Влад, вы заигрались

Говорят, что каждый десятый — гей. И если это правда, то один из двенадцати апостолов мог быть геем. Мой вариант — Симон, потому что это имя — самое гейское.

      Пригубив стакан виски с парой кубиков льда, мужчина глянул на настенные часы. Меньше часа назад он поручил ассистенту уведомить Владислава Леонова — партнёра по бизнесу, о незапланированной встрече, которую Антон, пользуясь своим положением, перенёс с четверга на воскресенье. Казалось бы, кто станет отсиживаться в душном офисе, в разгар жаркого августа, так ещё и в законный выходной день? Однако у Антона на этот счёт имелось своё мнение.       «Считай я дни до пятницы, то не достиг бы того, что имею сейчас.»       Антон Троцкий — основатель мужского журнала — «ВлаШо», мог собой гордиться. К тридцати пяти добившись всего того, о чём его сверстникам могло лишь сниться, так ещё и в одиночку, возведя свою империю с нуля, — Антон был лучшем в своём деле. Буквально месяц назад получив первую госнаграду, Антон Троцкий поднялся на ступень выше социальной лестницы, к чему стремился лет с тринадцати, прожив всё девство в нищете.       На следующий день после банкета, закончившегося в одной постели с Владимиром Леоновым, имя Антона Троцкого мелькало во всех новостных колонках. Ну а пару дней назад, до того, как работники ушли на заслуженные выходные, молоденький ассистент — Кир Огнев, обрадовал своего работодателя новостью о том, что главный редактор российского Вога, хочет видеть Антона на сентябрьской обложке. Не сказать, что данная новость пришлась Троцкому по душе, но засветить свой лик можно, тем более имея такие внешние данные.       — Прошу прощения, опоздал. — Войдя в кабинет, Владислав Леонов летящей походкой, держа в левой руке картонный стаканчик с кофе, подошёл к рабочему столу Троцкого, сделав шутливый поклон. — Торопился со всех ног, босс.       Антон цинично хмыкнул, задержав взгляд на помятом, испачканном в губной помаде, воротнике белоснежной рубашки. Алый мазок губ, оставленный специально одной из тех девчушек, чьего имени Влад под дулом пистолета не вспомнит, — словно бельмо на глазах у разъярённого быка, готового в любой момент вырваться из загона. Половой жизни Леонова можно было позавидовать, не подхвати он полгода назад интересный букет.       — Н-да, я так и подумал, когда заметил тебя под окнами. Скажи-ка, рак заработать не боишься?       Скривив губы, точно на языке горечь, Леонов пренебрежительно махнул на недолюбовника, громко отхлебнув из стакана. Троцкий, с трудом вынося чавкающие звуки, прикрыл глаза, мысленно сосчитав до восьми. Убивать «друга» не хотелось, но вырубить и связать — можно.       — Ну что ты, в самом деле?       — Действительно, чего это я?       Испустив парочку тяжёлых вздохов, Леонов пригладил растрёпанные волосы, исподлобья глянув на хмурого Антона. Он знал: если не сменить тему разговора, то Троцкого понесёт по водам занудных речей о том, как важно следить за своим здоровьем.       — Чего звал?       Ослабив хватку галстука, Влад ждал. Антон любил нагнетать своим молчанием, таким образом испытывая собеседника на стрессоустойчивость. Благо Леонов давно привык к замашкам Антона, не испытывая ни капли дискомфорта.       — В глаза твои лживые взглянуть хотел.       Насмешливо фыркнув, мужчина вновь потянулся за давно остывшим кофе.       — И как тебе?       Невыспавшийся, раздражённый и чуть уставший Леонов выглядел по-особенному прекрасно. И, в принципе, зная о слабостях Антона и о его чувствах, Влад мог бы постараться и очаровать того трехдневным перегаром, чему Троцкий был бы только рад. Оба давно знали о желаниях друг друга, но портить рабочие отношения не спешили, как и обрекать себя на лишнюю ответственность.       Воспоминания о пьяных поцелуях промелькнули пёстрыми мимолетными картинками перед глазами, вызвав лёгкое покалывание в кончиках пальцев. И если Влад упрямо делал вид, что между ним и Антоном ничего не было, так лёгкий петтинг по пьяни, то Троцкий не мог избавиться от ощущения тёплых ладоней на своих коленях, пояснице, ягодицах. По жизни являясь деспотом, которому, к сожалению, не доплачивали, Антон без стыда прогнулся под Леоновым, по утру сбежавшим из постели.       — Мешки под глазами жуткие, — подытожил мужчина, хмуря брови.       — Плохо сплю, — пожав плечами, Влад крутанулся на кресле, едва не завалившись на пол.       — Кто мешает?       — Да вот знаешь, куда не пойду, всюду встречаю девиц, желающих прокатиться на аттракционе под названием — «Владюша Леонов», а я, как истинный джентльмен, — разведя руки в стороны, Влад широко улыбнулся, — не могу им отказать. Ведь мамочки воспитывали своих дочек не для того, чтобы они пылились на скамеечке ожидания.       — Поэтому они греют тебе постель.       — Скорее не дают сойти с ума в одинокой квартире.       Уголки губ Антона дрогнули. Может, он зря себя накручивал, если со слов Влада девицы в его постели ничего не значат? И каким бы Казановой не был бы Леонов, он, кто угодно, но не брехло.       — Мог бы остепениться, — между прочим заметил Троцкий, чувствуя, как горлу подкатывает тошнота.       Он не единожды испытывал некий трепет, присущий зеленому юнцу, при общении с Леоновым. Всегда уверенным и раскрепощённым, не знающим о таком слове, как — «стыд». Провести собрание, убедив инвесторов вложиться в новую идею? Легко! Заговорить с Леоновым, при этом не словив микроинфаркт? Невозможно.       — Не начинай, — протянул Влад, понимая, к чему ведёт недодруг. — Был у нас уже этот разговор, так что не тужься напрасно. Я не из таких.       — Напомни, не ты ли тогда сбежал, сославшись на похороны бабули?       Цокнув кончиком языка, Леонов закатил глаза, от чего у Антона промелькнула мысль — «А выкатит ли он их назад, или так и останется?».       — Может, и я. И что с того?       — Нормальные люди говорят друг с другом, чтобы прийти к обоюдному решению.       — Разве мы нормальные? — смешок сорвался с тонких губ. — Я предлагал тебе…       — Отношения без обязательств! — Антон прикрикнул, не беспокоясь о том, что кто-то из работников, коих и в помине не было в офисе, может стать свидетелем его разговора с упрямым Леоновым. — Мне скоро сорокет стукнет, а ты предлагаешь мне быть мальчиком на ночь?       Вытянув губы трубочкой, Влад издал протяжное «у-у-у», как бы намекая, что Троцкий завёлся не на шутку, а они, так и не перешли к главному. Штаны не спущены, оргазмы не получены. Мрак, одним словом.       — Тош, а ты чего так разошёлся? Я как раз ничего не предлагал, точно не на словах, — спокойствию Влада можно было позавидовать. — Признаю, нас тянет друг к другу, но, Бога ради, не питай надежд на мой счёт. Я не создан для семьи, а моногамия для мне и вовсе, как страшный сон!       — Доигрался! — Поднявшись из-за стола, Троцкий широким шагом сократил расстояние между ними. — Раз не хочешь по-хорошему, буду убеждать иначе.       С улыбкой наблюдая за краснеющим от гнева и возбуждения лицом мужчины напротив, Влад чувствовал себя плиткой молочного шоколада, за обладание которой дети готовы глотки друг другу перегрызть. А если ссылаться на рассказы Антона о детстве, то мальчонкой он был бойким.       — Каким образом?       В разные стороны раздвинув ноги, Леонов откинулся на спинку кресла, надеясь, что хотя бы в этот раз Антон не даст заднюю.       — Я покажу наглядно.       Склонившись над лицом мужчины, Антон ладонями упёрся в его колени. Тёплое дыхание с привкусом мяты осело на приоткрытые губы Леонова.       — Жду…       Властно схватив мужчину за галстук, Антон впился в его губы поцелуем, вытеснив из мыслей все «можно» и «нельзя». Грубо, жарко, обжигающе. От переизбытка наслаждения Влад застонал ему прямо в губы, поначалу отвечая неуверенно, но с каждым прикосновением желание усиливалось. Антон удовлетворенно хмыкнул, сминая влажные губы несколько жестоко, жадно, а после яростно проталкивая свой язык в чужой рот.       Меж ног Леонова залегло колено, так кстати упершееся в пах.       — Бля-я…       Пряжка ремня звякнула, после чего послышался приглушённый мужской шепот и тихое «Тош-ш-ш».       — Снять, снять, снять… — шептал Антон, расправляюсь с пуговицами на рубашке Влада. — Снять…       Позабыв о главной цели встречи, Антон надеялся переубедить объект своего воздыхания в дурацкой позиции — не задерживаться в чужой постели надолго. Понятное дело, речи о воспитание детей и о воскресных походах в церковь не было, но рискнуть можно.       Нужно!