Я, блять, всегда причиняю боль близким своим. Всем самым близким. Только они страдают.
Лизина рука со страхом ложится на руку Крис, но та в раздражении отбрасывает её, с вызовом глядя в растерянные глаза Индиго. — Мне с тобой очень хорошо, правда, очень. Это…просто, пойми, я написала ему тогда..ну, потому что мне было одиноко. Ты выпила тогда много в клубе, помнишь? В отрубе была, даже не разделась. Я тебя не виню, так бывает. Но… — Что «но»? Что? — Но это как-то само. Написала, он ответил почти сразу. Разговор тогда так завязался, видимо, потому что..давно не общались. Мы попрощались только к утру, ты проснулась, начала говорить о том, что у тебя очень болит голова, я те… — Сука, мне неинтересно это всё! Даже слушать твой пиздеж не хочу, противно, — Крис кусает губы, вскакивает со стула, чтобы взять пачку сигарет, лежащую на подоконнике, шуршит, доставая одну. — Я просто хочу все разъяснить тебе, — не перестает пытаться Лиза, тоже вставая и идя за Крис, которая агрессивной походкой, громко топая босыми ногами, направляется на лоджию, попутно поджигая сигарету, зажатую губами.Она просто всех провоцирует. За больное, понимаете? Она всем говорит, что мы наркоманы, что мы зависимые.
— Чтобы сейчас мне всё это не разъяснять ты могла просто не общаться на протяжении месяца с этим долбаёбом. Месяца, блять! Вы потрахаться то не успели ещё, прошлое не вспоминали? — в нос Андрющенко ударяет сильный, но привычный сигаретный дым. Кристина нервно, несколько раз затягивается. — Ну, ты что, совсем? — Лиза обнимает себя руками, словно ей стало холодно, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.У меня к ней личная неприязнь просто, вот и всё.
— Я бы уже не удивилась. Ты же сама говорила, что он — пройденный этап. А сегодня я просыпаюсь от ебанных уведомлений с твоего телефона. Кто же пишет? Дай, думаю, посмотрю. «Иван Шершнев». «Доброе утро». Сука! После всего, что он с тобой делал? Ты говорила, что мы с тобой… — Мы с тобой — неопределенные, в этом все дело. Крис, что между нами? Я хочу большего, я хочу понять, что это все не просто…жизнь вместе, секс и твои пьянки, — графичные брови Лизы прыгают, а в глазах загорается злость. — Опять ты про это… — Ты даже ни разу не сказала, что я девушка твоя. Будто стыдишься, будто…для тебя это мало, что значит. — Я думала, что ты и так понимаешь. Да, блять, у нас с тобой отношения, а в отношениях, если, сука, не знала, не базарят с бывшими уебками, — Крис тушит сигарету в стоящую на подоконнике пепельницу, смотря в глаза Лизы. — Когда ты в последний раз говорила, что любишь меня? — Да..я постоянно говорю… — Конечно. Единственное, что я слышу от тебя это то, что ты либо хочешь меня, либо «уйду сегодня, отдохнуть», говоришь мне не скучать, вваливаешься домой бухая, даже не замечая, что я волновалась за тебя.Я бы, конечно, с ней хотела побеседовать не на тусовке, да, где есть некоторые…жгучие, так сказать, горящие вещи, которые чуть-чуть меняют сознание. Я бы хотела с ней, конечно, побеседовать именно вот спокойно, на трезвую, абсолютно на трезвую. Как-то так, потому что у меня от некоторых моментов немножко рвется сердце. Правда.
— И поэтому ты написала ему? — снова резкое движение всего тела в сторону Андрющенко, но попытки держать себя в руках. — Ты даже не понимаешь, о чем я говорю! Сводишь все к нему, я о тебе сейчас! — Да потому что… — Заткнись. Я ухожу, — отрезает уже уверенным голосом Лиза, идя обратно на кухню. — Говоришь о месяце переписки с Лёшей, чтобы не обсуждать наши «недоотношения» длительностью два года. Ненавидишь себя, убиваешь себя, не принимаешь себя — ладно, похуй, понимаю, но меня тянуть во все это не надо.Пипец бы как хотелось до неё достучаться. Мне не плевать, правда, мне не похуй на неё, на то, что человек спивается.
Теперь громко шагает Индиго. Она выбрасывает в мусорку фантик от недавно съеденной конфеты, лежащий на столе и, беря в руки телефон, ищет чей-то номер. — Уже с утра знала, что кинешь меня? Ебанная сука, — Крис шуршит пачкой сигарет, чтобы снова закурить. — Нет. Я надеялась, что ты поймёшь меня. — Пойму? — смех, издевательский, презрительный, истеричный вылетает из Захаровой, заполняя собой квартиру. Вторая сигарета тушится с сильным напором пальцев Крис. Лиза уже не смотрит в её сторону, стоит у зеркала, держа телефон у уха. — Ага, привет, да..все хорошо, — долгое молчание. — Во сколько? Успею, всё, давай. Крис прислушивается, выравнивая сгорбленную спину, но продолжая делать вид, что ей уже абсолютно неинтересен разговор с Андрющенко.Брошена трубка. Это значит — разговор ваш закончен. Одиночество смотрит в глаза и взгляда не отвести. Срываясь на крик, ты говоришь, что больше не хочешь
ничего между нами, а я тебе, что должна ты уйти.
— Че говорит? Переживает за тебя? Мило то как. — Кристина, можешь помолчать? — Как скажете, — разводит руками, театрально закатывая глаза. Лиза кидает телефон в маленькую черную сумку, оставляя её у двери, в раздражении идет в спальню и слышит, как Крис тут же идет за ней.— Меня вытащила Индиго, а я вытащила…
— Индиго — это кто?
Захарова опирается плечом о стену, а голубые глаза её словно невзначай бегают по Лизе. Та ходит по спальне, то к тумбочке, то к шкафу, кидает лишь что-то мелкое во вторую сумку и не обращает никакого внимания на Кристину. — Потом остальное заберу, — сипло говорит Андрющенко, кладя в сумку прочитанную наполовину книгу. Крис цокает, скрещивая руки на груди. — Не понимаю, зачем тебе нужен это занудный еблан… Очевидно, что Крис хочет продолжить поливать его грязью, но нарочито злой голос Лизы её обрывает. — Да закрой рот. Где мои деньги? Я их тут, в шкафу оставляла, — карие глаза в поисках рыскают по полкам. — Это типо конец, да? Ты меня бросаешь, значит? — Ты такой ребенок. — Я? Я взрослый человек, все понимаю, любишь этого долабеба после стольких лет — люби. — Ну и отлично. Деньги мои где? — Да вон они, глаза, блять, разуй. «Отлично», — грубо передразнивает, кривя лицо.Лиза прикольная телка, умная, открытая, чистая. Я таких люблю людей.
Лиза чуть ли не затыкает уши, поправляя короткую стрижку и выходя из спальни. Горячая рука обхватывает запястье Андрющенко — она останавливается, заглядывая в голубые глаза. — Хоть поцелуй на прощание, — с легким флиртом, откуда-то появившимся в голосе, просит Крис.Она издевается над ней при любой возможности. Замахивается своим сильным кулаком, ударяя им по лицевой кости Лизы. Чувствует нанесенную боль в глазах напротив и видит покрасневшее лицо Индиго. Чувствует, как та по привычке плотно сжимает челюсть. Захарова наслаждается моментом лишь несколько секунд, далеко и глубоко внутри себя — разум Крис так и кричит ей: «Ударь её ещё раз. Ударь, чтоб знала, на что ты способна». А после Захаровой становится лишь чуть-чуть стыдно за свои мысли, она кусает сухие губы и надевает кепку козырьком назад. Рука Кристины немного саднит, в груди трепещет что-то тепловатое, а Лиза загнанно и забито смотрит ей в глаза. Почему не отвечает тем же? Почему словно бездыханная кукла остается в прежнем положении, лишь смотря своими кошачьими глазами на Крис? Не двигается, даже, кажется, перестает дышать. Ну, вот — стало немного легче.
Лиза на минуту смягчается, после тянется к приоткрытым губам, чувствует привычный сигаретный запах и аккуратно целует её. Кристина с неимоверной быстротой зарывается в крашенные волосы Лизы, притягивая её ближе к себе. — Так, хватит, — говорит Индиго в губы Захаровой, разрывая поцелуй. Кристина отходит, чтобы дать ей выйти из спальни, вытирает губы от чужой слюны и улыбается. — Все, мне пора, — две небольшие сумки держат татуированные руки, из кармана джинсов слышится звук уведомлений о новых сообщениях. — Заждался тебя? Вот ты на полном, сука, серьезе идешь сейчас встречаться с ним? Несколько секунд полной тишины. Лиза переминается с ноги на ногу, держась за ручку входной двери. — Просто скажи это и я не уйду, — мягкий, успокоившийся голос. — Просто скажи. Тогда я сразу заблокирую его везде. Доверься мне, в последний раз. Тогда и я доверюсь тебе, — Лиза кусает губы, которые только что целовали Крис почти до крови.Мы с тобой сошлись очень плохо, но теперь сошлись очень хорошо. Но я не умею говорить так, как ты, блять, ну, ты поняла.
Она хотела услышать слова о любви, о уверенности в завтрашнем дне, о том, что она хотя бы один раз выберет не алкоголь, не случайные знакомства, а её. Язык Захаровой не поворачивается. Губы сжимаются, челюсть не может разжаться. Не может. Она думает, нет, уверена, что будет выглядеть жалко. — Иди, ты ведь так хотела. Карие глаза опускаются вниз, в пол. Она недолго мнется, нажимает на ручку и открывает дверь. Комок безмолвия застревает в их горлах. Им больше не о чем друг с другом говорить.— Потому что она провокатор. Она провокатор. Она давит на больное.
— Это не так.
— Че не так то? Ты не говорила мне этого чтоли?
Как только дверь за Лизой закрывается, Крис идёт к окну, упираясь взглядом на двор. — Ничё, ничё, — ей срочно нужна ещё одна сигарета. — Прибежишь ко мне. Ненадолго это. Поймешь, что, бля, любишь меня. А я тебя, — последние слова она добавляет шепотом, поджигая очередную сигарету. Лиза спускается по ступеням подъезда все ниже и ниже, ближе к нему, но все равно ждёт, что Кристина позвонит ей или хотя бы что-то напишет, не отпустит её с ним.«Ну же, покажи, что я дорога тебе. Не дай мне уйти. Крис, просто скажи, что любишь меня и я останусь, никогда больше с ним не свяжусь. Прошу».
Ничего. От неё молчание, равнодушие и нежелание оставаться в одной квартире.***
Тело пробирает крупная дрожь, когда она видит его. Он улыбается, смирно ждёт её на дороге у подъезда. Первая мысль, закрадывающаяся в её голову советует сбежать. «Поздно, преодолевай свои страхи, Лиза. Ты же долго с ним общалась. Он стал совсем другим человеком. Успокойся. Тем более Крис наверняка пялиться на вас из дома. Ты же её знаешь». Подходит к нему аккуратно, сдержанно и в стеснении здоровается. Он тянет к ней руки, чтобы завлечь в объятия. Лиза не отказывает, хоть и не хочет. Обнимает Алексей слишком сильно, сдавливает её. Она чувствует запах мужского одеколона и, испугавшись, запах спиртного. Морщиться, мысленно говоря себе, что ей показалось. Что такого не может быть. — Ну, посмотри на меня. Нам же было так хорошо вместе, только вспомни, — он продолжает диалог, который начался у них в переписке. Его голос пробивает её на необъяснимую, страшную тревогу. Глаза слезятся. — Ты не представляешь, что я почувствовал, когда ты написала мне тогда, я был так рад. Ждал, честно, но не надеялся. Слышишь меня? Да и похуй мне на неё, слышишь? Я же понимаю, что она ничего не значит для нас с тобой.Пусть скажут болен и жесток — но, правда, это не порок.
Его голос. Его голос. Так близко к ней, так реально, так пугающе. Алексей чувствует влагу от слез на своей футболке и ничуть не удивляется. — Хватит, хватит плакать. Ты это от безысходности, я знаю, от того, что я не был рядом. Тебе ведь нужна постоянная любовь, забота, ласка. И ты подумала, что она её тебе даст. Ничего, теперь я снова с тобой, успокойся, Лиза. Мы это уже проходили, ты знаешь, я всегда тебя прощу. Я не могу тебя не простить. Потому что любл… Громкий Лизин всхлип и её резко задрожавшее тело обрывают мужчину. Она не хочет слышать эти слова. От него. — Ну, Лизонька, не плачь. Иди сюда, вот так, умочка. Пошли, я вызвал такси. К торговому центру подъедет.***
Квартира, находящаяся на четвертом этаже, кажется Лизе просторной, даже милой, в голове она подмечает, что ей нравится отсутствие сигаретного запаха, присущего квартире Кристины. Становится чуть спокойнее. — Как тебе? — довольный голос из-за спины пугает её, а массивные мужские руки, ложащиеся на талию, почему-то хочется убрать. — Неплохо, — коротко отвечает Андрющенко, стараясь отойти от него. Алексей медленно бредёт вслед за ней на кухню. Кухня — светлая, лучи солнца ещё попадают в квартиру. Ведь летом темнеет поздно. — Поставлю чайник? — голубые глаза с вопросом смотрят в отчужденные карие. Лиза кивает, доставая из сумки телефон. — Купил тебе конфеты, твои любимые. — Я их уже не люблю. Короткий вздох слышится от мужчины — он поправляет хвост длинных волос и набирают в чайник воды. — И все же, почему ты мне написала? Правда скучала? — в вопросе будто слышится какая-то уверенность в том, что ответ будет, точно будет положительным. Лиза раздумывает несколько секунд, кладет телефон на стол и смотрит на спину в сероватой футболке. — Нет. Мне просто было одиноко, — честно отвечает Индиго, сглатывая слюну — уже боится. Она чувствует, что он хмурится и видит, как Алексей ненадолго замирает с кружкой в руке. — Так, значит. А до этого не было одиноко? — Не было. — Трахалась со своей…как же…Кристиной? И поэтому одиночества не чувствовалось? Нравилось тебе? — кружка с громким стуком ставится на стол рядом с Лизой, а имя Захаровой он ненавистно выделяет, поджимая губы. Андрющенко каменеет и сжимается на стуле, поднимая глаза наверх, к его лицу и нескольким свисающим прядям русых волос, выбившихся из хвоста. — Даже если и так? То что? — риторические вопросы с вызовом, с желанием не быть терпилой. — Пошли. Покажу тебе, что такое «нормальный» секс между «мужчиной и женщиной». Ты, видимо, забыла уже, что это такое, — словно рык вылетает из него. Противно выделенные слова вызывают у Лизы отвращение. — Я не хочу. — Что — не хочешь? — Я не ебаться с тобой приехала. — Пошли, я сказал. — Нет, — Лиза встаёт со стула, быстро задвигая его и медленно пятясь спиной к выходу из кухни. — А если я тебя ударю? — громкий вопрос около её губ — он быстро сокращает расстояние между ними. Тут Андрющенко с ужасом для себя чует…запах алкоголя, исходящий от него. Сильный, теперь ей точно не показалось. — Чего? Не ударишь, — уже не так уверенно шепчет она, продолжая пятиться, начиная чувствовать поднимающуюся дрожь в теле. — Так самонадеянно, — она чувствует на своем лице его горячее дыхание. Хочется сбежать, чтобы не чувствовать его запах.Даже если тебя отпиздить‚ то что потом?
— Как ты…ты же не… — Не пью? Уже услышала? Нюх у тебя все ещё хороший, — мерзкий шепот в ухо заставляет Лизу ежиться. Он перехватывает её за талию, грубо переворачивает худое тело, прижимая спиной к себе, руки оказываются на женской шеё, проходятся по «Индиго». Лиза сопротивляется, пытаясь сбросить его руки с шеи. — Перестань! Все же было хорошо, нет? — с сомнением спрашивает Андрющенко. — Ничего не было хорошо, Лиза, — мужские пальцы гладят её подбородок, губы, левая рука нажимают на щеки, чтобы она открыла рот. — Ты уже не та, та, в которую я когда-то был влюблен умерла вместе с нашими отношениями. Теперь ты грязная, использованная бабой потаскуха. Мне противно от тебя. — Ты это все специально, так? Прикидывался всепрощающим добрым парнем, а на деле стал только ужаснее, — от Лизы слышатся вздохи усилий вырваться из его рук. — Как не было ума у тебя — так и нет, — смеётся, проталкивая пальцы в её непослушный рот. — Ещё не передумала? — С чем? — раздраженно, краснея от попыток убрать его руки и отойти, чтобы не чувствовать, как он все сильнее прижимается к ней сзади, спрашивает Лиза. — Ну, все же помнишь. Учти, если не согласишься, мне придется применить силу. — Применяй, пожалуйста. Резко она собирается ударить его ногой, но он оперативно перехватывает её за лодыжку, со всей злости и силы сжимая. — Ну, давай, силу то применяй, — почти кричит Индиго. — Лиза, если будешь дальше так себя вести, то я правда ударю. Слабый пол, милый мой. — Ударяй, видишь, я уже не сопротивляюсь, — будто выплевывает она, а после прикусывает своими острыми зубами его расслабленный, лежащий на её губе палец. — Ай, сука! Все происходит как в тумане. Алексей быстро дотягивается правой рукой до ближней к нему полки и хватает с неё тяжелую статуэтку в каком-то абстрактном стиле.Ненавидишь меня так сильно, что сводит скулы. — Я сильнее.
Неожидавшая такого Лиза охает и жмурится, когда ощущает резкую боль в затылке — он ударяет её, кидая статуэтку на пол. — Ты ебанутый? — истерично кричит Андрющенко, касаясь ладонью затылка, после смотрит на руку и видит смазанную кровь. — Отпусти! — уже не на шутку вырывается, но он непоколебим. — Помнишь, я сказал, что не могу не простить тебя. Так вот, ебанная тварь, я врал. Шлюх, таких поехавших, неадекватных, тупых…нельзя прощать, им надо вдалбливать, со всей силы, что они ничтожества. А Кристина, наверное, грубо с тобой трахается. Но это ведь шлюхам только в кайф?«Ебанная тварь».
Вырваться все же получается, потому что Алексей ослабляет хватку, сам разрешая Лизе развернуться. Видимо, чтобы посмотреть ей в глаза. — Как ты могла променять меня на…маскулинную бабу, быдланку, алкоголичку, наркоманку. Да по мне ты никогда не страдала так, как по ней! — А тебе нравится видеть, как я страдаю? — её искусанные губы, измазанная кровью рука и болящий затылок вызывают в Лизе что-то наподобие панической атаки. — Нет, не нравится, — не сводит с неё голубых, бешеных глаз. — Мне кажется, нравится, — Лиза суживает глаза, держась за столешницу, чтобы не упасть в обморок. — Закрой рот! — он толкает её в грудь. Индиго хочет ударить его, но от толчка грубых сильных рук почти падет на неустойчивых ногах, ударяясь виском о навесной кухонный шкаф. Почему-то ей больно так сильно, что уже хочется просто отключиться. — Я буду крич… — из последних сил выдавливает она, но звонкая пощечина рукой обрывает её на полуслове. Лиза хватается за щеку, гладя покрасневшую кожу. Андрющенко сдается, оседая на ламинат и приземляясь спиной. Она чувствует себя совсем бессильной, боится его как никогда и больше не видит смысла огрызаться. Мужская нога придавливает её расслабленную, валяющуюся руку к полу, придавливает, придавливает, пока не слышит жалобное: — Лёш, пожалуйста..ай, перестань. Мне больно, — давит сильнее. — Лёш, больно, — ещё сильнее. — Я знаю, что больно. А мне больно за тебя, Лиза. Как ты повелась на эту ебанутую, больную лесбуху? Ты хоть и не блещешь умом, пониманием глубинных мотивов человеческих поступков, но…хоть немного мозгов то ведь у тебя есть? Почему я должен чувствовать себя ебучим куколдом? Ответишь мне?И воспитала ты маньяка, расчленил, скормил собакам.
Она видит, как ярость застилает его глаза и чувствует, что готова расплакаться, умоляя перестать. Но когда он неожиданно открывает кухонный шкаф, беря первый попавшийся нож, то в голове проносятся самые страшные мысли. — Ты с ума сошел? — шепчет, разлепляя сухие губы. Когда он нагибается над ней и, полоснув ножом по бедру, плотно сжимает губы, она жмурится, понимая, что не сможет его убедить или остановить.«Сердце стучит так сильно, что кажется я не доживу до утра. Да, я не переживу даже эту ночь».
Жизнь Индиго проносится перед самыми её глазами, заставляя жмуриться и рыдать — всё, что ей и остается. Отчуждение. Отец. Уход. Мать. Боязнь. Бегство. Непринятие. Связь. Опыт. Любовь. Одержимость. Привязанность. Потерянность. Пустота. Ненависть. Надежда. И пока он вел острием ножа по внутренней стороне её худенькой руки, пока она ещё пыталась кричать и не понимала, что ей сделать, чтобы это прекратилось, кричала, что любит его, но врала, выкрикивала извинения, хотя и не знала, за что, внутренне винила себя, что поверила ему — Кристина выпивала уже пятый шот, хмельно говоря девушке, с которой познакомилась пять минут назад, что любит Лизу, оскорбляя, рассказывая, какая Лиза умная и красивая.Ножевых уже не счесть — прекрасна смерть, в ней что-то есть.
***
Крис находится в полной прострации, жутком похмелье и непробудном сне. Время проходит для неё удивительно быстро, но она за ним и не следит. Гудит затуманенная огромным количеством выпитого спиртного голова, пропуская сквозь Кристину многочисленные звуки уведомлений и звонков. Во смазанных снах появляется Лиза — Крис улыбается, сминая одеяло.Лиза аккуратно берёт сигарету из пальцев Кристины, держа её несколько секунд около лица и смотря, как дым плавно развевается, скрывая собой напряженное лицо Захаровой.
— Курни. Разок. Может понравится, — хриплый, тихий голос Крис забирается в Индиго сквозь шум и серую сигаретную дымку.
Лизе становится жутко от того, что ей нравится этот голос. От того, что ей нравится это напряженное, со сдвинутыми бровями и чуть прикрытыми глазами лицо. Какого хуя она ей вообще нравится?
— Это будет на твоей совести.
— Лиза, у меня её нет.
— Неправда.
Индиго увлеченно затягивается что есть силы, кривится, а после громко и хрипло кашляет, сгибаясь в спине и жмуря глаза.
— Ну, ты аккуратнее, аккуратнее. Передохни чуток, — Крис тихо усмехается и, случайно коснувшись лежащей рядом с её бедром руки Лизы, не убирает её, а оставляет в расслабленном состоянии.
— Спокойно. Ты неправильно вдыхаешь, — Захарова на минуту чувствует себя учительницей, чуть придвигаясь к своей «ученице». — Вдохни. Ещё вдохни, чтобы пошло внутрь.
Лиза делает все ровно так, как говорит Крис. Она смотрит на сигарету в своих сжатых пальцах, плотно обхватывает её своими губами и больше не кашляет, а лишь равномерно вдыхает
и выдыхает сигаретный дым.
Только ближе к полудню Захарова чувствует, что может хотя-бы привстать с кровати. Она неохотно берет телефон, думая, что же натворила вчера. Может, ударила кого-то, это сняли, а теперь её хуесосят по полной программе. Память как отшибло, но она знает себя. На телефоне крупными буквами высвечивается контакт «Бурая». Крис с минуту думает, хочет ли отвечать, но в итоге нажимает на зелёный значок, включая громкую связь. — Неужели! Крис, алло, ты где? — встревоженный, наполненный смятением голос. — Чё…дома я, да мне хуево, полоскало почти всю ночь и утро. Мы вчера с Лизой, ну…поссорились, короче. Я и пошла бухнуть. А мне всё названивает кто-то, пишут, заебали, у меня похме… — Все понятно. Кристин, ты..сейчас успокойся и..зайди со мной в диалог, просто перейди по ссылке, которую я тебе скинула. Там…это пиздец. И отвечай, пожалуйста, всем, кто звонит. Я скоро приеду. — Че там такое? Тань, погодь, я.. Пальцы руки со сбитыми костяшками нажимают на ссылку, отправленную Таней. Голубые, сонные глаза начинают чтение, лицо в непонимании кривится.«Москва. 23 июня - Новости.
«Что известно об убийстве девушки из Донецка на западе Москвы, в котором подозревают ее бывшего ухажёра»
Следственное управление СКП РФ по Москве возбудило уголовное дело по факту убийства девушки на западе Москвы. В короткий срок оперативники уголовного розыска УВД Западного округа Москвы по "горячим следам" задержали мужчину, подозреваемого в убийстве девушки 1998 года рождения, тело которой было обнаружено хозяином съемной квартиры сегодня утром в районе Дорогомилово. По некоторым данным, девушка приехала в столицу из Донецка.
По заключению судмедэкспертов, смерть потерпевшей наступила в результате удара по затылку тяжелым предметом и множественных ножевых ранений. Установлено, что 22 июня мужчина вёл переписку с убитой, созванивался с ней, но телефонный разговор длился всего полторы минуты. До этого подозреваемый и потерпевшая переписывались в мессенджере почти каждый день на протяжении месяца. Со слов мужчины, они встретились днем 22-го июня возле дома, в котором проживает подруга девушки, с которой пытаются связаться следователи для получения показаний по данному делу. Подозреваемый сообщает, что убитая согласилась вновь вступить с ним в отношения и они поехали на такси в ранее арендованную мужчиной квартиру.
В ходе допроса он не сознается в причинении девушке множества колото-резаных ранений и ударе её по затылку тяжелым предметом. Фигурант заявляет, что девушка выгнала его из съемной квартиры 22-го июня вечером в ходе ссоры и более они не виделись. Злоумышленник заключён под стражу. Он обвиняется по части 1 статьи 105 УК РФ («Убийство»). Расследование уголовного дела продолжается».
К горлу Захаровой тут же подступает тошнота, глаза начинают блестеть, вмиг наполнившись слезами. Она трясется, зарываясь холодными руками в белокурые волосы, растрепав их ещё больше. Они начинают лезть в рот, пальцы пытаются убрать их, но лишь запутываются в непослушных локонах. Ярость — пронзительная, обжигающая — вспыхивает в сердце в противовес прежнему холоду. — Нет, блять, нет! Да такого не может..не может быть, что за хуйня, — вылетает лихорадочным шепотом из побледневшей Кристины. Смотрит в телефон ещё несколько секунд, бегает беспокойными глазами по строчкам и больше не может сдерживать подступающую тошноту. Не верит, не хочет верить.«Пропала надежда, смех, иллюзия безопасности. Пусто — во всем, во всех. А раньше было не так. В каждой мысли сидит беда, открывает мерзкую пасть. Я не могу, не хочу это передать».
Она вскакивает с постели, бежит в сторону туалета и нагибается над раковиной — соленые слезы бегут по щекам из красных глаз; слюни и мерзкий вкус рвоты во рту, жалобные всхлипы и стоны, ворох мыслей, надежда, большая надежда на то, что такого просто не могло случится с её Лизой. Все смешивается в гудящей голове, тошнота не прекращается, ведь она уже не от алкогольной интоксикации, а от непонимания произошедшего, от тревоги, от страха, от ненависти и шока.«Пожалуйста, возвращайся, вместе с нелепой верой в то, что мы вечно сможем играть в эту «неигру». Просто во мне без тебя не будет смысла. И мне страшно засыпать, ведь я знаю, что ты снова мне приснишься. Правда, Лиза, неужели — он убил тебя?»
Ответа не будет. Будто в тумане Крис прижимается спиной к холодной плитке ванной комнаты. Вчера она бросала трубку. Вчера она поцеловала её и просила сказать всего три слова. Всего три слова. Захарова обхватывает ладонями лицо — и плачет. Навзрыд. Принятие не приходит. Сердце вырывается из груди. Кристина бьет рукой в стену, но это ей не поможет. Пустая квартира. Невероятное чувство безысходности. — Позвони мне, скажи, что это все…неправда. Блять! Лиза, Лиза, Лиза… — она тихо повторяет её имя, плача и видя перед глазами лицо Андрющенко. — Приди, открой дверь своими ключами и поцелуй меня. Истерика одолевает. Кристина, наверное, крушит тогда всю свою квартиру. Сметает на своем пути всё, что только может, тяжело дыша и глотая слезы. Только крики и маты, звуки ломающихся вещей и разбивающейся посуды слышны в квартире. Квартире, в которую Лиза — с множеством ножевых и небьющимся сердцем — больше зайти не сможет.