***
Прежде, Нил никогда ещё не чувствовал себя настолько незащищенным. Счастливое светлое детство, где смешные маленькие люди, которых ещё называют детьми, пока не до конца знают, как устроен мир, его суровые законы и бесчисленные волны боли. Он всегда был обычным. Раньше, Джостен всегда улыбался, и эта по-детски искренняя улыбка практически никогда не сходила с его лица. Казалось, его счастье могло бы длиться вечность, но как оказалось потом, нет. Не могло. Сев на просторный диван с ногами, рыжий сгруппировался, опустив голову на колени. Туда-сюда снуют подозрительные мужчины и женщины в форме — копы никогда не нравились Нилу, но жаловаться тут нечего, когда ты сам приходишь в участок. Ссадины на локтях, коленях и лице ужасно болять — незнакомая ему работница обработала поврежденные участки, сказав нарочито ласково «потерпи». Нил всегда терпел. Даже сейчас, смотря на сидящего парня напротив — у того одежда с иголочки, прическа идеально уложена, чтобы ни один волосок не торчал как попало — у этого парня просто богатые родители. Его губы растянулись в кривой усмешке, всем своим видом он говорил: «и что ты сделаешь, малыш-Нил?». Раньше все было по-другому. В мире не все решалось за деньги, а все странные маленькие человечки, которых ещё родители заботливо обнимают, когда те хотят больше внимания к себе, были равны. Для рыжего не существовало ни бедных, ни богатых — так по крайней мере говорила мама. Но весь мир перевернулся с ног на голову: странные маленькие человечки выросли, в жизни появились деньги и социум — появился он. — Рико, почему ты все ещё торчишь здесь? — спрашивает неприятный пузатый полицейский. В зубах у него тлеющая сигарета, а ещё от него ужасно несет перегаром. Нил утыкается носом в вязаный свитер, вдыхает аромат пока ещё не выветрившегося парфюма. Ему кажется, что его тело становится все меньше и меньше, а внешний мир, наоборот — растет и растет с каждой минутой. Случайно задев колючим ворсом подбородок, тихо шипит, потому что больно. Больно было, конечно, не всегда, но часто. Несколько раз в неделю Нил все-таки заходил к обходительной школьной медсестре, которая по обыкновению своему лишних вопросов не задавала, но, кажется, начинала кое-что да понимать. — Извините, — подает голос Рико. Он поправляет черный галстук, вылезший из-под ворота рубашки, — я временно «сирота». Мои родители в командировке в другом штате, так что… Полицейский фыркает, и тихий фырчок значил для них с Нилом слишком много: дети ему явно надоели. Рыжему на мгновение становится как-то не по себе, когда глубоко посаженные маленькие черные глазки уставились на него, внимательно рассматривая. Хочется исчезнуть или что бы исчезнул Рико — и то и то хорошо. Мориама кажется очень рассерженным, в прочем, Нил видел его таким всегда в их частые встречи. Губы изогнулись в кривой зловещей улыбке. «Когда-нибудь он все-таки перейдет все границы и точно убьет меня» — думает парень, прожигаемый ядовитым взглядом мориамовых глаз. — А с тобой что? — спрашивает мужчина, слегка нагнувшись. Нил поднял взгляд, потом резко опустил, он сам не зал почему стало так противно смотреть людям в глаза. — Кто тебя заберет? Отрицательно покачав головой, парень дал знать, что все-таки никто. Его никто не заберет. Нил уже начал сомневаться, действительно ли существовал тот яркий, добрый мир, который окружал его лет до шести, потому что дальше мальчик хотел только одного — исчезнуть, умереть. Мама Нила, Мэри, в тот была занята, так что забрать сына не могла. А ещё стала пьяницей — от неё почти всегда пахло перегаром, а пьяная мать была очень буйная, так что парню иногда приходилось сбегать из дома. Отца не было. Он исчез тогда, когда закончилась «белая полоса» жизни рыжего. Все постепенно теряло всякий смысл. Хорошего мира не стало, хороших детей тоже, а теперь и справедливости с правдой — становится до ужаса недостаточно. — Понятно. Обоих развезу по домам. После этих слов полицейский неспеша уходит в свой кабинет. Рико резко встает с дивана, медленно, словно в замедленной съемке подходит к Нилу, присаживаясь на корточки. Смотрит своими маленькими потемневшими от злобы глазками, как обычно криво ухмыляясь. Проводит рукой по вьющимся рыжим волосам, резко стягивая копну и поднимая голову юноши. Смотрят друг на друга несколько мучительных секунд, только вот Рико — с ненавистью, а Нил — со страхом. Кажется, язык проглотил. — И чего ты добиваешься, рыжик? — процеживает сквозь зубы Мориама, чуть ли не плюясь от злости. — Сегодня ты осмелился на полицию… Как это мило. Только вот, — поднеся свободную руку к собственному подбородку, словно находясь в большой задумчивости, потирает кожу, — тебе никто не поможет. А знаешь почему? Уставившись черными глазами в Нила, Рико хмурится. Его рот больше не искревлен в улыбке, наоборот, это уже полноценный оскал. Мориама царапает короткими ногтями свежие ссадины на лице Нила, сдирая с подживших ран тонкую корочку, слушая как Нил, словно побитый хулиганами кот, шипит сквозь стиснутые зубы. Подождав несколько секунд, парень продолжает, крепко стиснув сильными пальцами чужие щеки: — Потому что у меня есть деньги, маленький. Они решают в этом мире многое. Видишь, полиция тебе не помогла, твоя семья, вернее, пьющая мамка тоже не поможет. Все просто, мой маленький птенчик — до тебя ни у кого дела нет. Ты никому не нужен. Джостен молчит. Снова терпит нападки старшеклассника. Его маленький мир постепенно рушится, делясь на черный и белый, приобретая металлический запах и привкус крови — собственной крови. Может, когда-нибудь всему этому придет конец, возможно, конец сначала придет Нилу, а потом уже всему остальному. Они оба молчат, Рико резким движением отпускает голову рыжего, и тот еле сдерживается, чтобы не облить обидчика последними помоями. — И да, когда ты наконец сдохнешь, не жди, что на твои жалкие похороны хоть кто-нибудь придет. Послышался скрип половиц, а потом дверь толстого полицейского с таким же противным скрипом отворилась. Он вышел с новой сигаретой в зубах и зачерствевшим пончиком в руке, смерил подростков колким взглядом, прежде чем позвал: — Пойдемте, отвезу вас домой. Сознание Джостена отключилось, когда машина только тронулась с места. Он всеми силами пытался сдержать слезы. Всего дважды он проводил рукавом свитера по лицу, вытирая кровь и слезы. Лицо сильно щипало. Откинувшись головой о спинку заднего пассажирского сидения, рыжий прикрыл глаза. Рико, сидевший рядом, то и дело косо посматривал на парня, мирно думая о своем. Тяжело выдохнул, после того, как машина притормозила. — Джостен, на выход, — командует противный высокий голосок полицейского. Открыв дверь, Нил свесил одну ногу, потом вторую и, когда его тело уже наполовину высунулось из полицейской машины, замер: Рико схватил мертвой хваткой его запястье и не отпускал. Потом подполз поближе к Нилу, прерывая звенящую тишину: — Пока-пока, малыш Нил! Увидимся в школе. Завтра. Фраза отнюдь обыденная, но сказанная Рико, приобретала несколько зловещий смысл. Сердце Нила ушло в пятки, на мгновение ему показалось, что оно вообще перестало биться. Захотелось умереть. Сейчас, в эту самую секунду, Рико предупредил его. Предупредил, что завтра Джостену будет очень не сладко. Выйдя из машины, Нил проводил взглядом свечение стопарей.***
Нил ничего не понимал. Все произошло слишком быстро: сначала Жан Моро ударил его в нос, от чего в глазах зарябило, а потом тело и вовсе стало каким-то ватным. Затем сильные руки, придерживая пошатавшееся тело под локоть, ведет куда-то в сторону. Джостен чувствовал, как по лицу течет горячая жидкость, и не был до конца уверен, что это не собственные глаза, вытекшие от давления. Прикусил щеку с внутренней стороны, чтобы убедиться, что ещё жив. Облизнув нижнюю губу, почувствовал на языке неприятный металлический привкус — кровь. Секундная накатившая слабость подкосила ноги, Нил с силой удержался в стоячем положении. Руки и ноги сильно болели, а перед глазами плавали разноцветные круги. Жан крепко держит его под руку, время от времени смачно покрывая рыжего матом. — Какая радость, Нил! Ты все-таки пришел ко мне и практически сам! — с усмешкой говорит Рико. Жан грубо трясонул Нила за локоть, что-то процедил сквозь зубы и отпустил. Рико стоял, облокотившись спиной о небольшую выпуклую сцену, сложил руки по бортикам. Жан подошел к нему, сев на деревянный стул, стоящий подле сцены. Их звучный смех обдал Нила холодом и страхом, сковавшим все его тело. На самом деле, их было больше, чуть в стороне Джостен смог разглядеть подтянутую фигурку Дрейка. Он стоял спиной ко всем, якобы не принимая ни к чему участия, но заслышав имя «Нил», все-таки обернулся. — Ох, как мы давно не виделись! — в притворном восторге встречает его Спир. — Так ты пришел нас навестить? Притворно улыбающиеся глазки Дрейка — десятый круг ада. В скуле заныло. Перед глазами стояло все красное, почему-то когда эти трое: Мориама, Моро и Спир находились вместе — вокруг всегда все было красное, а потом ещё и сильно пахло кровью. С цены свесили ноги три или четыре молодые старшеклассницы — Нил точно не запомнил. Девушки о чем-то лобызались с обидчиками и хихикали, прикрыв руками рты. Им всем не было до Нила никакого дела. Они просто игрались с ним, пока не надоест. Пока не надоедало, и Джостен не знал, сколько ещё придется скрывать от заботливой медсестры тайну появления многочисленных ссадин, порезов, синяков, сильно кровоточащих ран. Несколько пар глаз со злобным любопытством уставились в побледневшее от страха лицо. Ему не убежать, Дрейк или Жан все равно поймают его, и тогда он просто так не отделается. — Ну же, малыш Нил, я та-а-ак соскучился. Рико ухмыляется. Нил, казалось, уже привык к этой искривленной ухмылке, плавно переходящей в оскал, но сейчас все было по-другому: слишком медленно, слишком страшно, слишком по-новому. На подсознательном уровне он готов был бежать, но мышцы предательски сковал нарастающий страх. Слишком тихо. Жан подходит к онемевшему телу практически беззвучно, снова хватает под локоть и короткие ногти больно врезаются в израненную кожу через тонкую ткань школьной рубахи. Нил всегда был против школьного насилия, всегда боялся, что рано или поздно кто-нибудь пострадает. Кто же знал, что судьба сыграет с ним злую шутку. Моро с силой потягивает ослабшее тело на себя, чуть ли не волоча на себе, идет прямо к друзьям. Те осматривают бледное лицо Нила, на огненно-рыжую копну его волос, на тонкие пальцы и сильные руки. Дрейку, кажется, пришла необычайно интересная идея, он что-то прошептал Рико на ухо и тот, чуть погодя, согласно кивнул головой. На лице его постепенно сменялись эмоции, останавливаясь на одной, которую Нил знал лучше всего. Сглатывает, потому что Мориама прямо кривится от ненависти и невесть откуда взявшегося гнева. Тело пробивает мелкая дрожь. — Шарлотта, дорогая, хорошо ли нагрет твой утюжок для волос? Девушка пожала плечами, и Нил готов был прямо сейчас вылезти из собственной кожи, что угодно, лишь бы смочь убежать, спрятаться. Рико скалится: — Тогда наш Нил, как настоящий джентельмен, специально проверит, достаточная ли температура. Жан сбил из Джостена всю прыть одним резким рывком, Дрейк ударил в живот с необычайной силы, от чего внутренние органы, кажется, намертво приклеились к позвоночнику. Стало трудно дышать, вернее, Нил вообще не дышал какое-то время. Смог набрать воздух только тогда, когда Рико был совсем рядом. Его победная ухмылка не сулила ничего хорошего, а растянутые в злобных улыбках лица Жана и Спира вообще отбивали всякое желание жить. Нил всегда терпел, даже сейчас, когда приоткрытые лопатки утюжка для волос практически касались оголенной кожи. Пуговицы рубашки с треском и звонким звуком упали на пол. Тело начал щекотать приятный холодок. Схватив парня под руки, они потащили Джостена к сцене, прижали его спину к холодному бортику и крепко деражли под руки. Сначала рыжий ничего не понял, но это были лишь первые мгновения. Потом красивые мертвенно-голубые глаза широко распахнулись и из них полились соленые слезы. Щипало лицо, Нил не помнил, как начал кричать, как мышцы его разом напряглись и он с животным страхом и желанием жить пытался высвободиться от крепкой хватки парней. Перестал слышать или, может, просто все звуки боли смешались в один многоголосый гомон, отзываясь звоном в ушах. Рыжий кричал громко, но не достаточно, чтобы своим криком привлечь кого-нибудь постороннего. — Пожалуйста, прекрати! — охрипшим голосом, задыхаясь в собственных слезах и крике, просит Нил. Жгучая боль пронзала его тело также скоро, как обычно люди отдергивают руки от раскаленных сковородок. Потом все медленнее и медленнее, чтобы каждая клеточка его тела чувствовала невыносимую тяжесть и слабость. — Зови сколько хочешь, тебя тут никто не услышит, — цедит сквозь зубы Рико, когда Джостен, не теряя надежды, в очередной раз позвал на помощь. — Тем более, мы взяли ключ у завуча. Шарлотта, милая, похоже недостаточно. — заключает он. Все начинается по новой. Сидевшие на краю сцены девочки звонко засмеялись, прикрывая рты ладошками. Их смех болью и новыми ранами отразился на уже израненном теле. Рико снова и снова причиняет Нилу боль, им всем это нравится — а сам Нил просто хочет умереть. Хватая ртом воздух, он из последних сил молится, слезно просит прекратить. В мире Нила больше нет белого — остались только красный, пахнущий металлом и органикой да черный, который впредь, сейчас и до самой смерти, будет ассоциироваться со смертью, злобными ухмылочками троицы и пустотой. — Шарлотта, попробуй, завей-ка волосы! Рико наконец отвлекся, передал раскаленный утюжок девушки, наблюдая, как та, плавными движениями, наматывает волосы на раскаленный металл, закручивает и как появляются кудри на светлых волосах. Девочки смеются, а Дрейк с Жаном отпускают Нила. Тот с грохотом падает на пол без сил, громко кричит от боли и зовет на помощь. На самом деле, рыжий уже прекрасно понимал, что никто не придет ему на помощь. — Жан, Дрейк! Кто-нибудь, заткните его наконец! — отмахивается Рико, теперь все его внимание прикованной к светловолосой девушке Шарлотте. Моро затыкает Нила, сминая губы того в до жути грязном поцелуе. Джостену становится невыносимо мерзко от всех присутствующих, он с силой пытается оттолкнуть от себя парня, но тот, как оказалось, был намного сильнее. На мгновение ему показалось, что сотни тысяч маленьких иголок пронзают его раны на спине, груди, животе и руках. Глаза прикрываются, звуки постепенно меркнут, а звон в ушах усиливается. Он уже забыл про Жана, а тот сразу же оторвался от него, вытерев рот ладонью и ехидно ухмыляясь. «Неужели я, наконец, умер?» Когда Нил открывает глаза, по близости не оказывается Рико, незнакомых ему девушек тоже не было. Рубашка валялась на полу, вся истоптанная, с отпечатками следов ботинка. Еле поднимается, потому что тело отказывается слушаться. Кряхтя от боли, он поднимает с пола рубашку, кое-как отряхивает и надевает, прикрывая свежие раны. На самом деле, ему очень нужна помощь. Но никто не хочет ему её давать.***
— Войдите! — доносится знакомый голос медсестры. Нил приоткрывает дверь, неуверенно выглядывая из-за неё, посматривает на улыбчивую женщину. Она говорит с каким-то непонятным акцентом, Нилу просто очень нравится её слушать. Только краем глаза завидя Нила, она быстро встает с кресла, пулей подлетая к Джостену. — Боже, Нил, что произошло? — женщина с заботой ощупывает поврежденные руки, прекрасно понимая, что под испачканной рубашкой окажется что-то гораздо менее приятное, чем то, что она видела раньше. Завидев ожоги по всему его торсу, женщина пришла в немой ужас. Она вскинула руки, походила взад-вперед по своему кабинету, от ветра слегка двинулась шторка, так что оказалось, что в помещении они не одни. — Мне нужна перекись, я сам обработаю. — Нил, я уже видела подобное раньше… Кто это сделал? Ты обращался к классному руководителю? Нил, с таким шутки плохи… Не успела медсестра закончить, как шторка с тихим шорохом грубой ткани приоткрывается. Из-за неё со своей привычной кривой усмешкой высовывается довольное личико Рико. Сделав вид, что глубоко о чем-то задумался, слегка покачал головой: — Это был я, — хищно ухмыляясь, отчеканил он, — и раньше тоже я. И тогда и сейчас. Женщина пришла в ужас. По щекам её потекли теплые дорожки из соленых слез. Она приобняла Нила легко, с осторожностью, как когда-то делала мама: — Запомни, Нил, как бы то не было, но школьники — самые жестокие люди. Только несколько лет спустя Нил понял подлинный смысл этих слов. Сейчас самый жестокий для него человек сидел практически перед ним, скрывшись за шторкой и злобно ухмыляясь. Это был Рико Мориама. Спустя несколько дней оказалось, что медкабинет закрыт, а из-за двери не доносится приятный знакомый женский голос. На двери висела табличка «временно не работает из-за отсутствия медработника». Парень проронил тяжелый вздох, развернувшись на пятках, поплелся в сторону выхода во внутренний школьный двор, где играли младшие классы и в тишине болтались пара-тройка ребят постарше. Последние дни Джостену стало легче дышать, потому что Рико, Жан и Дрейк уже несколько дней прогуливали уроки. Как камень с плеч. Но не все могло пройти так гладко.***
Возвращаясь домой, Нил не понимал, почему в их общежитии так шумно. Из какой-то квартиры так и валила тяжелая музыка, действующая на нервы и голову. Нил проходит мимо нескольких квартир, заворачивает за угол, чтобы подняться на второй этаж, но резко останавливается. Что-то не так. Нил готов был посмотреть, что несколько секунд ранее за ним слышались шаги. Кто-то явно преследовал его. Резко развернулся, посмотрел по сторонам. Из-за угла высовывается бледное улыбающееся лицо. — Блять… — Малыш Нил, куда же ты? Нам скучно без тебя. Сильная рука Мориамы силком потянула его к той самой двери. На расстоянии нескольких шагов чувствовался запах дешевого пива и чипсов. Дверь открылась и рыжему на мгновение показалось, что он попал в ад. — Нил, так ты пришел нас развлечь! Как предусмотрительно, а то мы без тебя совсем заскучали! — Как ты эти несколько дней без нас, скучал? Мы вот по тебе соскучились. Из всех углов повалил противный смех. Хуже обычных подростков — пьяные подростки, а пьяных Нил не то, что бы не любил… Он терпеть их не мог. — Станцуй для нас, Нил. Развлеки и, возможно, мы тебя не троним, — зазвучал слащаво-сладкий голосок прямо над ухом. Кожу обдало горячим дыханием. Моро подтолкнул ногой утюг, тот с глухим шумом упал на плешивый линолеум. Привычный животный ужас вновь сковал тело. В этой жизни Нилу всегда приходилось бояться, он уже не понимал, существует ли он как человек, потому что все те вещи, которые ему приходилось терпеть, наверное, не терпел бы ни один человек. — Или я сломаю тебе ноги. — заключает Рико. Он с дружками садится посреди комнаты, в аккурат возле батареи, чтобы погреть спину. Нилу кажется вся эта идея довольно сомнительной, но ничего сказать не может. Хаотично двигается под выдуманную в голове музыку, зажмурился, чтобы не смотреть в лица чудовищ, которые сидели перед ним. — Так не пойдет, Нил, — Рико цокает языком, устраивается поудобнее и нарочито ласково произносит, — у тебя такое хорошее тело, Нил. Покажи-ка нам его. Блять. Блять. Блять. Сердце Джостена бьется где-то в пятках. Он уже не до конца уверен, стоили ли его ноги того унижения, которое он испытывал в последние два года. Раньше компания ММС ограничивалась лишь слабыми увечьями и промывки головы в унитазе, сейчас же они поднакопили своего природного яда и плевались в сторону Нила каждый раз, когда он случайно попадался им на глаза. Двигаясь неумело, рыжий стягивает с себя одежду. С каждой вещью, упавшей на пол, становилось только больнее и больнее. Потом Рико заставил танцевать Нила на стекле. Разбив стеклянную бутылку, он подкинул осколки под ноги Джостену и заставил двигаться прямо на нем. Наблюдал, как корчится от боли парень, боясь его. Рико становился монстром постепенно. Друзья его тоже становились ими. А Нилу просто страшно и очень-очень больно. Из-за закрытой двери слышатся крики боли, взвизги и громкое рыдание. Смех перекрывает эти звуки, как и громкая музыка. Искреннее отчаяние постепенно вытяснило притворное веселье трех человек. — Он весь ваш, мальчики, а я, пожалуй, пойду выйду.***
Нил не до конца понимал, что хочет сделать. Красный теперь уже практически полностью вытеснил черный. Весь его мир очень-очень быстро вращался, постоянно меняясь. Нил больше не мог. Просто не мог. Он постепенно терял смысл жизни, терял свое достоинство и имя. Наверняка, если бы мать была в трезвом состоянии или хотя бы кто-то из знакомых, наконец, перестал бы не замечать побитого подростка, возможно, помог бы хоть кто-то. С детства приученные рассчитывать только на себя, Джостен больше не мог сам себе помочь. Давно не мог. Но как показал горький опыт, практически все люди эгоисты, и заботятся только о себе. Разве кто-нибудь помог ему, когда звучали душераздирающие крики «помогите!» — нет, все только смеялись. Нил опускает голову вниз, смотрит куда-то себе под ноги, тяжело дышит, вытирая слезы рукавом любимого свитера. Делает шаг в никуда, навстречу своей скорой кончине. Ветер обдувает его со всех сторон, с силой бьет в лицо. Плоская крыша оказалась самым живописным местом в городе, в штате, во всем мире. Нил даже рад, что все закончится здесь: где внизу ездят машины, ходят люди, а вверху — чистое небо и теплое солнце. Становится на самый край, снова смотрит вниз. Становится как-то страшно. — Я бы на твоем месте так не делал, — звучит голос откуда-то сзади. На секунду Джостену кажется, что с ним разговаривает его совесть. — Что? — Непонятливый, говорю, что на твоем месте я бы так не делал. Нил поворачивает голову, холодный ветер играет с рыжими волосами, а взгляд голубых глаз фокусируется на парне напротив. Блондин, на несколько сантиметров ниже его самого, стоит совсем близко, держа губами сигарету. Он хмыкает, подходит еще ближе, к Нилу, и тоже смотрит вниз. — Упадешь ещё. В гробу будешь не очень смотреться. — медленно протягивая мозолистую руку, шепчет, — иди сюда. Блондину почему-то хочется верить. Акуратно поворачиваясь, Нил протягивает свою ладонь парню, тот крепко ее сжимает, с неуловимой долей нежности, слегка тянет на себя. Рыжий медленно приближается, словно дикий зверек, внимательно рассматривает лицо спасителя. — Будешь? — незнакомец смеряет парня безразличным взглядом, показывая кончиком свободной руки на сигарету. Только сейчас они поняли, что держатся за руки. Отпустили. — Не-а, не курю, — пожимает плечами Джостен. — А ты тут, что делаешь? — То, что ты тут не делаешь. — но для Нила пояснил: — курю. Они оба молчат, уставившись друг на дурга, потом блондин присаживается на бетон, закуривает сигарету и поднимает голову. Нил наблюдает, за меняющимися на его лице эмоциями, и ему кажется, что таинственный незнакомец — писанный красавец. — Садись, — похлопав по месту возле себя, предлагает блондин. Рыжий не отказывается, садится рядом. Парень все-таки протягивает рыжему сигаретку, чиркает пару раз зажигалкой, поднеся сигарету к губам Нила. — Спасибо, — благодарит он, затягиваясь. Дым через глотку попадает в легкие, и это как раз то, что нужно. Микроскопические частички стресса уходят с новой тяжкой, и так пока сигарета не дотлевает до фильтра. — Но помни, что ты не куришь. — Не курю, — соглашается Нил, и на щеках блондина появляются ямочки. Его карие глаза кажутся очень светлыми, гораздо светлее, чем у самого Нила. Возможно, этот человек сохранил в себе всю человечность мира, данную ему от рождения. — Ты меня спас. — Значит, потом когда-нибудь отдашь долг. Блондин поднимается с бетона, отряхивает черные джинсы от пыли и кивает, прощаясь. Подходит к люку, останавливается на пару секунд, будто что-то забыл, смотрит на Нила. Джостен улыбается, впервые за несколько лет улыбается так искренне. Незнакомец чистит горло, и перед тем, как пропасть в темноте, говорит: — Эндрю. — Нил, — отвечает тот, и Эндрю, кивая, исчезает в темноте.***
Несколько недель назад Нил готов был усомниться в людях, если бы не Эндрю. Этот совершенно незнакомый ему парень, просто подошел и сказал незамысловатые слова, даже не отоваривал прыгать. Всего пары слов хватило, чтобы Джостен смог му довериться, протянуть руку и навсегда забыть о злобных чудовищах, что обычно живут в каменных домах и ходят под их крышами. Они всегда встречаются случайно, много говорят. Несколько раз Эндрю упоминал о своем брате-близнеце и алкашке-матери, тут у парочки назревала тема для одной из словесных перепалок, которые были редкостью. — Откуда это у тебя? — спрашивает Эндрю. Когда они вместе готовили пельмени, Нил слишком высоко засучил рукава, и несколько ожогов показалось наружу. — Не важно. — Как знаешь, — хмыкает блондин, заворачивая один пельмень, — у меня подобных тоже много. — Правда? — Ага. Там в целом неприятная история, — несколько пельменей ловко сворачивают умелые руки за несколько секунд, — сын друга моей семьи, Дрейк — очень неприятный тип. — Согласен, — задумавшись, поддакнул Нил, — тот ещё… — Откуда ты его знаешь? И с этого вопроса все началось: Нил вспомнил то, что случилось несколько недель назад, когда он бросил школу. В объяснительной он, кажется, указал компанию ММС в алфавитном порядке, потом сразу же вспомнилось, как завуч, покрывавший школьных хулиганов, избил его на глазах у коллег, что с ним стало Нил не знал. Наверное, дал взятку, и живет себе припевающе. Одно не изменилось в его мире: влияние денег. Если у человека достаточное количество зеленых бумажек — он богатый, и любой проступок, даже преступление, между которыми стоит невероятно тонкая грань, может быть прощен. Если ты простой школьник, чья мать регулярно выпивает, а старшеклассники и некоторые ровесники измываются, пытаясь извести со свету — ты бедняк, и твои проблемы никого не касаются. Не касались. Теперь в жизни Нила появился Эндрю. Он вернул часть всего белого и чистого, что могло бы быть на планете, всю радость и заботу в черно-красный мир Нила. Они есть друг у друга, и пока это так — Нил готов бороться за все то, что у него когда-то отняли, готов отстаивать свое право имя, готов бежать, если это понадобится, он готов на все ради Эндрю. — Как ты постоянно меня находишь? — вдруг спрашивает Нил. — Не знаю, — пожав плечами, отвечает тот, — возможно, у нас какая ментальная связь? — Не стебись надо мной… — Не стебусь, — посмеивается Эндрю, и убирает со стола большую пельменницу, а сами пельмени растасовывает по пакетам и кладет в морозильник. Нил понял ещё одну вещь: ещё очень-очень нравится слушать и готовить вместе с Эндрю. А ещё в его волосах почти всегда отражается солнечный свет, а в карих глазах, наоборот, застревает. — Пока, Нил, — прощается блондин, — встретимся, когда встретимся. Рыжий хихикает, прикрывая за парнем дверь, скатывается по ней ниже и просто улыбается стене. Стало невероятно легко и хорошо, такого Джостен ещё никогда не чувствовал.***
В один из дней, когда Мэри была особенно пьяна, она снова ударила сына. Теперь на щеке Нила красовался красный отпечаток ладони матери. Выбежав из их комнаты, парень понесся в общественный общежитский туалет, залез в кабинку с ногами, закрывшись. Слезы потекли из его глаз, больно обжигая кожу, подобного он не чувствовал досточно, чтобы отвыкнуть. Голова пульсировала так, что Джостену на мгновение показалось, что это сердце с силой бьется о черепную коробку. Из носа снова текла кровь. В глотке застрял ком, мешающий сделать полноценный вдох. Чуть ли не разрывая легкие на мелкие кусочки, Нил с силой заставил себя дышать. Больно, но что поделаешь? Нужно терпеть, как и раньше. Как приходилось. — Что такое боль? — зазвучал голос в голове. Он отразился от всех сосудов, от всех кровяных клеток, попадая прямиком в сердце. Наверное боль, это когда твою душу пронзают тысячи раскаленных игл, когда твоя душа разрывается на сотни маленьких частиц, когда ты хочешь кричать, но сил достаточно только на еле слышный шепот. Нил не знает точного ответа на вопрос. Или когда ты тонешь, зовешь, просишь помощи, но всем плевать — ноль реакции. Или когда твои проблемы высмеивают, говоря, мол «переживешь»? Ни-чер-та. Джостен старается дышать ровно, поднимает ноги к себе ближе, обнимая крепче. — Тогда, что такое радость? — спрашивает этот же голос. Нилу не нужно время, чтобы подумать над ответом, он знает это и так: — Эндрю.***
Холодная вода мочит старенькие потрепанные кроссовочки, а ветер играет с рыжими волосами. Сидя на камне, Нил смотрит в холодную воду. Наверное, закон обрывов действует даже на камни: когда стоишь на краю обрыва — так и тянет прыгнуть. Больше не плачет, наверное, потому что уже выплакал все слезы в подушку в маминой комнате. Тяжело. Снимает кроссовки, чтобы не намочить, смотрит под ноги. Может, сделать так, чтобы все закончилось? Нил точно не знает, не уверен. — Эй, рыжий! Джостен оборачивается, смотрит на фигуру прямо перед собой. Улыбается. Почему-то всегда с приходом Эндрю все становится очень-очень хорошим, даже налитое свинцом небо, кажется, просветлело. — Эндрю… — протягивает руку другу, помогая залезть на камень. Вскоре они оказываются вдвоем, где посторонним их не услышать из-за бьющихся о высокие камни волн, — …Ты снова меня нашел, удивительно. — Ничего удивительного! Помнишь, что я говорил: ментальная связь. Нил хихикает, не выпуская из собственных ладоней ладони Эндрю, наоборот, прижимает руки к себе ближе. Минуту они смотрят друг на друга — с неподдельной тоской и нежностью. Голубые глаза проскальзывают по белым волосам, тонут в карих глазах, а затем опускаются на море. Эндрю кажется, что Нил напоминает море и самый жаркий летний день, который могло бы познать человечество за все свое существование. Не сговариваясь, они одновременно отталкиваются ногами от камня, все ещё держась за руки. Окунаются в холодную воду и почему-то не всплывают. Нил тонет… Снова тонет. Когда дело касалось воды, Джостен принципиально ничего не делал. Холодная вода, подобна сыпучему страху, сковала мышцы и грозила поглотить юного Нила полностью, пожрать, чтобы его тело не досталось никому. Он ничего не делает, а его обычно кто-то спасает. И вот, когда воздух в легких уже заканчивался, спасли и на этот раз. Откашливаясь, рыжий поворачивается на бок, волосы, потемневшие от влаги, стали почти черными. Улыбается рядом стоящему Эндрю, который как и он насквозь мокрый. Голова становится невыносимо тяжелой, поэтому, расслабившись, Нил просто лежит на песке. Свинцовое небо кажется непозволительно низким, и вот-вот тронет макушку блондина, чьи волосы, кажется, стали только светлее. — И вот, ты снова спас меня. — Если ты ещё попытаешься сдохнуть — я тебя убью. Что-то изменилось.На удивление, в лучшую сторону. Эндрю присаживается на корточки поближе к Нилу, тянет его за ворот рубахи к себе ближе, смотрит в его глаза, ухмыляется, но не так, как это делает Рико, беззлобно, доброжелательно. Весь мир сузился до крохотного расстояния между них лицами, Джостен по-прежнему уверен, что Эндрю — самый прекрасный человек на планете. Потягивается ближе и расстояние между ними ничтожно мало. Губы Эндрю кажутся слегка горьковатыми и имеют привкус каких-то дорогих сигарет, Нил точно не знал. Сам поцелуй получился на удивление сдержанным и легким, с легким привкусом вишневой жвачки и сигареты. Рыжему понравилось. Ему нравилось все, то нравилось или было связано с Эндрю. Сердце трепетало где-то глубоко в груди, а они просто смотрят друг на друга, молча.***
Чуть больше месяца Нил чувствовал себя уничтоженным. Это было раньше, а сейчас он не один. Сейчас ему могут помочь и он не боится. Совершенно. Врывается в актовый зал, где, кажется, надолго застряли звуки противного смеха и запаха алкоголя с сигаретами. Его это уже не волнует. Уверенными шагами, смакуя предстоящее удовольствие, он жаждет внимания к себе. Получает: троица ММС и ещё несколько девочек-сплетниц, наконец, посмотрели на него. — Это же Нил Абрам Джостен, собственной персоной! Соскучился по нам, а, малыш Нил? По залу разлетается знакомый противный смех, но это уже никого не волнует. Рико заметно осунулся после последней их встречи — это Нил заметил буквально сразу же, как только зашел в помещение. Тихо хмыкнул: — Да вот, решил с вами попрощаться. Беззлобная манера речи рыжего немного припугнула собравшихся. Он медленно прошелся по залу взад-вперед, провел рукой по бортику сцены, остановился: — Знаешь, Рико, не могу никак правильно растолковать твой последний твит: «примерный сын — примерный друг», что это значит? Почему-то Джостен запомнил имя девушки, для которой «проверял достаточно ли нагрелся утюжок для волос» — Шарлотта. Эта девушка звонко захихикала, и уже не так мерзко, как казалось ранее. Это был искренний смех. — Если бы я перечислил все: сын, друг, всегда первый, лучший среди лучших, явно не хватило бы одного-единственного жалкого слова. — Хватило бы: чушь. — засмеялся Жан, потом его подхватил Дрейк, а потом и остальные девочки. — У тебя глупая мечта, Рико. Все знают, что Жан мечтает быть игроком в экси — и у него есть все задатки, — отчеканил рыжий, отходя чуть дальше от сцены. — У Дрейка мечта быть хорошим барменом, а ты мечтаешь о какой-то чепухе. Кажется, Рико сейчас позеленеет от злости. Его губы по-обычному скривились в ухмылке, но эффект парня не порадовал: Нилу безразлично, как сейчас ведет себя Рико, что делает и насколько он рассержен. — Тогда о чем мечтаешь ты? — зло цедит он сквозь зубы, — Небось, желаешь сдохнуть, как сука, да поскорее. Изобразив удивление, рыжий прошел на середину зала, где его было отлично видно и слышно. Смотрит на свои запястья, где красуются следы от травм, нанесенных Рико, злость берет свое: — Ты. — чеканит Нил, направив указательный палец в сторону Мориамы. — Отныне и навсегда ты — моя мечта. Рано или поздно я приду за тобой, Рико. Не беспокойся. — растягивает Джостен слова, смакуя звучание каждой буковки. Он доволен, более чем.***
— Дяденька, не хорошо лгать! — насупившись, ворчит мальчик. Нил кажется вполне довольным, пока ребенок воспринимает эту историю за вымышленную — все хорошо. Мальчик прохаживается взад-вперед, искоса посматривая в сторону Джостена, — Это не может быть сказка про моего папу! — Это ещё почему? — спрашивает рыжий, убирая надоедливую прядь за ухо. — Потому что мой папа богатый, а в сказках главные герои — бедняки! Мальчик кажется немного расстроенным. Он все-таки оживился, пока Нил рассказывал историю молодости его папы, но теперь, кажется, сказка ему нравиться перестала. — Как знаешь. Но главным героем этой сказки является твой папа. Эта сказка ещё не закончилась. А что такое ненависть ты должен был понять из того, что я тебе рассказал. Нил улыбается, треплет мальчику волосы.Тот недовольно фырчит, но все-таки концовкой, кажется, доволен. Они прощаются и мирно расходятся. А Джостен уже готов писать продолжение этой сказки.