Игрушка.

Шерлок упал. Хозяин ушел. Джон умирал от тоски и тяжести навалившейся апатии. Грустили все, но так сильно - только он. Деревянный солдатик лежал в темном, тесном ящике вместе с другими игрушками. Джон ходил к психологу; ничего не помогало. Только воспоминания о Нем заглушали на время боль... И еще алкоголь. Солдатик часто вспоминал о своем Хозяине, но все труднее было пробиться сквозь время. Он не знал, почему. Мир терял краски. Все чаще казалось, что Его никогда не было. Джону снились сны, что он лежит в каком-то темном, пыльном месте и на него давит сверху... Крышка гроба? Он не знал, не мог протянуть руку и дотронуться, точно был чем-то скован. Вернулась фантомная боль в ноге, став еще более реальной. Деревянный солдатик помнил, как был серьезно ранен в пылу сражения. Было не больно. Хозяин долго колдовал над любимой игрушкой, закусив губу. Хозяин вернул ему ногу, но после его ухода волшебство начало рушиться. Деревянные волокна отслаивались, трещина становилась все глубже. Иногда Джону казалось, что он видит Его в толпе. Он мелькал и пропадал бледным призраком прошлого, не давая Джону забыться. Надежда не уставала всякий раз загореться и гаснуть в сердце. Он ждал, забыв здравый смысл. Однажды Джон увидел Его в парке - удобное место, где он часто гулял, и никто не отвлекал его от воспоминаний. Ше... Он стоял прямо перед ним. Джон замер. Посмотрел другу в глаза и внезапно горячо пообещал: "Я начну новую жизнь. Клянусь. Завтра же." А потом развернулся и ушел, оглянувшись лишь раз - но Его уже там не было. Однажды ящик с игрушками открыли; в него хлынул свет. Такой яркий, что деревянному солдату пришлось зажмуриться. Но он успел заметить, как в щелке мелькнули знакомые глаза. Солдатик тут же забыл об этом, не в силах выдерживать больше боли своим деревянным сердцем. Джон начал встречаться с девушками. Водил в кино, дарил букеты... Вот только цветы были мертвые, как и его любовь - как и его сердце. Такие свидания давали лишь одно - иллюзию забвения, которую могла разбить любая мелочь. А разбил Он . Разбил с такой силой, что осколки полетели в Джона. Он был жив. Все. Это. Время. Сердце бездумно забилось от радости, застрявшие в нем осколки требовали плату болью за каждый его удар. И Джон Ему врезал. За всю. Эту. Невыразимую. Боль. И, конечно, за радость видеть Его живым. А деревянный солдатик не мог. С ним снова играли, его снова любили. Вот только он никак не мог показать Хозяину все то, что чувствовало его деревянное сердце, пока было одиноко. Да и понял бы его Хозяин?