подвести сестру у Никиты больше нет и никогда не было. Тот случай его самая страшная ошибка и парень готов расплатиться за неё собственной жизнью. Собственно в ином случае он хоть как-то помочь сестре и не пытался бы…