Эксперимент «Учиха» длиною в жизнь

      

1 год после основания Конохагакуре

      Быть основателями первой скрытой деревни шиноби являлось проблемой самой по себе, потому что у них не было опыта предшественников, на который можно опереться. Каждый сделанный ими шаг основывался на теоретических предположениях и львиной доли удачи. Не имея крепкого фундамента, на котором можно построить целую систему, Тобираме приходилось подолгу засиживаться на работе, компенсируя часами сна множественные попытки отлынивания старшего брата.       Он потянулся за новой стопкой потенциальных торговых договоров для поставки постоянного продовольствия, как дверь в его кабинет резко открылась.       — Прошу прощения за вторжение.       У входа стояла женщина Учиха, одетая в классическую одежду своего клана с вышитым моном на плечах. Отличительной чертой была повязанная вокруг лба защитная повязка Конохи, открыто демонстрирующая ее приверженность деревне, поскольку немногие шиноби носили ее вне миссий.       — Спасибо за заботу, дальше я сама, — Учиха обернулась полубоком, обращаясь к возмущенным мужчинам, через чей пост охраны она так дерзко прорвалась.       Дверь резко захлопнулась, оставляя их двоих наедине.       Не заботясь о нарушенных условностях или повисшей напряженной тишине, она спокойно прошла вперед, пока ее бедра едва не коснулись внешних сторон стола. Стоя ровно посреди единственного зазора, который Тобирама оставил, чтобы при необходимости видеть собеседника. Он, правда, не рассчитывал на какой-либо разговор с Учиха, так как их делами занимался Хаширама, но врага лучше встречать лицом к лицу.       Кроме того в нем разыгрался интерес, что могло понадобится Учиха от Белого демона Сенджу, раз один из них по своей инициативе пришел к нему. Битва в молчании была хорошо знакома каждому ниндзя, поскольку она считалась первым этапом в каждом сражении. Кто сдастся первым, чья воля слабее, у кого меньше терпения. Такие знания могли дать несправедливое преимущество, выиграв бой между жизнью и смертью.       Более вульгарным названием было бы «меряться членами», но не похоже, что женщина Учиха мало-мальски заботилась. Весь ее облик словно показывал, как ей безразлично молчаливое сражение, в котором участвовал он один.       Тобирама вынужден признать, что ощущение было неприятным.       — Тобирама-сан, вам интересна сила шарингана и его сущность, — скандальное заявление выбило его из напряженного равновесия, потому что звучало слишком близко к началу кровавой ссоры, но прежде чем Сенджу смог вмешаться и предотвратить грядущее бедствие, женщина продолжила: — Меня же интересуют причины, по которым Учиха имеют привычку сходить с ума и сеять хаос. Я не желаю превращаться в сумасшедшую, жаждущую крови и мести. Поэтому вот мое взаимовыгодное предложение: вы изучаете возможности шарингана, а я знакомлюсь со всей проделанной вами работой, включая любые черновики и промежуточные этапы. В качестве подопытного добровольно выдвигаю свою кандидатуру. Договорились?       Учиха не нужно было заканчивать свою импровизированную речь, ибо он уже чувствовал, как брат награждает его одновременно убийственным и неодобрительным взглядом, предшествующим очередному монологу о мире, дружбе и необходимости быть милыми со своими «новыми друзьями». Помимо этого, Тобирама не был наивным, чтобы поверить в честность намерений Учиха, когда прекрасно известно, как трепетно они относятся к пределу своей родословной. Ради сохранности тайн шарингана они готовы убивать собственных детей, лишь бы исключить любую возможность кражи додзюцу.       Таким образом, его недоверие имело логическое обоснование, чтобы посчитать происходящее сейчас грубой ловушкой. Новым предлогом для продолжения войны, если изволите.       — Учиха-сан, следите за словами, которые говорите. Это было неуместно, а клевета недопустима.       — Меня зовут Наори Учиха, и я не лгу, если вы на это намекаете.       Тобираме потребовалось некоторое усилие, чтобы не усмехнуться данному заявлению.       — Это однозначно не тот разговор, который вам следует вести здесь. Прежде чем обращаться с такими предложениями, получите разрешение главы клана. Если это всё?       — Почему так? — Наори будто пропустила мимо ушей все намеки, неумолимо продолжая гнуть свою линию вопреки здравому смыслу: — Я хочу докопаться до истоков порождения сумасшествия Учиха и избежать их. Вы из первых рук знакомы, что представляет из себя мой клан. Это закрытые люди, держащие крупицы знаний близко к сердцу, пока собственная гордыня не позволяет обратиться к другому клану не то что за помощью, а с предложением. Вы, Тобирама-сан, лучший выбор, который мне доступен, чтобы исследовать шаринган. Мы можем подписать кровавый договор для вашего спокойствия, если это утешит вас.       В диалоге было столько неправильного и политически взрывоопасного, что Тобирама потерял дар речи. И он сейчас не говорит о ее природной бестактности. Наори Учиха, следуя ее представлению, либо более непрошибаемая и толстокожа, чем его брат, либо страдает последней стадием слабоумия. Ни один человек в трезвой памяти, не станет предлагать своему недавнему многовековому врагу исследовать пределы своего сильнейшего тайного оружия. Это противоречит всем правилам и бросает вызов здравомыслию, которого Наори Учиха давно лишилась.       Поддавшись ее помешательству, пропитавшему всё помещение, мужчина позволил себе зажать пальцами переносицу как проявление исключительного отсутствия манер.       — Остановись там на минутку, — сказал Тобирама, откинувшись на спинку кресла, которое он правдами и неправдами отвоевал у финансового отдела, так как его спину ничто не вылечит после всех часов за столом, и скрестив руки на груди. — Ты понимаешь, что передаешь клановый секрет в руки врага? Это рассматривается как предательство.       Мужчина даже снизошел до того, что назвал себя ее врагом, кем, по сути, и является, даже если подписанный договор и мире официально делает их союзниками и «семьей», как любит выражаться Хаширама.       — Я — Учиха, только мне решать, как поступать со своими глазами. Это в той же степени мой секрет, которым я решаю поделиться с вами для общей цели.       — Это не так работает. Ты не важнее клана, он на первом месте. Идя против интересов клана, ты выбираешь путь предателя. Я не имею права и не собираюсь исследовать шаринган, потому что у тебя в голове родилась безумная идея.       Судя по выражению Наори, она прекрасно понимала, как все устроено и в какой абсолютный беспорядок она предлагает ему попасть, но предпочитала продолжать играть по-глупому.       Три подряд бессонные ночи оставили Сенджу без капли терпения.       — Твои действия приведут к продолжению едва закончившейся войны!       — Тобирама-сан, — женский голос стал серьезным и резким, подобно острозаточенного куная, даже лицо превратилось в гранитный камень. — Поверьте мне, когда я говорю, что лучше всех осознаю последствия.       «Словно я когда-либо доверюсь Учиха, в частности такой блаженной, как эта», — Тобирама чувствовал, как истощается его терпение, которое до этого с энтузиазмом испытывал на прочность Хаширама. Ему интересно, где жила эта женщина предыдущие годы, когда их кланы вырезали друг друга без намека на жалость. Она пришла к нему без разрешения и начала нести бред, порожденный воспаленным сознанием, чуть ли не напрямую приглашая нарушить один из основных пунктов мирного соглашения.       Сама Коноха существует благодаря договоренности, что любые пределы родословных являются внутренним делом клана, и деревня призвана защищать интересы каждого своего жителя, это включает в себя отстаивание прав кланов на их секреты. Непонимание простых истин выводил Тобираму из себя, вследствие чего его лицо исказилось в гневе.       Однако Наори настояла на своем, продолжая говорить:       — Дело не в возможной войне с Учиха, а в том, что мы есть Учиха. Наши силы тесно связаны с ментальным здоровьем, эта связь недостижима для понимания посторонними. Твой клан, как и многие другие, собираетесь жить бок о бок с Учиха и не догадываетесь, с чем согласились иметь дело. Если не хотите проснуться утром с новостями, что за ночь было вырезано полдеревни парочкой горюющих Учиха, вы возьмете себя в руки и исследуете эту штуку в моих глазницах, известную как шаринган.       Шиноби, дожившие до зрелого возраста, вырабатывают навык прислушиваться к шепчущей интуиции. Холодный пот на спине и пустое лицо Тобирамы давал предельно точный ответ на возможность превращение потенциального сюжета бедствия в реальность. Подобное происшествие станет несмываемым черным пятном на репутации Конохи, станет крахом ее величия и предпосылкой к темным временам, пропитанным отчаянием и страданиями.       Ложь себе несет один только вред, она не имеет смысла и считается уделом слабых. Нелогично саботировать самого себя, оно не несет никакой пользы, а шиноби — синоним к слову эффективность. Тобирама давно догадывался о психической неустойчивости Учиха, это следует из их ведения боя, поведения во время ссор и чего стоит причина пробуждения додзюцу? Сильные эмоции, такие как отчаяние, страх, боль.       Скорбь.       Нездоровые механизмы выживания Учиха очевидны, если знаешь, чему уделять внимание. Наблюдать и делать выводы Тобирама умел, иначе такому как он не пережить детство. Реагировать на смерть товарища излишней эмоциональностью и чувством гнева и обиды ожидаемо, это так же естественно, как дышать. Что ненормально, так это получать резкий приток огромной мощи и превращаться в демона на поле боя. Есть нехитрая последовательность изменения поведения Учиха после потери им любимого человека. Самые спокойные и разумные, едва ли неуловимые ниндзя на поле боя, внезапно превращались в подобие зверей, бездумно разрывающих врагов грубой силой. Очевидно, что Учиха были не в порядке, но кто из них вообще был, при этом им хватило здравого ума, чтобы заключить мир и начать строить Коноху. Это было внутренним аргументом Тобирамы, что всё не обязательно приведет к трагическому концу.       Наори Учиха демонстративно показала, что его надежды были столь же наивны, как и мечты Хаширамы. Однако зная его удачу, или ее конкретное отсутствие, его мечты не превратятся в реальность.       — Какой беспорядок, — вздохнул Тобирама, прикрыв глаза в непривычном проявлении скромного доверия. Сложно не поверить тому, кто самостоятельно пришел и признался, что вся его семья буквально олицетворение некачественной взрывной печати, готовой активироваться в любую секунду.       Женщина усмехнулась.       — Добро пожаловать, я с этим буквально живу, — нотки горечи пропитали ее голос, когда Наори неловко сгорбилась. — Послушайте, это дерьмовая ситуация, но раньше было ничем не лучше. Раньше у меня не было достаточно ресурсов, чтобы исследовать проблему, но у Конохи есть Яманака, одно это вселяет больше надежды, чем у меня было на протяжении жизни. Да, мы здесь рискуем возродить притихшую вражду между Учиха и Сенджу, но если мы добьемся успеха, то спасем сотни Учиха. Я готова доверить свою жизнь вам, Тобирама-сан, если это даст надежду, что я не лишусь рассудка из-за потери кого-то, дорогого моему сердцу.       «Она, — кисло подумал Тобирама, смирившись с принятым решением, которое не хотел озвучивать из-за взыгравшегося упрямства. — Нежелательная копия Хаширамы, в которой моя жизнь не нуждалась. Иметь дело с одним идеалистом уже было болью, второй доведет меня до могилы.» Потратив время, данное им на раздумья, он еще раз взглянул на нежданного гостя, вестника плохих новостей. Внешне Наори ничем не отличалась от других Учиха, те же оттенки и мешковатая одежда, в которой ее клан еще каким-то мистическим образом умудрялся сражаться и не умирать. Тем не менее нечто буквально щекотало его разум, делая его тревожным и неспокойным.       Верно сказано, что Учиха были скрытным кланом. Они держали расстояние с другими кланами, когда остальные наоборот делали короткие шаги к сближению. На его столе лежало заявление, чтобы район Учиха огородили стенами, хотя они находились прямо в сердце Конохи. Учиха и их границы.       — Только что ты озвучила причину, почему Конохе следует избавится от Учиха. Ты приговорила свой клан к смерти, — холодно заметил Тобирама, в уме обыгрывая возможные дальнейшие развития событий. — Они будут так благодарны.       — Да, они будут, потому что останутся такой же частью Конохи, как и прежде. Хокаге-сама был готов покончить с собой ради одной лишь идеи деревни, сейчас он готов сделать намного большее, — поразительное сочетание сумасбродства и рациональности в ее речах раздражала мужчину, потому что противники, не следующие шаблону и определенной закономерности, худшие. Скачки в мышлении, нестандартные решения делают людей непредсказуемыми в самом негативном значении слова. Им трудно доверять.       И всё же, перед ним стоит Учиха, возрастом ненамного моложе его, и делает такой же глупый жест доброй воли, который сделал Хаширама. Их Хокаге. Предполагается, что ее в детстве тоже неоднократно роняли на голову, потому что подобные отклонения ничем не объяснить. Идиотизм чистой воды — будь на месте Мадары другой шиноби, его брат был бы мертв, вспоров себе брюхо; будь вместо Тобирамы кто-то еще, Наори лишилась бы глаз, а затем и жизни, но не раньше, чем были бы закончены все самые жестокие и бесчеловечные эксперименты, сравнимые с пытками.       Мир должен встать на защиту этих добродушных идиотов, как иначе они дожили до своих лет?       Новое наблюдение: идиотизм заразен.       — Хорошо, мы сделаем это. Но! — Тобирама поднял руку, прервав подпрыгнувшую на месте женщину, чей открытый рот был готов извергнуть поток бессвязной чуши. — Это будет предельно секретно. Выше ранга S. Вопрос жизни и смерти всей деревни.       — Я понимаю! — Наори улыбнулась, едва не освещая своей радостью всю комнату. — Вы не пожалеете, даю слово!       «Я уже жалею об этом, — мысленно пожаловался Тобирама, чувствуя, как еще один неподъемный камень свалился ему на плечи. — Хашираме придется заплатить, он мог бы, например, самостоятельно провести следующие переговоры с кланом Шимура, а Мадара пусть ему поможет. Саске Сарутоби же проследит, чтобы эти два олуха не продали нас за бесценок.»       Остаток дня ушел на формулирование секретного контракта между неким Тобирамой Сенджу и Наори Учиха, который если попадется не тому человеку на глаза, станет смертельным оружием. Кровавый договор было не так уж сложно составить, когда одна сторона соглашалась почти со всем, в связи с чем Тобираме пришлось силой воли подавить порывы, чтобы не дать себе несправедливо преимущество. Только когда он прокусывал себе палец, ему пришла в голову мысль, что Учиха выглядела неприлично самодовольной.       Время, потребовавшееся на написание его имени, было всем, что ему нужно, прежде чем пришло понимание, что его обманули в истинном стиле ниндзя. В частности, куноичи.       Весь процесс представлял собой тайную проверку его поведения. Воспользуется ли он ее верой, одолеет ли его жадность, будут ли оставлены лазейки для побега. Бессонные ночи, ошеломляющее предложение, неслыханное поведение, поток новой информации — эти вещи достаточно пошатнули Тобираму, чтобы он не заметил одну тонкую манипуляцию, детскую игру разума.       — Во-второй раз не сработает, — мрачно сказал он, передавая второй экземпляр свитка, который так предусмотрительно потребовала Наори.       В ответ — прищуренные в улыбке черные глаза.       — А мне второй раз не нужен, одного вполне достаточно. Так приятно видеть, что все истории про добродушие Сенджу оказались правдивы.       — Это только Хаширама.       — Никогда не сомневалась в нашем Хокаге, — ласково сказала Наори, обведя пальцем печать, наложенную поверх свитка красивой каллиграфией мужчины. — Он поверил и добился того, чего никогда не видел. Я дорожу этим миром в Конохе, давайте сделаем все для его защиты?       Один раз уже обманутый Тобирама не принял невысказанное предложение перемирия, перейдя сразу к созданию их прикрытия, придерживаясь их деловых отношений. Судя по понимающему лицу Наори, не таящего следов обиды, его причины были спокойно приняты.       В связи с отсутствием стула в кабинете, Учиха прошлась через последовательность жестов, прежде чем из пола поднялся каменный столб с плоской поверхностью, на который она села. Во время применения техники чакра едва поколебалась, поэтому не предпринимались попытки ворваться в помещение, чтобы защитить Тобираму, в чем бы он в любом случае не нуждался. Да, он сразу активировал печати конфиденциальности, стоило Наори открыть рот и выдать всю чушь, но расслабленный шиноби — мертвый шиноби.       Очередной неприятной новостью стал отвратительный почерк Учиха, написанные ею каракули были недостойны называться кандзи. Когда он в первый раз увидел написанное ею предложение, лицо скривилось в отвращении, а губы неодобрительно поджались. Чем меньше вслух говорят об этом позоре, тем лучше. Разве ее клан не гордился своей способностью копировать и в точности воспроизводить увиденное? Неужели ей ни разу не представилась возможность украсть чей-то почерк, ведь людям вокруг нее надо понимать, что она пишет:       — Почерк — это отражение нашей личности, по нему многое можно сказать о человеке, его характере и взглядах на мир.       — Судя по твоему, твоя цель это хаос и беспредел.       — Зато вы олицетворение перфекционизма и скептичности. Мы идеально подходим друг другу, прямо как Мадара-сама и Хокаге-сама!       Полный брезгливости взгляд мужчины стал причиной беззастенчивого смеха Наори, она даже позволила ударить себя по колену. Тобирама никогда не считал себя комедиантом, логичный вывод, что у нее извращенное понятия юмора.       — Сосредоточь свое неуёмное внимание на деле. Будь полезна и придумай достаточно достоверную причину, по которой мы бы захотели работать вместе.       Придумать причину, почему бы Сенджу и Учиха захотели провести вместе время, оказалось едва ли выполнимо. Ни одно предложение не выдержало уточняющих вопросов, любые их идеи держались на честном слове. Наглядное доказательство, что ничего между их кланами не было в порядке, то, что они не бросались друг на друга с кунаем при первой встрече, только доказывает глубину проблемы. Пока Хаширама улыбался и прогуливался по деревне, убегая от документов и работы, два клана-основателя спали с оружием под подушкой и вечным ожиданием наступающей на пятки войны.       Войны, которой не должно быть в принципе, иначе в чем смысл мира и Конохи? Ради чего он не прикончил Мадару в тот момент, когда он лежал поверженным у его ног? Чтобы снова смотреть, как его соклановцы гибнут, сожженные заживо в огненных техниках и обезглавленные острием катаны?       Тобирама не будет спать до конца жизни, но заставит дурацкую мечту старшего брата работать, даже если ему самому придется работать с чертовыми Учиха.       — Давай вернемся к началу, — пессимистичные мысли Сенджу были прерваны, когда поверх разбросанных бумаг появились женские руки, повернутые ладонями кверху. — Скажи мне цель создания Конохи?       Он нахмурился.       — Ты и сама прекрасно знаешь, почему.       — Побалуй меня, — подтолкнула Наори, наклонившись вперед и заглядывая в чужое лицо.       — Следи за тоном и не обманывайся, мы с тобой не друзья. Но, отвечая на очевидно праздный вопрос, — в одном вздохе можно было прочитать все отношение Тобирамы к творящейся бессмыслице. — Ради мира.       — А что такое мир?       Казалось бы, невозможно сильнее свести брови, но мужчина бросал вызов природе. Горький опыт общения с братом намекал, что просто так его не отпустят, будут донимать, пока он не сдастся, уступив. Устало потерев руками сухие глаза, он медленно сосчитал до десяти, прежде чем встретится с требовательным взглядом Учиха.       Принято ожидать, что сложные философские вопросы поставят людей в тупик, поскольку простого и однозначно верного ответа никогда не было. Вопросы направлены заставить человека задуматься и начать размышлять, прежде чем прийти к конечной точке зрения. Даже когда кажется, что готовый ответ лежит на ладонях, мнение имеет свойство меняться. Получается, что философские вопросы никогда не будут закрыты, потому что люди будут думать и рассуждать до последнего вздоха.       У Тобирамы был готовый ответ, он не менялся годами и прекрасно объяснял, почему он, как сказал Хаширама, полный пессимист, или, лучше сказать, реалист. Для него представление о мире — это счастливые и здоровые братья, каждый из которых построил семью и уже нянчит внуков на руках без мозолей.       Его братья — могилы, старый комплекс Сенджу — заброшенное место, мир — несбыточная мечта.       — Мир — это дети, чьи родители ждут их дома. Где детям не нужно держать оружие в руках и воевать против мужчин, в три раза больше их. Где нам не приходится хоронить пустые маленькие гробы, потому что в них было нечего положить.       Твердый взгляд Тобирамы встретился с хрупкой и дрожащей в уголках улыбкой Наори, ее глаза были влажными, а пальцы сжали его запястья, в очередном проявлении своего безумия, ведь никогда не стоит прикасаться к малознакомому ниндзя.       — Тогда вот тебе ответ: Тобирама Сенджу и Наори Учиха работают над совместным проектом по созданию Академии шиноби, где дети деревни будут совместно знакомиться и обучаться искусству шиноби, прежде чем будут допущены к рангу генина.       Он ловко вырвался из слабой хватки Наори, чтобы скрестить руки на груди и заставить себя сосредоточиться на озвученной идее.       Было общеизвестно, что среди руководства и глав кланов ходила идея о создании Академии, где бы все дети обучались по одной программе, получая полные и достаточные знания, обеспечивающие их выживание на поле битвы. Каждому будет предоставлен набор знаний, вне зависимости от их клана, таланта или положения. Хочешь стать генином, необходимо закончить Академию и доказать свои навыки.       Это было настолько идеальное решение, насколько возможно.       — Будь готова иметь дело с представителями других кланов, которые в обязательном порядке захотят убедиться в компетентности твоего мнения, — несмотря на косвенную попытку запугать и отговорить Наори, Тобирама уже взялся за составление официальной миссии, чтобы положить ее на стол Хокаге и обнаружить на своем к концу дня.       — Ничего нового, — она пожала плечами.       И Тобирама поверил, исходя из личного опыта общения с ней. Возможно, ему повезет и он сможет поспать несколько часов, прежде чем недовольные старейшины обрушат свой гнев на его голову. Тем не менее он ни о чем не жалел.       Пока что.