***
Сынмин делит комнату с Чанбином, сон которого кажется Киму чересчур чутким. Не раз Со просыпался из-за всхлипов своего соседа, не успевшего подавить себя, но благо, что эти моменты стирались из памяти рэпера. Хён давно спал, иногда причмокивая во сне. Он словно наслаждался вкусной курочкой, которой, видимо, ему не хватило в течение дня. «Настоящая свинка,» — подумал вокалист, немного приподняв уголки губ. — «Нужно быть тише. Я не дал им позаниматься, так пускай нормально поспят. Я сам не заслужил сон. Не сегодня. Я работал недостаточно, чтобы заработать отдых» С потоком мыслей усиливается и поток слез. Как только надломленное хныканье вырывается изо рта Сынмина, парень закусывает уголок подушки, стараясь заглушить свой плач. Но в момент, когда Со начал ворочаться в кровати, Ким понял, что провалил миссию, данную самому себе. Ему ничего не оставалось, кроме как уйти в ванную комнату, захватив с собой телефон и проводные наушники, которые Джинни подарил ему в прошлом месяце. Они тогда были на свидании, и, желая навсегда запомнить этот день, парни обменялись безделушками, забавными и милыми. «Мне безумно повезло с парнями,» — идя по темноте и не светя себе фонариком, думал Сынмин. — «А вот им со мной нет» При этих мыслях слезы начали лить с новой силой, делая обзор парня мутнее. Желая поскорее дойти до нужной комнаты, Ким ускорился и, только завидев дверь, сразу же зашел в нее. Защелкнув щеколду, а после включив свет, Сынмин подошел к раковине и открыл кран. Плеснув в лицо холодной воды и немного растерев щеки, он поднял взгляд на зеркало. «Отвратительный» Красные опухшие от слез глаза. Дрожащие губы, закусанные в надежде сдержать вырывающиеся звуки. Растрепанные волосы и прозрачные полосы на щеках. «Я ужасен и эгоистичен. Пока остальные гордо проходят через трудности и самосовершенствуются, я стою и ною в ванной. Жалкий и слабый. Не достойный их» На каждом доводе Сынмин бил себя по щекам. «Лучше. Ты должен стать лучше для них. А иначе в один момент ты их разочаруешь, и они с легкостью избавятся от тебя. Как от мусора» Слезы продолжают течь, первый за последнюю минуту всхлип против воли вырывается из его рта. Рука приземляется на губы, слабо ударяя, наказывая. «Которым ты и являешься, Ким Сынмин. Ты все тот же мусор, каким был во время дебюта» Соскальзывая на пол и дрожащими пальцами втыкая наушники в телефон, Сынмин закрыл глаза, стараясь успокоиться. «Это все навязчивые мысли, Минни. Парни не раз говорили, что любят тебя и гордятся тобой» Выравнивая дыхание и переставая безостановочно вздрагивать, Ким зашел в плей-лист и включил первую попавшуюся песню. «Но это было до того, как ты стал настолько ужасным» Сынмин широко раскрыл глаза, пугаясь этих мыслей. «В последнее время единственное, что они делали, это жалостливо смотрели. Я жалок. И беспомощен. Я разочаровываю их» Это правда. Сынмин стал просматривать прошедшие события и пришел к выводу, что его мысли разумны. Его вокал не хвалили, а это значит, что он стал посредственен. Стал хуже. «Если меня выгонят, то потеря не будет сильно заметна. Инни с лёгкостью справится с ролью главного вокалиста нашей группы. Может будет лучше, если я перестану тянуть остальных ко дну» Последние мысли перед сном всегда худшие.***
Утром участников группы разбудил будильник, поставленный на десять утра. Не Сынмин, надоедавший им по субботам. Не голосок их прелестного вокалиста. Их разбудила раздражающе классическая трель телефона. Но, не придав этому большого значения из-за недавнего пробуждения, парни начали свою утреннюю рутину. Заняв очередь в ванную, куда Феликс смог проскочить первым, остальные пошли на кухню, где уже маячил щеночек. Тот выглядел довольно помято, но маскировал это за улыбкой. Натянутой и фальшивой. Будучи слишком сонными, мемберы не смогли заметить этого. «Когда меня выгонят, я постараюсь не плакать слишком сильно. Нужно постараться отсрочить этот момент,» — думал Сынмин, расставляя тарелки с завтраком перед парнями. — Минни, почему ты сегодня не пел? — Хан осознал всю ситуацию первым: — Ты решил изменить распорядок дня и начал с утренней песни? Похвально, что ты решаешь что-то поменять в своей жизни. Наш Минни молодец. После этих слов Джисон повис на Киме, одаривая его лицо поцелуями-бабочками. Руки он закрепил на талии парня, и возможности отойти от нежелательного контакта у Сынмина не было. Пришлось терпеть. А потом пришлось терпеть присоединившийся 00-лайн, всегда готовый зажать своего младшенького. Ким, вразрез со своим желанием, не тянулся к прикосновениям. Он стоял истуканом, неспособный испачкать парней своей грязью. «Мои привычки. Они им не нравятся. Правильно, что я сегодня не пел. Им не нравится. Не нравится мой голос. Он становится хуже с каждым днем» Когда парни отклеились от Кима и сели за стол, начиная обсуждать сегодняшние сны, на кухню зашел лидер. Его глаза и нос были красными, а слова, вылетевшие из него, до ужаса хриплыми. — Доброе утро, — сказал он и закашлялся. Остальные мемберы испугались и подошли к Чану, наперебой интересуясь его самочувствием. Сынмин подскочил к нему одним из первых, чувствуя себя виноватым в его состоянии. Но Минхо, пришедший после лидера, оттеснил Кима, не обращая на того внимания. Все вокруг забыли о Сынмине, и он увидел, как Чонин, его любимый младшенький, кидает на него презрительный взгляд, сразу же отворачиваясь к Чан-хёну. «Они винят меня. Не показывают, но винят. Было бы лучше, если бы они наорали на меня, наругали. Но не молчали. Ненавижу молчание. И они знают это, и поэтому намеренно наказывают меня. Но я заслужил. Я заслужил самые жестокие наказания этого мира» Сынмин стоял истуканом, не понимающий, имеет ли он право подойти к Чану. «Не имею. Из-за меня лучший в мире человек страдает. Я должен быть на его месте. Но я здоров, а он нет. Я источник всех проблем нашей группы. Я. Я должен лучше стараться. Иначе мое изгнание из группы наступит раньше» Губы, начавшие дрожать, стали показателем скорой истерики, которая ни в коем случае не должна была случиться. Выбравшись с кухни и влетев в ванную, Ким подошел к раковине и как ночью набрал ледяной воды в ладони, выплескивая все в лицо. Радует, что парни сбежались на обеспокоенные крики Джисона и освободили ванную. «Из-за меня остальные не могут принять спокойный утренний душ. Если бы я вчера был настойчивее, то хен не заболел бы. Сейчас Лино-хён принимал бы душ, а не хлопотал над Чанни. Из-за меня очередь задерживается. Не зря Чонинни кинул на меня тот устрашающий взгляд. Сейчас была бы его очередь. Какой я отвратительный все-таки. Хён там больной, а я думаю об очереди в ванную. Отвратительный. Не заслуживающий ничего. Мое изгнание ближе с каждым днем. И я заслужил, раз настолько отвратительный» Понимая, что избавиться от навязчивых мыслей не получается, Ким дрожащими пальцами открыл ящик с таблетками и выпил успокоительное, купленное специально для Хёнджина, часто страдающего из-за постоянного стресса. «Я только один раз. Я не могу показаться перед парнями в таком виде. Они и так не могут видеть меня. Не стоит усложнять им задачу. Не хочу, чтобы они волновались еще и обо мне. Чанни-хён — тот, кто заслуживает все внимание. Не я» Просидев на полу еще десять минут и придя наконец в себя, Сынмин, радующийся отсутствию слез, вышел и пошел в гостиную, где на диване сидел и смотрел телевизор Чан, на лбу которого находилась мокрая повязка. Чанбин лежал рядом с ним, увлеченно листая телефон и показывая забавные ролики старшему. 00-лайн сидел возле дивана и играл в уно, посматривая периодически на лидера и бросая на него беспокойные взгляды. Минхо и Чонин, вероятнее всего, пошли в комнату младшего, собираясь посмотреть недавно вышедшую дораму. «Хорошо, что они немного успокоились. Может они хотя бы перестанут меня игнорировать и сразу выразят недовольство. Хорошо, что они даже не заметили моего отсутствия и просто распределились на группки. Но почему мы никуда не собираемся?» Чанбин первым заметил приход щеночка. Тот посмотрел на него непонимающе, и поэтому Со, расшифровав чужой взгляд, ответил: — Пока Чанни-хён болеет, мы сидим дома. Не хотелось бы, чтобы и остальные заразились. Не ходи никуда и не трудись, понял? Кивнув на слова старшего, Сынмин пошел в свою комнату. «Я все равно должен быть наказан. Я торможу группу, и хён страдает из-за меня. Раз сегодня выходной, пойду тренироваться до изнеможения. Буду тренироваться до тех пор, пока мои движения не станут идеальными» Собравшись, Ким бесшумно выскочил из общежития. Он отправился до компании пешком, понимая, что, позвонив водителю, рассекретит себя и свой план. Путь не был близким, но и наказание не должно быть легким. «Ты это заслужил. Заслужил, никчемный мальчишка» Дойдя до здания, он поднялся и зашел в студию, приватизированную им самим в прошлом году. Разгружая карманы, Ким заметил, что в спешке не взял с собой телефон. «Тут есть часы. Зато не буду отвлекаться. Главное — не потеряться во времени. Не хотелось бы, чтобы мое отсутствие заметили. Хоть это и невозможно. Невозможно, дурак. Как бы они не злились на тебя, твое отсутствие довольно просто заметить» Открыв слова песни, выученные наизусть, он принялся разогревать свое горло, знакомый с последствиями необдуманного пения. Он и так тормозит развитие группы. Не хватало еще, чтобы его голос пропал. Другие не должны с ним возиться и переживать за него. Не заслужил.***
Ким наказал себя. Сынмин, как и обещал, до изнеможения тренировал хореографию и свой голос. Будь его воля, он остался бы еще на несколько часов, ведь он все еще не такой. Не такой идеальный, как остальные; не такой старающийся, как остальные. Он просто не такой, как остальные. Он вернулся в общежитие поздним вечером. Забытый телефон означал неспособность поставить будильник, и потому Сынмин покинул компанию только тогда, когда охранник пришел к нему лично. Извинившись перед старшим мужчиной, он отправился обратно домой, понимая, что спокойно пройти в комнату ему не дадут. Зевая по пути каждые десять минут, Сынмин просто надеялся, что допрос не продлится долго. Иначе он просто не выдержит и свалится на пол, что довольно нежелательно. Перед дверью он смиренно вдохнул, готовясь к незамедлительной расправе. Собравшись с силами и поняв, что у него нет другого выбора, Ким вставил в замочную скважину ключ, который ранее до боли сжимал в правой ладони, и приготовился. Тихо зашел и прикрыл дверь, начиная снимать обувь. «Может, они уже заснули, и меня пронесет» Не пронесет. Сняв обувь, Сынмин поднялся, сразу же натыкаясь на своих парней. Чертовски рассерженных и готовых провести пояснительную лекцию, почему глупым щенкам нельзя уходить, не предупреждая остальных и наплевав на наказ старших. Ким испуганно смотрел на них, пока они выжидающе смотрели на него. Никто не собирался нарушать эту неуютную тишину и начинать диалог. Игра в гляделки продолжалась тридцать секунд, в течение которых Сынмин сетовал на свою забывчивость. Первым не смог выдержать Хёнджин: — Почему ты все еще молчишь, Ким Сынмин? Дело плохо. Хёнджин, славящийся безмерной любовью к младшему, никогда не звал его полным именем. Сынмин продолжал молчать, не знающий, что ему ответить. Он не мог сказать, что был в компании, так как окажется, что он нарушил сразу два указа Чанбина. Сидеть дома и отдыхать. Он может соврать. Тогда он проигнорирует лишь одно правило ближайших дней, а не все. Может наказание будет мягче. «Хоть я и заслуживаю серьезного и жестокого наказания за свои проделки. Несмотря на многочасовое пение, мой вокал все еще не идеален. Я бесполезный и никчемный. Заслуживаю любое наказание, которое для меня подготовят парни. Даже изгнание за ничтожность» Заметив, что провинившийся ушел в себя и не отвечает, Чонин подошел к нему и, схватив за плечи, встряхнул его тощее тело. — Отвечай, хён, — его тон, грубый и холодный, разбудил Сынмина, не знакомого с такой стороной младшего. Выхода нет. — Я… я гулял с другом — Ким все-таки соврал, прикусив язык. Он знал о своей привычке метать во рту языком, когда лжет, а сейчас не лучшее время для распознания его вранья. Если его раскусят, то точно наругают за ложь. «Но я заслужил это. Я просто трус, не способный отвечать за свои слова. Не способный развиваться дальше, а потому прячущийся по ночам в ванной и плачущийся в тайне от остальных» Минхо, казалось, не поверил, вздернув левую бровь вверх. — Без телефона? Не пудри нам мозги, щенок, пожалуйста, и отвечай честно. Где ты был? Остальные смотрели на него грозно и осуждающе, словно не верят ни единому его слову. Джисон разочарованно качает головой, не верящий, что прямолинейный и честный Минни способен на столь гнусный обман. Ким, насколько помнил Хан, ни разу не обманывал своих парней, считавший, что доверие — неотъемлемая часть любых здоровых отношений. Но, видимо, Сынмин предал свои принципы. Или предал их отношения. Не выдержав этого, Джисон отвернулся к Феликсу, ища в солнце группы утешение. Хан не выдержит, если окажется, что Ким разлюбил их. Никто из них не выдержит. Сынмин на замечание Лино только втянул носом воздух. Если соврал раз, нужно гнуть до последнего. Плевать, что в итоге всё обернется против него. Плевать, потому что он проиграл в этой словесной баталии, еще не начав её. — Это правда, хён. Я опаздывал на встречу, и поэтому совсем позабыл про телефон. На этих словах Чанбин, словно вспомнив что-то, оживился: — Так ты поэтому отказал моему вчерашнему предложению сходить на свидание? — тот выглядел недовольно, словно кто-либо из мемберов забрал последнюю его любимую курочку. — Ради свидания с незнакомым нам другом? Остальные ждали ответа, словно от этого зависят их дальнейшие отношения, а Сынмин, вымотанный сегодняшним днем, не знал, что сказать. Он отказал Чанбину, потому что не мог соображать здраво, слишком поглощенный своими мыслями. Видимо ему стоило быть вчера внимательней, если он не хотел потерять доверие своих парней. Не зная, что ответить, Ким зацепился за последний вопрос. — Я не был на свидании! — он воскликнул, недовольный тем, что его заподозрили в измене. — Он был проездом и всего один день в Сеуле. Мы решили встретиться и вспомнить былое время. Чанбин, явно не удовлетворенный ответом младшего, все равно замолчал, поджимая губы. Теперь в разговор снова вступил Минхо, в то время как остальные молча наблюдали за сложившейся ситуацией: — Ладно, Сынмин. Хорошо, — он вдохнул и выдохнул, успокаивая себя. — Неважно, где ты был и почему вернулся так поздно. Неважно, Сынмин. Важно то, что ты ослушался своего хёна. Был дан указ сидеть дома, — Минхо явно успокоился не до конца, раз под конец перешел на громкие восклицания. — Почему ты так поступил, негодник? Сынмин прикрыл глаза, уставший от перенапряжения и допроса. Он не знал, что ответить. В который раз при разговоре с хёном он не знал, что ответить. Он устал. И он не знает, как можно избежать случившееся. Что бы он ни сказал, Ли скажет что-нибудь в ответ. «Мое поражение принесет ему удовольствие в любом случае. Неважно, когда я сдамся, потому что я в любом случае сдамся. И хён будет только рад» Сынмин просто устал. Но он заслужил эту усталость. А может заслужил еще больше. Единственное, чего ему сейчас хочется, — пойти в комнату и заснуть. Заснуть и никогда не проснуться. Мемберам пойдет на пользу его отсутствие. Никто не заметит его отсутствия. Ни стэй, среди которых многие склоняются к тому, что он лишний; ни JYP, для которого он никогда не был достаточно старательным и перспективным. Мало того, что его исчезновения не заметят, так оно пойдет только на пользу группе. Потому что он действительно лишний. Ким уверен, что заплакал бы, не будь он слишком уставшим. Он не может справиться с этим. Только не сейчас. Феликс, заметивший побитое состояние Сынмина, начал переживать за младшего, а потому встал на его защиту, желая дать тому возможность отдохнуть. Ему определенно нужны силы, дабы противостоять Минхо. — Давайте решим этот вопрос позже, — прервал он затянувшуюся паузу. — Сынминни устал. 00-лайн принял его довод, но старшие с Чонином — нет. Им необходимо решить все сейчас, чтобы в будущем проблем не возникало. — Интересно, чем он таким занимался на несвидании, что так устал, — Чанбин явно был зол из-за открывшейся истины, передразнивая Сынмина. — Я думал, что на несвиданиях старые друзья разговаривают о школьной жизни и сидят в кафе, а не занимаются физическим трудом. Чем же несвидание Минни-Сынминни отличается от несвиданий других людей? Чанбин задал не риторический вопрос. Сынмин понял это. Но он не понял, чего именно от него ожидали. Смысл слов старшего ускользает от него. Может Со ругает его, может дразнит, может говорит о том, насколько Ким никчемен. Сынмин не понимает. Да и не уверен он, что хочет понять. Он хочет спать. Хоть этот сон и не заслужен. — Перестань, Бинни-хён, — решил все-таки вмешаться Джисон, недовольный тем, что на его маленького парня давят старшие. — Минни нужно отдохнуть. Прекратите немедленно всё, что делаете. Завтра он все нам расскажет, да, Минни? Все так же не открывая глаз, Ким проблеял что-то, похожее на согласие. Он просто решил соглашаться со всем, что скажут остальные. Он готов на все, если это приблизит его к встрече с кроватью. Обреченно вздохнув и поняв, что ничего не добьются от парня, пока он в таком состоянии, остальные мемберы пропустили Кима в глубь общежития. Чанбин проследил, чтобы младший благополучно дошел до комнаты, где помог тому переодеться и лечь под одеяло. Как бы он ни злился и ни обижался на него, Со не способен сделать больно своему парню. Насколько непослушным бы он ни был, Чанбин безумно любит его, а потому новость о том, что Сынмин отказался от свидания с ним ради другого, сильно ранила его. Он поговорит об этом с Минни потом. Когда они будут только вдвоем. Когда Сынмин будет отдохнувшим и выспавшимся. Они поговорят о ночных истериках младшего и о том, почему Киму плохо. Им необходимо поговорить об этом. Со никому не рассказывал о том, что часто становился свидетелем сынминова плача. Не считал, что имеет право это делать. Но после сегодняшнего он обязательно поднимет эту тему. Поднимет и, если получится, поможет своему маленькому и глупому парню. Подоткнув одеяло, Чанбин поцеловал крепко спящего парня в нос, после чего дотронулся губами до каждого участка лица Сынмина, вкладывая в свои действия всю имеющуюся к младшему любовь: — Спи спокойно. Вернись к своему хёну таким, какой ты есть на самом деле, малыш. Хён сильно скучает по тебе. Он прижался к губам Сынмина в отчаянном поцелуе и, прикусив нижнюю губу так, как всегда это делает, наконец отстранился. Выйдя из комнаты и тихо прикрыв за собой дверь, осознавая, что в этом нет большой нужды ввиду крепкого сна Минни, Со дошел до кухни, где, судя по свету, собрались остальные парни. Они, как догадался Чанбин, решили обговорить события последних дней. Чанбин, желание которого разрешить текущую проблему до ужаса велико, с удовольствием примет активное участие во всем, что сейчас произойдет. Заметив, что свободных стульев нет, он решает подойти к Феликсу, напряженно сидевшему в углу стола. Схватив того за бедра и с легкостью подняв, Чанбин уселся на место Ли, посадив того на колени и обняв. После этих манипуляций Со поцеловал Феликса в уголок губ, безмолвно обо всем рассказывая. После этого он обратил внимание на остальных, сидевших точно так же, как и Ли. На вопросительные взгляды он покачал головой, не желая сейчас ничего говорить. Он желает пойти к Сынминни и защитить того от любого ненастья. Минхо, будучи чересчур взвинченным, расслаблялся надежным способом. Заботился о мемберах. Пока те все еще обдумывали произошедшее, он носился по кухне, заваривая успокаивающий чай, в состав которого обязательно войдет мята. Даже если он показал себя холодной статуей сегодня. Даже если он практически всегда показывает себя холодной ледышкой, это не значит, что Ли любит Сынмина меньше, чем других мемберов. Не значит, что он не переживает за него, когда его подолгу нет дома. Не значит. И поэтому сейчас Минхо, не понимающий, что не так с его парнем, обеспокоенно бродил из одного угла кухни в другой, стараясь собрать мысли в систематизированную кучу. Когда чайник наконец закипел, Ли разлил горячую жидкость по чашкам, знакомый с предпочтениями мемберов в отношении температуры и количества сахара. Они благодарно закивали ему, поочередно целуя в щеку. Последующие пять минут хранилось молчание. Безумно нагнетающее и неуютное молчание. — Что с ним происходит? — первым снова не выдерживает Хёнджин, слишком чувствительный к взаимоотношениям между участниками группы, — Он с каждым днем сильнее отдаляется от нас. Я переживаю. Безумно. Сегодня утром Минни даже не ответил на наши объятия! Он выглядел так, словно вот-вот расплачется, и Чан, сидевший к нему ближе всех, осторожно прижал Хвана к себе, начиная поглаживать по спине. Он не знает, что происходит. Он впервые не знает, что делать и говорить. Он чувствует себя беспомощно. Положив голову на плечо Хёнджина, Бан начал нашептывать тому слова успокоения, знакомый с эмоциональностью Джинни. Когда Хван все-таки высказался, к обсуждению присоединился Джисон, первым заметивший «деревянное» состояние своего младшего парня: — Дааа! Я еще так удивился, потому что мои объятия он всегда принимает. Независимо от того, какое у него настроение, — Хан заметно погрустнел. — Это может значить то, что он больше не любит объятия от меня? Я ему… надоел? К Джисону подошел Минхо и погладил того по голове, знающий, как можно успокоить этого шебутного паренька. Хан льнул к прикосновениям, словно в прошлой жизни был из семейства кошачьих, нагло забирая титул «главный котохён группы» у Ли. Минхо только ласково улыбнулся на это, подарив Сонни поцелуй в макушку. — А ко мне он даже не подошел сегодня, — Чонин выглядел разочарованно и раздраженно одновременно, словно не он постоянно сбегал от своего младшего хёна. — Я, конечно, часто отвергаю его тактильность, но это не значит, что мне не хочется получить от него немного ласки. Чонин надул губы и сложил руки на груди, нахмурив брови. Такая отстраненность Сынмина не была ему знакома. Это не то, к чему Ян привык, и явно не то, чего он хочет. Пусть лучше Ким Сынмин задушит его в объятиях, нежели не подходит к нему совсем. — Он не сказал сегодня ни слова. Только вечером, когда у него не было выбора, — продолжил Минхо: — Что происходит с этим щенком? Кто-нибудь объяснит, что с ним происходит? После этого все замолчали, оставив вопрос без ответа. Они обдумывали слова котохёна, медленно попивая чай. Они не знали, что происходит. У них не было никаких мыслей. Спустя долгие минуты молчания послышался всхлип Феликса, после чего все обеспокоенно посмотрели на солнце группы, никогда прежде не унывающее. Видеть того плачущим было больно. Больно настолько, что слезы сами наворачивались на глаза. После недолгой паузы, казавшейся мемберам мучительно долгой, Феликс разразился плачем. Громким и надрывным. Не прекращая рыдать, он заговорил: — Минни… он б-больше не… любит нас? — сбивчиво спросил Ли у остальных, прерываясь, дабы сделать глоток воздуха. Ответить решил Чан: — Нет, Ликси. Просто у Минни тяжелые времена. Почему ты думаешь, что он разлюбил нас? — мягко спросил старший хён, прекрасно понимая, откуда растут подозрения Ли, но не желая этого признавать. — Разве это не очевидно? Он отдалился от нас, не поет нам и не отвечает на объятия. А сегодня он соврал нам, когда говорил, что был не на свидании! — после этого Феликс явно не выдержал и перешел на крик, не способный сдерживать эмоции, копившиеся в нем явно не первый день. — Он соврал нам самым наглым образом! Он изменил нам! И ты еще спрашиваешь, почему я так думаю! Чанбин мягко, но заметно сжал его бедро, усмиряя. Сейчас не время для истерик. Им необходим трезвый ум, а не эмоциональный всплеск. — Феликс, не груби. Мы понимаем, что ты рассержен, но перестань. Устало выдохнув, Феликс прижался к Со, пряча лицо и льющиеся слезы у того в плече. — Но Феликс прав, — тихо сказал Хёнджин. — Сынминни больше не зависает с нами так же, как до этого. Неужели мы действительно ему надоели? — он смотрит с болью на старших, желая, чтобы те его успокоили. Чан прижал его еще сильнее. — Давайте не будем надумывать, хорошо? — сказал он тем временем. — В последнее время мы много работаем, и поэтому устаем. Завтра спросим все у Сынмина сами. — Да, сейчас нам нужно успокоиться и пойти по кроватям. Уже поздно, да и вы выглядите уставшими. Нам всем необходим отдых, — Минхо, как мамочка группы, отправил всех детей по комнатам, поцеловав их в губы напоследок. Чонин ушел последним, бросив на старших хёнов надломленный взгляд. После этого на кухне Минхо остался только с Чаном: — Что происходит? — срывая маску равнодушия, спросил Ли. — Я переживаю. Сынмин никогда не рассказывает о своих проблемах, поэтому неудивительно, что в итоге все вылилось в это. Но где он был сегодня? Ты ведь тоже понял, что он не встречался с другом. — Он был в компании. Весь день, — сразу описал всю ситуацию Чан. — Мне звонили оттуда. Только я не понимаю, для чего он соврал, — после этого он покачал головой. — Надеюсь, что завтра он нам все объяснит. — Я тоже надеюсь, — Минхо подошел к старшему и поцеловал его. Он вложил в поцелуй все отчаяние, заглушая боль в сердце. Пожелав друг другу спокойных снов, они разошлись по комнатам. Эта ночь будет тяжелой.***
Сынмин проснулся выспавшимся и отдохнувшим. Бодро встав, он посмотрел на яркое солнце за окном, не успев удивиться своему долгому сну, когда воспоминания прошлого вечера нахлынули на него. Ким, смущенный из-за слов про друга, бросил беглый взгляд на соседнюю кровать. Пусто. «Видимо Бинни сильно обиделся на меня, раз даже не захотел спать в одной комнате. Я бы тоже не захотел спать с кем-то, настолько отвратительным. Тем, кто променял парня на далекого друга. Надеюсь, что он хорошо провел ночь, несмотря ни на что» Сынмин, сердитый на себя за необдуманное оправдание, стал заправлять постель, не забывая и про соседнюю, которая выглядела так, словно всю ночь в ней ворочалось десять человек. Одновременно. «Хоть так буду полезен» Закончив с уборкой кроватей, Сынмин переоделся и направился к выходу из комнаты. Он мечтал, чтобы парни позабыли о вчерашнем дне, но понимал, что это невозможно. Не после всего, что произошло. Идя по молчаливому общежитию к ванной, Ким замечает, к своему удивлению, что дверь на кухню, всегда закрытая по ночам, была открыта. Одолеваемый любопытством, он подошел к ней и зашел внутрь, почти сразу же пожалев об этом. «Смерть настигла меня неожиданно. Но лучше она, нежели изгнание из группы. Лучше умереть, чем расстаться с парнями» Внутри сидели серьезно настроенные мемберы, ожидающие Сынмина и попивающие кофе. Ким понял, что теперь от допроса не сбежать, ссылаясь на усталость, а потому, устало вздохнув, подошел к свободному стулу, чтобы сесть. «Раз уж вчера я соврал, то сегодня буду говорить лишь правду. Чего бы мне это не стоило. Может они передумают изгонять меня сегодня. Стоит сразу сказать, что все, сказанное мной вчера, — ложь» Когда попа Кима почти коснулась сидушки стула, он был грубо схвачен за талию и усажен на чужие колени. Колени Чонина, который избегает тактильности Сынмина и который никогда не становится инициатором физического контакта. После этого макнэ положил ладони на бедра Кима, собственнически их сжимая и прижимая ближе к себе. Остальные смотрели на них понятливо, осознавая насколько важен Сынмин для младшего, и поэтому не вмешивались, все так же продолжая хранить молчание. «Чего это с ними всеми. Они так прощаются со мной? Неужели они уже решили выгнать меня. Подослали самого младшего, стараясь смягчить мое горе? Немного подло, конечно» Но Ким, решив узнавать ответы на свои вопросы поочередно, непонимающе посмотрел на Яна через плечо, удивленный, что нелюдимый младший такое вытворяет. Это продолжалось десяток секунд, и Чонин, не выдержав пытливого взгляда хёна, в своей излюбленной манере заговорил: — Если вчера ты променял прикосновения ко мне на какого-то друга, — Чонин сильнее сжал ладони, показывая этим свое недовольство. — Если какой-то друг оказался важнее меня, то сегодня ты будешь в моей власти. Ты понял, хён? Ян, наученный Минхо, поднял бровь вверх, показывая этим то, что ждет ответа. Сынмин недоуменно посмотрел на младшего, решая задать вопрос, крутившийся на языке: — Ты же ненавидишь мои прикосновения. Уверен, что ты был только рад вчера, когда я не трогал тебя. — «Что я творю. Он, как и все остальные, явно зол. Мне конец, если я продолжу в том же духе.» — И когда ты стал настолько требовательным, малыш? — Ким захотел вырваться. Он не привык, что кто-либо управлял им, особенно тот, кто младше его. Но Чонин только зашипел и прижал Сынмина ближе к себе, давая понять, что не отпустит его ни в коем случае. Киму пришлось смириться. — Что ты хочешь от меня? — Признай, что ты в моей власти, — незамедлительно ответил Ян, словно то, о чем он просит, было в порядке вещей. Остальные продолжали смотреть на это представление, любопытные, что произойдет дальше. — Ян Чонин, я старше тебя. Угомони свое собственничество, — макнэ, недовольный непослушанием хёна, неслабо того шлепнул. Сынмин воскликнул: — Перестань это делать! У меня после тебя синяки останутся! — когда Ким понял, что Чонин не собирается его слушать, он решил подключить старших и умоляюще посмотрел на Бана. — Чан-хён, успокой его, пожалуйста. Тот словно не осознавал всю ситуацию, продолжая пить кофе и просто смотря на них. Помучав Сынмина томительным ожиданием в течение минуты, он сжалился и решил включиться в диалог двух младшеньких: — Ты знаешь, что нужно сделать, Минни, чтобы я его успокоил, — после того, как названый посмотрел на старшего с непониманием, Чан решил пояснить. — Скажи нам всем правду. Где ты вчера был? Сынмин лихорадочно прокручивал события вчерашнего дня, вспоминая, когда мог раскрыть себя. Просмотрев все воспоминания, он понял, что такого момента не было, а значит нужно отстаивать свою позицию. «Ты же сказал, что скажешь им правду, дурак. Почему так неожиданно меняешь решение?» — затыкая внутренний голос мощным ударом, Сынмин с вызовом посмотрел на лидера и ответил: — Я сказал все вчера. Что вам еще от меня нужно. Чан на это поджал губы и пробормотал: — Можешь действовать, Нинни. Руки Чонина только сильнее сжались, а в следующее мгновение послышался хлопок. Чонин ударил его еще раз. Чонин ударил своего хёна во второй раз. Сынмин был озадачен этим так сильно, что не мог вымолвить и слова. Остальные мемберы смотрели так, словно все шло по плану. Лишь Феликс, являющийся олицетворением сострадания и сочувствия, отвернулся, не желая видеть то, как его младшего парня шлепают. Справившись с шоком, Ким начал вырываться усерднее, униженный этим ударом. Но Ян держал крепко, и поэтому слабое тело Сынмина было неспособно сбежать. — Да что это такое?! — вопросительно воскликнул Ким, уставший бороться, но все еще продолжающий. — С каких пор вы используете силу, чтобы я заговорил? Вы думаете, что это нормально?! Минхо, тихо смотревший на это представление, тоже не выдержал. Вскочив и испугав этим резким действием остальных, он подошел к Сынмину и, схватив того за плечи, с вызовом посмотрел ему в глаза: — А ты считаешь нормальным обманывать свою группу? — спросил Минхо обманчиво тихо. — Да не обманывал я никого! С чего вы вообще взяли, что я не был на свидании? — поняв, что сказал лишнего, Сынмин захлопнул рот и испуганно раскрыл глаза. — То есть да, я не был на свидании, все так и есть. Вы правы. Но было уже поздно. От всех участников послышался крик, после перешедший в перешептывания, а Чонин и Джисон, подскочивший к Киму, сжали его в объятиях, ненамеренно причиняя боль. Минхо и Чан лишь удовлетворенно смотрели на них, выглядя так, словно знают все секреты Кима. Не выдержав такого натиска, Сынмин, решивший наконец сдаться, крикнул, привлекая внимание: — Ладно-ладно! Скажу все, что попросите. Только скажите им, чтобы они перестали меня сжимать! — он указал головой на парней, обвивших его. — Пускай уже отпустят меня! Джисон отскочил от него, бормоча извинения. Но Чонин не прекращал своих действий. Наоборот, когда Хан отпустил их, Ян только сильнее прижал Сынмина к себе. Ким сдаваться тоже не собирался, и поэтому начал ответно бить того по ладоням. Но Чонин, который намного сильнее своего хёна, схватил Сынмина за руки и прижал их к бедрам, предупреждающе сжимая. Ким выжидающе уставился на Чана, призывая хоть к каким-либо действиям. — Ты же знаешь условия, — сказал тот. — Сначала правда — потом свобода. Прошипев под нос проклятия, Сынмин решил сдаться окончательно. — Я вчера не был на свидании. Я ходил в компанию, чтобы тренироваться, — «Вот тебя и раскололи, Минни» Чанбин впервые за это утро высказался, смотря прямо на лицо Сынмина и ища в нем какой-либо намек на ложь: — Я же сказал тебе отдыхать. Сынмин как само собой разумеющееся ответил: — Я поэтому и соврал. — Теперь ты видишь, к чему привела твоя ложь. Сынмин на это только поджал губы. «Вот мы и подошли к тому, зачем здесь собрались. Сейчас они расскажут о том, что разочарованы во мне, и выгонят. Ожидаемо» Но все молчат и смотрят на него, все еще прижимающегося к Чонину. Ким, уже сдавшись, подталкивал их к сути импровизированного собрания: — Вы собрались здесь, чтобы сообщить о моем изгнании? На этом заявлении все с вопросом посмотрели на Кима, ожидавшие услышать что угодно, но точно не это. Удивленные этим заявлением, никто не решался что-либо сказать, пока Ян, не отпускающий Сынмина, не заговорил первым: — Ты о чем? Мы не собирались выгонять тебя. «Звучит так, словно я не прав. Но Нинни всегда был хорошим актером. Только для чего они не сознаются?» — вопрос мигал в его мыслях, подталкивая наконец к ответу. — Тогда для чего это собрание? — Чтобы обсудить твое поведение в последние дни, — Сынмин, хоть и не видевший его, был уверен, что Чонин, ответивший на его вопрос, закатывает глаза. — Глупый вопрос, хён. — А что с ним не так? Я ничего такого не делал. — «Они хотят объяснить причину, по которой выгонят меня? Но я и так её знаю» — Почему в последнее время ты отдалился? — встрял в разговор Хван, уже не способный терпеть эти долгие прелюдии. Ким, завороженно смотрящий на огромные и красивые руки Яна, думал, говорить настоящую причину или что-нибудь выдумать. Чан, словно прочитавший его мысли, нежно сказал: — Минни, скажи правду, пожалуйста. Ты же сам говорил, что в отношениях нет ничего важнее доверия. Сынмин сжал губы и, решив все-таки раскрыть истинную причину, тихо заговорил, в надежде, что его не услышат: — Я… я просто считал себя… недостойным вас, — начал он не с радостной ноты, из-за чего мемберы нахмурились и стали вслушиваться еще тщательнее, не желая пропустить объяснение такой мысли. — Мне кажется, что я тяну группу назад. Из-за меня заболел Чанни-хён, и поэтому запись пришлось отменить, что замедляет нас. И два дня назад… — он сделал паузу. — Два дня назад мы прекратили запись из-за меня. Вы все так усердно работали, и я считал, что… — здесь он резко прервался из-за всхлипа, вырвавшегося из него; Чонин переместил свои руки на талию Кима, мягко поглаживая. — … что не заслужил. Я думал, что в ближайшее время вы выгоните меня, и поэтому вчера ходил в компанию, лишь бы отсрочить свое изгнание и сделать голос идеальным, но у меня все еще не выходило. Поэтому я был немного раздражен. А соврал я, потому что… ну, Чанбинни-хён сказал сидеть дома и отдыхать, но выходит, что по итогу я ослушался двух его наказов. Я подумал, что было бы намного лучше, узнай вы только об одном нарушении. Извините меня за то, что заставил волноваться вчера. Во время недолгого монолога Сынмина никто не прерывал, анализируя всё, что было сказано. — Ты такой глупый. Глупый-глупый щенок. Мы бы ни за что не выгнали тебя. Если ты все еще не понял, мы любим тебя. Кто, если не ты, будет радовать нас своим голоском, — Минхо высказал мысли всех остальных. Тут Джисон, вспомнивший о вчерашнем утреннем инциденте, заговорил: — Точно! Ты почему не пел вчера утром? Ты так и не ответил мне. Просто стоял, как будто превратился в статую, — 00-лайн, ставший свидетелем того случая, выжидающе уставился на Сынмина, в то время как остальные смотрели в пустоту, продолжая обдумывать слова Кима. Чонин, соскучившийся по контакту со своим маленьким хёном, положил голову тому на плечо, начиная покрывать поцелуями шею. — Вам же не нравится, когда я пою. По утрам вы постоянно ворчите, поэтому решил избавить вас от этого. Да и Сонни сказал, что я молодец, раз решил избавиться от этой привычки, — Сынмин озадаченно переводил взгляд с одного парня на другого, не понимая их замешательства. — Что? — Хан, только недавно севший, снова подскочил, привлекая внимание всей группы, но не обращая на этого никакого внимания. Он спешно продолжил: — Я же не в этом смысле. Я просто хотел поддержать твое начинание. Я даже и не думал, что ты так подумаешь! Мы любим твое пение! Оно намного лучше всяких будильников, — а после секундной паузы он добавил: — Ты можешь всегда петь? Это заряжает меня энергией на весь день. — Просто… — продолжил Сынмин — просто вы так давно не говорили, что я… что мое пение нормальное. Раньше вы всегда говорили, если у меня получается что-то хорошо… Я думал, что стал хуже, и поэтому вы… ну, предпочитаете ничего не говорить, чтобы… — пытаясь правильно подобрать слово, он задумался, — не обидеть? — Сынмин, извини меня, конечно, но иногда ты слишком много думаешь, — это уже заговорил Чанбин, для которого ночные истерики Кима стали проясняться. — И зачастую неправильно. Мы в восторге от твоего голоса, просто в последнее время все жутко устаем, и единственное, что нас волнует, — скорый камбек и качественный сон. Так что, пожалуйста, выкинь такие мысли из своей прелестной головушки и перестань изводить себя практикой, хорошо? — Со устремил взгляд на Кима, ожидая ответа. — Я был таким эгоистом. Требовал от вас похвалу, а сам не отвечал тем же. Извините, что заставил вас почувствовать себя нелюбимыми, — Ким выглядел побитым щенком, которого наказали за испорченную обувь. — Все в порядке, Минни. Мы же знаем, как для тебя важно одобрение от твоих шикарнейших бойфрендов, — промолчав весь разговор, Феликс сказал Сынмину на английском, подбежав к нему и поцеловав в нос, облизывая его кончик языком. Ким только поморщился на это, но все равно улыбнулся, успокоенный тем, что Ликси принял его обратно. Он смотрел ему в глаза, а Ли отвечал тем же. Но их переглядывания прервал Минхо, владеющий английским на уровне первоклассника: — Что он сказал? Я уловил только что-то про парней, — выжидая перевод недавно брошенной фразы, Лино услышал только смех, на что он, в шутку, возмутился. — Почему вы смеетесь? Перестаньте немедленно и проявите уважение к хёну. Это только усилило веселье остальных. Сынмин с улыбкой смотрел на хёна, пытавшегося сохранить серьезное выражение лица и не справившегося с этим. Его вопрос решили оставить без ответа, возвращаясь к ситуации с Кимом. Лидер тоже решил внести свою лепту и успокоить Сынмина, страдавшего — Сынминни, пообещай, что постараешься не думать о том, что лишний. Запомни, что среди нас таких нет. Мы все особенные, и каждый имеет огромнейшее значение. Сынмин улыбнулся ему, понимая, что ему все-таки безумно повезло с группой. — Нам с тобой тоже повезло, щеночек, — подал голос Чонин, успевший оставить на шее Сынмина пару ярких меток. Ким не заметил, как сказал последние мысли вслух. Он только погладил ладони макнэ, безмолвно благодаря за эти слова. После этого кухня погрузилась в уютную атмосферу, никем не нарушавшую и хранившую молчание. — Давайте проведем сегодняшний день вместе. Закажем еды и сядем в гостиной. Посмотрим какой-нибудь фильм или просто поговорим. Мы давно так не собирались, — Хёнджин неожиданно выдвинул идею сегодняшнего времяпрепровождения, которая всем пришлась по душе. — Да! Мы отлично проведем время. А если закажем газировку, то еще лучше, — Хан сказал это с надеждой, желая, чтобы про запрет остальные забыли. — Тебе нельзя её. И мы много раз обсуждали это, — Феликс обломал все счастье Джисону, закатывая глаза и продолжая пить кофе, который так и не допил. Сынмин смотрел на них с легкой улыбкой, откидывая шею немного назад и давая больший простор действиям Чонина, снова начавшего покусывать Кима. — Ты иногда настолько заботливый, что даже занудный, — после этого заявления в Джисона полетел журнал, удачно расположившийся на обеденном столе. — Ай! Феликс! Я пошутил-пошутил. Не злись на меня и приходи сегодня ночью ко мне спать. Ты обещал, — Хан состроил глазки, думая растопить этим сердце Феликса. Но тот был непреклонен. — Я посмотрю на твое поведение, квокка. Грустно кивнув, Джисон посмотрел на остальных. — Давайте пойдем в гостиную, пока Лино-хён закажет нам еды и потратит свои денежки. — Почему это я? — Минхо приподнял бровь, демонстрируя этим свое недоумение. — Потому что наш лайн решил именно так, — Джисон, словно говоривший что-то очевидное, только закатил глаза на вопрос хёна. — Может ты так решил, а не ваш лайн? — с улыбкой уточнил Ли, начиная забавляться с серьезного лица Хана. — Никто не любит конкретику в таких случаях. И лучше готовь карточку, а не спорь со мной, — Джисон поставил точку в этом разговоре, уйдя в гостиную. Посмеявшись, остальные мемберы пошли за ним следом. Чонин похлопал Сынмина по бедру, намекая. Спохватившись, Ким поднялся, посылая извиняющуюся улыбку макнэ. Тот, поднявшись, поцеловал губы хёна, уходя вслед за остальными, которые уже с чего-то смеются в гостиной. «С такими парнями мне не страшны никакие комплексы. Восхитительные,» — Сынмин, впервые расслабившийся за последние дни, свободно вздохнул и пошел в гостиную, где Хёнджин сразу затащил его к себе на диван и посадил между разведенных ног. — «Как я мог подумать, что лишний, когда я буквально окружен любовью и заботой» Подумав об этом, он отбросил любые мысли, вливаясь во всеобщее настроение и веселясь наравне с остальными. Сынмин чувствует себя хорошо.***
Когда большинство парней уже уснуло, было решено расходиться по кроватям. Перецеловав друг друга, все разбрелись по комнатам, готовясь ко сну. Когда Джисон отпустил Сынмина, Ким отправился к себе, вымотанный этим днем откровений. Он рад, что они поговорили. Рад, что его опасения оказались необоснованными. Но это не значит, что в кровати навязчивые мысли покинут его. Разум неподвластен человеку по ночам. А Сынмин такой же, как и остальные. Зайдя в комнату, он бросил беспокойный взгляд на кровать, раздумывая, сможет ли нормально поспать. Обреченно вздохнув и не придя ни к чему единому, Сынмин уже двинулся к шкафу с вещами, дабы достать оттуда пижамную одежду, когда был резко схвачен за талию и усажен на чужие колени. — У меня определенное дежавю, — проворчал Ким, откидываясь на грудь Чанбина. — Ты что-то хотел? Со продолжал молчать, что насторожило Сынмина. Кое-как извернувшись, он сел лицом к хёну и схватил того за щеки, заставляя смотреть на себя. — Хён? — Ты можешь спать сегодня со мной, если боишься… чего-либо, — Чанбин предложил это осторожно, боясь спугнуть парня. Сынмин же только удивился, уверенный в том, что Со спал всегда, когда происходили его истерики. Но, видимо он не спал. «Он не спал,» — подумал Ким, дернувшись от хёна. Но тот только сильнее прижал к себе. — Ты… слышал? — спросил Сынмин, успокоившись. — Ты же знаешь, насколько мой сон чувствителен. Мое предложение все еще в силе. Мы просто поспим вместе, не переживай. Я не буду ничего спрашивать. Сразу же кивнув на предложение Чанбина, Ким поднялся, сославшись на пижаму. Со тоже подошел к своему шкафу, доставая ночную одежду. Он рад, что сможет облегчить ночь своему парню, хоть разговора с ним у него не состоится. Но, если Ким к такому не готов, он не будет настаивать. Просто подарит свои тепло и защиту. Сынмин же, устроившись под боком Чанбина, удовлетворенно выдохнул, предвкушая спокойную ночь. Когда Со поцеловал его в лоб, молча желая спокойной ночи, Ким прикрыл глаза. Не лишний. Он не лишний в этой группе.